Into Radioactive Ashes

      Есть три вещи, на которые можно смотреть вечно. Но тогда наверняка существуют и те вещи, на которые просто невозможно смотреть. Например? Салага такую вещь знает. Он уже несколько минут пялится на Джона, который слишком активно общается со своей паствой: тому пожал руку, того обнял. И всем улыбается. Кто-то скажет, что это ведь нормально. Да что не так? Не так то, что Рук стоит в стороне. Со «Словом Джозефа» в руках. В окружении Верных.       Ведь Джон не мог оставить его без охраны.       Всё складывается невероятно паршиво: Рук узнаёт среди толпы людей, которых он определённо видел раньше, а они видели его — когда он боролся с эдемщиками. А сейчас они смотрят на помощника шерифа и шепчутся между собой, явно обсуждая то, что даже Рук присоединился к Проекту.       Салага делает вид, что ничего не замечает, но самому тошно от этой ситуации. Он хмурится и пытается закрыть ладонью символику «Врат Эдема» на книге, но каждый дурак знает, что это за книга — белая чуть затёртая обложка его выдаёт.       Это просто невыносимо. И невероятно. Джон продолжает своё увлекательное обсуждение, мило улыбается, но Рук ведь знает, что это просто дежурная улыбка. На самом деле Сид улыбается совершенно не так. Архг… Рук злится, что вообще думает о том, как улыбается этот мудак. Он разворачивается, желая уйти куда-то подальше, но натыкается на автомат одного из верных песиков Джона.       — Нельзя, — коротко бросает он.       Рук в ответ показывает средний палец и снова поворачивается к Джону и пастве. Люди начинают расходиться, но одной девчонке всё неймётся — она липнет к Джону, салага замечает её попытку взять за руку, на что Сид отвечает. Она больше похожа на его фанатку. Ещё немного — и она наверняка достанет телефон, чтобы с ним сфотографироваться, а потом поставить это убожество на фон рабочего стола. Рука это определённо раздражает. И ситуацию усугубляет то, что эта девчонка осторожно указывает на Рука пальцем и что-то тихо спрашивает у Джона. Тогда Джон смотрит в сторону салаги, а потом что-то так же тихо говорит в ответ.       Рук не знает, о чём они говорят, но это не мешает ему злиться. Он уверен, что Джон что-то соврал. О-о, наверняка рассказал о том, что теперь помощник шерифа тоже верит в эту ересь и… что ж. Если Джон действительно сказал что-то такое, то салага собственными руками сожжёт эту книгу, которую недовольно сжимает пальцами. И плевать, что это один из первых экземпляров.       Пожалуй, выражение лица той девушки меняется каждую секунду: сначала она кажется удивлённой, потом испуганной, потом воодушевлённой, потом снова липнет к Джону и, в конце концов, скрывается с глаз салаги. И наконец-то этот ад заканчивается. Джон подходит к нему и хлопает по плечу:       — Видишь, ты умеешь быть терпеливым, когда это нужно.              Рук сбрасывает руку со своего плеча и отворачивается. Он грубо вручает «Слово Джозефа» Джону и демонстративно вытирает ладони о собственные штаны, словно держал он в руках что-то до жути мерзкое. Джон любовно поглаживает корешок книги и уходит. Руку интересно, о чём говорил Джон, но пока в спину дышат Верные, спрашивать было просто бесполезно.              Так и проходит типичный день Джона Сида: общение с паствой (точнее с фанатами, как решил Рук), проверка бункера, проверка запасов и на закуску несколько грешников, которые по собственной воле решили стать частью Проекта. Салага вообще не может понять, как можно сюда прийти по личной инициативе. Одно дело — Хёрк, который преследовал какие-то свои цели, но когда кому-то действительно интересно всё это религиозное дерьмо, то…              Салага решает снова почитать «Слово Джозефа». Читает он его от скуки, а не потому, что ему и правда это хоть немного интересно. В конце концов, про жизнь семейки психов он мог прочитать в любой другой книге, а эту просто выбросить. Джона не было на ранчо достаточно долго, чтобы Рук успел поесть, выпить кофе и устроиться на первом этаже, лениво перелистывая страницы. Он и сам не понял, как дошёл до восьмой главы.              Наконец осознав, что он слишком увлёкся, Рук хотел бросить читать, но заметил на страницах этой главы имя Джона. После нескольких предыдущих глав он уже был уверен, что его ничего не удивит. Да, никому из семьи Сид не повезло — и, скорее всего, больше не повезло именно Джейкобу, который поплатился за то, что сделал. А Джон…              Рук читал с жадность. Пока его взгляд не зацепился за фамилию Дункан. Джон Дункан. Почему-то это звучало смешно. Рук не мог представить Джона с какой-то другой фамилией. Словно Сид — это клеймо, это диагноз. Ещё немного подумав об этом, Рук продолжил читать. Теперь ему становилось понятно, откуда у Проекта столько денег, становилось понятно, кем был Джон и чем он занимался раньше. Помощник шерифа даже не уверен, что он был удивлён. Словно тот образ жизни Джона был чем-то предсказуемым, но... Рук просто не задумывался об этом?              И Джозеф его простил, принял, сделал одним из Вестников. Да что за чушь!              Рук звонко хлопает книгой. В голове не укладывалось то, что было там написано. Салага бросил книгу на стол и уже намеревался подняться к себе, как дверь открылась. С улицы в коттедж дунул холодный ветер, Джон чуть поморщился, закрывая дверь, и скинул пальто, бросая его на спинку стула. Наверное, если бы не книга на столе, он бы даже не посмотрел в сторону лестницы, потому что ему было не до этого, но он посмотрел. И застал на ступеньках Рука.              — Прочитал? — спрашивает Джон. Он с неким обожением проводит кончиками пальцев по обложке книги.              — Не совсем, — салага неуверенно топчется на ступеньках, не зная, подниматься ему или спускаться.              — И что нового узнал?              — Что ты лицемер, — коротко выпаливает Рук. Тогда он понимает, что ему просто необходимо спуститься. — Что обманывал людей, что подставлял их, что…              — Что я ненавижу самого себя и этот мир? — Джон флегматично отводит взгляд и принимается расстёгивать свой жилет. Рук, кажется, совершенно теряется от такой реакции, а точнее — от её отсутствия. — Я знаю эту книгу почти наизусть. Знаю каждое слово, каждую строку — и помню всё, что Джозеф тогда написал.              Помощник шерифа подходит с какой-то осторожностью, но даже сам не может понять, что ему мешает просто уйти наверх и не парить себе мозг.              — В конце концов, — Джон оборачивается к салаге и привычно усмехается ему (у Рука всё внутри переворачивается от этой усмешки), — каждый из нас понимает, во что этот мир превратился. Каждый из нас понимает его настоящее и будущее. Думаешь, выживет кто-то вроде тебя? Ты — расходный материал. Тот, кем можно пользоваться, кого можно заставить сделать что угодно. Потому что в этой пирамиде иерархии ты на самом дне. Как маленькая рыбёшка для огромной акулы. Будешь ли ты любить мир, который будет считать тебя мусором до тех пор, пока ты не сможешь пробиться чуть выше?              Рук молча смотрит на Джона. Словно ещё чего-то ждёт. И на самом деле, блядь, ждёт. Когда он скажет, что это всё не так, что это шутка. Но Сид уже сказал то, что пошатнуло уверенность Рука. Он — расходный материал. Были ли другие эдемщики таким же расходным материалом, как он? Теми, кем можно манипулировать, чтобы добиться своих целей.              Бред.              — Не неси бред, — отмахивается салага. Но Джон замечает это сомнение на его лице, эту злость.              — Нельзя называть бредом то, что ты банально не можешь осознать, — Джон просто разводит руками. — У слабых свои цели, так говорит Джейкоб. И твоя цель — избавиться от меня и от моей семьи. Но знаешь, в чём твоя проблема?..       Рук косится на Сида и отрицательно качает головой: то ли показывает, что не знает, то ли просит так не говорить на эту тему. Джон точно мудак. Мудак, который словно читает мысли и говорит то, что салага слышать не хотел. Или боялся услышать и осознать. Он примерно понимал, что скажет ему Джон, и хотел заткнуть уши. Потому что это отчасти было той самой горькой правдой.       И разве сам Рук не хотел про это поговорить?       Чёрт.       — Твоя проблема в том, что никто — понимаешь? — никто не заинтересован в помощи тебе. А те, кто действительно могли бы это сделать… может, мне позвать помощника Хадсон? Или снова хочешь увидеться с помощником Праттом? А что дальше? О-о, ты наверняка знаком с Раем. И он определённо успел попросить тебя вернуть его самолёт, который стоит у меня в ангаре. И что? — Джон подходит к Руку и кладёт ладони на его плечи, пока салага пусто смотрит в пол. У Рука такое ощущение, что его придавило валуном и он едва дышит. Или Джон мог мастерски давить и навязывать своё мнение, или салаге действительно открылись сакральные знания насчёт того, что действительно происходит. Он был полностью растерян.       Тогда Джон склоняется к уху помощника шерифа и шепчет:       — Никто даже не пришёл спасти тебя.       И это становится последней каплей. Рук теряется в собственных эмоциях: потому что с одной стороны его не отпускает ощущение того, что это просто промывка мозгов, что Джон старается ради сохранности собственной задницы, чтобы Джозеф его не выкинул из Проекта, с другой стороны — никто действительно не пришёл. Да и знал ли вообще кто-то? Разве что Илай, который был занят Праттом. Всё складывалось в не самую приятную картину.       — Точно бред, — Рук чуть дёргается и отталкивает от себя Джона. Нет больше смысла тут находиться. Салага много чего хотел сказать, вспоминая содержание последней главы, но Джон своим красноречием и харизмой отбил любое желание с ним как-то контактировать. На хер Джона Сида.       С этой мыслью Рук разворачивается и намеревается уходить. Тогда Джон понимает, что помощник шерифа оказался слишком… упрямым? Или ему просто нужно время. Но отпускать не планирует — успевает схватить за кофту и дёргает к себе обратно:       — Мы ещё не закончили.       — Я на это не поведусь, — усмехается Рук, когда оборачивается к Джону. — Ты же мастер мозги полоскать. Со мной такой фокус не пройдёт.       — О, — наигранно удивляется Джон.       — К тому же, — уже менее уверенно продолжает салага, — удивительно, как Джозеф сделал тебя своим Вестником, учитывая твою прошлую жизнь. Сколько видов наркотиков ты пробовал?       Рук всячески старается задеть в ответ самолюбие Джона, но выходит так себе. Сид, кажется, слишком спокойно относится к это теме. В конце концов, эту книгу читали многие из паствы. И все эти многие знали о том, каким Джон был, но собственными глазами увидели, каким он стал, поэтому прошлое… прошлое осталось шрамами на теле.       — Поэтому у тебя на груди вырезано «Уныние», да? Богатым часто скучно жить, — Рук пренебрежительно кивает на расстёгнутые верхние пуговицы на рубашке Джона.       — Этот век будет принадлежать тем, кто сможет контролировать человеческое сознание, — Джон мягко улыбается на выпад Рука, от чего второму становится как-то противно и неловко одновременно.       — То есть вот как ты работаешь… А как же Проект?       — Всё, что я делаю, я делаю на благо Проекта.       — Ты так просто отказался от прошлой жизни ради этого всего? — Рук недоумевающе кривится и полностью поворачивается к Джону, высвобождая свою одежду из его хватки.       — Джозеф показал мне…       — Достаточно, — Рук жестом показывает Джону заткнуться, когда понимает, к чему всё идёт. Сейчас он не готов слушать эту религиозную ересь, которую так любит Джон. Поэтому любые попытки в нормальный разговор с ним были такими провальными. Сид мог прочитать кучу книг, но он не мог отказаться от идеи того, что Проект — единственное верное решение для того, чтобы выжить.       — Я был эгоистом тогда. Я только брал: деньги, информацию, людей. Использовал каждого, потому что этот «каждый» был просто мусором, который был ни на что не способен. И удел этого мусора — быть использованными. Люди — это источник. Информации, удовольствия. И всё это можно было получить даром, но… — в какой-то момент Джон замялся и задумался, а потом продолжил, — так просто нельзя. Я был эгоистом. И я принял этот грех, я избавился от него. Как и ты избавишься от своего.       — Я в это не верю, — салага безнадёжно качает головой. — И не верю в то, что люди меняются и могут так просто забыть старые привычки. Никакая исповедь тебя не спасёт от ломки, когда тебе нужна будет новая доза.       — Ты прав, — кивает Сид.       Рук удивлённо смотрит на него в ответ.       Он не ослышался? Джон действительно с ним согласился?       Тогда тут определённо что-то было не так.       — Но все те привычки, которые тянут тебя на дно, они — это твоё испытание, — Рук снова замечает, как Джон улыбается. Эта противная улыбка ему уже знакома слишком хорошо. Поэтому, когда Сид оказывается слишком близко, салага откровенно напрягается. Джон не вытащил из него никакой информации, хотя он даже не пытался, Джон не смог задурить ему мозги. Рук был для него просто бесполезен. Но, кажется, Джон думал совершенно иначе. — Иногда каждый опускает руки, и тогда ему приходится начинать своё испытание заново. Простить можно любой грех, если грешник действительно сожалеет о содеянном.       — Что бы ты не сделал, ты не будешь сожалеть, — огрызается Рук, когда Джон оказывается перед ним и чуть подталкивает назад, заставляя салагу впечататься бедрами в стол.       — Не буду, — кивает Джон.