***
Лиза хмурится, когда видит на дисплее входящее сообщение от куратора. Резкими ударами пальцев об экран девушка открывает чат, пробегает по буквам и громко вздыхает. — Лизавета, — голос преподавателя возвращает на пару, — не заставляй меня плохо думать о тебе, убери телефон. Студентка фыркает; закатывает глаза и снова читает сообщение от Воронцовой про себя:«Все необходимое у меня в лаборантской, ключ возьми у Светланы Эдуардовны»
Аппарат отправляется в задний карман джинсов. Лиза достаёт из собранных волос карандаш и, чуть взмахнув головой, подпирает голову ладонью; тяжело вздыхает, возвращаясь к последнему заданию в самостоятельной работе. Чуть прикусывает губу, начиная разбор окислительно-восстановительной реакции: легко расставляет заряды на катионах и анионах, умело сокращает, вырисовывает корявым почерком краткое уравнение в ответ. Сдувает с лица непослушную прядь и, подняв голову, смотрит на часы, когда слышит звонок. — Сдаём работы, — произносит преподаватель, продолжая проверять листочки предыдущей группы. Аккуратная стопка с решениями остается на краю демонстрационного стола, когда группа со вздохом облегчения и победными улыбками на лице спускается на первый этаж — шумно обсуждают возможные ответы и планы на вечер. Друзья выживают после очереди в гардероб и останавливаются у зеркала, чтобы одеться. — Ты чего молчишь, Бэт? Клим выглядит привычно весёлым и беззаботным — будто выиграл миллион или идеально написал проверочную по химии. Подмигивает рыжей и забирает из её рук пальто, когда та выуживает из рукава шарф. — Планы образовались, — Лиза пожимает плечами, — нужно заскочить во второй корпус. — С тобой сходить? — спрашивает Марк, положив ладонь на плечо подруги. Девушка завязывает шарф и лениво поправляет волосы; громко и устало переводит дыхание и, поджав губы, мотает головой в знак отказа: «справлюсь сама». Сагадиев кивает в ответ. Клим помогает подруге надеть пальто и застегнуть верхние пуговицы, что-то рассказывая — не особо интересное и важное. Лиза встречается взглядом с Мариной и шмыгает носом — уже по привычке, будто вгоняя чувство вины глубже в грудную клетку. Друзья прощаются у корпуса и расходятся в разные стороны. Лиза лениво бредёт к крыльцу: замирает, окидывает четыре этажа усталым взглядом и, набрав в лёгкие воздух, идёт дальше. Ловко проходит пост охраны и, оказавшись на лестнице, двигается наверх; замедляется на четвертом и вовсе останавливается, словно истратив последние силы у железной двери. Смотрит на вымышленные часы на запястье и фыркает глупой привычке. Вздрагивает, когда слышит знакомый голос за спиной. — Привет. Нервно сглатывает и, повернувшись к собеседнику, улыбается — судорожно, боязно. Женщина обходит студентку и, оказавшись за её спиной, хватается за дверь аудитории. — А я к Вам… — Лиза откидывает медный локон за спину и прячет дрожащую ладонь в кармане пальто. — Правда? — бровь Светланы ползёт вверх, а губы изгибаются под тяжестью загадочной улыбки. — Чем могу быть полезной? — Нужен ключ от лаборантской, — девушка показывает на дверь в конце коридора и пожимает плечами. — Хорошо, — собеседница кивает, — дам задание группе и открою тебе лаборантскую. Лиза покорно ждёт наставницу на скамье возле нужной двери, пока Трофимчук выдаёт задание очередной партии студентов, после чего, не скрывая отчего-то довольной улыбки идёт навстречу; быстро справляется с замком и терпеливо ждёт, пока студентка отыщет то, ради чего пришла. — Как дела с конференцией? — как бы между делом спрашивает Светлана, скрестив руки на груди. — Готовлюсь, — отвечает рыжая, сложив губы в тонкую линию. — Волнуешься? Преподаватель упирается головой о дверной косяк и тихо выдыхает. Женщина ловит себя на мысли, что наблюдать за смущённой студенткой и её скованными движениями, достаточно занимательно и приносит удовольствие. Хмыкает, поправляет укладку и чуть прикусывает губу в ожидании ответа. — Настолько, что не могу ни есть, ни спать, — Бэт оборачивается и пожимает плечами. — Жду, когда же это уже закончится, но стараюсь мысленно оттягивать сам момент выступления. Она забирает всё, что подготовила для неё куратор, прячет в сумке и глухо выдыхает; улыбается уже легче — как будто свыклась с компанией преподавателя и больше не боится. Она ждёт, пока женщина справится с замком и кивает, когда встречается с ней взглядом. — Всё будет хорошо. Женщина кладет ладонь на плечо собеседницы и медленно проводит рукой по предплечью, задержавшись у локтя. Радушно улыбается Лизе, что девушке становится неудобно: эколог несвойственно для себя выглядит нежной и мягкой; душевно тёплой и пушистой, словно котёнок. И рыжая выдыхает, положив свою ладонь поверх её. — Кстати, — вспоминает Трофимчук, нарушив молчание, — как твои родители отреагируют на то, что ты проведёшь с нами выходные за городом? Хитрый взгляд и лукавая улыбка собеседницы возвращают ощущение чего-то знакомого, привычного: Лиза кивает, отметив, что теперь перед ней стоит именно преподаватель экологии — такая, какой женщина себя преподносит на парах. Девушка мнётся: тема родителей и их одобрения не затрагивается даже с самыми близкими друзьями. Потому что личное, глубокое и очень больное. — Нормально, — отвечает она на выдохе и чуть заметно улыбается. — А что такое? Рука преподавателя с локтя студентки соскальзывает, и Светлана успевает зацепиться за её ладонь. Пальцы почти механически переплетаются и сжимаются, образуя прочный замок. Лиза закусывает и без того искусанную губу на вдохе. — Через три недели у нас экологический конкурс в восьмидесяти километрах от города — там туристическая база советского образца. Выезжаем двадцатого утром, двадцать первого вечером будем снова в городе. Трофимчук медленно тянет собеседницу на скамью. Когда они усаживаются, она кладет замок из их ладоней на своё колено и продолжает уже чуть тише: — Будет агитбригада, конференция, экологический квест и дебаты, — эколог откидывает локоны за спину взмахом головы, — и так как у тебя готов материал к конференции, мы бы с Настей хотели, чтобы ты выступила там. Лиза перекидывает одну ногу через другую и вздыхает. Затылок упирается в стену, а глаза закрываются — от усталости и новой информации. Отказываться не хочется — не столько из-за Музы, сколько для собственного развития. А дополнительно проведённое время вместе можно считать всего лишь приятным бонусом. — Кто ещё едет? — Из преподавателей только я и Воронцова, — Светлана ослабляет хватку, — и пока человек шесть студентов — все, кроме тебя, были там в прошлом году. Женщина выдерживает паузу, давая собеседнице возможность подумать. Её взгляд цепляется за их скреплённые пальцы; глухо усмехается, заметив, что за её расслабленную руку мертвой хваткой вцепилась Лиза. Кивнула себе и, повторяя её действия, перекинула одну ногу через другую. — У нас будут репетиции перед агитбригадой, — почти шепотом продолжила преподаватель, — на них все те, кто едут, получат сценарий, мы распределим роли. А тебе придётся немного переделать текст конференции: так, на всякий случай, чтобы твоя идея не смогла быть использована другими. — Надеюсь, — Лиза выпрямилась и перевела взгляд на собеседницу, — всё это будет после моего выступления? — Конечно, — Трофимчук кивнула, — после того, как ты выступишь и вернёшься к нам с первым местом. Глаза в глаза. Ласковая улыбка. Женщина нежно проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони студентки и выдыхает: она уверена, что та не сбежит, как бы сложно ей сейчас ни было. Собеседницы кивают друг другу и встают со скамьи, и только в конце коридора, уже у железной двери, Лиза вновь хватается за теплую руку преподавателя. — Светлана Эдуардовна, я бы хотела поговорить с Вами… — Не наговорилась? Она прикрывает дверь аудитории и облокачивается на неё. Лиза выпускает ладонь собеседницы из плена и мнётся, пытается подобрать подходящие слова, чтобы сократить вероятность отказа. — Я занимаюсь портретными съёмками, и мне бы очень хотелось, чтобы Вы стали моей моделью. Рыжая громко выдыхает, избавляя легкие от тяжелого груза. Поправляет волосы и крутит верхнюю пуговицу на пальто в попытках унять тревожность. — Я? — Светлана театрально прижимает ладонь к груди. — Модель? Я же слишком стара для этого, куда больше подойдет та же Настя. — Дело не в том, кто мог бы больше подойти, — студентка хмурится и, заправив за ухо надоедливую прядь, скрещивает руки на груди. — Понимаете, такой, как Вы, я представляла свою Музу. Такой типаж я ищу уже не первый год, и мне сейчас, как фотохудожнику, просто жизненно необходимо запечатлеть Ваш образ. — Хорошо, — женщина расплывается в широкой улыбке и кивает, — будем считать, что ты поможешь мне, а я помогу тебе — некая взаимовыручка. — Хорошо, — повторяет Лиза с широко раскрытыми глазами, — нам нужно будет обсудить детали съёмки, если я Вам скину адрес, сможете подъехать в свободное время? Уже через пару минут довольная Бэт стоит на крыльце и с закрытыми глазами делает глубокие вдохи; нервный смех бьётся о закрытые окна корпуса, а волосы перебирает несвойственный весне ледяной воздух.***
Холодный ветер перебирает медные завитки, пока Лиза, зажав сигарету между губ, курит в форточку. Вся та же кухня шестого этажа, тот же подоконник и та же компания. Как только окурок вылетает из рук, девушка садится по-турецки и подзывает Марка составить ей компанию. Друг накидывает на хрупкие плечи девушки плед и протягивает бутылку пива. Негромкий звон и глухие смешки наполняют помещение. Парень делает глоток напитка и довольно произносит: — А может мукбанг? Лиза усмехается и бьёт друга по плечу, отпивая из бутылки: — У нас же нет еды. — Да и плевать. Бэт пожимает плечами и улыбается шире. Сагадиев спрыгивает с подоконника и, установив телефон на кухонном столе, возвращается к подруге. Ребята театрально чокаются на камеру и делают по глотку. — Ну, начнём, — слишком пафосно начинает парень, переведя взгляд на подругу. — Сколько там осталось до конференции? Бэт хмурится и дует губы — о мероприятии не хочется думать совсем. Она недовольно ёжится, откидывает голову, уперев затылок в стекло, и кривит губы. — Шесть дней, — плечи девушки опускаются, будто осознавая безвыходность положения. — На самом деле, переживаю жутко, — Лиза опускает голову и печально смотрит на Марка. — Статья ещё в процессе разработки, а её бы уже в идеале нужно начинать учить. И вместо того, чтобы готовиться, я пью на этой кухне с тобой тёмное пиво и записываю это на камеру… — рыжая усмехается. — Лизка, ты, блять, просто лучшая! Она легко ударяет бутылкой по лбу и складывает губы в тонкую линию. Девушка выдыхает и смотрит на экран мобильного — запись идёт почти четыре минуты. — Да ладно тебе, — рука друга обвивает талию рыжей, — хочешь, я поеду с тобой? Так, чисто ради поддержки, да и слайдики полистаю. — Так пары же, — девушка шмыгает носом и, выпрямившись, тупит взгляд куда-то вниз, — а там ещё и две пары химии: если Емельяновна узнает, что мы с тобой на какой-то там химической конференции, да еще и не от её имени, возненавидит ещё больше… — Слушай, — перебивает Марк, хмурясь, — куда уж больше, а? Маразм крепчает, и уж лучше мы потом вдвоём будем от её нападок отмахиваться, чем ты одна, ну да же? Друг подмигивает. Кухня наполняется звонким смехом и ароматом хмеля. Тёмное пиво заканчивается после третьего вопроса ни о чём, и следом открываются бутылки со светлым. Снова звон, и Марк решает сменить тему — завести туда, где больше всего мыслей. — Скажи-ка мне лучше, дорогуша, — он делает глоток, — что там у тебя с твоими любовиями? Лиза глупо улыбается, легко кивая: последнее слово друг позаимствовал из её лексикона. Для неё очевидно, что Марк имеет ввиду, но строить дурочку — любимое занятие, и не стоит упускать момент, чтобы начать старую песню. — Давай конкретнее, — студентка делает глоток и чуть морщится — на вкус тёмное пиво напоминает нелюбимый ржаной хлеб. — Тебе ли не знать, что я влюбляюсь по щелчку пальцев. — Мне ли знать, — парень одобрительно кивает, — я о самом интересном треугольнике текущего семестра: Трофимчук, ты и Марина… — Извините, — рыжая хмурится и недовольно смотрит на друга, изогнув бровь, — а каким боком тут Светлана Эдуардовна? — Не строй из себя уж откровенную дурочку, — Марк усмехается и щёлкает подругу по носу, — только слепой не видит, как между вами искры летают. — Бред какой-то… Бэт отворачивается от собеседника, обдумывая его слова, усмехается и запускает пальцы в собственные волосы, когда понимает, что самые мощные разряды происходят наедине. Щеки заливаются багрянцем и рыжая накрывает лицо ладонями, скрывая по-детски глупую влюбленную улыбку. Нет, так быть не может. Это просто фантазии скучающих студентов. Лиза ерошит волосы и возвращается в прежнее положение, делает очередной глоток и на выдохе начинает: — По поводу Марины: с ней у нас ничего не получится. — Но почему? — мохнатые брови-гусеницы друга ползут от удивления вверх. — Вы две ночи провели вместе, у тебя вся шея в синяках, она на тебя такие взгляды бросает, мне аж завидно! — Сагадиев дует губы. — Хочу, чтоб так на меня смотрели, как вы смотрите друг на друга… — Марк, — перебивает Лиза, оставив локоть на его плече, — она не из тех, кому нужны серьезные отношения. Марина живет для себя, в своё удовольствие, и все наши ночи тому подтверждение, — она отпивает из бутылки и громко вздыхает. — Меня куда больше волнует две вещи: желание снимать и отсутствие времени. Представляешь, даже вдохновение нашла и цель, что самое главное в моей работе. — Во-о-от, — довольно тянет парень, — сама перешла к другому углу. — И он куда острее, — усмехается Лиза. — Не знаю я, как к ней подступиться: хочу больше проводить времени вместе, говорить с ней, но я становлюсь страшной трусихой сразу же, когда она появляется на горизонте. Бэт чувствует, как в горле пересохло, и осушает половину бутылки залпом; вытирает губы и упирается лбом в раскрытую ладонь. Марк обвивает её талию, прижимается ближе и как-то печально улыбается — понимает и разделяет знакомые чувства. — Знаешь, — Лиза выпрямляется и, нахмурившись, смотрит на зафиксированный на столе телефон, я хочу её снимать, — девушка шмыгает носом и продолжает чуть тише, — потому что она красивая Женщина. А Женщина — это тепло. Тепло, близко, прекрасно, светло, трогательно, глубоко, влюбленно, кокетливо, чисто, возвышенно, просто и вечно, — рыжая трет нос тыльной стороной ладони и улыбается на выдохе. — Марк, я же ей предложила и она согласилась, представляешь? Я была самой счастливой в тот момент, клянусь! А потом, когда стала продумывать детали, загрузилась больше, чем конференцией. Нельзя перед Музой упасть лицом в грязь. А как сделать всё на высшем уровне?.. Друг почти машинально смахнул с щеки девушки слезу, легко похлопал её по плечу, улыбаясь. Он закусил губу, подбирая правильные слова. — Да, — начал одногруппник, нарушив затянувшееся молчание, — она уникальна. Как и ты, дорогуша. Расслабься, — Бэт уткнулась лбом в его плечо, — я уверен, это будет твоя лучшая съёмка. Сагадиев коснулся губами рыжей макушки. Девушка тяжело выдохнула и закрыла глаза. Началась сорок вторая минута записи.***
— Почему ты снова вернулась ко мне? Брюнетка, одевшись в широкую футболку, включила настольную лампу и удобно устроилась на подоконнике; собрала волосы в неаккуратный пучок и, перекинув одну ногу через другую, уперлась ладонями в подоконник. — Почему ты вернулась? Она машинально прикусила губу, ожидая ответ от блондинки. Светлана перевернулась на живот и, накинув на плечи одеяло, улыбнулась на выдохе. Рука автоматически согнулась в локте, и женщина вложила в раскрытую ладонь подбородок. — Чтобы смотреть на твой силуэт у окна, — эколог усмехнулась. — После секса ты всегда садишься на подоконник — какой-то твой личный ритуал. Тебе только сигареты не хватает, тогда бы уровень сексуальности был критическим. — Прости, что не курю, — собеседница фыркнула, — всего лишь всю жизнь спорту посвящаю, как-то не до этого. — А я всю жизнь посвящаю экологии, — блондинка обняла подушку и воткнула в нее подбородок, — берегу природу, поэтому и не курю. — Ну, а если серьезно? Женщина поморщилась: любимый вопрос коллеги, который никогда не задается вовремя. А есть ли вообще ответ — почему она возвращается? Ради чего? Ради первобытного, животного секса? Сладких стонов и тягучих оргазмов? Этого сказочного силуэта на окне в полумраке? Волос, что пахнут ромашкой и сухим сеном? Крепких объятий, нежных поцелуев, милого сопения? Пухлых от обиды губ и властного нрава? Обычная… Нет, и они обе это понимают. «Обычная» — самое жестокое оскорбление по отношению к обеим, и они никогда не применят данное прилагательное друг к другу. Потому что уважают друг друга, ценят. Светлана поморщилась, отвернувшись к стене. Слово «люблю» она игнорирует всегда, кроме случаев, когда дело касается детей. Но коллега давно не ребенок, поэтому… — Даш, — шепчет женщина на выдохе, перевернувшись на спину и устремив взгляд в потолок. — Пожалуйста, давай не будем… — А давай будем, м? Даша спрыгивает с подоконника и закрывает форточку; присаживается на край кровати и, скрепив руки в замок, громко вздыхает. Так ведь больше не может продолжаться? Она возвращается каждый раз, когда скучно, играет чувствами и временем — так, будто сама не имеет ничего в наличии. Девушка опускает голову и поджимает губы. — Что ты хочешь услышать? Светлана садится, руки собеседницы быстро оказываются в её ладонях. Даша умело переплетает пальцы, образовывая замок, и женщина морщится, только осознав, почему она здесь. — Что ты меня любишь и больше не бросишь. — Я могу, — эколог кивает. — Но я не хочу тебе врать. Светлана подносит ладони собеседницы и касается их губами. Даша шмыгает носом, отворачивается в попытках спрятать лицо, но руки не вырывает — она всё понимает. Так не может продолжаться долго: рано или поздно они уничтожат друг друга. — Мне кажется, мы заигрались, — девушка шмыгает носом, когда голова коллеги оказывается у нее на коленях. — Пора прекращать, пока не стало хуже. Светлана кивнула. Тихо встала, отыскала вещи, быстро собралась; уже одетая облокотилась о край стола и перевела воздух. — Это была наша последняя встреча? — шепчет она, зная ответ заранее. А Даша молчит: она не в силах обрубить все нити, закончить отношения, которые ничего не дают — только забирают. Девушка складывает губы в тонкую линию, когда чувствует влагу на щеке. Светлана, подойдя, присаживается на корточки, берет лицо коллеги в ледяные ладони; её обжигающе ледяные пальцы смахивают одинокую слезу и печально улыбается. — Хотя бы проводишь меня до лестницы? Они покидают комнату молча. Тёмный коридор и звенящая тишина; напряжение, от которого дрожит тело и путаются мысли. Это конец. Они останавливаются у лестницы. Светлана проводит тыльной стороной ладони по щеке коллеги, и Даша отворачивается, словно получив пощечину. Хмурится, из последних сил сдерживая слезы. — Прости, — шепчет эколог, сложив губы в тонкую линию. Коллеги вздрагивают, когда слышат шмыганье с подоконника. Свет загорается, и Светлана замирает в оцепенении. Лиза спрыгивает с подоконника и, делая вид, что ничего не видела, скрывается в коридорах другого крыла. Свет через полминуты снова гаснет, и тишина становится совсем невыносимой. — Я тебя ценю, — говорит женщина на выдохе, спускаясь по лестнице. — Поверь, это куда важнее и дороже, чем любовь. Уже на крыльце, ожидая такси, Светлана вздыхает. Голова машинально поднимается к небу, а из груди вырывается почти рык — вселенская боль, что так долго жила внутри, больше не помещается в ней. Только в последний вечер она поняла для чего все это было: встречи, ласки, секс, сопливые прощания. Для того, чтобы заполнить пустоту внутри. Вязкую, липкую, вяжущую и, кажется, такую бесконечную. Сегодня не получилось. Потому что человек не тот. Человек, способный заполнить внутреннюю пустоту, только что стал случайным свидетелем расставания.***
Лиза останавливается у зеркала: снова заправляет рубашку в брюки, поправляет локоны и макияж, переводит телефон в режим без звука. Томно вздыхает и вздрагивает, когда Марк обнимает её за шею. — Не переживай, все будет хорошо, — победно улыбается, осматриваясь. — Ты только посмотри на этих додиков. Рыжая усмехнулась. Заправив за ухо медный локон, они с другом направляются в нужную аудиторию. Анастасия Михайловна, пройдя мимо, шепчет: — Я в тебя верю. Сжимает кулак, легко касается предплечья девушки и останавливается у стола организаторов. — Хорошо, что Настю в жюри пригласили, — шепчет друг, усаживаясь за самую дальнюю парту. Рыжая садится рядом. Перекидывает одну ногу через другую и, опустив голову, рассматривает руки — дрожащие и ледяные от страха и стресса. — Если она задаст мне хоть один вопрос, — тихо, будто себе, бубнит девушка, — я ей карандаш в колено воткну.