Спасибо за всё

В морге у Вали было непривычно светло, так что приходилось постоянно жмуриться. Взволнованная Антонова носилась вокруг программистов, как курица с яйцами, и её неразборчивое воркование оседало на барабанных перепонках, не доходя до сознания. Рогозина о чём-то спрашивала, но это было скорее формальностью, чем заботой. Реальность уплывала, и чем сильнее Тихонов пытался ухватиться за неё, тем глубже он тонул в водовороте из солнечных зайчиков и расплывчатых силуэтов. Ваня не помнил, как они с Оксаной покинули стены родной службы и оказались на улице. Вечерняя прохлада освежила его нетрезвый разум, и вскоре тусклые обрывки памяти сложились в последовательную цепочку событий. Вот пыльный подвал с неоново-синими стенами, тяжёлая дверь и вытянутые от удивления лица Круглова и Белой, которые увидели Тихонова и прижимавшуюся к нему Оксану… Оксана! Когда хакер пришёл в себя, он обнаружил, что девушка неспешно шла рядом с ним. Так близко, что их плечи изредка соприкасались и он чувствовал тепло её кожи. Перехватив его хмельной взгляд, Амелина сказала без обиняков:  — Вань, помнишь, когда дверь вскрывали, ты все хотел поблагодарить меня? «Спасибо за всё» — это за что? Неготовый к серьезному разговору, Тихонов заметно стушевался и попытался отшутиться:  — Ну, знаешь, как говорят: «Спасибо за всё — слова припасём». Да и невозможно перечислить то, за что я тебе благодарен.  — Тогда вернее будет: «Спасибо за всё — сказать ни о чём», — мгновенно парировала Оксана, надувшись. — Мама говорила, что так отвечают из вежливости. Или когда не обращают внимания на твои поступки, потому что на самом деле не придают им значения. Так, для галочки.  — А тебе так обидно, что я не обращаю на тебя внимания?  — Было бы, из-за чего расстраиваться, — огрызнулась Амелина. Разговор не клеился, и в воздухе повисло напряжение.  — Если честно, спасибо, что будишь, когда Рогозина неожиданно появляется во время ночных дежурств, — после затянувшейся паузы Тихонов подал голос, стараясь говорить развязно и непринуждённо. Амелина притворилась, что пропустила его слова мимо ушей.  — И все? — спросила она.  — И что не стучишь, когда я ем в лаборатории.  — Дурак, — подавив обиженный всхлип, девушка ускорила шаг. — Я-то думала, ты хоть раз в жизни поведёшь себя серьёзно. Оксана удалялась быстрым шагом; настолько быстро, что Тихонов не сразу понял, что произошло и чем он так обидел коллегу. Он в два прыжка догнал Амелину и схватил ее за локоть, переводя дыхание (скорее от волнения, чем от пробежки).  — Пожалуйста, послушай. Я… я… ты… — заикался он. Тихонов не умел и не хотел говорить о своих чувствах, но что-то ему подсказывало, что на сей раз этого не избежать. — Ты даже представить себе не можешь, как я рад, что ты есть. ну, что у нас есть совместные смены в ФЭС. И что ты приходишь на работу, как на праздник. Всегда такая нарядная и просто сногсшибательная. Ну, и все эти прочие женские штучки… я в этом ничего не понимаю, но это даже к лучшему: ты как мистический квест в игре. Амелина все ещё смотрела на Ваню с недоверием и настороженностью, но внимала его каждому слову. Он говорил сбивчиво, но с азартом, распаляясь все больше и больше:  — Мне нравится, что на тебя можно положиться, и твои яркие эмоции, и целеустремлённость, и твоя независимость, но я… я же вижу, что ты боишься оставаться одна, и вообще ты такая чувствительная, и задеть тебя намного легче, чем кажется. Поэтому я просто стараюсь быть тебе хорошим другом. Энтузиазм Тихонова постепенно угас, и он делал большие паузы между последними словами.  — Точно дурак, — украдкой вытерев слезы, Оксана усмехнулась. Она говорила с нескрываемой нежностью, так что Тихонов не сразу понял, комплимент это или оскорбление. И, наверно, так и не понял бы, если б Амелина не прижалась к нему, скрестив руки на его шее. Рассудок вновь помутился, но это был приятный дурман, вскруживший голову, и Ваня обнял девушку в ответ.  — Спасибо, — едва слышно прошептала Оксана в грудь Тихонова.  — За всё?  — За всё. Ваня с облегчением выдохнул. Словно гора с плеч.