Почувствуй себя отличником

Фил медленно надавил на дверную ручку и тихо вошел в комнату, подобно чуть шуршащим от ветра осенним листьям, беспорядочно расбросанным по земле. Он не вторгался в личное пространство, давая хозяину комнаты время на досрочное прекращение личных дел, но, видимо, его не заметили или намеренно проигнорировали. Комната Ильи была наполнена солнечным светом, скользящим по окнам и мебели. При первой оценке «обиталища страшного рыжего монстра» можно было безошибочно определить возраст проживающего здесь человека — стены от пола до потолка были плотно увешаны разного рода плакатами. Здесь были и музыкальные группы, и сериалы, и фильмы, ютились по углам детские фотографии непосредственно Муромова и его многочисленных родственников. Кровать, естественно, застелена как всегда идеально, да и вся комната буквально блистала от чистоты. Ее хозяин стоял у окна, чуть оперевшись на подоконник, и сжимал в руках скрипку. Лицо Ильи в тот момент было очень одухотворенным, и Фил успел рассмотреть его до мельчайших деталей — от темных кругов под глазами до маленьких шрамов и царапин на щеках. Смычок едва коснулся струн, вызывая на них разве что лёгкую вибрацию, и медленно, с небольшой неуверенностью ученика музыкальной школы на первом экзамене, рыжик начал играть, постепенно вступая в необходимый темп. Фил честно пытался перестать пялиться на лицо своего одноклассника, но каждый раз, когда темные ресницы полуприкрытых глаз чуть касались богато усеянных многочисленными веснушками щек, его и без того неровное дыхание замирало, боясь спугнуть эту удивительную нежность, из которой состоял Илья в тот момент. Мягкие и мелодичные ноты струились меж его длинных пальцев, умело скользящих по гладкому деревянному грифу, и каждая из них врывалась в сердце с вихрем необузданных эмоций, таких разных, но одновременно с этим и похожих друг на друга. Муромов выглядел необычайно уверенным, напоминая себя еще пару месяцев назад — дерзкого, самовлюблённого мальчишку, готового на любые авантюры ради того, чтобы доказать свое превосходство, и вся его гордость будто изливалась в музыку, заполняя каждое мгновение мелодии. Фил невольно осознал, что все эти метаморфозы произошли во время общения с ним, и пустота в сердце заполнилась некоторыми положительными эмоциями. Струны жалобно звякнули, когда хозяин инструмента резко снял скрипку с плеча. Черных испытал сильнейший холод, когда его коснулся строгий взор ледяных зеленых глаз, пронизывающий насквозь. По венам словно побежал жидкий азот, обжигающий даже кончики пальцев, и Фил еще раз усомнился в том, что Муромов не является коварной темной ведьмой. Свои предположения об истинной личности он, естественно, не озвучил, вслух проговорив лишь робкое: — Ну привет, что ли… Илья молчал, задумчиво смотря будто не на Фила, а сквозь него, на один из ярких плакатов. Блондин подмечал кучу деталей его поведения, прежде сокрытых где-то внутри или попросту невидимых для первичного взгляда. Вот подушечки пальцев пробежали по грифу и струнам, касаясь их совсем мельком, но тем не менее заставляя издавать тихий звук, вот вторая рука коснулась футболки, сжимая ее, а глаза… Черных сощурился, заметив мельчайшие полупрозрачные кристаллики слез, постепенно скапливающиеся в уголках разом потеплевших, чуть поддтаявших глаз. Муромов быстро вздохнул, через силу обращая внимание на гостя, но его потрескавшиеся бледно-розовые губы выдавали его с головой, подрагивая при каждой попытке успокоиться. — Наверное, этого делать не стоило… — Черных попятился назад, спиной уперевшись в дверь, и испуганно посмотрел на одноклассника, который, кажется, был на грани серьёзного нервного срыва. — Я всё же полный идиот, по-дебильному себя повел и уничтожил все, что мог. Да-да, я знаю, что извиняться уже поздно, ты вряд ли даже дружить со мной будешь, но… Илья закрыл лицо руками, украшенными многочисленными синяками и царапинами, что еще сильнее ударило по Филу, но тот твердо продолжил: — Я хочу попросить у тебя прощения. Муромов оторвался от ладоней и с огромной дозой удивления взглянул на своего собеседника, будто тот сказал несусветную глупость, что смутило Фила еще сильнее. Он потупил взгляд и куда менее уверенно произнес: — Пожалуйста, Илья. Это тихое, осторожное и пугливое «Илья» всколыхнуло в сердце одного рыжего мальчишки целую череду самых разных эмоций от унижений до любви и очередного предательства. Он понял, что не руководствуется никаким разумом, чувством собственного достоинства, здравым смыслом, ему было плевать на то, что впредь его могут предать еще не один раз, и он холодно относился к мысли о том, вот Фил его ударил — Илья осознал, что в тот момент его другом управляли лишь слепые эмоции, захватившие сознание, и был готов на все ради того, чтобы его вернуть. Муромов сделал один шаг, преодолевая сопротивление присутствующего у него, в отличие от Фила, головного мозга, сделал второй, и буквально упал в объятия одноклассника. Черных осторожно, всерьез боясь спугнуть этот момент к чертям, как это происходило обычно, положил руки на талию Ильи, отметив, что объемная футболка, когда-то давно принадлежавшая Филу, а не рыжему мальчишке, отлично скрывала чрезмерную худобу его фигуры. Муромов тяжело дышал, все еще отчаянно стараясь не разрыдаться от переполнявших его противоречивых эмоций. Они стояли посреди комнаты, заполненной золотом солнечного света, и что-то в этом было волшебное, поневоле закрадывающееся в глубину души. Илья улыбался, чувствуя, как по щекам сбегают крохотные слезы, вбирающие в себя еще больше солнечного света, играющего с мокрыми дорожками на коже. Его хрупкое сердце нуждалось в поддержке и никто, кроме Фила, не мог обеспечить того ощущения абсолютного покоя и защищённости, которое вмиг обволокло его сейчас. — Пообещай, что ты больше никогда так не сделаешь, — едва размыкая дрожащие губы, прошептал Муромов. — Клянусь своей совестью, — Черных чуть сильнее прижал Илью к себе, носом уперевшись в рыжие волосы. — Ты опять клянешься несуществующими вещами, — с неприкрытой насмешкой упрекнул его рыжик, немного отстраняясь и вмиг перестраивая свое настроение на новый лад. — Ни совести у тебя нет, ни стыда, ни мозгов… — Как вы с сестрицей похожи, — Фил закатил глаза, очень заметно вздохнув при этом. Поймав заинтересованный взгляд Ильи, он пояснил: — Когда мы сюда шли, эта твоя вредина успела унизить меня до Марианской впадины. — Куда уж ниж… — Муромов громко кашлянул, намеренно обрывая фразу. — С тобой все в порядке? — наконец задал терзающий его вопрос Фил. Он проследовал до конца комнаты, скресив при этом руки за спиной, и по-хозяйски уселся на широкий подоконник. — Помимо всего остального — сравнительно, — Илья с размаху плюхнулся на свою кровать, уронив при этом учебник алгебры, до этого украшавший покрывало. — И, учти, я простил тебя авансом. — Чем же я могу искупить свой долг? — усмехнулся Черных. — Расскажи об Арте. Синие глаза покрылись шалью серебристого льда, мгновенно принимая голубой цвет. Темные по сравнению с цветом волос брови почти сошлись у переносицы, глобально меняя эмоции своего хозяина. Фил выдержал долгую паузу, во время которой он старательно маскировал все ненужные эмоции, и медленно проговорил: — Что именно ты хочешь узнать? — Все, — коротко ответил Илья. — Я хочу знать о нем все. Его лицо заострилось, приняв хищное выражение. Этот Илья отчетливо демонстрировал мальчишку в самом начале их знакомства во всей красе, не упуская ни одной детали. — Вот как… — пробормотал Фил, концентрируя взгляд на веснушчатом носике, чтобы не бегать глазами по всей комнате. — Какой ты опасный сейчас. И где же была эта ледяная решимость, когда ты позволял Арту тебя избивать, м? — Он заведомо сильнее, и ты это прекрасно знаешь, — вскинулся Муромов. — Идти против него и сопротивляться — самоубийство. — Поэтому ты позволил ему сломать свой нос и всячески портить жизнь, — Фил кивнул, сохраняя при этом беспристрастное выражение лица. — Сказки про белых барашков я тоже люблю. — Это не сказка, — возразил Илья, начиная медленно, но верно закипать. — Я обожаю задевать его всякими подколками, но ты прекрасно видел, что я всегда избегаю физического контакта. — Почему ты не убежал? — лениво спросил Фил. — Потому что он догонит, — процедил Муромов. — Я прекрасно знаю, на что способен этот… черт. — Артем, — Илья впервые слышал ту необычную интонацию, с которой Фил произносил полное имя Мещерякова, — очень не любит, когда ему мешают. А ему помешал я. Черных нехотя сполз с пригретого декабрьским солнцем места и начал нарезать круги по комнате, упорядочивая свои мысли. — Знаю, ты не рассчитывал на мои откровения, но мне придется рассказать тебе пускай и не все, но часть правды — точно. Как ты заметил, раскол нашей дримтим произошел в лагере, потому что они, — Фил выделил последнее слово, акцентируя на нем внимание слушателя, — узнали о том, что я утаил маленькую… вещь. Мы играли в игру, и я оставил, скажем так, часть лута себе, хотя ребята дружно договорились его забыть. Короче, они заметили подмену, и мы поссорились. — Из-за игры? — недоверчиво переспросил Илья. — И я-то после этого сочиняю сказки? — Ты не дослушал, — устало пояснил Фил. — Это особая игра. И, поверь мне на слово, Арт очень злился, когда я не вернул то, что по праву принадлежало мне. Разразился грандиозный скандал, меня пытались образумить словами о том, что никакой игры больше не будет и проще бросить все сейчас, чем мучиться потом, но я, как видишь, обладаю собственным независимым мнением и послал их. И сейчас Арт пытается воздействовать на меня через тебя, потому что его грызет моя маленькая, но гениальная победа. — Все ради игры, — подытожил Илья. — Это не отменяет того, что я больше не хочу служить грушей для битья. Фил подошел к нему и сел рядом, смиренно положив руки на колени. — Всю неделю я не только портил свою жизнь, но еще и придумывал планы мести! — торжественно провозгласил он. — Твоя задача — перестать быть мягкой податливой херней. С этого дня мы должны объединиться окончательно, хочешь ты того или нет. Уния, союз, коалиция — называй это как угодно, ты просто должен будешь доверять мне, а я тебе. — Звучит, как мотивирующая фраза из игры, — фыркнул Илья. — Причем неудачная. Скажу откровенно, вдохновитель из тебя такой себе. И как ты себе представляешь наш… союз? — Мы будем вместе унижать Мещерякова. — Ты сейчас серьезно? — У тебя есть другие варианты? — пожал плечами Фил. — Если да, то слушаю. Он выбрал в качестве мишени тебя, и точно не отстанет, пока не выбьет из меня желаемого, несчастный борец за справедливость. Я максимально сильно защищу тебя, а ты побудешь лапушкой и не станешь нарываться на неприятности, хорошо? Естественно, подколки в перечень нарываний не входят, но я настоятельно рекомендую быть осторожным и не лезть на рожон раньше времени, поскольку у меня очень великие планы на Арта. — Ты так переживаешь, — заметил Илья. — Что-то я сильно сомневаюсь в том, что шестнадцатилетний мальчишка сможет меня защитить, пускай и от другого такого же мальчишки. — Спорим? — хитро прищурился Фил, но тут же сделался серьезным. — Обещаешь быть хорошим мальчиком? — Да, папочка, — с придыханием произнес Муромов, в открытую пародируя всевозможные гейские фанфики. — Дошутишься ведь, — нахмурился Фил, однако улыбнулся и едва коснулся губами его щеки, придвинувшись поближе. — Я скучал. — Я тоже скучал, — Муромов зажмурился от удовольствия, напоминая кота, удачно пригревшегося на солнышке. — Тебе велика моя футболка, — хмыкнул Черных, заметив, что ее рукав постоянно сползал с плеча мальчишки. — А тебе мала моя толстовка, — невозмутимо парировал Илья, тут же пытаясь поправить одежду, но Фил остановил его руку на полпути к плечу. — Не стоит, — мягко осадил его блондин. — Эта вещь тебе совсем не идёт. Муромов пропустил тот момент, когда лишился футболки. Черных разглядывал его тело, изучая вдоль и поперек все выступы и изгибы со странным упоением. Рыжик закрыл глаза, давая молчаливое разрешение на любые действия, и окончательно впал в астрал, надеясь хоть на чуть-чуть отвлечься от насущных проблем. Весь его мир сейчас отражался на дне синих глаз, глубиной с Байкал, и его Илье хватало с головой. Мира, созданного только для них двоих.