Почувствуй себя отличником

Иногда Филу нужно было побыть одному. Он прекрасно чувствовал те моменты, когда ему требовалось одиночество, и никогда не отказывался от него. Парень часто ловил себя на мысли о том, что Илья почти полностью изменил его восприятие жизни, начиная от самых незначительных аспектов и заканчивая мировоззрением в целом, однако от одного забавному рыжеволосому мальчику избавиться не удалось. Именно по этой причине блондин медленно шагал по скрытой от непосвященных людей лесной дорожке, усыпанной мелким гравием. Он часто бывал здесь после того, как стал жить один — стройные сосны стали чуть ли не единственной вещью, внушающей ему спокойствие. Хвойные деревья стали его лучшими друзьями, и даже Муромов не знал и половины секретов, что узнали они после сотен эмоциональных всплесков обычно внешне спокойного Фила, не способного на агрессию. Летом он нередко лежал на самой зеленой и чистой траве, через щелочки сощуренных глаз вглядываясь в палящее июльское солнце, а зимой парень принимал солнечные ванны, лежа уже на снегу. Сейчас Черных бесцельно бродил среди стволов высоченных деревьев, нисколечко не боясь потеряться в темном лесу, и он чувствовал себя самым свободным человеком на свете, удержать которого не в силах никто. Почти никто. Внезапно Фил остановился. Он застыл прямо посреди своего обычного маршрута, медленно-медленно вдохнул, постепенно заполняя легкие, легкий лесной воздух, насквозь пронизанный самым что ни на есть свежим смоляным запахом, и закрыл глаза. Воображение у блондина всегда работало отменно, поэтому возвращение на десять лет назад произошло без особого труда. …Запах свежеспиленных елок был нерушимой основой той чарующей новогодней атмосферы, которая зародилась на воскресной ярмарке в тот день, почти канун Нового года. Везде, в каждом уголке торговой площади то и дело раздавался переливчатый звон колокольчиков, огромные толпы людей вертелись то у разноцветных елочных игрушек разных форм и размеров, то у полок с фарфоровыми куклами в подарок девочкам, матерям и тетям, но кульминация всего действия определенно сосредоточилась в ней, великолепной королеве с насыщенными изумрудными ветвями, едва-едва припорешенными влажным снегом. Стоило сделать ещё несколько шагов по направлению к ели, как она менялась в размерах и становилась куда больше и великолепнее, чем прежде. Светлые, слегка кудрявые волосы маленького мальчишки с бездонными и просто огромными синими глазами неаккуратно выбивались из-под шапки и намокали из-за обильного снегопада, пока их хозяин зачарованно глядел на хвойное дерево. Родители давно растворились где-то в галдящей на все голоса толпе, обеспокоенные выбором продуктов для новогоднего стола, пока их сын теребил край впопыхах завязанного на шее объемного полосатого шарфа и любовался медленно надвигающимся новым годом, отраженным именно в этой ели. Мальчишка глазел на нее порядка пяти минут, после чего, по классике жанра, обеспокоенная мать хорошенько шлёпнула его чуть позже спины, потребовала обещание больше никуда без нее не уходить и увела ребенка домой, на ходу причитая о его безалаберности. Фил не виделся ни с матерью, ни с отцом около двух месяцев. Грандиозная ссора, которая произошла именно благодаря родителям еще несколько лет назад, навсегда разрушила доверительные отношения парня с близкими родственниками, закрыв доступ к его сердцу и породив в нем сомнения. На протяжении многих лет он тщательно строил самовлюблённость и эгоизм основательно, бережно и аккуратно складывая кирпичик за кирпичиком в единую систему, и, вытащив оттуда хотя бы один крошечный элемент, ничего не падет. Так было проще — такую позицию Фил занимал всегда. Только вот на самом деле ему не было проще. Мягкие пучки молодых, еще салатовых игл, приятно покалывали кожу и хорошо настраивали на философские размышления в духе «быть или не быть». Ютились на верхних ветках ели маленькие красные «шарики» снегирей, плотно прижатые друг к другу, свиристели тонким голосом где-то вдали другие пташки, и каким-то совсем не зимним было это пение — лес на несколько мгновений будто бы окунули в настоящую весну, и весь детский предновогодний трепет бесследно рассеялся в темной чаще в игре солнечного света на влажной от росы траве. — Будущее пуленепробиваемо, — задумчивым голосом произнес Фил внезапно пришедшую на ум цитату, глядя куда-то далеко-далеко в небо. Его глаза целиком и полностью вобрали в себя все краски небосвода, и наичистейший на свете синий цвет периодически становился то спокойной озёрной гладью, то бушующим штормовым океаном. Настроение менялось со скоростью света наравне с самочувствием и состоянием в целом, бросалось из крайности в крайность, но блондин, запрокинув голову, просто продолжал рассматривать зимнее небо. Он совершенно не чувствовал колких снежинок, падающих за впопыхах завязанный объемный полосатый шарф, и находился в том странном состоянии, когда граница времени окончательно стерлась, уступив место воспоминаниям. Черных отчетливо помнил свое безрадостное детство, которого толком-то и не было — родители, вечно занятые карьерой и собственным бизнесом, даже на выходных имели привычку с утра до ночи пропадать в офисе. Маленькому мальчику повезло хотя бы с друзьями, да и те были не подарком. Огрызающаяся на всех и вся Кира не выглядела как особо дружелюбная особа, Вик — кажется, он был единственным, с кем Фил общался хорошо — вел себя тихо, а Арт… а Арт все время был тряпичной куклой Киры. А еще был Илья. Илья был, и был Илья совсем другим. Блондин давно замечал, что за плотной маской из равнодушия и надменности скрывался хрупкий мальчишка, отчаянно прячущий настоящего себя за многочисленными личностями, ни одна из которых не подходила ему. Черных слишком отчетливо помнил, как Муромов навзрыд плакал в школьном туалете после очередной порции унижений, и как разбивались при этом многочисленные надежды, налетая на иглы реальности — это Фил чувствовал превосходно, потому что сам не раз оказывался в подобной ситуации. Ему искренне хотелось попробовать завести с рыжеволосым парнем хотя бы приятельские отношения, но Илья всячески отталкивал его от себя, каждый раз до боли опаляя пламенем жгучей ненависти, да и вдобавок к этому Черных мог быть осуждён друзьями. Помощь тому, кого унижают все остальные — чистой воды самоубийство. Осуждения Фил боялся больше всего на свете, поэтому он был вынужден становиться тем, кем становиться не хотел совсем, и чувство одиночества вместе с ложью, которой окружил себя блондин, ежедневно выедало оставшиеся человеческие эмоции. Ему было больно признавать свое поражение, раз за разом заставляющее пугливо отступать назад и оглядываться в поисках края обрыва, неумолимо приближающегося с каждым новым шагом. Фил наконец-то перестал глазеть на небо, саморазрушая себя до конца, и достал смартфон. Наушник издал приятный звук, обозначающий коннект с устройством, и плейлист с любимой музыкой выдал внезапный опенинг «Могучих Рейнджеров». Парень изумлённо вскинул брови — уж точно не такое музыкальное сопровождение он хотел услышать для окончательного добивания настроения, однако гаджет решил иначе и захотел добавить немного красок. — Вот так и возвращаются в молодость, — Фил прицокнул языком и нажал на иконку «ВК». Самый первый чат в списке, интуитивно найденная иконка с откровенно фальшиво улыбающимся мальчишкой, и быстро написанное сообщение, безо всякой проверки на опечатки отправившееся адресату. «Завтра в пять заберу тебя от бабушки.» Язвительный ответ последовал незамедлительно. «Спасибо, конечно, за заботу, но у меня все еще есть ноги для того, чтобы дойти самому.» «Зная тебя, ты заблудишься и продашься наркоманам за пользование навигатором, потому что твой телефон разрядится во время стрима.» «Лол, стрима?» «Да, стрима. «ИЩУ ДОМ МАНЬЯКА-ЗАКЛАДЧИКА В ПРЯМОМ ЭФИРЕ». ;)» «Да ну тебя, чертов приколист. Смотри не заскучай в компании бутылки с алкоголем». «Я не пью». «Если ты воздержался от «сорокалетняя женщина стайл» в течение недели, то это не значит, что ты чистейший трезвенник.» «И я тебя тоже очень люблю, Илюш.» Фил довольно улыбнулся и взглянул на небо еще раз, напоследок забирая на дно радужки глаз блеск каждой звездочки. Он глубоко вдохнул, чувствуя, как его пробирает приятный холодок, бегло касающийся всего тела, и медленным шагом направился к дому. Опенинг «Могучих Рейнджеров» все еще звенел в ушах и несомненно мотивировал, но вот на что именно? — Спасибо, — едва разжимая губы, прошептал Черных, с благодарностью глядя на бескрайний лес, простирающийся за спиной. Там, в темной загадочной чаще, затерявшись где-то среди елочек и сосен, роились миллионы его самых настоящих и искренних мечтаний.