Почувствуй себя отличником

Илья осознал весь масштаб проблемы, которую он создал сам для себя, и, словно зашуганный зверек, пугливо отступил назад, машинально прислушиваясь даже к собственным шаркающим шагам. Жидкий страх быстро-быстро поднимался по венам, заполнял каждый крошечный каппиляр и бил в виски дикой концентрацией адреналина, заставляя хоть как-то функционировать застывшее в оцепенении тело. Муромов вроде бы и не пил вовсе, однако с двух стаканов его уже несло в Тартарары, и к чему он в итоге пришел? Правильно, бешеный и не на шутку разъяренный Арт готов свинтить ему голову под опенинг «Фиксиков», — последний внезапно разрядил сложившуюся атмосферу, появившись благодаря рингтону Вика, — а Фил обиделся и спасать его уж точно не будет. Дай сейчас рыжику бластер «Нерф», и в одном школьном закоулке случилось бы массовое беспощадное убийство резиновыми пульками, но в данный момент именно он являлся той самой жертвой, к которой почти справедливо можно было бы применить небезызвестный слоган насильников «сам виноват». — Муромов, — вкрадчиво произнес Арт, очень усердно массируя костяшки плотно сжатых в кулак пальцев, — а ведь ты мог закончить хорошо, если бы не влез в жизнь своего хахаля. И что ты имеешь теперь? Без пяти минут разбитый нос и в грязь растоптанную репутацию. Компашка сзади него одобрительно загоготала, и один только Вик держался чуть поодаль, качая головой. «Дебаты Собчак и Жириновского, ну серьезно», — подумал Муромов и закатил глаза. — Мы не в «ГТА», чтобы я заботился о своей репутации, особенно в ваших глазах, — сквозь зубы процедил он. — Если ты так сильно хочешь меня избить, убери свою грязную шайку. — Помнится, — медленно начал Арт, — когда ты воспользовался помощью всесильного и ужасного Фила, никто особо не заботился о равном распределении сил. — Ты сильнее, — резонно возразил Илья, мысленно удивляясь тому, что у него так быстро развязался язык. Кажется, еще несколько подобных неосторожных высказываний с его стороны, и эта словесная баталия приведет к нешуточной драке. — Тем не менее, у тебя есть передо мной неслабое преимущество, — Арт развел руками, как бы подтверждая свои слова, и зачем-то посмотрел куда-то вбок. Выражение его лица было похоже на то, — И какое же? — напряженно поинтересовался Илья, в любой момент готовясь рвануть на единственную спасительную лестницу, буквально случайно замеченную краем взгляда. Сердце колотилось с удвоенной силой, и Муромову казалось, что оно отскакивает от ребер, свободно перемещается по грудной клетке и прыгает на легких и диафрагме, как на батуте. Ему срочно нужно было предпринять хоть что-нибудь для своей защиты, но единственный путь бегства находился слишком далеко для того, чтобы моментально скрыться от преследования. Не то, чтобы он быстро бегал, но когда за тобой гонится толпа озлобленных и неадекватных школьников, ты волей-неволей прямо на ходу начинаешь создавать бюджетную версию фильма «Форсаж» на манеру российских киноделов. В голове царил полный хаос, и создавать в таких условиях план побега стало бы огромной ошибкой, поэтому Илья решил не думать над успехом своего решения и просто рванул вперёд изо всех доступных сил, перед этим успев хорошенько пнуть Арта. Мальчишка в несколько огромных прыжков мечты физрука пересек лестницу, ведущую на спасительный третий этаж, и ломанулся к спасительной двери сломанного туалета, по дороге едва не сбив учителя русского языка, которая злостно пообещала занизить оценку за полугодовое сочинение «наглому и бесцеремонному школьнику». Дверь от мощного пинка рыжика едва не вылетела из петель, и он ворвался в школьный туалет вместе с потоком теплого воздуха — в туалете было очень и очень холодно даже для декабря. Разгадка данного природного феномена нашлась очень быстро, поскольку не заметить Фила, развалившегося по всей длине узкого подоконника, мог только слепой. Блондин сосредоточенно вырисовывал в воздухе изящные линии и со скучающим лицом переносил их на стеклянную поверхность. Видимо, не одному Илье наскучила вечеринка под попсу. — Привет, милый, — бросил Фил, ни на секунду отрываясь от своего «супер-пупер-очень-крайне-важного» занятия. — Выглядишь, как полумертвый коник. За тобой что, гналась толпа зомби, и ты даже не позвал меня? — Хуже, — мрачно сообщил Илья. — За мной гналась толпа почти что зомби, которые были готовы всадить мне в череп железную линейку математички. — Серьезная угроза, — присвистнул Черных. Он все же спрыгнул вниз, снисходя до простых плебеев вроде Муромова, и с любопытством посмотрел на друга, одним, но зато исчерпывающим любые вопросы взглядом спрашивая о причине. — Я послал Арта. Между парнями воцарилось гнетущее молчание. Неуловимо что-то переменилось и во взгляде синих глаз, на секунду ставших обжигающе холодными, но Филу быстро удалось совладать с собой, и он медленно выдохнул, испуская всякий гнев. — В честь чего? — По доброте душевной, — съязвил Илья. — Подходит ко мне Тёмочка и говорит «Здравствуй, лапушка!», как та продавщица в пивмаркете, которая к тебе обращалась, а я ему все так же ласково отвечаю «Да пошел ты, солнышко»! Ты так себе это представляешь? Фил, давя смертельно опасную для него в тот момент улыбку, всерьез задумался над иронизирующим всю ситуацию вопросом. — Во всяком случае, это звучит вполне правдоподобно. Пойдем извиняться? — Ты больной? — машинально поинтересовался Илья. — Они зарежут нас обоих и подадут на стол кавказцам под песню «Вот и помер дед Максим». Я, конечно, рассуждал о смерти в один день, но это было в романтическом ключе! — Успоко-о-ойся, — протянул Фил, успокаивающим жестом едва дотрагиваясь до плеча друга. — Все будет хорошо. — Ты всегда так говоришь, — Илья закатил глаза, но медленно последовал вслед за решительно настроенным на дебаты другом. — И вот надо оно нам? — Дай мне хоть разок повеселиться, — получил он запоздалый ответ на свой вопрос. Воздух холла за одно мгновение приобрел нежный голубоватый оттенок, и крошечные льдинки, то и дело огибающие усеянный веснушками нос рыжеволосого мальчишки, взрывались повсюду на еще более мелкие кусочки и застывали в волосах. Фил, к счастью, все же был без своего ведьминского наряда — парень на сей раз решил соблюсти правила конфиденциальности и ограничился пускай и щегольским, но все же повседневным образом, что не могло не радовать Илью. Краем глаза Муромов ухватился за ту немаловажную деталь, которая мгновенно и вполне логично объясняла тот факт, почему они оба до сих пор живы — все, кроме официальных представителей «Мещеряков и Кº», замерли в слегка неестественных для скульптур позах. Сменкина недовольно зыркала из-под челки острым взглядом пронзительных карих глаз, Вик жмурился от режущего зрение ослепительного блеска белоснежного льда, а Арт… Арт был взбешен в разы сильнее, чем обычно. — Вот вам и беседа тет-а-тет, — многозначительно протянул Фил, по-свойски усаживаясь на обледеневший за считанное мгновение подоконник — кристаллы изо льда вытягивались во множество причудливых узоров, в свою очередь состоящих из завитушек и линий, и застилали собой всю поверхность пластикового окна. — Хотели интимный момент — пожалуйста. — Беседа тет-а-тет это беседа без угроз убийства волшебным посохом, — зачем-то уточнил Вик, исподлобья, но при этом беззлобно смотря на Илью, который все же смог расслабить плечи и создать видимость спокойствия в такой напряжённой для него ситуации. — Артем первый начал угрожать Муромову, — Фил пожал плечами и недовольно зыркнул на разом стушевавшегося под уничтожающим взглядом рыжика, который достаточно сильно удивился тому, что блондин знает о верной последовательности событий. — Если бы ваш дружок-петушок не собирался его грохнуть, этого бы не было. От того, чтобы сорваться с места и хорошенько избить Черных, Мещерякова удерживали лишь прочно примороженные к полу ноги — Фил заблаговременно позаботился о сохранности собственного здоровья. Будучи обладателем нескольких грамм бесценного интеллекта, он решил продолжать взаимодействие с Виком, так как он являлся наиболее адекватным представителем враждующей стороны. — Я считаю, что Илья, — неожиданно подала голос Кира, взглядом сверля при этом виновника сего происшествия, который несказанно удивился тому, что девчонка назвала его по имени, — повел себя не лучшим образом в данный момент. Он сам спровоцировал Арта, так что, ревнивый блондинчик, будь добр, освободи всех этих несчастных и вали со своим дорогим и горячо любимым парнем на все четыре стороны. Неосторожная шутка со стороны Киры не была последней в ее жизни, но серьезно подкосила расшатанные нервы Ильи. — Я не его парень, — почти что прорычал он, раздражаясь еще сильнее. — И мы не встречаемся, ясно? — Ты-ы-ы его горячо любимый парень, — скучающим тоном повторила Сменкина, намеренно выделяя голосом прилагательные. — Или просто голубой дружок, как тебе угодно. Стал бы он спасать тебя каждый раз, когда ты попадаешь во всякую хрень из-за отсутствия благоразумия? Вот и я думаю, что нет. Черных не удержался и самым предательским по отношению к Илье образом прыснул, от истеричного и неудержимого смеха сложившись пополам. Раздосадованный рыжик от злости попытался пнуть стену, но, сильно ударившись об нее, поскольку даже резиновый носок кеда не спасал от холодного и прочного российского бетона, прекратил попытки вымещения гнева на школьных стенах — даже здесь учебное заведение приносило ему одни только страдания. — Конфликт исчерпан? — вопросительно изогнул бровь Фил, вмиг становясь ро-взрослому серьезным. — Я могу забрать Илью, убедившись, что этот, — кивок полный отвращения и презрения в сторону Арта, — завтра не подкараулит его за углом кабинета физики с осколком мензурки? — Конечно, папочка, — со злорадным ехидством прошептал Илья в порыве детского отмщения, зная, что ни Вик, ни Кира и уж тем более Арт его ни за что не услышат. Черных укоризненно качнул головой, тем самым высказав свое неодобрение по поводу подобного подкола, однако Илья восторжествовал, уловив изменившийся в сторону красного цвета оттенок щек блондина. Последний почему-то непрерывно смотрел на Муромова, словно подтверждая еще один обидный статус за сегодняшний день, который на сей раз закреплял за своим обладателем звание «голубой дружок», и рыжик буквально ощутил на себе сказочную магию его глаз. Аквамариновые кристаллики зрачков смотрели изучающе и слишком уж пристально и насильно топили в себе беспомощного Илью, завороженного чарующим блеском. Между ними сейчас искрились, бегая, наэлектризованные молнии, по невидимым для обычных людей вне их личной вселенной дорожкам стремительно перемещающиеся по неразрывному зрительному контакту. — Сейчас засосутся, — со знанием дела заявила Кира, основываясь при своих суждениях, видимо, сугубо на личном опыте. Ее природные «деликатность» и «тактичность», выводящие кого угодно с первого раза, никаким образом не повлияли на этих двоих, огражденных от внешнего мира неприступной стеной собственных отношений. Фил медленно-медленно, будто находясь под действием одного из собственных магических спэллов, коснулся края ладони Ильи, и их пальцы сразу переплелись между собой в знакомый для них обоих жест. Черных все так же неторопливо повернул голову в сторону трех пар любопытных глаз, неотрывно следящих за происходящим… и остановил время каждому из одноклассников ровно на пять минут. — А ты жесток, — усмехнулся Илья — мгновенное действие спирта с эффектом кратковременной эйфории в его крови все же постепенно сходило на нет, и он вполне мог соображать самостоятельно по крайней мере сейчас и в течение следующих нескольких часов, пока алкоголь не рассеялся окончательно. Блондин нетерпеливо привлёк его к себе, и Муромов с безграничным удовольствием очутился в дорогих для него объятиях, будто он только что закутался в самый мягкий и теплый на свете плед, за который мальчишка непременно бы продал душу… если бы у рыжих она была, конечно. — Никаких больше школьных дискотек, ясно? — прошептал Фил, максимально неловко приобнял Илью за талию и тем самым невольно приставил к его горлу свой металлический посох — вырони он во время перемещения свой магический арсенал, вместо уютной комнаты они бы оказались в каком-нибудь глухом пензенском лесу наедине со стереотипными медведями из анекдотов про Россию. Хотя, возможно, в вышеупомянутых лесах водятся только угрюмые и озлобленные на весь белый свет лесники, готовые замочить тебя топором для рубки деревьев, но это уже отступление от сюжета. Это перемещение, если при суждении о нем опираться на ощущения Ильи, совершенно не было похожим на предыдущее, хотя маршрут был примерно таким же. В тот момент Муромов ощущал, что пол мягко вибрирует и становится очень мягким, по консистенции больше похожим на сладкое сгущенное молоко; кеды предательски проваливаются в почти жидкий кафель, и их обоих поочередно затаскивает в водоворот какая-то неведомая сила невообразимых масштабов. Илья хотел было вскрикнуть от боли, — парню сильно сдавило грудь во время перемещения, и стало очень тяжело дышать, — но уже успешно освободился от оков магии и упал на Фила. Тот за секунду до рыжика не очень мягко приземлился на кровать, упав на нее с расстояния в целый метр, и теперь он растирал ушибленное тушкой Муромова место, при этом не забывая красочно причитать про свою тяжёлую жизнь. Тихо хихикая, Илья откатился чуть в сторону и, подложив под голову сложенные вместе ладони, продолжил рассматривать друга своим по-детски влюбленным взглядом полуприкрытых глаз. Его жутко клонило в сон, невзирая на жалкие восемь часов вечера на часах, и мальчишка едва мог совладать с желанием сладко уснуть. Фил развалился рядом и занял своими «грузными телесами», как недовольно выразился Илья, чуть ли не половину места на кровати, и в какой-то момент Муромов все же сорвался на еще одно великое желание помимо сна — рыжик разом перемахнул через препятствие в виде Черных, удобно для себя уселся сверху и широко ухмыльнулся. Блондин громко охнул, почувствовав свалившуюся из ниоткуда на него тяжесть, и недовольно пробурчал: — Прекрати меня провоцировать, ты неадекватен. — Я? — притворное изумление на секунду даже затмило высоко поднятые уголки рта. — Ты, ты, мой алкогольный голубой… дружок, — Фил негромко хмыкнул и закрыл лицо руками. Муромов надулся, резко ткнул мальчишке под ребра, поскольку посчитал такой способ возмездия очень даже равноценным, и ответил: — Я в полном порядке, честно. — А потом меня посадят за домогательства до подростка в состоянии алкогольного опьянения, угу, — неразборчиво протянул Фил, растирая пострадавший от нападения бок. — Тебя совсем ничего не смущает в твоём предложении? — иронично улыбнулся Илья. — Напротив, Илюш. Ты коварная ведьма и обязательно будешь угрожать мне уголовным кодексом, если сейчас я сделаю с тобой что-нибудь, скажем так… романтического характера, будь то поцелуй или ещё что-нибудь. — Что-нибудь? Илья низко склонился над блондином, не разрывая непрерывного контакта между их глазами, ладонью дотронулся до его щеки и самым кончиком пальца очертил резкую линию подбородка, аккуратно дотронувшись при этом и до плотно сжатых в узкую линию губ. — Прекрати переходить мои личные границы, — устало вздохнул Фил, пытаясь хотя бы соответственно избавиться от назойливого ребенка. — А если я не хочу и мне это нравится? Рука Ильи плавно съехала по шее к частично обнаженной благодаря широкому вороту футболки ключице. — Окстись, рыжеволосое недоразумение, ты, чтоб черт тебя побрал, пьян, и конечно, блин, хочешь это прекратить! Фил своевременно осознал, что все это давно пора было прекращать, пока дело не дошло до всяких «звенящих пошлостей», и весьма грубоватым жестом спихнул Илью обратно на кровать. В ответ Муромов расстроенно засопел, изо всех сил изображая «обижульку», и уткнулся лицом в подушку рядом с собой. Не прошло и пары минут, как блондин разгадал намерения своей маленькой шантажистки и аккуратно дотронулся до его плеча, чтобы привлечь тем самым внимание к своей персоне. — Ладно уж, не дуйся, — смилостивился Фил. — Иди сюда, чудо. Парень ласково поманил Илью к себе и прижал мальчишку к себе. От пьянящей их обоих, — Илья, правда, «пьянился», как бы странно это не звучало, не только от этого, — близости у Черных закружилась голова и появилось легкое ощущение тошноты. Они едва не сталкивались носами, что заставляло их обоих тихо хихикать, и оба готовы были растянуть этот момент навсегда. Фил продолжал удерживать свою руку на талии Муромова, вновь удивляясь ее маленькому объему, и не без изумления от собственных действий медленно убрал нижний край его рубашки в сторону. Рука блондина за краткий момент скользнула под нее, преодолев мешающую ткань, и пальцы быстро пробежались по выступающим от излишней худобы ребрам, словно по клавишам музыкального инструмента. Илья округлил глаза, отчаянно сохраняя ровное дыхание, и заметил коварно приподнятые уголки рта Фила. — С таким пособием по подготовке я больше чем уверен в своем успехе на контрольной по биологии, — вкрадчиво прошептал Черных, и, отогнув мешающий воротник рубашки, он оставил на шее Муромова первый поцелуй. Как бы последний не старался поддерживать внутреннее спокойствие, он все равно сорвался и начал дышать куда более часто, нежели до этого. Вторая ладонь Фила добирается и до первой из восьми пуговиц — у Ильи восемь попыток остановиться. Он ни за что не воспользуется ни одной из них. Блондин вдруг останавливается, задумчиво смотрит на в какой-то степени беззащитного одноклассника, и склоняет голову в немом вопросе, хорошо различимом в его взоре. — Да, — едва шепчет Илья. — Да, черт возьми. Он первый прильнул к красным от бешеного кровообращения губам, запустил свои пальцы в светлые волосы и мысленно попрощался с адекватными мыслями на ближайшие полчаса как минимум. Его податливое, как расплавленный пластилин, тело отзывалось на каждое горячее прикосновение, и Муромов сгорал уже сейчас, старательно пряча в себе любые непривычные для него эмоции. Фил, не ломая горячего поцелуя, всецело сконцетрировал внимание на одном только Илье. Он расстегнул пять пуговиц за раз, оставляя в исходном положении лишь две из них, и еще раз поцеловал рыжеволосого мальчишку. В легких некстати начал кончаться воздух, и Муромов оторвался от обжигающего поцелуя только для того, чтобы вобрать в себя побольше кислорода, но Фил почему-то остановил его мимолетным движением руки и тихо сказал одну-единственную заветную фразу, от которой будет зависеть весь дальнейший вечер: — Я тебя люблю. — Я люблю тебя гораздо больше, — тихо хмыкнул Муромов. Он шумно выдохнул, когда рука Фила безо всякого предупреждения с его стороны скользнула за пояс джинсов, и окончательно осознал, что назад дороги уже не будет. «Ну и пусть», — подумал про себя он и бесповоротно расплавился в самых горячих в мире объятиях, ни на мгновение не желая возвращаться в реальный мир. Между крыш и домов, Меж дверей, тут и там — Я не помню свой дом, Мне забылся мой храм. Позабуду тебя, Расплескаю в пути. Ты простая, как рай, Но я должен идти.