–Торт – это ложь.
– Даг Раттманн
Казалось, тесты никогда не закончатся. Казалось, что ещё чуть-чуть – и всё пропало. Ведь что угодно могло пойти не так. Термический Луч Подавленности мог направиться не в ту сторону и насмерть обжечь одного из них. Мост Плотного Света мог засбоить и отключиться, отправив их в последнее плавание в кислоте. Караульная Турель могла изменить паттерн обстрела, и выстрелить не в живот, а сразу в голову. Что угодно могло пойти не так. И, тем не менее, Страгглер с Джоном проходили один тест за другим. Естественно, не всё шло гладко. Страгглер и не заметил, как предательская усталость подкралась к нему в Девятой Тестовой Камере. Точнее, он не хотел её замечать, и, несколько самонадеянно, решил, что сумеет пройти все тесты залпом, сразу. Ему хотелось побыстрее всё это закончить, как можно скорее скинуть с себя весь тот груз ответственности, что возложили на него Джон с человеком в чёрном. Но он потерял сознание. Ещё и аллергический шок случился. Это же надо было природе так пошутить – дать аллергию на синтетику человеку, который оказался окружён искусственными вещами. Но Джон его чуть ли не на руках донёс до Нулевой Камеры. Видимо, Страгглер действительно позарез был ему нужен. И Страгглер вроде как прекрасно понимал, что Джон таскается с ним лишь потому, что он, ему необходим, чтобы выбраться из лаборатории. И в то же время Машина-Убийца чувствовал по отношению к Эпплгейту странное чувство, значение которого, казалось, он давно забыл. Чувство благодарности. Да, Джон был строг, остёр на язык и груб. Но когда потребовалось побороть неистовый страх Страгглера перед её голосом, именно эти черты Эпплгейта позволили довести дело до конца. Видимо, заключил Страгглер, он действительно человек малодушный. Столько времени – а месяц после Теста Переназначения казался бесконечным промежутком времени – он страдал от панических атак при одном воспоминании о ней… А у него даже не хватило сил себе в этом признаться. И после всего этого Страгглер не знал, как именно относиться к Джону. Да, Эпплгейт не был приятным человеком – но Страгглер и сам не сахар. И, несмотря ни на что, Джон всё-таки заботился о своём компаньоне, помогал, поддерживал. И казалось, что с каждым тестом их взаимодействие становилось всё лучше. Как две шестерни в старых часах, с каждым поворотом с них слезала ржавчина, работа ускорялась, часы звонили. И били тревогу. Страгглер боялся Джона. Не так, как её – страх перед ней был околорелигиозным. Наверно, так правильнее всего сказать, хотя Страгглер не помнил, чтобы был верующим. Она, невидимая, а иногда и неслышимая, полностью управляла им. Он жил только потому, что она позволяла ему дышать. Запретила бы – и он побоялся бы ослушаться приказа. А от Джона Эпплгейта угроза исходила совершенно обычная. Как от человека, которому не стоит убить другого. Притом, что Джон был крайне вежлив и обходителен. А если и испытывал раздражение по поводу Страгглера, пытался, хоть как-то, скрыть его. У человека в чёрном это выходило лучше. А потом та ситуация в каморке, с пистолетом. Страгглер видел, как оружие в руках Эпплгейта медленно и плавно направилось в его сторону. Без злобы, агрессии, жажды убийства. Просто механически, как стрелка часов, отсчитывающих время до Судного дня. И сколько бы Джон потом не извинялся и не оправдывался – Страгглер не верил. Всё стало ясно как день, как таблица умножения. Если придётся – Джон Эпплгейт нажмёт на курок. Как караульная турель, во время проверки на конвейерной ленте, которой указали цель. И без того беспокойный Страгглер теперь старался не упускать Джона из вида. И тот ощутил изменившееся к нему отношение. Но чего не просчитал ни Джон, ни человек в чёрном – так это то, что Страгглер не спал в тогда, в Нулевой камере. И хоть они предусмотрительно ушли в дальний угол камеры – на Страгглере был надет шлем, а подкрученный тюнер усилил звук. Да, Страгглер не всё услышал – стук сердца тоже усилился многократно. Но то, что надо было понять – понял. И вот теперь 17-й тест. Сверху что-то говорила она. Страгглеру сложно сконцентрироваться, мысли беспокойно роились, в голове била тревога. Да, он теперь не терял память при её голосе, но факт панических атак никуда не делся. – Признаюсь честно: в перерывах между отловом подопытных и поисками, куда запропастился испытуемый № 04-1201-89, мне приходилось достраивать последние камеры. Но в этом есть и определённый плюс: их я разработала специально под вас. Страгглер вздрогнул, чуть не вскрикнул. Бросил взгляд на Джона, пытаясь разглядеть, среагировал ли тот. Ноль реакции. Разве что Джон пожал плечами, будто ему вовсе не было дела. Вероятно, он не узнал номер испытуемого. Девушки-испытуемой. Той самой, в смерти которой обвинял Страгглера, а человек в чёрном вторил ему. Одуванчик. Куда-то запропастилась. То есть, не умерла. Сбежала из 13-й камеры? Но как? И она до сих пор не поймала Одуванчика, не убила? Знал ли об этом Джон? Догадался ли? Или он просто перестал замечать что-либо, не связанное с его амбициозными планами напрямую? Страгглер помнил то видение, в зимнем лесу. Как на льду стояла Одуванчик, держащаяся за окровавленный живот. Обвинявшая его. И хоть Страгглер понимал, что этого всего не могло существовать в реальности – это видение чувствовалось более настоящим, чем вся его жизнь после Теста Переназначения. Но Одуванчик жива. Пока ещё. Она где-то в лаборатории, прячется от неё. И теперь Страгглеру было необходимо решить, что он по поводу всего этого думает. И что намерен делать. – Условия понятны? Тогда на старт… – её голос наконец вернул Страгглера к реальности. Он, как мог, прокрутил в памяти последние её слова. Что-то про соревнования, про то, что победит тот, кто шар безопасности, будто игрок в американский футбол, донесёт до конца. Шар и вправду выпал из трубы сверху. Джон схватил его магнитным полем портального устройства и ринулся вниз по склону, к выходу. Страгглер думал. Он всегда старался сначала всё обдумать, потом действовать. Иначе не выходило. Он хотел трезво обдумать действия Джона. То, почему он так рьяно рванул вперёд, даже не обсудив с напарником условия теста. Почему самонадеянно понёсся вперёд? Был уверен в том, что, победив, сможет оставшиеся два теста пройти самостоятельно? Что ни она, ни человек в чёрном его не обманут, не отберут так желанную им свободу прямо из-под носа? И неужели, правда – ему ничто не стоило расправиться с ним, Страгглером-Вороной? Страгглер ещё думал. Сопоставлял факты, взвешивал мотивы. Мог ли Джон Эпплгейт, решив, что дальше справиться сам, бросить его позади? Не волнуясь, что Страгглер может остаться навсегда в этой лаборатории или погибнуть? Ответ пришёл тогда, когда Страгглер внезапно обнаружил, что находится в воздухе. Точнее, в направленном прыжке с одной из Панелей Веры. Пикируя прямо на оранжевую фигурку Эпплгейта. Пока он, Страгглер, думал, его телом завладел кто-то другой. Какая-то фоновая подпрограмма, инстинкт или рефлекс. Джон в последний момент ушёл вбок – видимо, заметил перед собой увеличивающуюся тень падающего Страгглера. Тот, не сбавляя темп, заскользил по Ускоряющему Гелю в противоположную сторону, пока не добрался до синего пятна Отталкивающего Геля. И вновь прыжок, нацеленный на Джона, в попытке отобрать шар. Страгглер понял, что именно захватило его тело, управляло конечностями, строило планы перехвата, пока он сам думал о чём-то своём. Древнее, как весь род человеческий, желание бороться за жизнь. Ещё несколько дней назад этого не было в помине. Ворона бы и не дёрнулся, если бы панель под ним опустилась в кислоту. Не уклонился бы от летящего энергетического шара. Единственным, что и могло вызвать яркую эмоцию страха – о которой он бы тут же забыл – был её голос и образы произошедшего Теста Переназначения. Но что-то в нём изменилось. Родилось – или переродилось – нечто, желавшее жить. Если бы Страгглер захотел визуализировать это нечто – оно бы приняло облик знакомой ему светловолосой девочки. И теперь он, «мис-стер С-страгглер», мистер «Тот, кто борется», не мог не последовать своей фамилии. Даже если она была ненастоящей. Рыжая фигура Джона скрылась среди выдвинутых из пола преград-стенок. Страгглер и не подумал лезть на рожон следом, а продолжил прыгать вдоль края тестовой камеры. Прыгать ему нравилось намного больше, чем бегать. И резкий освежающий порыв обычно застоявшегося лабораторного воздуха, и необыкновенное чувство свободы и лёгкости. А также уверенности, ибо с какой высоты не упади, до какой скорости не разгонись, а сапоги с рессорами поглотят энергию при приземлении. И дальше – к следующему прыжку. Конец камеры приближался, Страгглер видел широкий ров, а за ним горизонтальную площадку перед шлюзом на выход. Где-то краем глаза зацепил оранжевую фигуру Эпплгейта. Тот выкатился из лабиринта преград и прицелился к ближайшей Панели Веры. Такая же была перед Страгглером. Стук сапог по панели, щелчок механизма и новый полёт. Только направление в панели было запрограммировано странное. Не прямо через ров – а в сторону по диагонали. Отчего Страгглер на всей скорости влетел в Джона. Чудом, наверно, Страгглер не потерял сознания от столкновения. Казалось, в короткий миг он физически почувствовал, как мозг от резкого торможения чуть не проломил лобовую кость, а потом, не теряя импульса, протаранил затылочную. Дополнительно, въехал лбом в голову Джона, но тут шлем сослужил добрую службу. Уже автоматически, Страгглеру удалось приземлиться на ноги, но потом он бессильно растянулся на полу. Всё тело горело огнём боли, но, стиснув зубы, Страгглер подавил крик. Шумно и тяжело задышал. Он увидел Джона, в паре метров от себя. Взъерошенный и злой, тот отрывистыми движениями шевелился, поднимался, направлялся к шару, укатившемуся в сторону. Страгглер хотел остановить его. Поговорить. Может, найти выход из ситуации. Его пальцы легли на рукоять пистолета, стащили его с пояса. Он не хотел стрелять. А вот напугать, остановить – другое дело. Всё-таки, Джон из тех людей, что слушают лишь язык оружия. В руках Джона блеснуло что-то маленькое, что он прислонил к губам – и в следующий миг Страгглер опять свалился на пол. Ультразвук из-за слухового аппарата во встроенных наушниках разрывал голову на части. Непослушные дрожащие руки с трудом нащупали поверхность шлема, из силикона и чего-то ещё неизвестного, стянули с головы. Собравшись, Страгглер вновь нашёл взглядом Джона. Его фигуру с рыжими волосами и оранжевым комбинезоном испытуемого на фоне чёрных панелей различить не составляло труда. Тот, вооружившись портальным устройством, направлялся к шару. Чтобы положить его в гнездо, выиграть и выбраться из тестовой камеры. Оставив Страгглера за запертыми дверьми выхода. Искать выпавший чёрный пистолет на чёрном же полу не было времени. Зато портальное устройство с белым корпусом отыскалось сразу. Подняв его, Страгглер направился к Джону. Возникла мысль попробовать выстрелить в него из устройства, но в этот момент Эпплгейт его заметил. И швырнул в его сторону железный шар. Страгглер подумал, что мог поймать тот на лету магнитным полем пушки. Но тело инстинктивно дёрнулось в сторону от опасности. И нарвалось на пинок от Эпплгейта. Но упал Страгглер не из-за этого. Панели пола под ногами активно зашевелились вверх-вниз, не позволяя удержаться на ногах. Джон тоже упал, чему Страгглер не мог не обрадоваться. Это дало несколько мгновений, чтобы отдышаться и провести ревизию организма, что-то вроде диагностики систем. Боль в животе и уровень повреждений он оценил бы процентов в сорок. Что всё равно было больше, чем он способен выдержать. Пытаясь напрячь пресс, изо всех сил сжав челюсть, Страгглер пытался справиться с болью. Не дать ей затуманить сознание, дав Джону преимущество. Как только оно прояснилось, Страгглер понял – Эпплгейт готовится к прыжку в его сторону. Даже смотреть не нужно. Боль подстегнула выработку адреналина, Страгглер отпрыгнул в сторону от Джона. Потом снова. И опять. Страгглер видел лицо Эпплгейта. Звериный и безумный, без тени человечности, оскал. И острый взгляд холодных зелёных глаз. Это был не человек, а без отбоев работающая машина смерти. Да, Джон хотел его убить. Или покалечить до такой степени, чтобы Страгглер перестал быть угрозой его себялюбивым планам. Но если Эпплгейт так хочет стать спасителем человечества, то почему ради этого он готов идти по трупам? Страгглер не сразу заметил, что Джон начал нападать иначе. Теперь он накидывался не с целью поймать уклоняющего противника, а чтобы тот отпрыгивал в угол площадки, лишаясь дальнейших путей к отходу. С одной стороны – пропасть рва, всего-то метров два, но выбраться оттуда без помощи невозможно. С другой – появившийся вместо пола бассейн с кислотой. Смерть окончательная и болезненная. Если пути назад и в сторону закрыты, можно идти лишь вперёд, подумал Страгглер. И, хотя никогда бы не вспомнил, когда в последний раз участвовал в драках, замахнувшись, ударил Джона в лицо. Он не рассчитывал момент специально, но попал тогда, когда Джон сам набрал скорость, стремясь к Страгглеру. Потому слабый в принципе удар усилился благодаря импульсу, набранному Эпплгейтом. Страгглер видел, как Джон споткнулся, дёрнулся от боли и озадачился одновременно. А Страгглер прыгнул навстречу и чуть вбок, пытаясь обойти Эпплгейта, пока тот недееспособен. Он просчитался, слишком приблизившись к рыжему испытуемому, пытаясь протиснуться в лазейку между ним и бассейном с кислотой. Тот отреагировал молниеносно. Страгглер ещё рвался вперёд, запоздало понимая, что попал в капкан. Джон, схватив его руку, взял на болевой. И Страгглер закричал. Бесконечно запутанная смесь чувств обрушилась на него, сминая и придавливая к полу сильнее, чем это мог сделать Эпплгейт. Тут и боль, острая, обезоруживающая, лишающая возможности думать рационально. И непонимание, как тот, с кем он работал в компании так долго, теперь готов был его убить. И жалость, к себе, за все те страдания, которые он не заслужил, но получил. И мольба с ропотом, лишь бы прекратить эту пытку и оставить его в покое. И злость – бессильный гнев на себя самого, на собственную слабость. И страх. Смерти. Вот так, просто, ни за что, от рук не её, а другого испытуемого. Джон давил всё сильнее, и в какой-то момент Страгглер понял, что это не причиняет ему большей боли. Будто всё, болевой порог преодолён и хуже быть не может. Он схватился за эту мысль, как за спасительный шнур от предохранителя. Взялся поудобнее, и дёрнул. Затылком. Заехав по лицу Джона. Почувствовав, что смертельная хватка Эпплгейта ослабла, Страгглер рванул вперёд. Но от пинка в спину не убежал. Новая боль в новом месте. Да ещё и в позвоночнике. Страгглер хотел бы бежать дальше, к шару, к гнезду, к выходу. Но каждая кость, каждая мышца в его теле взбунтовалась. Как старый робот с разболтавшимися шарнирами, Страгглер тяжело рухнул на пол. Сквозь вспышку боли он еле различил злой крик Эпплгейта: – Какого хрена, Ворона?! Неужели так сложно просто не мешать?! Страгглер не ответил. Слишком важна была борьба в его голове. Конструкция его сознания визжала под ударами бури боли, косилась из стороны в сторону. «Только». «Не теряй». «Сознание». Чьи слова, Страгглер не знал. Голос принадлежал не ему. Джону, наверно, не понравилось, что Страгглер ему не ответил. И пнул под живот, перевернув на спину. – Видит Господь Бог – я этого не хотел. Мог просто мне не мешать. Нахрена тебе эта свобода, а? – продолжал Эпплгейт. Страгглер не слушал. Боль была здесь, рядом с ним, всегда была. Осталось научиться её принимать. А болело у него всё. И живот, и бока, и спина. Левая рука не болела, да и почти не реагировала на команды пошевелиться. Вывих или перелом. Джон продолжал что-то орать, будто не замечая, что Страгглер вовсе не намерен его слушать. Это было только на руку. Часто дыша, Страгглер пытался справиться с болью. Та нахлынула разрушающим океаном, смывая все постройки, защищающие сознание и рациональное мышление. Отступила. Вдох-выдох-вдох-выдох. Спёртый переработанный воздух лаборатории был слаще сахарной ваты, холоднее снегов Арктики. Обезболивал лучше морфия. Внезапно он вспомнил, что участвовал однажды в драке. И будто бы она даже произошла в лаборатории. По крайней мере, в памяти всплывали лабораторные халаты, кровь и выбитые зубы. «Жизнь пробегает перед глазами?» – задумчиво хмыкнул кто-то. Страгглер сначала подумал, что это был он сам. Однако этот «Страгглер» был другим, совершенно спокойным, как равнодушный зритель со стороны. Не борющийся в неравном бою с болью и Джоном Эпплгейтом. Страгглер мысленно рванул к этому незнакомцу. Схватил его за шкирку, встряхнул, желая выпытать, кто он, в чём секрет того, что он не чувствует боль. В руках никого не осталось. – Всё, что от тебя было нужно – не мешать! – сорвавшимся голосом, закончил Джон. Он тоже был тут, на грани сознания и мира, съёжившегося до размеров в четыре квадратных метра. Продолжал что-то кричать, выпучив глаза с яркими белками и скаля белые зубы. Как сторожевая голодная собака на привязи. А потом замолк. И стало тихо. И ещё страшнее. Опираясь на правую руку, Страгглер переполз, стараясь удержать Джона в поле своего зрения. Тот мог взять пистолет и пристрелить его. Как больную собаку. Как обезумевшую лошадь, чтоб дальше не мучилась. Страгглер знал, что тот пока занят портальным устройством в руках. Надо было привлечь к себе внимание. – И ты это оставишь так? – выпалил он, молясь, чтобы это соотнеслось с тем, что перед этим говорил Эпплгейт. – Не докончишь своё грязное дело? Может, зря он провоцировал Эпплгейта. Тот мог просто завершить тест и уйти, оставив Страгглера в покое. Но, а потом? – Угомонись уже, а? Мало, что ли, получил? – видимо, Джон был похожего мнения. Но он развернулся, приблизился к Страгглеру, продолжая говорить: – Не понимаю я тебя. Ради чего сейчас эта возня была? Страгглер хотел фыркнуть со слова «возня», но слишком болел живот. – Ты хотел выбраться на свободу? Нет. Ты хотел зажить обычной нормальной жизнью? Нет. Ты ничего не хотел. Сидел в этой лаборатории и ждал, когда же наконец подохнешь. Но при этом настолько боялся всего на свете, что не находил сил и решимости прикончить себя самостоятельно. Правда ли это всё? У Страгглера не было времени над этим думать. Вдох-выдох. Цель: выжить, несмотря ни на что. Решение?.. Страгглер пошевелил ногами, проверил, способен ли сразу вскочить. Правой, целой рукой потянулся к бассейну с кислотой. Он не знал, из чего сделана плотная ткань перчаток. Но надеялся, что если те термостойкие, то и кислоту смогут сдержать, хотя бы ненадолго. Ему необходим обманный манёвр. Чтобы добраться до пистолета и получить хоть какое-нибудь преимущество. – На кой ты такой кому-то нужен, кроме как помощи в решении этих тестов? Ты боец? Солдат? Ты победитель? Нет. Ты просто больной на голову парень с пост-травмом. Всё. И зачем сейчас этот цирк был? Просто на автомате инстинкт самосохранения включился, а? – продолжал Эпплгейт, не замечая телодвижений Страгглера. Нужно ещё время, чтобы доползти до кислоты. И как-нибудь подманить ближе Джона, зафиксировать его рядом. – Ты оставишь меня здесь умирать? – спросил Страгглер, надеясь потянуть время. – Ну да. Нафиг ты мне сдался-то? – фыркнул Эпплгейт, пожав плечами. Страгглер кивнул на его слова, закрыл глаза, глубоко вдохнул. Это конец. Тот самый момент, когда либо он позволит себя перемолоть и уничтожить, либо… он сумеет сделать что-то ради себя и своей жизни. Впервые с Теста Переназначения. Сам. Без поддержки и дружественного плеча напарника. Надо спровоцировать Эпплгейта. Надавить на его больное место. Фраза пришла на ум незамедлительно, и Страгглер ощутил, как губы растягиваются в кривой презрительной усмешке, подсмотренной либо у Джона, либо у человека в чёрном: – Просто бросишь меня здесь? Я думал, что вы, вьетнамские живодёры, привыкли доводить дело до конца. Тлеющий гнев Эпплгейта загорелся адским пламенем – Страгглер видел это по глазам. Но, что было важнее – Джон приблизился, направил на него дуло портального устройства. Без сомнения, Эпплгейт слышал ту же инструкцию по безопасности, что и Страгглер. Про опасность портального устройства. Лабораторный офис, люди в одинаковых белых халатах работают над какими-то механизмами. Один из них – самый главный – стоит перед Страгглером, держа в руках портальное устройство. Учёный высокий, но Страгглер выше. Бледная кожа с проступающими капиллярами и совершенно белые волосы намекают, что он – альбинос. На халате бейджик: указана лаборатория A-12 и какая-то сложновыговариваемая фамилия. Впрочем, тот Страгглер, из прошлого, выучил её наизусть. Учёный зачитывает предупреждение о безопасности: – Не касайтесь рабочего конца Устройства. Это очевидно. Не смотрите непосредственно на рабочий конец Устройства. От себя добавлю, что по возможности не направляйте его на других сотрудников. Не погружайте Устройство в жидкость, даже частично. И, самое главное, – тут учёный посмотрел прямо на Страгглера. Глаза его были сокрыты громоздкими солнцезащитными очками, какие используют при наблюдении экспериментов над ядерными взрывами. – И, самое главное, ни при каких обстоятельствах Вы не должны… Грохот. Страгглер замечает среди столов промелькнувшую головку, расположенную на слишком низком уровне для взрослого. Её обладатель пробежал так быстро, что и не заметил, как снёс металлический скелет какого-то робота. Учёный не докончил фразы, резко дёрнулся. В следующий момент Страгглер увидел вспышку. Вспышка. Джон всё-таки выстрелил, перед этим что-то сказав. Счёт пошёл на пикосекунды. Страгглер окунул руку в кислоту. Захватил горсть, выгнулся в обратную сторону. Кислоты было не так много, но, пролетев куском желе, попала прямо в лицо Эпплгейта. Было больно, кислота успела проесть перчатку насквозь. Но боль была иной. Не обезоруживающей, но стимулирующей к действию. Страгглер поднялся так быстро, как мог. Глянул на Эпплгейта. Наверно, так сам Страгглер выглядел тогда на Тесте Переназначения. Когда токсичная жидкость сжигает кожу, проедая чуть ли не до черепа. И от боли раскалывает череп на куски. И Страгглер ударил, прямо в центр этой воображаемой трещины. Было больно, сжатый кулак горел от ожога. Но Эпплгейту было больнее. Он с рёвом попытался схватить Страгглера, зашибить его одним ударом. Будто разъярённый медведь, засунувший лапу в осиное гнездо. Страгглер ещё раз ударил, на всякий случай. Потом нырнул под ответный, не повторяя ошибки, не приближаясь к Эпплгейту слишком близко. Его целью был пистолет, лежавший в трёх шагах позади Джона. И когда пальцы правой руки схватились за рукоять, в левой, вывихнутой, будто родилась новая жизнь. Несмотря на иглы боли, она поднялась и сняла предохранитель. Эпплгейт был тут, рядом. Страгглеру даже думать было не надо – тот готов был убить его, стоило лишь приблизиться. Первый выстрел. Треск и отдача, такая сильная, что пистолет чуть не вылетел из дрожащих рук. Пуля пролетела мимо. И Эпплгейта это даже не остановило. Второй выстрел. И несколько шагов назад, пока не стало ясно, что уже всё, Джон за ним не погонится. Тот споткнулся, остановился. Исполненный удивления, наклонил голову, рассматривая быстро увеличивающееся в размерах чёрное пятно на животе. «Целился, как турель», – подумал Страгглер. Джон, будто не веря, недоверчиво приложил руки к пятну. То не перестало увеличиваться, а пальцы быстро окрасились в красный. Страгглер уже видел эту картинку. «Это всё твоя вина». И возвышающиеся чёрные исполины башен захватчиков среди руин человечества. Джон оторвался от раны, посмотрел прямо в лицо Страгглера. «Почему?» Вопрос не прозвучал, но Страгглер его слышал так, будто он звучал у него в голове. Шаг, ещё один. Джон продолжил движение в его сторону. Одной рукой всё ещё держался за рану, другую, всю красную, протянул в направлении Страгглера. Страгглер вспомнил ещё кое-что из своего прошлого. Страх оживших мертвецов и всяческих зомби из-за фильмов, что записывал на кассету отец. И Эпплгейт олицетворял этот страх в полной мере. Страгглер отступил назад. Потом ещё немного. Потом ещё. Джон неуклонно продолжал его преследовать. Ужас обезоруживал лучше страха, и пистолет рухнул куда-то к ногам. Страгглер не мог ничего сделать, ничего придумать, только отступал назад. А когда нога не нашла опоры, рухнул вниз. Не в кислотный бассейн. А в ров. Страгглер сидел на дне, оценивая глубину. Метра два, не меньше. Ему хватит лишь на то, чтобы закинуть руки через край, и не найдя, за что схватиться, соскользнуть обратно. И портального устройства нет под рукой. А было бы – пользы с неё? Всё вокруг было в чёрных панелях, не пригодных для создания порталов. Страгглер вновь бросил взгляд верх. Там, на краю, уже стоял Джон. И молча смотрел. Десятки вариантов того, что сейчас произойдёт, мелькнуло в голове Страгглера. Эпплгейт мог победно захохотать, а потом, как ни в чём не бывало, закончить тест и выйти из камеры. Или поднять с пола пистолет и застрелить Страгглера. Или просто, обессиленный, рухнуть вниз, задавив его. Эпплгейт с тяжёлым вздохом опустился на колени. Встал удобнее. Оторвал одну руку от живота, опёрся на неё. Немного подёргал ею, проверяя, что не скользит. Потом и правую руку убрал с раны, и протянул вниз. Страгглер не верил. И продолжал сидеть, не в силах оторвать взгляда от этой руки. На кончиках пальцев собралась кровавая капля, набухла, стала чёрной. Когда настало время, она бухнулась вниз, Страгглеру на ногу. Джон завис в одной позе, смотря не на Страгглера, а куда-то вниз. Или на живот. Наверно, следил, как с каждым стуком сердца из него уходила жизнь. Решившись, Страгглер поднялся, схватился за предплечье Джона. И ощутил, как кровавая рука крепко взяла его в ответ. Подпрыгнув, Страгглер перекинулся грудью через край. Джон не ослаблял хватки, вытягивая его из ямы. Страгглер оказался совсем близко к Джону, разглядел его лицо. Красное обуглившееся мясо, в которое превратился нос, сгоревшие фрагменты бровей и бороды. И неприятный запах, будто от сожжённой проводки, с привкусом барбекю. Ощутив под ногами твёрдую поверхность, Страгглер вырвался, отполз, насколько позволяли вновь занывшие от боли конечности. Джон не пополз за ним следом. Напротив, вновь тяжело вздохнув, сел, не сводя взгляда с раны в животе. Ноги согнул в коленях, обхватил их руками. И молчал. Страгглер тоже не двигался и молчал. Тишина. Абсолютно мёртвая. Её нарушил очередной тяжёлый вздох Эпплгейта. Он поднял голову, взглянул на Страгглера. Взгляд был совершенно осмысленный. И выражал такую густую смесь эмоций, что Страгглер мог лишь догадываться о них. Там точно было недоверие. Какой-то странное, горьковатое чувство юмора. А ещё… жалость? Эпплгейт глубоко вдохнул в четвёртый раз. И с выдохом, совсем тихо, произнёс: – Это всё была ложь, – и улыбнулся. Кисло. Страгглер дёрнулся от этих слов. Подскочил, не глядя, схватил первое попавшееся под руки портальное устройство. Отжал кнопку, активировав магнитное поле и взяв шар. Когда тот оказался в гнезде, двери, без подвохов, открылись. И Страгглер вышел. Она ничего не сказала напоследок. Вот тут подвох был. Но Страгглеру уже не было до этого дела. Споткнувшись, он упал. Потом лёг удобнее. Сознание ещё билось мыслями об лобовую кость. Требовало идти дальше, бежать отсюда прочь, сверкая пятками. Страгглер вдохнул. Выдохнул. И тьма навалилась на него сверху, обхватила и пожрала. И в этой тьме осколки мыслей собрались в золотые буквы, а те – в текст. Набранный непонятно кем и непонятно для кого. «Прекратить выполнение задания. Объект: Эней Н. Страгглер. Причина: потеряны необходимые для выполнения задачи ресурсы».