Воздушная

Разбираться со мной в небольшой комнате, прилегающей к стене, огораживающей территорию дозора не стали. Да и кто будет обсуждать что-то важное на КПП? Пока названный Вилом орал в ден ден муши, требуя, чтобы кто-то отделил свой толстый зад от стула и поднимал людей, второй ждал ответа от второй улитки. Наконец трубку подняли и с той стороны раздался сонный женский голос. -И зачем же я понадобилась в такую рань? -Капитан Фреш, к нам прибежала девушка, говорящая, что сбежала от погони работорговцев. А еще она заявила, что хозяева таверны ее попытались отравить, чтобы затем продать в рабство. -Я даже слышала, что это уже не первый раз и в таверне даже специальная комната для потенциального товара есть, чтобы сбежать товар не мог.-вклинился я в разговор. Если бы я надеялся на сочувствие или хотя бы беспокойство, то меня бы ожидало разочарование. Говоривший рядом Вил обратил внимание на мой голос и схватился за убранный пистолет. А через пару секунд его отпустил, недовольно посмотрев на меня. Второй радости от того, что я влез тоже не испытывал и буркнув, что-то похожее, на "не мешайте работать девушка" повернулся спиной, закрывая улитку. Рожа же самой улитки, а следовательно и лицо капитана и вовсе осталось неподвижным и после короткого приказа тащить девушку к ней, улитка уснула. Но перед тем, как войти на территорию базы меня чуть не облапали. Уроды. Можно подумать, что в тонкой кожаной курточке, футболке и шортах я мог спрятать, что-то представляющее опасность всей базе. Еле увернулся от их граблей, потянувшихся куда не надо. А уж их поиск в сумке со сменной одеждой, принадлежностями для ухода за собой и бельем опасностей был бы вполне логичным, если бы эти гады не уделяли столько внимания именно белью. Вот козлы. Надеюсь, что я сам таким не был... Топать за парой спешащих дозорных было трудно. Ноги гудят, сердце колотится, а грудь вздымается при каждом вдохе и колышется в такт движениям достаточно сильно, чтобы я постоянно был в поиске удобного положения тела в пространстве для сохранения равновесия. Все же постоянное колебание размеров доставляет неудобства. Хотя сейчас я и научился это контролировать и сдерживать свои объемы в разумных пределах, но намучался я с этим сильно... Момент, когда ничего не понимающий я забрался с толпой детей на обрыв недалеко от родной деревни, развел руки в стороны, сделал глубокий вдох и неожиданно для себя раздулся и подхваченный порывом воздуха полетел с этого самого обрыва вниз я запомнил на всю жизнь. Визги и крики детей еще даже не начались, они еще ничего не осознали. Завывание ветра в ушах и я с широко раскрытыми глазами смотрю на приближающуюся землю с сочной зеленой травой, где только начали появляться цветы. Из раскрытого рта выходит воздух и раздувшееся тело приходит в норму, земля все ближе. И вот момент удара. Резкая боль в руке, оказавшейся под телом, искры из глаз и боль в носу, правда насладиться всем перечнем болевых ощущений я к счастью не смог. Сознание потухло, а проснулся я уже на койке в доме деревенского врача. Хотя узнать помещение я смог не сразу, обмотанное бинтами лицо с закрытым носом не позволяли учуять не раз посещаемую обитель по запаху, а потолком там мне любоваться не доводилось. Изъерзаться на стуле, пока немолодая тетка циклопических размеров (в дверь она пролезала исключительно боком, а ведь дверной проем только на моей памяти расширяли трижды, и даже такой шкаф, как Пит спокойно проходил в проем, склоняя только голову, чтобы пролезть. Как она при приближении к идеальной форме шара и коротких сардельках вместо пальцев умудрялась столь точно и аккуратно владеть своим телом осталось для меня загадкой) обрабатывает мои царапины очередной пахучей дрянью, стараясь не дышать другими видами дряни рядом, чихать, сморкаться в платочек и вытирать им же слезящиеся глаза, а затем поблагодарив убежать как можно быстрее из этого пахучего ада, вот единый образец для всех посещений деревенского врача. В этот раз сбежать возможности не оказалось. После получаса осмотра трещин в штукатурке, баба Мила (называть ее тетушкой Меланией было невозможно, хотя я по первости и пытался, однако смотря в немного, совсем чуть-чуть... буквально капельку большеватый рот постоянно то открывающийся, то закрывающийся, в котором могла поместиться моя голова целиком и на эти белые, даже блестящие и абсолютно здоровые зубы, меня всегда подмывало крикнуть "баба Мила, не ешь меня". При первой встречи я даже не удержался и крикнул, заслужив недовольный взгляд воспитателя и смех самой бабы Милы, которая меня к сожалению запомнила и при каждом удобном случае противная тетка привлекала мое внимание, раскрывала пасть, облизывалась, а затем громко и резко смыкала челюсти. В первые разы я даже сильно пугался, уж больно неожиданным было к примеру выйти из-за угла дома, наткнуться на огромный живот, оттолкнуться от него с трудом устояв на ногах, а затем попытаться посмотреть вверх на хозяина живота. А там пасть… убегал я тогда быстро, а уж веселый смех за спиной превращался в моем сознании в полноценный демонический хохот) решила меня посетить и проведать. А заметив, что я пришел в себя начала причитать о моем безответственном поведении. Падение со скромных трех метров, казавшихся для мелкого меня парой сотен, закончилось вывихнутой рукой, парой трещин в ребрах, исцарапанными коленями и лбом, кучей синяков, а также сломанным носом, которой только чудом избежал искривления и участи стать постоянным напоминанием мне о данном случае. Зато чудовищный аромат цветов и спирта я запомнил на всю свою жизнь. Месяц, целый месяц в обители бабы Милы, которая запахами своего лазарета приучала деревенских не лезть куда не надо и следить за своим здоровьем. Способ, конечно, странный, но удивительно действенный. Правда для неудачников с аллергией, посещение медика превращалось в пытку, к числу аллергиков относился и я. Так что страх смерти во время падения и последующие пытки с кучей свободного времени, потраченные на размышления обо всем на свете, отлично прочистили мне мой впавший в детство мозг. С тех пор я на целый год завязал с поиском проблем на жопу с толпой детей, вспомнил, что когда-то был взрослым и взялся за попытки обуздать свои проявляющиеся достаточно невинно способности. До того момента раздувающийся живот меня только смешил, веселя и всех вокруг. Только несколько взрослых, в числе которых была баба Мила и воспитатель настоятельно рекомендовали мне быть осторожнее, какая неожиданность, что опытные и многое видевшие люди оказались правы… Наконец-то мы прошли почти километр по территории базы дозора и добрались до этих нелепо выглядящих башен. Не знаю, как обстоят дела с территорией баз на других островах, все же на родном острове дозорные даже появлялись только по большим праздникам (день сбора налогов за охрану моря, где-то неподалеку, чем не праздник? Но и отказаться ведь не получится, мало того, что сами дозорные могут обидется, так еще и пиратов за все годы жизни на острове я не видел, а значит так или иначе, но дозорные свою работу выполняют. Ну или никому не сдался остров с пятью сотнями человек населения, и который оплачивает свой налог едой… торговля с проплывающими на остров купцами тоже чаще всего ведется при помощи бартера). Здесь же база дозора отхватила кусок земли с большим запасом. Зачем так много пространства дозорным, если вся эта площадь занята максимум на четверть. Об этом можно судить только по участкам вытоптанной травы. Стрельбище метров на двести в длину, с парой десятков мишеней, площадка с турниками, лесенками и прочей утварью для тренировок, широкая дорога вдоль забора, наверное для бега и патрулей, да возвышающаяся в стороне плаха, вот и все. Ну и разумеется пара башен дозорных по центру. Либо о рациональном использовании площади здесь не задумывались, либо отхватили слишком много и не знают куда деть, либо весь этот простор необходим, чтобы все пространство вокруг башен простреливалось. На возможность последнего варианта намекают пушки, выглядывающие с вершин обеих башен. Войдя в башню побольше я продолжал следовать за дозорными, проходя одинаковые коридоры и поднимаясь все выше. Если мне придется искать выход из здания без сопровождающих, то проще будет выпрыгнуть из окна, чем петлять по неразличимым друг от друга коридорам. В конце концов мы остановились у одной из дверей. Табличка с надписью, что это кабинет капитана дозора, говорила, что мы наконец-то пришли. Стук в дверь и знакомый и все еще сонный голос говорит "Войдите". Войдя в кабинет я увидел ее. Я конечно слышал, что чем больше остров, тем больше странных людей и не совсем людей я увижу. Да и у кучи сплетен и историй, которые я слушал на родном острове должна была быть какая-то реальная основа, которая была хоть и не настолько странной как в рассказах, но и обычной тоже не являлась. Разные расы, разные фантастические твари, не менее фантастические острова, но все это мною воспринималось как художественные преувеличения чрезвычайных масштабов с небольшим кусочком правды в основе. Все же улитки и фрукт со всеми своими особенностями наглядно показывали некоторую фантастичность мира. А статьи в газете и розыскные листовки говорили, что странных событий и людей очень много. Что же, слух о том, что дозорные от пиратов отличаются не так уж и сильно подтвержден. Просматривая листовки пиратов я мог спокойно говорить о том, что каждый второй хотя бы внешне был странным, и чем опаснее они были, тем сильнее выпячивались странности. Индивидуальность была обязательной чертой сильных пиратов. У дозорных такое тоже присутствовало. А ведь у меня еще была надежда на то, что это не так. Ведь и люди и сам город на первый взгляд были обычными. Дозорные тоже. Вроде и внешне вполне обычные военные-полицейские, и дисциплина кое какая есть. Ожидание увидеть то же самое, но со званием и следовательно ЧСВ повыше не оправдалось. Впечатление обычного кабинета портила кровать, заменяющая стул, на которой оперевшись на кучу подушек полулежала достаточно красивая девушка с несколькими особенностями. Темно зеленые волосы, синяки под глазами (или это краска?), толстые ногти (или все же когти) сантиметров семи в длину даже внешне выглядящие опасно, мятая форма дозорного и розовый колпак с пушистым белым шариком на голове. И вот этот ленивец кое как оторвался от подушек и все так же сидя на кровати оперся локтями на стоящий перед кроватью рабочий стол со всякими бумагами, ручками и прочей утварью. Не такими я представлял офицеров дозора, но не мне с внешностью классической блондинки влажной мечты для всяких судить… -Явились наконец.-зевок- что же так -зевок- долго? Что за работорговцы -зевок- давай, говори девка и побыстрее. -очередной зевок сопровождался хрустом челюсти. Пока я повторял свой рассказ дозорная зевнула еще двадцать три раза. Во время каждого уточняющего вопроса в его середине обязательно присутствовал зевок. Даже если это не специально, бесить капитан умеет. Но вот мой рассказ закончился. Комната погрузилась в тишину прерываемую только капитаном. Тридцать семь. Тридцать восемь… -И как же ты смогла -зевок- сбежать? Да еще и -зевок- без ран? Может ты -зевок- какая-нибудь воровка или убийца? В нашем море недавно -зевок- завелась воровка, которая крадет у пиратов, работорговцы конечно -зевок- не пираты, но вдруг расширила выбор целей а? -зевок- Хотя она, кажется, рыжая, или -зевок- может быть крашеная? Хотя плевать. Эй ты, как тебя -зевок- там. Проверь ее по ориентировкам. Если чиста, то отпустишь, -зевок- а я пойду разбираться с таверной и работорговцами. Не спеша и переваливаясь с ноги на ногу девушка пошла на выход. К мятой форме и колпаку на голове добавились одеялко, тоже розовое, и подушка, голубенькая, в цветочек. Какая прелесть. Если бы еще не длинные когти на босых ногах, скребущие по полу… *** Пока мой конвоир проверял мою причастность к преступным элементам всех морей, я заснул в кресле к которому меня даже не приковали. Какая халатность. Долгая выдалась ночка. Может меня здесь хотя бы покормят?... *** Покормят они, как же. Ну хотя бы дали поспать, а в десять часов утра меня разбудил недовольный дозорный. Знакомая рожа, кажется Вил. -Вставай давай. Поймали твоих работорговцев. А так как больше опасности нет, прошу покинуть территорию базы морского дозора. Новый поход по коридорам. Наконец мы оказались на улице, где было гораздо оживленнее чем раньше. Я смог увидеть не только толпу чем-то занятых дозорных, но даже моих закованных преследователей. Даже бабку сомнительной занятости заковали... Но поглазеть мне не дали и провели до выхода. Под громкий лязг железных ворот я оказался на оживленных улицах города.