В тени Рюджина

      1 октября 45 года от начала Эпохи Какурезато       Сложив особую ручную печать призыва, я привел в движение чакру, которая начала расплескиваться в пространстве, порождая горящие белым пламенем письмена, висящие прямо в окружающей меня пустоте. Сделав несколько шагов вперед, чувствуя сопротивление незримой субстанции, я прорвался сквозь линии фуиндзюцу и почувствовал под ногами мягкую плоть. Еще шаг, под ногами уже была твердая поверхность, а тьма пустоты сменилась сумраком подземной лаборатории.       С удовольствием вдохнув безвкусный очищенный воздух полной грудью, я расслабленно рухнул на каменный пол. За спиной медленно растворялась во взметнувшемся вверх пурпурном пламени голова потустороннего гиганта, изо рта которого я только что и вышел.       Не так давно меня заинтересовало поведение призванной Акичи Хашихиме, отвесившей мне поклон. Естественно, сама призвавшая ее Узумаки прояснить поведение киджо не смогла. Не принимать же за объяснение ее искреннюю убежденность, что пантеон демонов так и должен вести себя перед Рюджином. В общем, тогда у меня и появилась идея попытаться поподробнее узнать об отношении ко мне ками Узумаки непосредственно от них самих. А точнее, у той части, которая в этом мире, как мне кажется, не обитает. С Хакуджа Сеннином, который для Узумаки был известен как Нурэуба, встретиться проще, чем, к примеру, с Шинигами, но получить от этой древней змеи ответы - та еще задачка. По-хорошему говорить она со мной не желает, того же почтения, что и Хашихиме, не проявляет, а давить и ссориться с самой главной змеей мне пока не с руки. Рьючидо — это не просто таинственные пещеры, это еще и довольно могущественное поселение, можно сказать, полноценная змеиная страна. О которой, к слову, даже я знаю немногое. Так что с ней лучше сохранять мирные отношения. Мне и так хватает проблем.       В общем, призывать демонов - тоже не лучший вариант: так можно и Акичи потерять ненароком, поэтому я решил сам сходить в их мир. Тем более что он мне и сам по себе был интересен. Правда, для этого все равно понадобилось призвать одного из ками Узумаки — Хитокучи. Этот демон, как отмечают хроники красноволосых, умом не блещет, с ним самим поговорить не удается, но от его огромного рта есть куда большая польза — это фактически прямой путь в загробный мир.       Само по себе путешествие в него для меня не должно было быть чем-то новым, умирать-то мне уже приходилось, однако местное посмертие, как оказалось, все-таки может сильно отличаться от того, что пережил я. Как я понял, загробный мир для шиноби был именно миром - своеобразным, непривычным, но все-таки миром. Пока я не стал углубляться в изучение потустороннего, просто прошелся по краешку. И я даже описать-то не смогу толком, куда именно попал. Там не было как такового пространства в привычном понимании, не было материи помимо меня самого. Пустота, которая приобретала форму только под давлением духовной энергии. И не обязательно моей, между прочим. Меня угораздило несколько раз попасть в зыбкие островки реальности, напоминающие бессвязные сны или миражи, которые были оформлены чужими душами. Как я подозреваю, это были задержавшиеся на грани души умерших.       Своеобразное местечко, к нахождению в котором нужно привыкнуть. Возможно, стоит посещать его без физического тела.       Резкая боль, прострелившая правое запястье, заставила меня вернуться к реальности, оторвавшись от размышлений. Внезапно оживший браслет на моей руке обернулся живой змеей, выскользнувшей из рукава кимоно на пол. Искаженное порывом чакры пространство породило клубы моментально развеявшегося дыма, оставившего после себя вместо мелкой змейки облаченную в белую юкату женщину, голова которой была увенчана тонкой золотой диадемой, удерживающей черные волосы. Упертые в бока руки и искаженное гримасой гнева лицо не предвещало мне ничего хорошего.       — Орочимару! — зловеще прошелестел холодный голос Ичикишимахиме. — Ты тупоголовый мальчишка! Ты хоть понимаешь, куда ты нас завел?!       Нахлебница из Рьючидо, прилепившаяся ко мне пиявкой после моего обучения у Хакуджа Сеннина, сейчас напоминала призрака своим белым халатом и лицом, сквозь которое проглядывали животные черты. Наверное, это могло бы кого-нибудь испугать, вот только не меня. Будь передо мной сама Нурэуба, может, я бы еще поостерегся, но эта девчонка до своей бабули еще не доросла.       Поморщившись от внезапно начавшейся мигрени, я легонько щелкнул по болтающимся на моих ушах серьгам — еще две нахлебницы, которые проявляли недовольство по-своему. Получив отрезвляющие щелкуны, они успокоились, а головная боль пропала так же внезапно, как и началась.       — Милая моя Химе-чан, — елейным голосом сказал я, вытянувшейся рукой обхватив нависшую надо мной женщину за талию, — если ты знаешь, куда я вас завел, то ты могла бы мне рассказать об этом месте, когда я просил тебя об этом, и не пришлось бы его тогда посещать.       Потянув Ичикишимахиме и уронив ее к себе на колени, я более жестким тоном прошептал ей на ухо:       — Но ты и твои подружки-бездельницы предпочли высокомерно промолчать, посоветовав мне не совать свой нос, куда не следует.       Направив чакру к ладони, я сформировал простенькое фуиндзюцу, нарушив контроль чакры Ичикишимахиме. С тихим хлопком и взметнув очередное облачко тумана, техника превращения змеи распалась, заставив ее принять более близкий к настоящему облик.       — Уверяю, что я ни за что не дал бы вас в обиду там, — поглаживая холодную кожу на клиновидной голове оказавшегося на моих коленях питона, заявил я. — Но вам ничего не стоило уговорить меня оставить вас здесь. Не так ли?       Ичикишимахиме ничего в ответ не сказала, умудряясь даже в животном облике метать громы и молнии взглядом. Поразительная способность, если честно, учитывая нулевую выразительность змеиной мимики, но сейчас у меня не было времени восхищаться столь бесполезными умениями своих постоянных спутниц. Продолжая медленно поглаживать голову змеи, собравшуюся в кольца на моих коленях, я поднял взгляд к молчаливо ожидающим меня шиноби, которые должны были мне помогать в исследовании загробного мира.       — Как долго меня не было?       — Тридцать семь минут, господин, — получил я ответ.       — Хорошо.       Мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Уже начал опасаться, что опоздаю на запланированное совещание. Похоже, там время течет не так, как здесь, или просто воспринимается иначе.       — Так как насчет того, чтобы рассказать о том месте хотя бы теперь? — повернув змеиную голову к себе, спросил я.       На морде Ичикишимахиме не проскользнуло ни единой эмоции, и несколько секунд она молчала, холодно глядя на меня желтыми глазами.       — Прости ее резкие слова, Орочимару, — раздался в правом ухе голос Тагицухиме. — Мир, в котором ты побывал, это не место для живых. А мы пока живы и умирать не торопимся.       — Потому и многого о том месте тоже не знаем, — все же смилостивилась до ответа Ичикишимахиме. — Ты оказался на пути в Чистый Мир. В самом его начале, и путь этот много больше, чем сам Чистый Мир. Хакуджа Сеннин знает об этом больше, мы же знаем только то, что нам там делать нечего.       — Там обитают души, которые не могут отпустить этот мир, — добавила Тагорихиме. — Они существуют, терзаемые самими собой. Многие из них совсем не прочь вновь вернуться к жизни.       — Об этом мне Узумаки говорили, — немного раздраженно заметил я. — Некоторые из их предков возвращались с той стороны уже не самими собой. Похоже, от ваших рассказов пользы не больше, чем от летописей Узумаки.       — Дураку и от знаний всей вселенной пользы не будет, — обиженно проворчала Тагорихиме.       — Дурак или нет, но мне там ничего не грозило. Если бы мое тело захватил какой-то дух, то у меня был бы лишь еще один повод создать новое, — равнодушно ответил я.       — А мы?! — возмущенно возопили все три змеи разом.       — А вы вернулись бы с моим телом в этот мир. Или человеческие души и вашими змеиными телами не побрезгуют? Тогда призвал бы ваши души обратно в тела, невелика беда, — ответил я, после чего легонько щелкнул по носу Ичикишимахиме. — Зато был бы вам урок, что не следует говорить со мной загадками. Если чего-то не знаете, говорите прямо. Я уже смирился, что вы всего лишь нахлебницы.       Разлегшаяся на моих коленях змея обиженно отвернулась. Эти три девицы, похоже, до сих пор не могут смириться с тем, что я теперь сильнее них, и как раньше задавить меня авторитетом не получается. Поэтому они иногда пытаются вернуть свой статус в моих глазах. Правда, делают это не самым удачным способом. Например, недавно сначала намекнули, что знают о местном загробном мире больше всех ныне живущих, но когда я начал готовиться к путешествию туда, ничего мне рассказать не захотели. Это не удивительно, учитывая, что толком-то они ничего никогда и не знали, но рассердить они меня смогли.       — Найти там кого-то конкретного почти нереально, — все еще с нотками обиды в голосе сказала Ичикишимахиме, — но те, кто нужен тебе, имеют сильную духовную энергию и создают вокруг себя не маленькие островки реальности, а огромные оформленные пространства. Если наткнешься на такое, значит, ты близок к цели.       — Вот, уже дельный совет, — довольно заметил я, снова погладив голову змеи.       В ответ я получил только высокомерное молчание, но снова превращаться в браслет Ичикишимахиме не спешила, а когда я перестал ее гладить, недовольно ткнула головой в руку. Вроде, и не кошка, а ведет себя очень похоже. Хуже одной особы, умеющей в кошку превращаться почти по-настоящему. Точнее, Югито научится этому, если ей и мне никто мешать не будет, но пока Увабами в Облаке живется гораздо спокойнее, чем тому же Охеми в Листе.       В облике Охеми мне довелось пережить не самые приятные дни. Мало того, что приходится рвать жилы, чтобы в кратчайшие сроки довести тело до нужной кондиции, так еще и Анбу взяли в оборот. Но это все-таки лучше, чем попасть в лапы Корню. Со способностями организма, сочетающего в себе кеккей генкай Учиха и Сенджу, я бы в любом случае когда-нибудь привлек к себе ненужное внимание. Поэтому я счел более приемлемым частично раскрыть часть секретов Охеми сейчас, тем более Кушина и так ненароком уже меня рассекретить успела, когда Кьюби заметил во мне необычную чакру.       Так как Охеми в Конохе был никем, то первое, о чем я позаботился, это покровительство Цунаде и Джирайи. Через них можно уже и к Хирузену пробиваться. Моих напарников сложно назвать наивными, но все-таки они излишне добросердечны для шиноби. По крайней мере, они не позволят мне оказаться в Корне, специалисты которого вполне могут посчитать, что нового Хашираму гораздо выгоднее использовать, не сохраняя ему жизнь.       Лучше потерпеть проверку Анбу. Пару суток без сна, которого Охеми лишили под благовидным предлогом, это ерунда. Ну, еще словно случайно все стулья, на которых мне приходилось сидеть в эти дни, были шаткими и неустойчивыми. Лампочки опять же начали ломаться и мигать… В общем, команда пыток и допросов испробовала на Охеми все виды мягких видов пыток и допросов, которые заставили бы любого, пусть и подготовленного, ребенка выдать все, что он знает и не знает. В этом мире давно существует практика использования детей для диверсий и разведки, моя мать тому яркий пример. Однако так же давно существуют методы, как этих кротов выявлять без риска свести с ума подозреваемого, который может быть и невиновным.       Сложнее было подменить генетические пробы, чтобы во мне Учиха не распознали, и запудрить мозги Яманака. А так я, вроде, нигде лишнего не сболтнул. А Мокутон — это, в конце концов, всего лишь геном, его наличие у кого-то может удивлять, но не является чем-то за гранью возможного. Тот же Джирайя мог и риннегану не особо-то поразиться, если б встретил носителя этого додзюцу. По крайней мере, пока не похоже, что Охеми в чем-то подозревают.       Хотя я уж начал волноваться. Двое суток бодрствования — это двое суток без синхронизации, которая происходит как раз во время сна, с клоном. Я только пару часов назад, наконец, получил от него информацию.       Кстати, любопытная вещь…       Моя рука непроизвольно замерла на холодной чешуе Ичикишимахиме, которая тут же почувствовала изменение в моем настроении и посмотрела на меня.       Только что, побывав в загробном мире, я еще раз убедился, что местная жизнь хоть и во многом схожа с привычной мне, но так же и имеет серьезные отличия. Не только в биологическом плане, но и в духовном. Я изменил свою душу так, чтобы она вбирала в себя мой жизненный опыт, чтобы с утратой физического тела я не переставал быть собой. Но сейчас у меня имеются автономные клоны, и информацию от них я получаю только во время их сна, а не постоянно. Да и с теневыми клонами так же было, и это нормально для обычного шиноби, но с моей душой все ведь должно быть иначе.       Несмотря на то, что моя духовная энергия разделена на части, сама душа все еще едина. Но, получается, она привязана только к одному телу. Или сознанию? Или чему-то еще?       Когда речь идет о душе, стоит забыть о привычной картине мира. Опираясь на обычную науку, познать ее сложно, но все равно то, что происходит со мной и моими клонами, странно. Они — это я в других телах, это часть меня, это мое сознание, моя духовная энергия, но не моя душа. Однако клоны так же могут использовать киндзюцу отделения души Второго Хокаге и созданную на его основе технику Като Дана. То есть они отделяют от тела душу, но это не то, что я обычно понимаю под душой. Но это то, на что больше всего похожи виденные мною на пути в Чистый Мир призраки.       Похоже, духовная энергия происходит не от одного источника. Физическая энергия тоже не просто химическая энергия, запасенная биологическим телом, не АТФ, не АДФ, не глюкоза и не жир, это еще что-то, что привычными мне методами измерять сложновато. Но, по моим наблюдениям, физическая энергия имеет прямую корреляцию со способностью организма к регенерации, его либидо и прочими особенностями, присущими живому организму.       Духовная энергия, по представлениям шиноби, связана с ментальными способностями, с интеллектом. Это и понятно. У ниндзя цель — увеличить свою силу, а этого можно добиться, развивая свой ум и тело. Чем сильнее физически шиноби — тем больше его физическая энергия, чем умнее — тем больше духовная. Все просто, и думать не надо. Но, если обобщить все, что я знаю о духовной энергии, то, получается, у нее есть несколько источников.       Во-первых, это разум - то, чем оперируют Яманака с помощью ниндзюцу, и для обозначения чего используют иероглиф с чтением «шин». Во-вторых, тело чакры — то, на основе чего создаются клоны. Бесплотная оболочка, бессознательно созданная проекция собственного тела. Фактически призрак, которому придали форму с помощью Интона. Эту часть можно обозначить иероглифом с чтением «рэй» по названию техники Дана. В-третьих, есть еще настоящая бессмертная душа в привычном мне понимании этого слова. Ну, и в четвертых, наверное, должно быть еще что-то, что подвержено реинкарнации, как у Индры и Асуры, но с этим я не уверен. Хотя можно предположить, что это как-то связано с эмоциями и бессознательными желаниями, то есть даже не совсем духовное, а частично что-то телесное. Это нечто я направляю в трупы при их оживлении некоторыми ниндзюцу и обычно обозначаю иероглифом с чтением «кон».       Вроде, все просто, но не понятно, почему в Чистый Мир отправляются призраки чакры. Точнее, почему они вообще не исчезают после смерти? И почему существует загробный мир? Может ли моя душа сразу после смерти возродиться в другом мире, или придется несколько сотен лет в местном Чистом Мире проторчать?       Вопросы, конечно, интересные, но у меня сейчас нет ни времени, чтобы на них ответить, ни лишних людей, чтобы уже они этим занялись. Нехватка кадров, вообще, главная моя проблема. Идеи есть. Денег, чтобы их воплотить, можно и побольше, но все-таки они есть. Необходимость в воплощении этих идей есть - и еще какая. Но адекватных и квалифицированных людей очень мало. Не могу же я везде использовать своих клонов.       — Ты вернулся.       Прозвучавшие в тишине слова были наполнены странной смесью чувств. Мейро злится на меня за то, что я решился на этот эксперимент. Она была рада, что я вернулся. Взволнована, не зная моего состояния. Раздражена тем, что я не сообщил ей о своем возвращении незамедлительно. Все эти эмоции я смог прочесть, еще когда мать только приближалась, даже не видя ее, ощущая одну только ее чакру и отголоски мыслей.       — Вернулся, — жестом приказав Ичикишимахиме занять свое место на моей руке, ответил я. — Ничего не произошло, пока меня не было?       — Ничего, что требовало бы твоего внимания, — отрицательно качнула головой Мейро, сев на пол напротив меня. — Кроме одной мелочи.       — Курама?       Наличие Кьюби в деревне меня напрягало, пусть даже он пока вел себя спокойно. Просто время, которое я отвел Девятихвостому на размышления, подходило к концу, а он так и не принял никакого решения, продолжая лежать на полигоне Узумаки.       — Он по-прежнему, — с коротким вздохом ответила Мейро. — Отохиме и Хиро считают, что он боится дать тебе ответ.       — Боится? — не верится мне в это как-то.       — Он в неопределенном положении. Понимает, что ты способен воплотить в жизнь многие свои обещания. Хочет изменить свою жизнь, но не верит тебе. Но больше всего он ненавидит людей и гордится своим обликом, менять который на человеческий не хочет, — Мейро с сомнением побарабанила тонкими пальчиками по коленке. — Не очень логично, но Хиро и Отохиме именно так поняли его.       Выслушав Мейро, я раздраженно дернул плотно обхватившую мое запястье Ичикишимахиме. У меня нет повода не доверять выводам Хиро и Отохиме, они несколько дней пытались разговорить Кьюби, чтобы наладить с ним контакт и понять, можно ли с ним вообще работать или моя затея бесперспективна. Хотя Хиро сам змей из Рьючидо, но никогда, в отличие от трех сестричек, обитающих на мне в виде бижутерии, или тех же Кавакихиме и Нурэуба, не использовал бы Хенге, чтобы изменить свой облик. Он им гордится, и собственные представления мог перенести на Кьюби. Правда, я и сам припоминаю, что Девятихвостый питает особые чувства к своему внешнему виду, дарованному ему самим Рикудо.       — Проклятье, — потерев переносицу, беззлобно выругался я. — Меня окружают инфантильные личности, которым далеко за полтысячи лет, их тела выросли до гигантских размеров, но умишко, похоже, сильно подотстал в развитии.       Сначала три змеюки строят из себя невесть что, теперь еще и Кьюби туда же. И пусть последний в речи использует характерные для местного языка местоимения, используемые пожилыми людьми, но ведет он себя не соответственно возрасту. Кажется, он так и не понял, что не мир должен под биджу подстраиваться, а они под него. Бестолочь! Тысячу лет прожил, но так и не научился элементарным техникам шиноби, в частности, Хенге! Мог бы давно затеряться среди людей и не сидеть в печати. Наверное, тоже гордость помешала или ненависть. Хотя мог, конечно, просто не ожидать внезапных перемен в своей жизни. Жил себе, жил, зло искоренял в меру своего скудного умишки. А потом пришли Хаширама с Мито, и времени меняться уже не осталось.       В любом случае, сейчас это его не оправдывает.       Этот тупой лис даже не понимает, как сложно создать для него тело, которым он мог бы пользоваться как своим, и при необходимости применять Режим Хвостатого, как и джинчурики. Я тоже хорош, решил дать ему шанс реабилитироваться, влиться в общество на равных правах. Проще нашинковать его на несколько тысяч кусочков и сделать себе армию псевдоджинчурики. Посмотрим, как бы он тогда личность свою сохранил.       Ну, в долгосрочной перспективе, это все равно не выгодно для меня. Проблему с биджу надо как-то решать. Их нужно либо социализировать, либо избавиться окончательно. Последний вариант не так уж плох, как мне теперь кажется, но всему свое время. Тем более сейчас, когда я придумал методику создания тела для Кьюби, было бы жаль затраченных на это усилий.       Биджу так устроены, что при захвате контроля над своим джинчурики непроизвольно превращают его в себя. Тот же Блю Би перед смертью стал не одержим своим Хвостатым, а банально превратился в него. Мне же нужно было создать сосуд для Курамы, который позволил бы ему органично существовать и управлять своей чакрой, не теряя человеческого облика.       — Гм, а, может, это не так уж и плохо, — недобро усмехнувшись, пробормотал я.       — Что не плохо? — не поняла Мейро.       — Отношение Кьюби к человеческому телу. Он примет мое предложение, никуда не денется. Я с ним сегодня поговорю еще. Но если уж такой нерешительный, то тело у него будет соответствующее.       И раз Кураме все люди одинаково противны, то мне же проще запихнуть его в женское тело. Оно от рождения приспособлено содержать в себе при беременности чужую чакру. Пусть у плода этой чакры кот наплакал, но все равно природные механизмы защиты имеются. И не надо усложнять фуиндзюцу, чтобы позволить Кьюби существовать в мужском теле, как я первоначально планировал.       — Мелочные обиды не стоят того, чтобы Кьюби затаил на нас злобу, — не до конца поняв мои намерения, но уловив их суть, предостерегла Мейро.       — Ему пора бы вырасти из подштанников и начать смотреть на мир не глазами обиженного ребенка, — недовольно ответил я. — В любом случае с Курамой еще будет много проблем. Одной меньше или больше — без разницы. Тем более, пусть он и говорит о себе в мужском роде, но по факту-то он бесполый. Поверь моему опыту, попасть в мужской организм для него будет не меньшим стрессом, чем в женский. Может, так будет даже лучше. Пока не проверим, не узнаем.       Смерив меня трудно читаемым взглядом, Мейро задумчиво кивнула.       — Да, в вопросе смены тел и полов ты разбираешься получше многих, — ровным тоном произнесла женщина, излучая при этом смешанные чувства грусти и недоумения. — Но когда я говорила о мелочи, требующей твоего внимания, я имела в виду не Кураму.       — Да?       — Ты просил сообщать тебе, если в Страну Звука забредут сильные и уникальные нукенины, — ответила Мейро. — Мне сообщили, что один такой недавно пересек границу. Какузу, нукенин из…       — Я знаю, кто такой Какузу.       — Хорошо, — кивнула Мейро.       — Он, наверное, охотится за головой какого-нибудь шиноби из Книг розыска?       — По нашим данным, так оно и есть.       Какузу, значит. Нужен ли он мне? Я просил сообщать о нукенинах, потому что мне интересны уникальные геномы и техники. У Какузу нет кеккей генкай, но он знает любопытное киндзюцу. Сильно я сомневаюсь, что он по доброй воле раскроет секреты своей запретной техники. Насильно вытянуть из него знания будет проблематично, не настолько она мне нужна. Но встретиться с ним все-таки будет интересно. Может, получится купить сведения о Водопаде. Да и просто вышвырнуть его из страны тоже не помешает. С его силой он охотится только на тех, за кого много платят. А в Стране Звука такие люди так или иначе работают на меня.       — Разберусь с ним после совещания, — решил я. — На которое нам пора бы уже и пойти.       На сегодня я запланировал собрание государственного совета. К следующему году необходимо разработать третий уже по счету пятилетний план развития Страны Звука. Естественно, в первую очередь экономического развития, и в этом мире совсем нехарактерно, что в решении подобных вопросов участвуют шиноби. Но я уже приучил хотя бы верхушку своей армии, что им необходим багаж знаний и умений, выходящий далеко за рамки типичных вояк.       Шиноби должны понимать, сколько и чего им нужно, при этом ориентируясь на возможности внутреннего производства и импорта. Причем лекарственные и ядовитые субстанции, например, имеют строго определенный срок годности, так что нужно иметь только необходимый их запас, чтобы не потратить средства впустую.       Впрочем, гражданским тоже необходимо ориентироваться на военные нужды. В ближайшее время может начаться война, и пусть не все верят, что она будет большой, но страны готовятся к боям. И те же лекарственные субстанции сейчас закупить за границей просто нереально ни за какие деньги. А одни только стимуляторы во время активных боевых действий уходят центнерами в день. То есть нужна постоянная поставка ингредиентов, чтобы потом не оказаться в положении Великих стран к концу Второй мировой, когда у них просто уже нечем было воевать. Сейчас в Стране Звука сельское хозяйство жестко контролируется государством, может, это не очень выгодно с экономической точки зрения, но зато есть возможность резко сократить посевы продуктовых культур, нарастив производство лекарственных. Все равно международная торговля с войной накроется, нужно будет покрывать только внутренние потребности и немного оставить еще на гуманитарную помощь соседям. Хотя в качестве последней могут сгодиться отработанные водоросли с водородных фабрик. Вкусовые качества у них не очень, и не сказал бы я, что они очень полезные, но все же получше ивовой коры.       — Кстати, ты подобрала какого-нибудь способного куратора для советника по сельскому хозяйству? — поинтересовался я у Мицуко, раз уж вспомнил об этом.       Последний чиновник, занимавшийся сельским хозяйством, природными угодьями страны и промыслом на всей ее территории, был отличным специалистом, во внешней торговле и стимулировании крестьян мужик разбирается. Да он и сейчас есть, работает просто на отлично в условиях кадрового голода. Вот только любит себя ничуть не меньше, чем государство, и обделенным себя чувствовать не хочет. Обогащается за казенный счет, в общем. В мирное-то время это было терпимо, но сейчас казну нужно наполнять и в преддверии войны сократить все ненужные расходы.       Этого чиновника бы давно сменить, но новое, идеологически подкованное, поколение подрастает только сейчас, толковые среди них наверняка есть, но тут ведь еще угадать надо. Вот я и решил, что раз пока внешняя торговля грозит прекратиться, а аграрную промышленность предстоит добровольно-принудительно перепрофилировать на фармакологические нужды, можно одного зарвавшегося и не очень нужного в нынешних условиях чиновника арестовать. А на его место поставить кого-нибудь молодого и подающего надежды для проверки, но при этом, чтобы не рисковать, назначить куратора из шиноби. Заодно и другим уроком будет.       — Да, — кивнув, ответила на мой вопрос о кураторе Мицуко, — я решила, что Илма Ринха подойдет.       — Саму Илму? — главу клана шиноби переводить на по сути гражданскую должность немного странно.       — Она не самый способный медик клана и уже не годна для участия в войне, зато очень опытна и предельно лояльна. Пусть хоть так принесет пользу на пенсии.       — Молода она для негодности и пенсии, — все еще сомневаясь, заметил я.       — Пятьдесят лет - это не запредельно много, — согласилась Мейро, — но Илма имеет серьезные травмы после применения темной медицины. И моральные, полученные до объединения страны. Поверь, ей нужно отдохнуть от жизни шиноби.       — Понятно.       Илма так Илма, она и в самом деле одна из самых опытных куноичи Отогакуре, с ее умом войти в непривычную работу будет достаточно просто. Я бы предпочел, чтобы она продолжила работать в какурезато и армии, но если у нее есть психические травмы, то лучше человека лишний раз не напрягать. Тем более у Илмы есть прекрасный преемник — Малис Ринха.       Встреча государственного совета проходила в Отомуре. Пока мы добрались до столицы из Отогакуре, пока длилось само совещание, пока решались попутные вопросы, время подошло к вечеру. Как бы я ни старался максимально эффективно распределить власть, но все равно приходилось участвовать в процессе управления страной. Если бы только сейчас со мной была Сальма, то ей можно было бы делегировать гораздо больше своих полномочий…       В итоге к Кураме я сегодня уже не успевал. Зато Какузу все же навестил. Правда, без особого успеха.       — С интуицией у него все в порядке, — с легкой долей досады произнес я, сжимая кулак.       С жалобным хрустом под пальцами сломались осколки маски. Странный материал, из которого она была сделана, напоминал смесь зубной эмали, кости и кератина. Есть подозрения, что когда-то все это было частями живого человека, шиноби, специализирующегося на Суйтоне.       С сомнением посмотрев на кусочки белого материала в своей руке, я все-таки потоком чакры измельчил их в пыль. Порыв ветра развеял прах над изрытым техниками побережьем Янтарного залива.       Наверное, не стоило сразу, как переговоры с Какузу не задались, нацеливаться на его «сердца». Этот шиноби не глуп и мгновенно смекнул, что я знаю секрет его бессмертия, и предпочел тактическое отступление. Хотя я первым делом выбил как раз Маску Воды, чтобы снизить шансы противника на отступление по морю, он все-таки умудрился скрыться в воде. Досадно.       — У него было… странное строение тела, — подбирая слова, произнесла Мейро.       Женщина решила сопровождать меня в процессе поимки нукенина и смогла оценить его способности.       — Джионгу, так называется техника, благодаря которой он выглядит так, — пояснил я, глядя на темные морские просторы.       Солнце скрылось за горами на западе, а убывающая Луна только поднималась по небу. Темные воды поглотили Какузу, он сбежал с такой скоростью, что его теперь даже кецурьюганом не видно. Везучий тип. Ему уже посчастливилось встретиться с тремя шиноби, которых именуют богами: Хаширамой, Хирузеном и мной, а он все еще жив. И если будет везти так же дальше, то переживет и двух Хокаге, и еще одного бога, в битве с которым выживет — Пейна.       — Страх Гнева Земли — это киндзюцу Скрытого Водопада, которое Какузу похитил во время бегства из своей деревни, — повернувшись к Мицуко, сказал я. — Если в будущем тебе потребуется его убить, сначала уничтожь четыре маски на его спине. Каждая из них — сердце, похищенное у сильного шиноби, и каждая дает Какузу способность управлять одним из элементов: Суйтоном, Катоном, Футоном и Райтоном. Сам он владеет Дотоном. Каждая маска может отделиться от тела и действовать автономно. Разрушив маску, он может спастись от смерти. Считай, у него пять жизней.       — Все это ты смог узнать за время битвы? Впечатляет, — уважительно произнесла Мейро, и я не стал упоминать, что многое знал о Какузу еще до встречи с ним. — Понятно, почему его часто называют бессмертным.       — Сомнительное бессмертие. Хотя я уверен, что многие бы не отказались и от него.       — Наверняка, — тяжко согласилась Мейро, встав справа от меня и нежно обхватив мою ладонь своей. — Никто не любит умирать.       Слегка наклонившись, чтобы посмотреть на прижавшуюся ко мне женщину, выглядящую шестнадцатилетней девчонкой, я с сомнением произнес:       — Не нравится мне твой настрой.       Чувства подсказывали мне, что сейчас мою спутницу одолевают не самые светлые эмоции.       — Ты побывал в том мире, — после долгой паузы, наполненной шумом разбивающихся о мелкую гальку берега волн, нарушила молчание Мицуко. — Как там?       — Пусто и серо. Хотя я побывал только в начале пути.       — Путь к Чистому миру долог, — негромко прошептала женщина. — Не будь так, может быть, я бы уже ступила на него сама…       — Мицуко…       — Чи-тян. Ты еще помнишь, что я когда-то называла тебя так? А я была Рейко. Я помню. Это было… — Мицуко запнулась, судорожно вздохнув и крепко сжав мою руку, — было прекрасное время, я не хочу его забывать. Я хочу помнить большую часть тех сорока пяти лет, которые я прожила. Но, как ты правильно говоришь, одна ложка дегтя может испортить бочку меда. Тринадцать первых лет моей жизни все портят, всю мою жизнь.       Мейро замолчала. Я ждал, пока она договорит, не мешая ей собраться с мыслями.       — Многие жаждут бессмертия, Чи-тян, а я боюсь даже умереть, не то что жить! — горько произнесла, наконец, женщина. — Я знаю, что там я останусь самой собой! Смерть не изменит прошлого! Чи-тян, когда я буду не нужна тебе, позволь мне призвать Моому. Узумаки утверждают, что этот демон стирает всю память. Это то, чего я хочу.       Удрученно покачав головой, я нежно прикоснулся к лицу Мицуко и стер блестящие в зыбком лунном свете дорожки злых слез.       — Давай присядем, — создав кусок плотной ткани и постелив его на землю, предложил я.       Мейро повиновалась автоматически, все так же стараясь не смотреть на меня, но не отпуская моей руки. Не уверен, но похоже, что в нынешнем состоянии Мейро невольно виновата Илма. Не знаю, о чем две женщины говорили, но Ринха своей историей смогла разбередить застарелые раны в душе Мицуко. И теперь мне нужно что-то срочно придумать, чтобы успокоить ее.       — Я не вправе распоряжаться твоей жизнью, — продолжил говорить я, опустившись на покрывало. — Твоя жизнь лишь твоя. Но совет все-таки я дать тебе могу. Помнишь, когда мы создавали основы Рюджинкё, я настоял на том, что Бог-Дракон — это не высшее существо, есть Бог выше него. Этот Бог существует везде, но главное, и в твоей душе тоже он есть. У человека нет никого ближе, чем Бог. Однажды ты оставишь позади этот мир, и Чистый Мир тоже, и останешься наедине сама с собой и Богом. Твоя оголенная душа забудет весь тлен мирской, но все, что ты прожила, останется с тобой, твоя душа будет отражать все пережитое тобой. Можешь назвать это кармой. Забыв прошлое, ты не решишь проблему, только отложишь ее на потом, не сможешь обмануть себя и Бога в себе. И следующая жизнь снова принесет боль. Ад, Мицуко, не на пути к Чистому Миру. Ад вокруг нас. Ад и путь к спасению одновременно. Храбр не тот, кто бесстрашен, а тот, кто победил страх. И праведен не тот, кто сторонится зла, а тот, кто борется с ним.       Приманив к себе с помощью Дотона примеченный ранее кецурьюганом камешек, я поймал его свободной рукой. Этот кусочек желтой застывшей смолы почти затерялся в серой гальке, но таких здесь было много. Янтарный залив не зря получил свое название, хотя янтаря здесь не было, зато было в достатке похожего на него материала — копала.       — Ты, как этот камень, — показал я Мейро найденный окатыш. — Душа твоя полна запечатанных в ней соринок и пузырьков - тех воспоминаний, от которых ты хочешь избавиться, но которые навсегда отпечатаны в тебе. Чтобы очиститься, нужно победить себя.       Под давлением моей чакры застывшая смола размягчилась, заключенные в ней пузырьки воздуха ринулись наружу, соринки посыпались вниз. Спустя секунду в моей руке остался идеально ровный и чистый шарик копала.       — Если хочешь по-настоящему избавиться от прошлого, ты должна изменить себя, в своем настоящем исправить огрехи в себе.       Осторожно взяв из моей руки желтый шарик, Мицуко посмотрела сквозь него на Луну, словно оценивая его чистоту.       — Никто, кроме тебя, не способен сделать это. Я могу лишь помочь. Но выбор за тобой.       Мицуко так и ничего не ответила в тот вечер. Прижавшись ко мне, она так и уснула. Обняв тихо посапывающую женщину, я некоторое время молча смотрел на неполный диск Луны в небесах.       — Может, план Мадары не так уж и плох для этого мира?