В тени Рюджина

      1 мая 49 года от начала Эпохи Какурезато       — Да, любопытно…       Развернув свиток с драконьими головами, полученный от Тацуширо Югуре, ничего иного я более сказать и не мог. К процессу запечатывания и подавления Генрью уже было все готово. Настолько, насколько это было возможно в наших условиях. Однако теперь вскрылись новые подробности.       — Призыв дракона единого и всемогущего сопровождается человеческой жертвой, да? — пробормотал я, потирая подбородок. — Сила человеческого жертвоприношения определяет божественную силу. Гм, любопытно.       В последней фразе обыгрывались схожие по звучанию слова «джинчурики» и «джинцурики». Записана она была в одном из фрагментов свитка, в котором, похоже, пытались собрать пояснения к формуле фуиндзюцу. И если присовокупить к этой информации ту, которую мне удалось разобрать из печатей, и рассказы самого Тацуширо, то выходит, что есть разные способы призыва Генрью. Один — это призыв каждого из Генрью по отдельности, пять штук с соответствующими базовыми элементами. Они сильны, но второй вариант позволяет призвать кратно более сильную, одну, но единую, версию дракона. Для этого нужна человеческая жертва, которая станет объединяющей разные сущности осью для рождения нового Генрью. И от качеств жертвы зависит конечный продукт объединения.       Любопытная формула, ничего не скажешь. А без жертвы-то обойтись можно, если я хочу получить этого великого Генрью?       Оторвавшись от свитка, который был развернут прямо на полу старого храма, я осмотрелся по сторонам. Кандидатов на роль жертвы я с собой прихватить не догадался. Разве что Дайки можно рассматривать в этой роли, но он предусматривался мной как носитель силы, классический джинчурики в понимании местных шиноби. А свиток предполагал иное, более буквальное, понимание этого термина.       Подхватив лежащий рядом Клинок Дракона, я встал и прошелся вдоль полотнища шелковой ткани, которое длиной было аж метров в пять и шириной около метра. Здесь было записано много интересных формул и техник, с помощью которых предполагалось обращение к силе Генрью без непосредственного их призыва. Естественно, также имелась сама формула печати их призыва. Но вот для заметок создатели этого свитка места почти не нашли. Обидно.       Еще и клинок этот странный.       Подкинув в руке Рюджин и поймав его за рукоять, я вновь прислушался к ощущениям. В этом клинке чувствовалась некая схожесть с Кавакихиме Сары. В нем было сознание. Но слишком чуждое мне и не настроенное на контакт. Похоже, я не очень-то нравился этому ножику-переростку. Но это уже не так обидно. Если я кому-то не нравлюсь, то это уж точно не мои проблемы. Помимо наличия некоего самосознания, клинок имел и иные интересные особенности. Этот артефакт обладал способностью поглощать чакру из жертв и делиться ею с владельцем, а это уже большой плюс. Однако и его использование требовало большого расхода чакры, и это огромный минус.       Нужно разобраться в нем получше. Потом. Сейчас, похоже, от него толку немного. В свитке он мне разобраться точно не поможет.       — Ты хочешь что-то сказать, Мататаби? — не оборачиваясь, спросил я, буквально затылком ощущая чужое внимание.       Сразу ответ не получив, я обернулся в сторону ощущаемой чакры и увидел задумчиво рассматривающую меня девушку. Ответить на вопрос ей мешал запихнутый в рот комочек извлеченной из онигири начинки. На время полета мы взяли с собой в свитках небольшой запас специально подготовленной, не нуждающейся в приготовлении и дешевой еды, которая решительно не пришлась по вкусу Мататаби. Из всего ограниченного разнообразия блюд ей нравилась только рыбная начинка, приготовленная из вялено-копчено-ферментированного тунца, называемого на местном языке кацубоши. Не самое впечатляющее яство, на мой вкус.       Прожевав, наконец, свой внеплановый обед, Мататаби с усилием протолкнула его по пищеводу, только после этого сказала:       — Наша подготовка. Не похоже, что мы собираемся разговаривать с Генрью.       — Так вот, что тебя смущает. Испытываешь сострадание к этому существу? — начал догадываться я.       — Я понимаю, что значит быть монстром в глазах людей.       Покачав головой, я заткнул Клинок Дракона за пояс и снова осмотрел печать, собираясь с мыслями для ответа.       — Знаешь, Мататаби, я понимаю страхи людей перед вами, потому что я сам человек. Надеюсь, где-то что-то человеческое во мне еще есть.       — Тогда почему вы говорили с Курамой, а не готовились его запечатывать? Ведь это… — биджу замялся, подбирая слова, но в итоге просто ограничился лаконичным: — Ведь это Курама.       — Хорошего же ты мнения о своем родственнике, — улыбнулся я. — Я заговорил с вами, как с равными, как с людьми, а не животными, потому что знаю вас. Ваши эмоции и даже мысли — живые и понятные человеку. Поэтому я проявил к вам человечность.       — Человечность… — словно пробуя на вкус это слово, повторил Мататаби. — Что это такое? В Рюджинкё часто говорят об этом. Старик тоже молвил нечто похожее. Но что это? По моему мнению, это милосердие, но, похоже, это не так. И это не любовь, не доброта, не забота…       — М-да, — задумался я над странным вопросом, ответ на который мне казался на бытовом уровне очевидным, но суть его, на самом деле, была сложнее. — Грубо говоря, человечность или гуманизм — это признание наличия у кого-то помимо членов своего близкого окружения живого, чувствующего тела и, наверное, души. Когда шиноби проявляет милосердие к пленным, не истязая их, а, например, даря свободу или, в крайнем случае, быструю смерть, он признает, что его противник тоже человек, который чувствует ту же боль, что и он сам.       — Увидеть в человеке человека несложно, — задумчиво нахмурившись, произнес Хвостатый. — Две руки, две ноги, голая кожа да гривастая голова.       — В том-то и дело, Мататаби, человечным можно быть не только к людям, — иронично усмехнувшись, ответил я. — Часто бывает, что для людей одного рода люди другого — просто животные, которых можно и съесть при случае. Или показательно замучить, чтобы иным не было повадно поступать как-нибудь неправильно. Часто бывает, что люди становятся человечнее к животным, чем к другим представителям своего вида. Чувства и боль котенка для них имеют большее значение, чем чувства и боль иного человека. Если же говорить о моем к вам отношении, то я, Мататаби, знал, что биджу способны чувствовать. Вы способны не только ненавидеть и ощущать злость. Вы также знаете, что такое доброта, дружба, признательность, любовь, боль физическая и боль душевная. Я вижу в вас людей, с которыми можно говорить. Может, вы, ты прости уж за признание, немного неправильные на взгляд большинства, но исправимые. Ваши новые тела должны помочь и вам лучше понять людей, и людям увидеть в вас людей. Но это, кстати, не мешало мне проявить осторожность при первых переговорах с Курамой.       — То есть поимка Генрью может быть временной? Если он будет живым, как и биджу.       — Как знать, — отвернувшись от Мататаби и вновь сфокусировав внимание на свитке, ответил я. — Не так давно мне удалось поймать демона Морьё, Чомей должен был тебе о нем рассказывать. Несмотря на умение говорить, этот демон по сути своей на человека совсем не тянет. Даже на живое существо. Конструкт? Гм. Вряд ли. Пустая оболочка от когда-то живой души? Возможно. Мне кажется, Генрью тоже может быть чем-то подобным.       — Я понимаю, — после секундного раздумья ответил биджу. — Мне нужно подумать над вашими словами, Рюджин-сама.       — Давай, Мататаби. Только не сейчас, я, кажется, начинаю улавливать суть печати, скоро твоя сила может пригодиться.       Н-да, хоть я суть и улавливаю, но мне б сейчас помощь Хирузена не помешала. В принципе построения всяких техник он разбирается очень и очень хорошо. Он банально всю жизнь на изучение техник угробил, в том числе и на изучение фуиндзюцу. Не то что я, у меня иные интересы на первом плане. Пока все, что я могу сказать о самом фуиндзюцу, использованном для запечатывания Генрью, так это…       — Какая странная печать, — практически озвучив мои мысли, прозвучал чуть в стороне девичий голос.       Задумавшись, я не обратил внимание на Сару, которой стало любопытно, что я тут рассматриваю. Дочь я не рассматривал как угрозу, поэтому лишь мимоходом отметил ее приближение, не став заострять на этом внимание. Последние полчаса она со своими телохранительницами была увлечена изучением храма, в котором мы оказались.       Тут было на что посмотреть. Сейчас мы находились в центральном помещении, которое когда-то было встроено в просторную пещеру. Эту полость размером, наверное, с пару стадионов когда-то давно вымыло в вулканических отложениях. Вверху на укрепленном своде виднелся почти ровный круг провала, через который внутрь пробивался дневной свет. За долгое время на когда-то облагороженных стенах храма проросли мхи и лишайники, даже кусты. Ровно под провалом в своде храма имелся провал и в его полу, там когда-то располагался фонтан, но пол обвалился, открыв прямой путь во тьму нижних коридоров, ныне заполненных водой.       Вкупе с обломками колонн и статуй, а также почти разрушенными плесенью фресками местечко получалось колоритное и мистическое. Саре пришлось по нраву, так что его изучением под присмотром Мейро она и занималась. Наверное, в процессе своего увлекательного занятия она приблизилась ко мне и заметила еще одну заинтересовавшую ее вещь — свиток.       — Да, и в самом деле странная печать, — согласился я со словами дочери. — Неправильная, не так ли?       — Да… — неуверенно ответила Сара, подойдя ближе и наклонившись над свитком. — Матушка научила меня основам фуиндзюцу, поэтому я немного понимаю их суть. Но здесь все… странно?       — Печать запутанная, — подтвердил я, вновь изучая линии фуина в свитке. — Построена на странной логике. Обычно среди шиноби распространено два направления создания техник, которые в Отогакуре называются солнечной и лунной ветвью. Это два понимания контроля чакры, которые на данный момент используются людьми и выделены теоретиками в Дайгакуре. Дважды по пять солнц и двенадцать месяцев. Наиболее ярко этот принцип видно в использовании ручных печатей. Общепринятый канон из двенадцати ручных печатей, образующихся сложением двух кистей рук — это лунная ветвь, двенадцать месяцев. И другой метод сложения печатей одной рукой — солнечная ветвь.       — Одноручные печати? Это какие? — не поняла Сара.       — Сейчас они почти забыты, сохранились только вне какурезато. Всего базовых их десять, по пять на правую и левую руки: печати Дерева, Огня, Земли, Металла и Воды. Хотя, например, в Стране Демонов схожие печати имеют иное название, но сути это не меняет, — пояснил я, быстро показав эти самые ручные печати Саре, после чего продолжил излагать свою мысль, чем помогал себе оформить пришедшую в голову идею: — Зато в фуиндзюцу контроль чакры по принципу солнечной ветви не забыт и все еще практикуется, хотя гораздо реже лунной ветви. Первые печати — это нечетные, вторые — четные. При их наложении друг на друга появляется дисбаланс и нарушается ток чакры, что мешает работе фуиндзюцу. Обычно это так, но печать в этом свитке одновременно словно и четная, и нечетная.       — И правда! — радостно подтвердила Сара, наконец, поняв, что ее смущало в печати. — Так, значит, она нерабочая?       — Нет. Солнечная и лунная ветви — это разные способы управления чакрой, основанные на разном принципе контроля ее циркуляции. Как правило нечетная печать и четная просто, грубо говоря, не совпадают каналами. Но если использовать побольше якорей, то можно добиться правильного цикла.       Такое я уже видел, когда разбирался в Бьякуго. Еще в ту пору, когда помогал Цунаде, да и потом, вместе с Мито добравшись до знаний Узумаки. Но Бьякуго — это нетипично сложная и филигранная печать для Узумаки. Обычно фуиндзюцу у них грубее и лаконичнее, что ли. А вот в свитке, несмотря на свою грубость, печать была довольно сложной. Не сравнить с Бьякуго, конечно, но тут еще и общее запутанное исполнение положение усугубляло.       — Так, я, кажется, понял, — привлекая к себе внимание хлопком ладоней, решительно сказал я. — Барьер готов?       — Так точно, Рюджин-сама! — мгновенно ответил заскучавший уже Дейтан Ямада.       — Хорошо. Никто не потерялся в этом храме еще? Ладно, тогда начнем. Сара, ее величество будет в ярости, если узнает, что с ее дочери хотя бы волос упал, поэтому прошу…       — Да-да, — надулась девушка. — Я ухожу.       — Хорошо. Слушайте все, — обратился я к своей группе. — План призыва отдельных Генрью отменяется. Я повышаю ставки и планирую захватить сразу единого дракона. Обещают, что его сила способна разрушить мир. Сомневаюсь в этом. В худшем случае рассчитываем на противника уровня биджу. Мейро, начни подготовку для своих техник. Юко, по моему приказу. Омуши, нужна твоя помощь.       Дружное «есть» было мне ответом. Молчаливый шестирукий клон быстро оказался возле меня, мне оставалось только прикоснуться к его седой голове, чтобы передать пришедшую мне на ум идею. Мейро в это время достала из-за спины свой свиток, который также, как и драконий, отличался огромными размерами. Отточенным движением развернув длинное полотнище желтоватой, испещренной змеистыми линиями письмен бумаги, женщина быстро сложила печать, высвобождая заключенную в фуиндзюцу кроваво-красную воду Джигокудани. Алый водопад, пенясь розоватой пеной, хлынул вперед, обрушиваясь в провалы пола, с тревожным плеском смешиваясь с обычной водой, давно заполнившей нижние уровни руин.       Под взглядом сверкнувших багрянцем глаз Юко Учиха я и мой автономный клон приступили к распечатыванию уже своего свитка. Шесть рук Омушимару быстро замелькали в воздухе, складывая необходимые ручные печати. В это время на кончиках моих пальцев один за другим начали зажигаться огоньки чакры: темные, фиолетовые и яростные на левой руке, светлые, лазурные и более спокойные — на правой. В пламени чакры формировались символы Пяти Движений: Дерева, Металла, Огня, Воды и Земли.       Мои техники в разных телах завершились одновременно. Ладони в основном теле ударили в якоря нечетных элементов печати одновременно с началом свертывания строк четной печати.       Спустя секунду тишины в древнем храме по пустым коридорам раздался протяжный стон, издаваемый словно самими горами. Поток чакры, дохнувший мне в лицо, рванул в пространство и нырнул в провал в полу, чтобы через мгновение вырваться оттуда.       Вихрь всех пяти стихий рвался к виднеющимся в прорехе свода храма небесам, но лишь ударялся в мерцающую границу барьера. Потоки разноцветной чакры вихрились и переплетались. Казалось, что в этих столпах силы можно было увидеть покрытые чешуей и пластинами тела Генрью. Сила давления чакры поражала, она давила к земле и сотрясала землю.       Вскоре столбы ревущей чакры прекратили мельтешить разными цветами, быстро облекаясь плотью и кровью. Рев пяти драконьих пастей пронесся по залу, ударяясь о каменные стены и границы едва видимого барьера, отзываясь болью в ушах.       Что же, ожидаемо не удалось перехватить чакру Когенрью, прежде чем сознание, в эту чакру включенное, полностью возьмет контроль над энергией. Дракон воплотился, подобно биджу, используя совершенный подсознательный контроль формы и создавая из чакры свое тело. И моя идея с одновременным задействованием нечетной и четной частей фуиндзюцу сработала. Не понадобилось никаких жертв для призыва единого дракона. Он и так получился, только пятиглавый.       По массивной четырехлапой, покрытой черными и белыми костяными пластинами туше бегали волны света. Серебром сияла чешуя тонких и куцых кожистых крыльев, а когти на стопах казались обугленными от жара. Толстенный хвост выбивал глыбы камня из пола храма, выдавливая из трещин алые брызги воды из нижних коридоров. Из груди вверх вздымались пять шей совершенно разных существ зеленого, красного, коричневого, черно-желтого и синего цветов. Все они были увенчаны зубастыми длинными мордами.       Если честно, химера эта на дракона походила слабо. Многоглавый динозавр из группы завроподов какой-то. Только хищный и крайне опасный.       — Давай, Юко!       Не уверен, что Учиха меня услышала в этом гвалте, но ее шаринган точно позволил прочесть приказ по губам. И уже через мгновение моего сознания коснулись искры чужих. Мир за один вдох словно расширился, получая небывалый объем. Мой разум получил возможность видеть сразу восемью парами глаз и слышать восемью парами ушей. Это походило на использование Ямата но Дзюцу, но дополнительные глаза кроме Кецурьюгана владели бьякуганом, шаринганом и еще одним не до конца понятным мне додзюцу.       Вместе с прикосновением чужого сознания я ощутил восторг Юко, смешанный с болью от активированного Мангекьё Шарингана. Кровожадное предвкушение битвы Кагуя. Темную и полную затаенной пламенной ненависти бездну разума Мататаби. Сосредоточенный и отрешенный ум Мейро. Ну и своих клонов, конечно, отражение себя самого. Омойкане, додзюцу Учиха Юко, все еще поражало своим воздействием, как и в первый раз, как и во время штурма Анкор Вантиана.       Однако даже под взором сразу нескольких додзюцу пятиглавый Когенрью смог атаковать неожиданно. Чакра в воплощенном теле двигалась очень странно, ее ток был слишком быстрым и хаотичным. Даже сендзюцу не вносило ясности. Словно сама стихия текла по телу дракона, постоянно перетекая из одной в другую. И для того, чтобы создать сгустки молний над нашими головами, Когенрью, кажется, не понадобилось даже прикладывать каких-либо усилий.       Природная энергия волной накрыла тело. На коже появились уже привычные чешуйки из изумрудной чакры. В сочетании с кецурьюганом Режим Мудреца позволял ощутить весь мир вокруг. Грохотом отдавался в ушах стук сердца после активации Шичи Тенкохо, отворившего резервы организма. Вспыхнувшая вокруг меня аура метнулась вверх, повинуясь движению рук, вливаясь в воздух, порождая в пространстве черные панцири Гембу, по которым скользнули сверкнувшие молнии.       Разряд ушел в землю, выбив крошку из камня. Запах озона ударил в ноздри, словно молнии Когенрью были почти полностью идентичны природным и настолько же смертоносны. Этот дракон явно не был настроен на разговор. Наверняка для этого у него даже ума бы не хватило. Так как любое разумное существо в положении Когенрью предпочло бы не атаковать. Даже не блещущее интеллектом животное подумало бы, прежде чем метать молнии, так как имеет инстинкт самосохранения.       Сквозь треск разрядов молнии пробились рокот вздымающихся вод и звон тяжелых цепей. Не прошло и секунды после первой атаки дракона, когда, звеня огромными звеньями, из спины моего клона, Дайки, вырвались Цепи Чакры, устремившись в сторону Когенрью, обвивая его тело, силясь блокировать бурный ток чакры в нем. А из трещин в полу вырвались сотканные из кровавых вод драконьи шеи. Розовые барашки из пены собирались в чешую на технике Кецурьюгана и обрисовывали черты морды с широкими зубастыми пастями, которые немедля метнулись к Когенрью, впиваясь в воссозданную из чакры плоть.       Атаковать существо, которое обладает всеми природными трансформациями с помощью техник Сейшицухенка, было бы немного глупо, и обычная техника Суйтона вряд ли бы была особо эффективна против Когенрью. Но, как и против Кири когда-то, кровавые воды Джигокудани в смеси с кровью Чиноике обычной чакре Суйтона не подчинялись, хорошо блокируя большинство техник Стихии Воды. Против других стихий у меня настолько же удобного средства не было, но зато имелись более грубые и универсальные техники.       Противный скрежет, извергнутый из сдавливаемых цепями драконьих глоток, сотряс воздух. Воздействие Цепей Чакры Когенрью было неприятно, но полностью подавить чакру не могло. Даже полностью обездвижить эту чакру не удалось. Массивные когтистые лапы впились в камень, тело дракона вдавливалось в землю под гнетом ниндзюцу. И опять едва видимое движение чакры в теле Когенрью обернулось новой сокрушительной атакой.       Волна прорастающих из камня шипов рванула в нашу сторону. В ответ мое тело обдало тройным порывом воздуха от еще трех активаций Шичи Тенкохо. Двое Кагуя и Омушимару стремительно преображались под воздействием их кеккей генкай и хлынувшей в них природной энергии. Под ударами Тайши и Юичи камень вздрогнул и исторг из себя лес белых костей, который ломал созданные драконом каменные копья. Раскатами грома прокатились по воздуху резкие хлопки от ударов Омушимару, рождая тяжелые воздушные волны, разбивающие созданные Футоном противника незримые серпы.       Третья активация Шичи Тенкохо вещь хорошая, но долго ее поддерживать Кагуя не смогут. Поэтому с этого момента придется постараться все решить оперативно. Раз это существо решило проявить сопротивление, и обычными техниками спеленать его не удалось, то придется для начала его ослабить, просто от души избив сформированное из чакры тело. Несмотря на дикий хаос вместо нормальной кейракукей, у Когенрью все же имелось некое подобие тенкецу. Заблокировав их, дракона можно сделать более податливым.       Через единение Омойкане я будто сам почувствовал плотность воздуха, сквозь который, словно сквозь воду, прорывались тела моего клона Омушимару и Кагуя. Рев Бьякко врезался в тело пятиглавого создания, пошатнув Когенрью, его крылья вывернуло потоком воздуха, но видимых повреждений пока нет. После чего в него врезались оба Кагуя, руками разрывая плоть из чакры, разбрызгивая во все стороны мерцающие искры крови.       Похоже, даже видя тенкецу бьякуганом Омушимару, Кагуя просто не могли на ходу совместить свой стиль боя с додзюцу и начать поражать только те точки, удары по которым наносили бы максимальный урон. Стоило потренироваться с этой Омойкане ранее, но Юко все время находилась на севере, в Стране Железа, и решала задачи в Стране Водопада или Стране Травы, а также была резервом на случай, если кому-то захочется отобрать у меня Страну Гор. А Кагуя наводили страх на Юге, сражаясь с Кири. Они просто не пересекались до этого задания. Однако с поражением тенкецу хорошо справлялся я сам в своем шестируком клоне, используя дистанционные атаки.       Удары сотрясали все тело дракона, его низкий многоголосый рык сотрясал воздух и, кажется, перетряхивал все внутренности. Грудь вибрировала так точно! Но не уверен, что удары приносили дракону большой урон, так как шкура Когенрью стремительно обрастала каменной броней, пробиться через которую стало сложновато. А еще через миг дракон ответил на наши удары, попытавшись утопить пространство барьера в огне.       Яростное алое пламя алым бутоном расцвело вокруг Когенрью, отбрасывая в стороны Кагуя, испаряя в кровавый туман технику Мейро, раскалив добела Цепи Чакры и протянув жадные языки в мою сторону. Однако ему навстречу устремился синий огонь.       Словно потустороннее, синее пламя Мататаби с язычками черного огня в себе оплело Катондзюцу Когенрью, стремясь пожрать его и перекинуться на все тело дракона. Удар его ноги по земле вызвал мощное землетрясение и взметнул каменные валуны вверх, обрушив их на пламя, прибивая его к земле. Во все стороны начали было бить тугие жгуты водяных бичей, но тут же оказались обвиты шеями кроваво-красных драконов техники Инари.       — Юко, — нахмурившись, произнес я, хотя можно было обойтись и просто мыслью.       Какой-то Когенрью слишком нудный. Убить эту сущность, наверное, не составило бы особого труда, хотя он быстро восстанавливается, вбирая в себя все новую чакру и поглощая природную энергию. Но убивать его не стоило, не за этим мы сюда явились. Мне была нужна его чакра.       Сейчас, увидев ее в деле, сомнения, которые я испытывал еще перед самым началом распечатывания Когенрью, стали пропадать. Да, эта тварь, наверное, не сравнится по могуществу с биджу, но у нее есть свои интересные особенности, которые могут быть полезны. Контроль над Сейшицухенка, умение оперировать природной энергией, большая часть техник дракона была чем-то вроде сендзюцу, это прекрасно ощущалось в Режиме Мудреца. Возможно, он не так прост, как кажется на первый взгляд.       Сейчас, когда Кири покинуло, наконец, материк, оставив лишь базу на Узушио, откуда и осуществляло набеги на разоренные земли Страны Горячих Источников, есть вероятность, что Отогакуре может оказаться ненужной Конохе и Кумо. Тогда проблем у меня станет значительно больше. Для их решения никакая сила не будет лишней.       Думаю, после того как стратеги Кумо и Конохи осмыслят факт появления у Ото флота, который мне удалось ударными темпами вырастить с помощью Мокутона буквально в голом поле и без всяких верфей, правители больших стран начнут проявлять недовольство. Еще и вспышка мора на опустошенных Туманом землях вряд ли добавит спокойствия. Голод, общая антисанитария, ослабление иммунитета, сокращение мелких хищников и чрезмерное распространение синантропных животных привели к закономерному результату, то есть распространению зоонозных инфекций. И одна из них, похоже, хорошо укоренилась в человеческой популяции, приобретя подходящую случайную мутацию. Думаю, виной тому стал в первую очередь голод и начало истребления и употребления в пищу организмов, ранее этой участи избегающих. Крысы, например, те же кошки, мыши.       Во время войны и непрекращающихся набегов Кири локализовать очаг не удалось и быстро подобрать лекарство или вакцину тоже. Теперь с беженцами зараза распространяется все дальше, и некоторым политическим группировкам выгодно обвинить в этом меня. Бороться еще и в информационном поле у меня пока возможностей немного, хотя к этому подготовка шла давно.       Во время этой войны я попытался проглотить значительно больше, чем мог. Пришлось распылить свои силы. Это опасно. Пока у меня есть договоренности с Облаком и Листом. С последними еще и долгие отношения, пусть и разного характера. Но договоренности договоренностями, но в политике друзей и союзников нет. Нужно иметь под рукой дубину, которая делала бы непривлекательными идеи решить вопросы с Ото с помощью силы. Пока я регулярно во время Тайги-мацури показываю, что такая дубина в Ото есть. Но по факту в реальности Отогакуре на территории Страны Звука становится все больше похоже на бумажного тигра. Чомей и значительная часть высокоранговых шиноби - на соседнем материке. Узумаки и часть других кланов ведут бои в акватории Черепашьего моря. Значительные силы находятся в Стране Гор и Стране Водопада.       Появление Дайки с запечатанным Когенрью в Отогакуре было бы крайне желательным. Поэтому этот дракон должен быть захвачен!       А для этого нужно поторопиться. Цепи Чакры — техника изматывающая, а мне в Дайки нужно будет еще Когенрью запечатать. И, несмотря на постоянно сотрясаемую под ударами моих напарников тушу пятиглавого завропода-мутанта, он никак не желал вновь быть запечатанным. Придется действовать жестче.       По моему приказу Юко активировала очередную технику. По нашим узам прокатилась волна тягучей боли. Чувство, будто из тела выворачивали кости, а глаза прижгли раскаленным прутом. Примерно так ощущала Сусаноо Юко Учиха.       Ее тело скрылось за пеленой пурпурного пламени чакры, быстро формирующем кости и иллюзорное подобие плоти. Костлявые гигантские ладони с грохотом опустились на тело Когенрью, заставляя его осесть на камень пола. Надрывно затрещали скалы и начали обваливаться не выдержавшие такого издевательства перекрытия древнего храма.       Не обращая внимания на проваливающийся под ногами пол, я метнул свое тело вперед, скользя меж пожирающих друг друга языков разноцветного пламени, борющихся плотных струй воды, ломающихся друг об друга костяных и каменных кольев, скрипящих цепей и сверкающих молний, незримых лезвий ветра.       Еще в полете на кончиках моих пальцев засияли огоньки чакры с отпечатанными в них символами Пяти Движений. Нечетные печати мне всегда казались более удобными, если сравнивать даже с фуиндзюцу Узумаки. Может, они не так надежны, но эффективны в бою. Покрытая темным призрачным пламенем ладонь коснулась обжигающего тела Когенрью, практически утонув в быстро затягивающейся ране, пробив тонкую свежую кожу и погрузившись в мягкую плоть, почти достигая прочной грудины. Мне удалось нанести удар сразу вслед за Тайши, внедрив печать за каменную броню дракона, почти точно угодив в хаотично мечущийся по системе циркуляции чакры Когенрью узел.       Линии Гогье Фуин вспыхнули недобрым багрянцем, отпечатываясь на теле дракона и прорастая в его кейракукей. Надрывный рев Когенрью вновь ударил по ушам, огромное тело дернулось, пытаясь отшатнуться назад. Моя рука с влажным чмоканьем была вырвана из плоти, но за первым ударом последовал второй.       Гедо но Ин!       Поверх одной печати раскинула свои ветви вторая, под воздействием которой созданная из чакры плоть начала вновь преображаться в первоначальные потоки энергии. И именно в них проникла третья печать, Проклятая Печать Неба. Именно она, поглотив тушу Когенрью хаотичными пламенеющими линиями, нарушила ток природной энергии, блокируя ее равномерное смешивание с чакрой.       Наверное, в этот момент должен был бы вновь прозвучать драконий рык, но тело Когенрью начало стремительно искажаться, попав под воздействие сразу трех печатей и блокированных Кодексом Перемен тенкецу. Давление лап Сусаноо надломило хребет дракона. В стороны вместо крови брызнула чакра. Надрывно звякнули мощные цепи, с новой силой сдавливая, сминая организм Когенрью и притягивая его к Дайки. Словно пойманное в поток ветра облако тумана, с тревожным рокотом тело Когенрью постепенно утонуло в моем клоне, пропадая в фуиндзюцу, которое медленно прожигало на коже цветное изображение пятиглавого дракона.       Несколько секунд и дело сделано.       На мгновение наступила тишина, тут же сменившаяся грохотом обваливающихся перекрытий и рокотом бурлящей воды, быстро пропадающей в трещинах. Быстро потускнел и пропал образ Сусаноо Юко. На щеках Учиха медленно подсыхали красные дорожки кровавых слез. Ощущение единения Омойкане пропало, поэтому я уже не чувствовал ее боли, но уверен, что глаза до сих пор горят от выплеснутой только что силы.       Тяжело осел на пол Юичи Кагуя и, дрожащей рукой держась за обломок скалы, пошатывался Тайши. Мои клоны тоже выглядели измотанными. Гм... Даже на лице Мататаби проступила испарина.       — Хорошо поработали! — немного неловко произнес я, поняв, что в процессе запечатывания фактически не делал почти ничего.       Только и нанес пару ударов. Ну, я ж начальник все-таки. Это и правильно, что не впахиваю. Хотя два моих клона — это тоже я. Но это значит, что тем более все честно.       — Дейтан! — окликнул я оставшегося за барьером Ямаду.       — Да, Рюджин-сама!       — Что там с храмом?       — Барьер поглотил большую часть воздействия, но нам лучше здесь не задерживаться.       Это хорошо. Конечно, Дейтан знает толк в кеккай ниндзюцу, и его поддерживал десяток Узумаки, но могло случиться всякое. Не будь это место так удобно для постановки барьера, предпочел бы сражаться в открытом пространстве.       — Тогда собираемся и на выход, — приказал я. — Дайки, как самочувствие?       — В норме.       На всякий случай подойдя к клону и прикоснувшись к его голове, я быстро получил от него информацию. Все-таки любопытно, как поведет себя в печати этот Когенрью. Интересная все же зверушка, от нее можно ожидать сюрпризов. Но, кажется, пока все и в самом деле в порядке.       Мне вообще показалось, что дракон был не особо инициативен. Можно даже сказать, что туповат. Он и в бою использовал свои ресурсы не эффективно, и в печати тоже ворочался не особо активно. Да, любопытная тварь. И надеюсь, что полезная все-таки. Но разбираться с ней нужно будет потом, а пока…       — Господин!!! — надрывный женский крик оборвал меня на мысли. — Рюджин-сама!!!       Быстро обернувшись на звук, рефлекторно активировав кецурьюган, я заметил бегущих ко мне онна-бугейша Сары. Без дочери. Их мертвенно бледные лица и широко распахнутые глаза, а также отсутствие с ними принцессы Роурана сразу навели меня на неприятные догадки. И они быстро были подтверждены:       — Рюджин-сама, Сара-сама пропала!