***
Голова болит, как от похмелья. Сон снова был беспокойным, Чжухон всю ночь просыпался, несмотря на хорошую порцию снотворного (в этом городе спать без снотворного было невозможно, потому что лучшее, что тебя ждало ночью, — бессонница). Он поднялся на локтях и огляделся. Часы показывают полдень. Бардак. Любой девушке здесь придётся туго, если он не соизволит хоть чуть-чуть прибраться. Нужно вставать. Завтрак, конечно, скудненький — лапша и пара домашних яиц — но всё же лучше, чем могло быть в перспективе. Боже, а её же ещё чем-то кормить надо! Сонён, прости, но тебе тут не понравится, и ты сбежишь при любом удобном случае. Сметаемый с полок мусор быстро упаковывался в большие мешки, паутина убиралась из крайне неприятных углов длинной шваброй, вещи вставали на места, которые вроде как считались их законными, пыль кое-как смахивалась с полок старой тряпкой. Последний штрих — вымывание полов. Здесь должно было стать чисто? Что ж, кажется, ничего не изменилось. Просто до этого всё было разбросано, а теперь оно разбросано, но аккуратнее. Когда ты выбирала себе дом для приезда, о чём ты думала вообще, Сонён? Чжухон вздохнул, поднял мешки с мусором и вышел из дома, захлопнув дверь ногой. Местный рынок — презабавное зрелище. Во-первых, здесь можно найти всё, что чисто физически способно вырасти в этом климате. Во-вторых, почти наверняка где-то на прилавках можно увидеть яйца динозавров. В-третьих, нет никаких условий, влияющих на количество людей в каждый момент времени, — каждый раз это рандомное число в пределах от одного до пятисот. И возможно, Чжухону нравился бы этот рынок, если бы здесь к нему относились хоть с самым малым уважением. Интересно, что ест Сонён? Наверное, стоит купить всего понемногу — пусть выбирает. Хон разглядывал прилавок, пока продавщица активно беседовала со своей знакомой, заливаясь уродливым громким смехом. Заметив Чжухона, она на секунду замолчала, чтобы недовольно скривиться и поморщить свой нос, по форме напоминавший широкую каплю. — Извините… — Звиняю! — продавщица скривилась ещё сильнее. — Чего надо? — Зелень, овощи… — На, накладывай! — она протянула парню рулон целлофановых пакетиков и продолжила невероятно интересный, на её взгляд, разговор. Спустя несколько минут он протянул ей несколько кульков. — Понабирают кучу всего, то того, то этого им подавай, нет чтобы одного чего-нибудь, так нет, им всего сразу надо, — женщина ворчала достаточно громко, чтобы её слышали вокруг, но упорно делала вид, что Хон глухой, — а ты мучайся, взвешивай и высчитывай по двадцать раз. Забирай, с тебя пятнадцать тысяч вон, — сказала она громче. Чжухон отдал деньги, подсчитывая, не слишком ли много она с него взяла (хотя даже если и много, он предпочитал не влезать в споры), и складывая покупки в товарную сетку, порванную и связанную узлами в двух местах. Обратная дорога показалась ему длиннее, чем дорога в сторону рынка. Парень прошёл по своему «любимому» перекрёстку, где снова в пыли копошилась какая-то девчонка, попытавшаяся неловко скрыть своё занятие от него. На крыльце дома Хон разглядел тонкую фигуру, разместившуюся на чём-то красном. — Сонён, ты уже приехала! Ты чего тут сидишь, тут же грязно! — Потому и сижу на чемодане, — сказала девушка, встав с красного чемодана и подходя ближе для объятий. — Боже мой, мы не виделись каких-то пять лет, а ты уже так изменился! — Чего только не делают с человеком работа в поле и бессонные ночи, — ответил он, доставая ключи из кармана и открывая дверь. Хон взял чемодан и занёс его в дом, следом зашла девушка. Чжухон был очень рад понимать, что с ним сейчас доброжелательно разговаривают. От местных это большая редкость, мало кто слово тебе бросит, а тут и спрашивают, и интересуются, даже обнимают при встрече. Так непривычно… — Эм, прости, у меня слегка бардак… — Не переживай, я видела обстановки и похуже. У тебя ещё чистенько, — Сонён посмеялась. — Смотри, это гостиная, разместишься тут. Ванная и туалет по коридору направо. Да оставь вещи, давай поговорим — всё-таки правда, столько лет не виделись… Где ты сейчас, чем занимаешься? Чжухон оставил пакеты в углу кухни и отодвинул стул от небольшого столика, приглашая девушку сесть. Сам он опустился на стул напротив. — Помнишь, у мамы был небольшой бизнес? Маленький магазин с музыкальными инструментами. В общем-то, я теперь тоже там работаю, помогаю и всё такое… Только магазин разорился, и отец ушёл из семьи из-за этого. Кредит на квартиру забирает последнее. Мне на маму больно смотреть, она уже не знает, куда деваться. Вот поэтому я здесь. — Вы хотите открыть магазин здесь? — Чжухон рассмеялся. — Вам будет ещё более туго, тут не до искусства, лишь бы выжить и прокормить свою семью. — Хах, нет, ты не понимаешь. Слушай, ты живёшь прямо возле этого перекрёстка. Никогда не замечал ничего необычного? Так, стоп, а откуда она знает? Сонён не может и не должна знать о том, что здесь происходит, даже поверхностно. Чжухон отрицательно покачал головой. — Ой, да ладно, мне-то можешь не врать, — парень почувствовал, как покрывается холодным потом. — Я здесь родилась и выросла, жила буквально в паре домов отсюда до переезда родителей. История про странности тут передаётся, можно сказать, с молоком матери. Я имею в виду, я не помню, откуда знаю про всё это, но знаю лучше, чем детскую колыбельную, которую мама пела мне перед сном. Признавайся, ты же видишь, что что-то не так. Чжухон сдался и кивнул. — Только я совершенно не понимаю, что за хрень здесь творится. — Приезжим не любят об этом говорить. Вообще, это считается чем-то вроде местной тайны, но легенда про этот перекрёсток почему-то висит на половине оккультных сайтов, и эти идиоты с тем же успехом могли бы давным-давно трезвонить об этом на всю округу. Ну да ладно, здесь особо никто не отличается умом и сообразительностью. Короче, на этом перекрёстке по легенде живёт демон, и вызвать его можно с помощью небольшого ритуала. Ну, а дальше по классике жанра — продаёшь душу и получаешь всё, что захочешь. — Это шутка такая что ли? — А я похожа на человека, который шутит? — Сонён угрюмо заглянула в его глаза. — Я всего лишь объясняю, из-за чего ты не спишь по ночам, из-за чего невыносимо дерёт горло и становится трудно дышать, из-за чего металлическая вывеска гнётся как кусок картона, что это за парень в костюме и что, чёрт возьми, делают эти странные люди в земле. Знаешь, почему после ритуала их невозможно догнать? Потому что их уносит нечеловеческая сила, и они «просыпаются» уже у себя дома, не помня дорогу. Знаешь, почему многие не хотят рассказывать о демоне? Потому что те, кто продал душу, обязаны молчать. Знаешь, почему тебя ненавидят? Потому что они жили рядом с этим проклятьем всю жизнь, а ты жалуешься на какие-то мелочи, к которым они давно привыкли. Это звучало как самый настоящий бред, но этот бред выглядел слишком структурированным и слишком хорошо сочетался с тем, что Чжухон видел своими глазами и воспринимал своим организмом. — Если не хочешь, можешь не верить. Не моё дело. А если хочешь… Я могу рассказать о ритуале подробнее.***
Чжухон выбежал из дома в пыль и полуденную жару, кое-как захлопнув дверь. Всю ночь он думал, стоит ли сохранить своё скептическое отношение к происходящему или всё же выспросить у гостьи всю известную информацию, и только теперь он решился. Сонён уже начала подготовку к ритуалу, выводя на земле неровный круг величиной с автомобильную шину. — Подожди! — закричал парень издалека, — Сонён, подожди. Я подумал… Расскажи мне всё-таки, как вот это делается, — он широкими движениями показал на дорогу. — Не хочу быть как белая ворона. — Я так и знала, что ты решишься, — девушка усмехнулась. — Вот, я дома набросала, когда вспоминала, — она вынула из кармана сложенную в несколько раз бумажку и протянула ему. — Я думаю, ход процедуры ты знаешь, тебе просто нужна конкретика. Я сейчас черчу тот узор в углу листочка, он называется «пентаграмма». Чжухон присел рядом на корточки, разглядывая листок. Не сказать, что пентаграмма была особо сложной по начертанию — круг с пятиконечной звездой, несколько символов внутри, один — в самом центре. От круга отходили лучи, похожие на извилистые треугольные лучи солнца. — Не имеет значения, сколько лучей ты нарисуешь и как хорошо или плохо они выйдут. На самом деле, наш демон, если посудить, один из самых неприхотливых. Ты видел, что многие приходят к полуночи, но ему, вообще-то, плевать с высокой колокольни и на время суток, и на число, и на сезон, и на фазу луны — короче, на все вот эти идиотские мелочи, которые обожают другие демоны. Хоть в полдень приходи, хоть на снегу пентаграмму рисуй. Ему лишь бы душонку из тебя вытрясти. Сонён вынула из кармана маленький складной ножик и раскрыла его. — Сейчас самая неприятная часть сего действа, — она провела лезвием по ладони, айкая и втягивая воздух, — но, говорят, когда очнёшься дома, шрама не будет. Кстати, ещё считается, что этот демон бестелесный, но вселяется в какой-нибудь неиспорченный и несостарившийся кожаный мешок, чтобы, опять же, тебе комфортнее было отдавать свою душу. Ну вот, думаю, крови достаточно, — сказала она, когда в центре пентаграммы образовалась лужица размером с хорошую монету. Сонён вытерла нож краем блузки и убрала его в карман. — Разверни листок ко мне, пожалуйста, а то вдруг я запнусь. Она снизила тон голоса и начала читать наизусть текст на латыни, проговаривая чётко каждый звук и лишь изредка посматривая в бумажку. Закончив, она встала с колен, Чжухон поднялся вместе с ней. — Сейчас появится, — шепнула она. Спёрло воздух, и Чжухону, как обычно, пришлось прокашляться. Сонён почему-то в этом не нуждалась. По ушам ударил противный скрежет, ещё более неприятный вблизи. Вывеска согнулась пополам, сжалась в гармошку и снова выпрямилась, будто так и должно быть с любой добропорядочной металлической вывеской. Когда скрежет стих, за ней кто-то громко выругался. — Ненавижу следить за этой тупой оболочкой! — знакомый внешне лишь издалека, худенький невысокий парень в костюме подпрыгивал на одной ноге, стряхивая что-то с носка лакированной туфли. «Значит, они всё-таки пачкаются», — с долей иронии отметил Чжухон. Демон, если он и был таковым, внешне был похож на очень модного городского парня, носящего одежду только дорогих брендов. Волосы средней длины аккуратно уложены назад, открывая лоб. Из окна кухни не было видно, но оказалось, что вокруг его левого глаза был вытатуирован в тонких линиях вытянутый с щеки до середины лба цветочный узор. Сам глаз немного поблёскивал красным, что было заметно только с небольшого расстояния. Юноша подошёл к Сонён лёгкой прямой походкой, что выказало бы в нём неплохие манеры, если бы у демонов существовало такое понятие, как «манеры». Он бросил небрежный взгляд в сторону Чжухона, который как раз в эту секунду вспомнил, что ему не стоит здесь находиться. Лицо демона пренебрежительно скривилось: — А этот что тут делает? Последнее, что помнил Чжухон, — то, как юноша поднял левую руку и щёлкнул пальцами. Сонён увидела, как тело Чжухона замертво падает в пыль, и рванулась к нему, но юноша поймал её за запястье холодной металлической хваткой, спешно произнеся: — Это всего лишь на час. Он спит и проснётся через час, окей? Она успокоилась и встала напротив демона. Он сделал шаг навстречу и провёл внешней стороной ладони по её щеке. — Ну так чего ты хочешь, сладкая?