Сказ о том, как народы русские да немецкие объединялись, дабы снять кинокартинушку "Т-34"

       Если что-то на съёмках и не удавалось, то лишь про неопытности немцев. Хотя, сам немецкий менталитет не способствовал развитию действия. Потому что кое-кто считал себя настолько важной особой, чтобы стоя под зонтом в тридцатиградусную жару мог позволить себе ругать гримёров по поводу неподходящего про запаху крема от загара.        Сто раз запарившаяся в огромном синтетическом (почти чёрном!) пиджаке Ира в очередной раз отжала мокрую косынку и взглядом пробурила в Кифере дырку размером с небольшой американский штат. В пятнадцатый раз за последние полчаса, если быть точным. Тот же самозабвенно продолжал спорить с Сидоровым по поводу организации навеса над тем местом, где он «вынужден будет играть восхищение руссиш швайн танкист». Приверженец реализма, Лёша пытался отжать достоверность картины и настоять на каноничном солнцепёке. Однако Винценц, ценивший прежде всего свою аристократическую бледность поганки, не сдавался.        Наконец, к всеобщему воодушевлению, режиссёром было принято решение проводить съёмки другого эпизода с участием Ягера и Ярцевой. Что не могло не радовать ни мокрую, как мышь, Старшенбаум, у которой (наконец-то!) выдалась минутка перерыва, ни лощёного немца. Однако стоило заскочившей в душ Ирине нацепить один из двадцати комплектов остарбайтерской формы, как название сцены заставило ее строго и внимательно развернуться к Лёше.        — Ты случайно не забыл, что у нас рейтинг «+12», а не «уберите от экранов малолетних и слабонервных»? Тебе кто эту эротику написал?!        — Вообще-то, я по совместительству ещё и сценарист фильма… — смущённо принялся ковырять пол носком ботинка Сидоров, но, смачно получив по шее, согласился, что подробная пошлость есть «облико морале» для обожаемого Клушеньки, который не похотливое животное иностранного происхождения, а вполне себе Печорин двадцатого века, и вычеркнул несчастный эпизод.        Конечно, Кифер укоризненно цокнул языком в сторону коллеги, но капризничать не стал. Хоть бы не обратно на солнце, хоспаде! А потому с вполне олимпийским спокойствием пошёл искать слюнявчик для знакомства с русским переводчиком (читать как расходный материал). Потому что наконец-то его покормят, да ещё и не отрывая от работы!

***

       — Хм, вы так хорошо говорите по-немецки… Откуда?        — «Моя бабушка была немкой, герр штандартенфюрер,» — чётко отрапортовала Старшенбаум, она же Ярцева, она же единственная баба на всё кино.        — Угу… — задумался немец, пережёвывая второе и запивая компотом. — Понятно…        При этом прекрасный котлетный дух так и веял от него на голодную «Ярцеву», которая и так вынуждена была придерживаться тирании всевозможных диет для поддержания образа «униженной и истощённой». Естественно, что теперь сконцентрироваться на роли было для неё задачей сверхъестественной.        ...Поэтому вполне естественно, что после фразы «Вам не стоит меня бояться, Анна» изо всех сил сдерживающая себя Ирина всё-таки не выдержала. Устало посмотрев в лицо врагу, она с интонацией Фаины Раневской вздохнула:       — Сердечный, ты в зеркале-то себя видел? Какой не бояться, тут бы не усраться от такой красоты!        И, обернувшись к обалдевшему от такой-то наглости Сидорову, жалобно закончила:        — Лёш, раз дубль всё равно испорчен, можно я там доем, а? Просто кушать ну очень хочется!