***
Согласившийся на эксклюзивные съёмки Кифер молча проклинал себя за необдуманный поступок. Какого чёрта он вообще решил, что поездка на родину жены и Троцкого может стать захватывающим приключением? А ведь ему обещали жаркие съёмки! И где же они, м? Пока что жарко было только режиссёру — столько пожеланий гореть в аду со своим фильмецом согреют кого угодно. Увы, лишь эта мысль Кифера и грела. Нет, вообще-то Руссланд ему понравилась. Красивая природа, отзывчивые люди, приятный коллектив. Но некоторые… кхм, национальные особенности откровенно выводили его из себя. Ну что за дурацкий ритуал преклонения перед берёзами? Поклоняться надо дубу, на худой конец — ясеню, как завещал классик. А этот… фреш из хлеба чего стоит? Самое страшное, что они заливают этим «фасом» какой-то салат и получают бурду, которую настойчиво предлагают ему в холодном виде. И это зимой! Хоть бы подогрели, сволочи… Пожалуй, больше людей раздражала только погода. С морозом всё ясно, хорошо хоть не на север послали, в Архангельскштадт какой-нибудь, туда без пуховика для минус сорока даже соваться не стоит. К тому же, сейчас и одежду можно найти на любую степень зимы, это не зима времён дедов, когда приходилось у женщин шубы отбирать, чтобы согреться. А вот ветер… Ветер оказался ещё большей сукой, чем нажравшийся Александр, ввалившийся к нему в номер посреди ночи через балконную дверь. И вроде что такое ветер? Так, пустячок. Особенно когда ты два часа боишься шевелиться, пока наносят грим, а спустя минуту хуяк гостью снега в рожу — и оп-паньки, готово, можно начинать сначала. Одним словом, положение спасала только Старшенбаум, умильно щурясь и прикрывая рот вязаной варежкой во время беседы. Потому, когда все пиротехники куда-то подевались и съёмки эпизода отложились на неопределённое время, именно фройляйн Ирина спасла съёмочную группу от эмоционального взрыва немецкого актёра. Хотя, походу, они бы всё равно не поняли, почему на них орут — эти унтер… пардон, эти люди считают, что их прокляли, стоит ему начать читать инструкцию к растворимому кофе на упаковке. Поэтому, когда Ирина, покачивая помпоном на шапке, поделилась с ним новостью о появлении новых пиротехников, Кифер одновременно обрадовался и напрягся. Что-то сильно это похоже на подвох… Впрочем, как он и ожидал, чутьё его не подвело…***
Съёмки с самого начала подсказывали, что этот день запомнится всем и надолго. Мороз переступил порог в двадцать четыре градуса. Те, кто должен был находиться на улице, позавидовали тем, кто находился в танках. Те, кто находился в танках, позавидовали тем, кто находился в горящих танках, — там, по крайней мере, было тепло. Пиротехники бегали воодушевлённые, озлобленные, сразу видно — все в работе! С удовольствием спрятав закопчёную рожу внутрь, Кифер из танка ждал сигнала для меткого пинка между лопаток — по давней традиции, Черни дал на пуск, а потом лез разбираться с обладателем лишней ноги на тему: «Ещё раз пнёшь — и остаток съёмок будешь не только ходить со страшной рожей, но и хромать!» Заметив наконец долгожданный сигнал — блики от карманного зеркальца Старшенбаум, Кифер легонько пнул Вольфганга и по-быстрому забился в угол башни, вопя на весь танк (и совсем неслышно на улице), чтобы в этот раз не лушпачили так жестоко, ему нужно выходить с Машей на связь по Скайпу, а во второй раз она точно упадёт в обморок. Дождавшись импровизированного выстрела из «тигра», пиротехники переглянулись и нажали на маленькую красную кнопку. Говорят, крышу сарая видели в Челябинске, но приняли за метеорит, а потому не удивились. …Когда Сидоров вывел из чёрного вонючего дыма кашляющую Старшенбаум, оба пиротехника — чёрные, чумазые, как черти, — носились по площадке, уворачиваясь от падающих на землю обломков. — Ты сколько туда положил?! — Килограмм! Как ты сказал! — И я килограмм! — между орущими друг на друга пиротехниками в землю воткнулась деревянная балка, заставив обоих вспомнить о том, где они находятся. …Первое, что для себя вынес Кифер, выбираясь из затянутого дымом танка, — в России к любому делу подходят на полном серьёзе. Взрыв был просто замечательный. Если бы не пролетающие мимо щепки амбара, он бы подумал, что попали прямо в них. Какой-нибудь мини-Kuzkin-bomb. Тряхнуло капитально, Вольф в шоке даже перестал сворачивать его в дугу. В оглушенном виде ковыляя к режиссёрским позициям, Винценц, пошатываясь, размышлял о том, что обязательно посоветует приехать в Россию немецким коллегам, потому что забыть такое просто нереально. Если он, конечно, доживёт.