Выигрыш

Уманка пугливо забилась в угол. Вот ведь заноза! Кетану дёрнул Ма'ара сунуться в тот бар после охоты и пристать к шайке отъявленных игроков в галокарты. А славная выдалась охота всё-таки, и сам Кетану велел после такой бойни пропустить бутылочку-другую кнтлипа. Слово за слово, завязался разговор, и Ма'ар подсел к яутам. Двоих он раньше не видал тут, может, они из другого клана, да даже если из «Когтя королевы», он не обязан всех знать в лицо. Так вот. Двоих он не знал. А третий слыл знатным хитрецом и большим охотником не только до трофеев, но и до галокарт. А где один игрок, там ищи лёгкой наживы. Туда-сюда, карта-другая, можно и броню хорошую выиграть. По размеру не подойдёт, так другому обязательно придётся впору. Собирай трофеи, пока горячи, как говорится. И вот легла Ма'ару галокарта — да какая! — хорошая! А третий, Идж, играл на уманку. Пигалица пигалицей, глазищи таращила на яутов и смирно сидела возле хозяина. Некоторые яуты не брезговали умыкнуть с Терра-фау самочку, а то и не одну. Понятное дело для чего! Ма'ар покупал пару раз у других яутов уманок. Ух и хороши! Не яутки, конечно, но дело своё знали. Ма'ар открыл свои галокарты и ударил кулаком по столу. — Поимей вас всех королева, я выиграл, старые вы паралитики! Идж отдал выигрыш Ма'ару, и пигалица села рядом с новым хозяином. Не плакала, не билась в истерике. Смирилась. И что с ней делать-то теперь? Была головная боль Иджа, стала Ма'арова. Вот так и появилась у него уманка. — Как тебя зовут? – рыкнул Ма'ар. Самочка подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Совсем ведь юная. Сколько по умановскому летоисчислению? Восемнадцать? Девятнадцать? — Джина, — пролепетала самочка. Удобное имя, легко ложилось на язык яута. Даже жвалы особо напрягать не пришлось. Джина. Ну добро пожаловать, Джина, в логового старого Ма'ара, твоего нового хозяина. Служи исправно, люби горячо, раздвигай ножки почаще. Вообще-то Ма'ар не любил, когда уманки сопротивлялись. Самка должна знать своё место и своё предназначение. Послушная самочка – внимательный яут. — Подойди, — Ма'ар поманил уманку к себе. Два раза повторять не пришлось. Послушная. Значит, Идж успел объяснить ей, что к чему. Вот ведь прохвост! Джина подошла к яуту, и он притянул её к себе. Склонился, втянул воздух и заурчал. От уманки не пахло яутом. Идж не успел поиметь свою конфетку. Тем слаще выигрыш! От Джины не пахло не только яутом, но и самцом вообще. Ма'ар защёлкал и хохотнул, отчего самка вздрогнула, но не отпрянула. Вот так удача! Пускай сегодня уманка неопытная, зато из неё можно воспитать такую оторву, что койка переломится! Одно лёгкое движение, и ткань на бёдрах Джины с треском порвалась. И полетели лоскуты в сторону. А охотник, урча над ценной добычей, уже изучал мягкое, податливое и отзывчивое на ласки тело. По коже побежали мурашки, и яут провёл по ним ладонью. Пальцы сжали округлости упругой попки. Джина негромко ахнула. Ма'ар уселся поудобнее и усадил новую усладу к себе на колени. Она свесила ножки в стороны и прижалась спиной к его широкой груди. Уманка мелко подрагивала, как от холода. Наверное, хотела соскочить и убежать, да разве ж от яута сбежишь… Догонит. И тогда пеняй на себя. Когти дотронулись до нежных складок и раздвинули их. Уманка напряглась, впилась пальчиками в бёдра яута и вжалась в его грудь сильнее. Он предвкушал. Она с ужасом ожидала. Ужаса не произойдёт, милая, если будешь послушной. Осторожно, не касаясь когтем, чтобы не ранить, палец коснулся узкого входа. Сухо. Ма'ар чуть добавил феромонов, чтобы помочь Джине расслабиться, и прислушался к ней. Миг. Другой. Уманка чуть успокоилась. Ещё феромоны, и маленькое сердечко забилось сильнее. Вот так-то лучше. Долго ждать не пришлось: Джина охнула, чуть выгнулась, и желанный вход меж складок отозвался вязкой влагой. Пальцы с заранее сточенными когтями вновь коснулись входа. — Терпи, Джина, — проурчал Ма'ар. Туго. Уманка сжалась и запищала, заскребла руками. Но яут уже вкусил охотничий раж и не собирался отпускать свою жертву. Не жди пощады, уманка. Ма'ар не почувствовал тонкой преграды, о которой так много болтали охочие до уманок яуты, но он почувствовал, как в какой-то момент пальцы легко скользнули внутрь. Самка часто задышала, хватая ртом воздух. Терпи. Терпи. Под пальцами стало влажно. Ма'ару было знакомо это чувство: когда он погружал когти в спину жертве и с диким рёвом рвал позвоночник на себя, рука окрашивалась в ярко-красный цвет. Ладонь становилась влажной от горячей крови. Вот и сейчас пальцы окрасились в красный и тонкая струйка стекла по бедру уманки. — Совсем скоро ты станешь взрослой самкой, Джи-ина, - заурчал Ма'ар, предвкушая, как будет растягивать тугое лоно, как уманка сначала будет взвизгивать от боли, как широко будут разведены её ножки. Арррр, голову вело от желания поиметь уманку. Она тяжело дышала, влажная от пота кожа блестела в свете ламп. Уманка чуть дёрнулась и хотела соскользнуть с коленей Ма'ара, но он сцапал её за талию и зарычал: — Куда?! Джина испуганно оглянулась и недоумевающе посмотрела на яута. Глупая. Думала, что Ма'ар наигрался с ней. Да нет, самочка, это только начало, настало время узнать, что такое самец. Как бы её удобнее расположить… А то ведь вырываться будет. Даже знавшие умановских самцов самки и те вырывались первый раз в руках яутов. Но ничего. Один раз потерпеть, поплакать, а там глядишь втянется, сама будет просить. Ма'ар пересадил уманку на кровать и уложил на живот. Джина затихла. Тяжёлая рука легла на её шею и прижала. Колено встало между ножек, заставляя уманку раздвинуть их. Джина запищала, но Ма'ар снова рыкнул: — Тихо! Подчиняйся. Всё равно рано или поздно легла бы с самцом, с яутом или с уманом, без разницы. Ма'ар защёлкал и проурчал: — Всё будет хорошо. Первый раз их всех приходилось держать. На то он и первый раз с яутом. Паховый карман раскрылся, и из него наружу появился влажный член. Цвета песка, как и всё тело Ма'ара, с пятнышками на головке и по низу ствола. Яут поудобнее устроился над уманкой, опираясь на колено и локоть, чтобы не раздавить её. Джина ещё раз дёрнулась в панике, но яут крепко держал её. Всхлипнула. Ма'ар снова пустил в ход феромоны, помогая самочке расслабиться. Головка коснулась влажного от смазки и от крови входа. Джина замерла. Ма'ар надавил, ещё, ещё, раскрывая вход, проникая внутрь. Горячее лоно влажно впустило Ма'ара внутрь. Кетану, как туго! Как узко! Надо держать себя в руках… А как хотелось дёрнуться в приятную тесноту и выдрать уманку, толкаться в неё, рычать и рвать когтями шкуры под ней. Нельзя. Уманка всхлипнула и пролепетала: — Больно… Ответом Ма'ара было урчание. Яут склонился и куснул Джину за шею, коснулся языком выступившей капли и слизал её. Он водил бивнями по коже, осторожно, чтобы не ранить нежную кожу. «Ну что, перевела дух?» Ма'ар щёлкнул и снова толкнулся внутрь. Аррррр, хорошо… Теснота пьянила похлеще кнтлипа. Толчок. Толчок. Вот и всё. Была испуганная уманка, а стала взрослая самка. Толчок. — Раздвинь ножки шире,- Ма'ар снова куснул шею. Привыкай, девочка, тебе часто придётся слышать эту фразу. Но совсем скоро она перестанет пугать тебя. О да, скоро ты будешь стонать, а твои тряпочки будут намокать при одной только мысли, что Ма'ар, внимательный и страстный яут, приказал тебе.