Сестрёнка 2. Полукровки и Прародители

      И неожиданно Джек замер, открыв рот и вытаращив глаза, так что даже страшно стало смотреть на него. Он похолодел от ужаса и тихо произнеся её имя, упал на землю без чувств, истекая кровью. Асэми ахнула от ужаса, зажмурила глаза и мотнула головой, не поверив, что он умер, снова открыла глаза и с ужасом воззрилась на Руки, стоящего над убитым. Он держал в руке кинжал и с равнодушным выражением смотрел на парнишку под ногами. Она вздрогнула, медленно опустилась на колени и совсем забыла про письмо в руках. Она обмякла, она ослабла. Губы дрожали, глаза были переполнены страхом и на них навернулись слёзы. Джек — умер. Это правда… Она сильно ударила девушке по голове тупым лезвием… Джек был хорошим дворовым мальчишкой, с которым никогда не соскучишься. Всегда встречал её по утрам с улыбкой, выглядывая из конюшни или псарни, готовил её лошадь к утренней поездке, спрашивал о самочувствии и был просто добрым малым, готовым всегда прийти на помощь: подбодрить или дать совет… Был простым, честным и открытым. Был реалистом и оптимистом. И теперь… Его нет… Нет того, кого она считала другом… Больше нет… Не хотелось принимать эту горькую правду. Она закрыла лицо руками, смахнула слёзы и крикнула его имя, бросилась к другу истекающему кровью, взяла его лицо в ладони, совсем забыв про письмо в своих руках, дрожала, ревела, поцеловала в лоб… А потом встала, шатаясь от слабости и с ненавистью взглянула на Руки, на равнодушного юного полукровку, холодно, без угрызений совести смотрящего ей прямо в глаза. — К-как ты мог?.. — Голос её дрожал, как струна… — К-как т-ты мог убить его?! — Она сорвалась на крик, с открытой ненавистью и болью смотря на него. Она плакала… Она горько плакала и не обращала внимания ни на что, кроме Руки: ни на слёзы, льющиеся ручьями по её щекам, ни на ошарашенного Юму, так и замершего с большим спелым помидором в руке и смотрящего на убитого, ни на холодное безразличие того, к кому обращалась, ни на то, что вся испачкалась в крови… Весь мир уменьшился до него… До убийцы… А он лишь хмыкнул и с отвращением отшвырнул нож куда-то в кусты. — Если бы я не сделал этого, он бы вернулся в ваш особняк и рассказал, где вы находитесь. Я лишь сохранил тайну нашего места пребывания. — Он обошёл её и направился в сторону входа в особняк. — Пусть сами найдут тебя и спасут, как принцессу из башни. — П… П… Подонок! — Выкрикнула она ему вслед и убежала вперёд, сжимая листок в руке, скрылась за дверью входа…       В душе стало пусто, было больно и горько, только печаль, сожаление и воспоминания о его улыбке, и только этот страшный момент всё был в голове. Забежав в комнату, она заперла дверь и осела на пол, прислонившись к стене, закрыла уши руками и уставилась в одну точку. Просидев без движения около четверти часа и почувствовав усталость от долгого времени в одном положении, она встала, положила письмо на трюмо, посмотрела на себя в зеркало, и тут очнулась… «Письмо! Он привёз письмо!» — проскочила молнией мысль. Она схватила его и развернула, ходила сначала кругом по комнате, оглядывая текст глазами, ознакамливаясь с почерком, потом остановилась посередине и стала вчитываться в каждую строчку, в каждое предложение, в каждое слово, чтобы понять текст. Писал Аято: «Асэми, милая… У меня для тебя срочная новость, которая, я уверен, ошарашит тебя и даже сделает больно… Можешь верить мне, можешь не верить, но то, что ты сейчас прочитаешь — правда, самая настоящая. Я почему-то уверен, что прочитав это письмо, ты не захочешь вернуться домой некоторое время, где бы ты сейчас не была, и я пойму тебя, oiselet (птичка)… Это будет, наверное, к лучшему… Побудь вдалеке и подумай, готова ли ты с ним дальше жить, как девушка с парнем? Скажу прямо без всяких подступлений к теме… Как мне не хотелось этого писать, как бы не хотелось мне сделать тебе больно, но ты обязана знать… Райто… Изменил тебе… Я тоже виноват, прости… Я должен был смотреть за ним в оба, но не углядел… Я думаю, он давно шашни крутил с той барышней, раз часто уходил в клуб без тебя… Не подумай, что я желаю вас рассорить! Вовсе нет! Я просто сказал тебе правду! Только, не делай глупостей после прочтения моего письма, я прошу тебя! Люблю и целую… Твой старший кровный брат Аято.»       С минуту она смотрела невидящим взглядом куда-то в одну точку, переваривая полученную информацию, а потом… Стало ещё больнее… Сначала гибель друга на её глазах, теперь измена любимого, да и к тому же брата, как никак! Он не любит больше?! Всё?! Его любовь к ней остыла?! Она легла на ковёр и зарыдала с голос, сжалась в комочек. Было невыносимо больно! Просто невыносимо больно! Хотелось пролежать так всю жизнь, глотая и отирая солёные слёзы… Хотелось рвать и метать. Хотелось убить Райто! Как он мог?! Как?! Она верила… Нет, она знала, что он верен ей! А на самом деле? Может это не первая его измена? Может это было и раньше, без ведома Аято, без её ведома? А потом пошли другие мысли… Она остыла… Уже не хотелось плакать и она просто лежала на ковре, прижав смятый лист с письмом к груди. «Ты не виноват, Аято… Для тебя это тоже неожиданная новость… Тебе, наверное, тоже больно… Больно за меня. Я ведь знаю, что ты переживаешь за наши отношения. За меня. За Райто». Долго она лежала, даже успела заснуть… Но к вечеру проснулась, совершенно успокоившись, встала, тенью прошла по комнате к трюмо и, положив письмо на него, взглянула на своё отражение в зеркале. Там была фигуристая симпатичная девушка, только грустная, заплаканная и поникшая, потерявшая какую-то важную ниточку, за которую так прочно держалась до сегодняшнего дня… Девушка смотрела на своё отражение и не верила глазам. Это она? «Ууу, тряпка! — кинула она тряпочную салфетку в зеркало на своё отражение. — И это я?! И как я могла нюни распустить! Я же вампирша! Пусть спокоен будет Джек, земля ему пухом, а Райто пусть катится ко всем чертям! Хотя… — Она улыбнулась мысли, которая где-то в подсознании начала очень активно крутиться. — Если он меня всё ещё любит… То приревнует, верно?! Ну, а если нет, пусть ко всем чертям катится! Надо ему в отместку изменить! Прости, Аято, но я всё-таки совершу маленькую глупость!» — Эти мысли до того развеселили её, что она с ещё большей неприязнью назвала своё отражение тряпкой, схватила полотенце и скрылась за дверью в личную ванную комнату…       Долго она приводила себя в порядок… Весь вечер… Она даже не пошла на ужин, культурно отказавшись, когда тот блондин, которого, кстати, звали Коу, деликатно постучавшись в дверь, сообщил о том, что все собрались за столом и ждут только её. Когда она уже была готова, за окном стояла ночь… Часов одиннадцать. Хотелось выглядеть идеально и поэтому столько времени она потратила на наведение красоты на своём теле, лице, волосах, ногтях. Она потеряла счёт времени, но зато была довольна результатом, вертясь перед зеркалом в одном пеньюаре, который был, откровенно говоря, эротическим… «Хорошо, что он был с собой! Вот! Пригодился!» С довольной улыбкой подумала Асэми, продолжая кружиться и разглядывать свой шёлковый тёмно-фиолетовый наряд. Сумка со всеми необходимыми вещами, а именно: паспортом, деньгами, некоторыми предметами гардероба, в том числе и этим, с средствами по личной гигиене — всегда была при ней и было просто здорово, что они не отняли её у девушки и не выкинули куда-нибудь. «Теперь я хоть не та смазливая плаксивая девчонка, какой была под вечер в этом зеркале! Главное не запалиться, когда буду идти к нему в комнату!» — Последняя мысль заставила её содрогнуться, но уверив себя в том, что хоть дойдёт до Его комнаты беспрепятственно, она накинула коротенький халат из комплекта, подвязала его поясом и тихонько приотворила дверь… В коридоре было темно и тихо. Вероятно, все уже спали. «Я надеюсь он не спит!» — Она недовольно поморщилась и пошла прямо по коридору. С каждым шагом идти становилось всё труднее. Решить, затеять проще, чем исполнить. Она боялась… А вдруг он набросится на неё? «Ну, если будет напрочь отказываться и выставит за дверь, то измены не получится… Ну и ладно! Так, не время думать о последствиях моего визита! Будь что будет! Я решилась на это сама, и, по крайней мере надеюсь, что у меня получится воплотить эту затейку в жизнь. Всё будет хорошо!» — Успокаивала она себя, остановившись перед дверью и приготовившись постучать. В какой-то момент, что-то заставило её отдёрнуть руку, и она вновь задумалась, а стоит ли? «Да, чёрт возьми! Чего я боюсь?! Меня останавливает мысль, нравится ли он мне?» Она глубоко задумалась… Да, он был симпатичен, даже очень, а эта холодная ухмылка и приятный голос с нотками жестокости и насмешки придавали ему больше шарма. А после она и вовсе поймала себя на мысли, что с первой их встречи лицом к лицу захотела прикоснуться к его губам, обнять его… Но, никак не… «Так, Асэми, хватит медлить! Ты вампирша, а не смазливая глупая девчонка! Давай! Вперёд!» — Она вновь подняла руку и пару раз робко постучала. За дверью раздалось утвердительное «войдите» и она, выдохнув, медленно, как пугливая кошка, вошла в комнату, закрыла за собой дверь и остановилась, повернувшись к нему лицом, держа руками пояс халата, чтобы в любой момент быстренько его развязать. В комнате был полумрак: освещение придавал лишь подсвечник с тремя свечами. — Что-то случилось? — Холодно спросил он, не отрываясь от прочтения того самого дневника в синем переплёте. Она молча ожидала, когда он поднимет глаза, смотря в упор ему в лицо и молчала. Длилось это с минуту. Она не вытерпела. — Руки… Мне холодно… — Он оторвался от своего занятия, которое было, вероятно, очень увлекательным для него и без всякого интереса посмотрел на девушку, явно не ожидая от неё никаких действий. Хотел уже сказать, где можно взять одеяло потеплее, но осёкся, замерев, ведь она, соблазнительно облизнув нижнюю губу, привлекая этим к себе внимание, медленной походкой направилась к нему, желая чего-то другого. Он не хотел понимать её правильно, и взгляд его заметался по комнате, ища другую точку, куда можно смотреть, но так или иначе, всё равно останавливался на девушке. Подходя всё ближе, она медленно развязала халатик и спустила его с плеч, пояс бесшумно упал ей под ноги. — Согрей меня… — Затем халат с тихим шорохом опустился следом.       Асэми видела, что в нём загорелся азарт и некое желание… Он всё это старательно скрывал и получалось очень даже неплохо, но его мечущийся по комнате взгляд доказывал, что она нравится ему такая развязная, возбуждающая и желающая… Она подходила всё ближе и ближе… Он хотел закрыть лицо дневником, но она, выхватила книжку из его рук и медленно положила на стоящий подле стеклянный столик, также медленно села ему на колено и нежно обвила мужскую шею руками. Он не мог ничего сказать, как будто язык проглотил… Отвернулся от неё, но девушка напористая… Она положила одну ладонь на его щёку, погладила большим пальцем нежную юношескую кожу и повернула к себе, заставляя смотреть прямо в глаза. Одну ногу она шаловливо устроила между его ног и плавно водила коленочкой по паху, мысленно довольная тем, что он возбудился. Сам того не замечая он начал блуждать руками по её талии, ласково опускал ладони всё ниже, но доходя до ягодиц поднимал их всё выше, до самой груди и вновь опускал. Длинные пальцы его играли с каждым кружевом её пеньюара и щекотали чувствительную кожу сквозь шёлковую ткань, заставляя тело девицы подрагивать. Лица их были в паре сантиметров друг от друга, но… Он неожиданно отпрянул назад закрыл глаза, пытаясь совладать с собой. Это немного огорчило Асэми, но она продолжала свои ласки, нежно водя руками по его шее, плечам, груди, потом облокотилась грудью на его грудь и посмотрела снизу вверх на его прикрытые глаза, закусив нижнюю губу. Он тяжело выдохнул… — А-Асэми… Не надо… — Полушёпотом произнёс он, что получилось довольно томно и разожгло ещё большее желание дразнить и соблазнять его. Она не ответила, но продолжила свои ласки. — Асэми… — Он открыл глаза, посмотрев на её лицо так же холодно, но его выдали огоньки похоти и желания. — Ты же сам хочешь согреть меня, Руки… — Прошептала она, обжигая его ухо горячим дыханием и прикусила мочку, затем провела носом вниз, еле прикасаясь к бледной шее мягкими тёплыми губами, вдохнула аромат его одеколона с явным блаженством, провела языком, чуть прикусила кожу и оставила ярко-розовую отметину. Он шумно выдохнул… Терпеть эту пытку уже не было мочи… — Зачем ты играешь со мной? — Спросил он, соприкоснувшись своими губами с её, а потом затянул в нежный, трепетный поцелуй, ожидая ответа, но получил его моментально. Он вновь обвил её за талию руками, прижал к себе, а когда поцелуй начал набирать обороты и в нём уже танцевали жаркий танец языки, переплетаясь друг с другом, уже играли страсть и желание, движения стали смелее и он уже без стеснения мял её подтянутые ягодицы крепкими сильными ладонями с соблазнительно выпирающими жилками на их внешней стороне, и этим сорвал первый стон с её губ. — Я не играю… — Асэми томно выдохнула и поцеловала его в уголок губ. — Я просто хочу тебя… — Его губы накрыли её губы снова, получился уже довольно смелый, даже грубый и властный поцелуй, на который она с охотой ответила, медленно стянула с него пиджак и откинула куда-то в сторону на пол. Свечи уже догорали, в комнате становилось темнее и с тем всё жарче. Нежность и власть, желание и жестокость, похоть и страсть смешались вместе, создавая для обоих микс необъяснимых, безумных эмоций от желания друг друга, от каждого прикосновения друг к другу, от поцелуя к поцелую…       Уже оказалась на полу его, с порванными от страсти и желания пуговицами, белая рубашка, голый накаченный торс Руки заставлял девушку млеть каждый раз, как только она прижималась к нему во время жарких поцелуев, и томно вздыхать, когда она дотрагивалась до него руками. Для него же она стала безумно желанна, просто необходима, как кислород. Он наслаждался каждой лаской получаемой от её рук, сходил с ума, когда видел набухшие соски её груди, скрытые тканью пеньюра, когда она прижималась этой грудью к нему, когда издавала тихие томные стоны, чувствуя его горячее дыхание на шее и ключицах. Свечи догорели… Стало совсем темно, но это не мешало им наслаждаться близостью друг друга. Во время очередного поцелуя он резко встал, прижимая Асэми к себе и сделав два шага в сторону, повалил на кровать, нависая сверху, прекращает блуждать руками по её телу, опираясь на них. Она не долго думая тянется к его ремню… Глухой звон. Ремень расстегнулся. Звук молнии. Брюки улетают куда-то на пол, звонко брякаясь пряжкой ремня об паркет. Он рывком срывает с неё пеньюар, разорвав его в клочья и перед ним вампирша предстаёт совсем нагая. Она смущается, но не прикрывается руками, а сжимает простыню и делает глубокий вдох, когда его горячие губы касаются её груди. С её губ срывается протяжный стон, когда он облизывает и прикусывает сосок на груди, когда сильно сжимает руками её талию до синяков, наваливаясь всем своим весом сверху. Трудно дышать. Жарко. Бесконечное желание. Хочется большего и ему, и ей. Он издевается над ней, нежно проводя по складочкам «цветка» длинными изящными пальцами, иногда ненадолго проникая внутрь, заставляя дрожать от желания. Она неумолимо оставляет яркие багровые отметины на его шее, щекочет своим горячим дыханием, безжалостно царапает его широкую спину. Он тоже издаёт протяжные стоны чуть охрипшим голосом, желая поскорее стать одним целым с ней, поскорее заполучить её… Она кричит, умоляя его, но он затыкает её рот поцелуем, сам уже не в силах держаться. Последний элемент одежды летит прочь с ложа любви, а что-то горячее и нетерпеливое касается её промежности. Она задерживает дыхание в ожидании и громко выкрикивает имя любовника, когда он входит в неё. Он понимает, что она не девственница, но она сильно сжимает его внутри, заставляя блаженно ахать и сильно сжимать её бёдра, оставляя на них синие отметины, а она метается по постели, сжимая простынь в кулаках до побеления костяшек и кричит от желания, от блаженства. Они достигают пика, медленно, но верно подходят к этой минуте. Она резко дёрнулась и перевернула его, оседлав, сама начала двигаться в бешеном темпе, блаженно закусывая губу и наблюдая сверху за его выражением лица, победно улыбнулась, когда он тоже начал метаться. Нагнувшись, она нежно прикоснулась губами к его губам, пару раз насадилась на него и почувствовала, как горячая жидкость разливается по её стенкам, стекает вниз, и кончила следом.       Они упали рядом друг с другом и пытались отдышаться. — Какой ты всё-таки горячий… — Сладко тянет она ему на ушко. — Я бы хотела повторить… — Он утёр пот со лба и накрыл их обоих одеялом, заключил её в обьятия. — Спать. — Приказал он и уснул, поняв, приняв и подтвердив факт, что эта ночь была самой бурной, самой долгой, сладкой и мучительной из всех ночей в его жизни, а она победно улыбалась тому, что отомстила Райто, наказала Руки, и ещё тому, что просто замечательно провела время ночь.