Красная нить судьбы

      Мужчины надели забавные фартуки с разноцветными бабочками и, распределив обязанности, принялись за готовку. Се Лянь включил песни в исполнении Хуа Чэна, чтобы скрасить атмосферу.       — Гэгэ, разве ты не слышал этот альбом тысячу раз? — улыбнулся Хуа Чэн, погладив Се Ляня по голове.       — Даже если я прослушаю пять тысяч раз, мне всё равно не надоест, — пожал плечами мужчина и игриво встряхнул волосами, с которых посыпалось что-то белое. — Сань Лан, у тебя же руки в муке! — воскликнул Се Лянь и зачерпнул в кулак немного муки из упаковки, чтобы кинуть её в лицо Хуа Чэну.       — Какой подлый ход! Гэгэ, я ничего не вижу! — вскрикнул мужчина, в панике делая шаг назад.       Се Лянь испугался, что мука действительно могла попасть в глаза Сань Лану, и сделал шаг в его сторону, но в тот же момент Хуа Чэн слишком ловко для человека, который ничего не видит, сунул руку в муку и махнул в сторону Се Ляня, оказавшегося довольно близко и не успевшего уклониться.       Теперь лица обоих мужчин были абсолютно белыми, как у приведений в фильмах ужасов, и разглядеть можно было только глаза, с которых сыпалась мука. Се Лянь проморгался, не веря, что Сань Лан действительно провёл его, и схватил с крючка лопатку.       — Сань Лан! — наигранно-злым голосом сказал Се Лянь и несколько раз ударил ею себя по ладони.       Хуа Чэн хохотнул и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросился наутёк. Се Лянь успел воспользоваться моментом и шутливо шлёпнул мужчину по упругой заднице, а потом погнался следом за ним, огибая большой кухонный стол.       — Гэгэ, нежнее! Нежнее! Гэгэ! — сквозь смех кричал Хуа Чэн, специально поддаваясь Се Ляню, чтобы тот мог почаще шлёпать его.       — Сань Лан, а ну стой!       — Только после того, как гэгэ остановится!       Они сделали ещё несколько кругов, а потом Хуа Чэн внезапно развернулся, и Се Лянь, не успевший остановиться, врезался носом прямо в его крепкую широкую грудь. В тот же момент на его талии сомкнулись руки Хуа Чэна — так сильно, что мужчина даже если бы хотел, всё равно не смог бы вырваться. Одной рукой Хуа Чэн осторожно скользнул ниже и в отместку шлёпнул Се Ляня по его пятой точке.       — Ай! — смеясь, вскрикнул Се Лянь и потёрся носом о красную футболку Хуа Чэна, размазывая по ней муку. — Объявляю пони, дружбу и жвачку!       — Всё, чего только захочет гэгэ, — раздался сверху над Се Лянем голос Хуа Чэна, и мужчина уткнулся носом в макушку любимого.       — Сань Лан, мы рискуем сегодня остаться голодными, если продолжим в том же духе, — улыбнулся Се Лянь, когда спустя пять минут Хуа Чэн всё ещё не отпустил его.       — Я готов съесть гэгэ, — отозвался Хуа Чэн и в подтверждение своих слов укусил Се Ляня за лоб.       — Пицца будет вкуснее, Сань Лан, — Се Лянь чуть поморщился из-за укуса и несколько раз легонько шлёпнул другого мужчину лопаткой по заднице.       Хуа Чэн всё же отпустил его и поцеловал в измазанное лицо, прежде чем достать из кармана платок и вытереть им муку с Се Ляня. Се Лянь послушно стоял на месте, позволяя Хуа Чэну это, а потом забрал этот платок у него и чистой стороной вытер лицо любимого.       Только после этого мужчины вернулись к готовке, поняв, что и так слишком много времени потратили на шалости, после которых очищать кухню будет ещё сложнее.       Вскоре пицца оказалась в духовке, а Хуа Чэн с Се Лянем сели друг напротив друга.       — Гэгэ, помнишь, как в юности мы готовили вместе? — спросил Хуа Чэн, на губах которого играла улыбка от нахлынувших воспоминаний.       Се Лянь, безусловно, помнил. Сань Лан тогда только рос и постоянно хотел есть. Если Се Лянь спрашивал у него, чем бы он хотел заняться, Сань Лан с энтузиазмом предлагал готовку. Се Ляню это тоже нравилось, поэтому он без уговоров сразу же соглашался. Хотя Му Цин с Фэн Синем говорили, что стряпню Се Ляня невозможно есть — и будто в подтверждение хватались за животы и разбегались по ванным комнатам в поместье Се, — Сань Лан всегда с таким аппетитом ел, что Се Лянь скорее бы поверил, что это Му Цин с Фэн Синем шутят над ним, нежели в то, что он не умеет готовить.       — Помню.       — Я в то время даже не знал, что в мире столько блюд! Мама обычно готовила однообразную пищу из самых дешёвых и простых продуктов. И это было очень невкусно. А когда я оказался у наркоторговцев, еда стала ещё более скудной.       У Се Ляня каждый раз сердце болезненно сжималось, когда он вспоминал, что пришлось пережить Сань Лану в детстве. Но он всегда внимательно слушал его истории, даже если это было тяжело — просто потому, что Сань Лану было ещё тяжелее. Сейчас его тон казался беспечным, но и так было понятно, что из-за лишённого детства у него навсегда на душе останутся глубокие шрамы.       — На самом деле вкусно, питательно и разнообразно можно готовить и из простых и дешёвых продуктов. Тут лишь нужна фантазия, — задумчиво сказал Се Лянь.       — Да, но у моей матери её не было, — пожал плечами Хуа Чэн.       Про родителей он всегда говорил спокойно — как будто про совершенно посторонних людей. Именно такими они стали для него после того, как продали его и Сань Синь.       Когда Сань Лан много лет назад рассказывал про своих братьев и сестру, про то, как им приходилось с самого детства воровать себе еду и в совсем юном возрасте идти работать, про побои и совершенно несовместимые с жизнью условия, у Се Ляня мурашки по коже пробегали. Он до двадцати двух лет жил вместе с родителями в роскошном доме, носил хорошую одежду и нормально питался так, как должен питаться юноша в его годы. У него была возможность заниматься тем, что ему нравилось, и хотя он знал, что очень, очень много людей живёт довольно бедно, он представить не мог, что у кого-то настолько тяжёлая жизнь.       Даже когда бизнес его семьи стал рушиться на глазах и им пришлось перейти на более скромную пищу, снять простой дом и распустить всех слуг, его мать всё равно ухитрялась находить в интернете рецепты дешёвых блюд. Они не всегда были вкусными, но всё же питательными и никому не приходилось голодать.       — Зато гэгэ всегда придумывал что-то новенькое и вкусное. Мы никогда не готовили что-то дважды.       — А? — удивился Се Лянь. Этого он уже не помнил. — Разве?       — Да. А ещё с тобой всегда было весело!       — Сань Лан… — протянул Се Лянь, краснея из-за сказанных слов.       Хуа Чэн ещё шире улыбнулся, смотря на покрасневшего Се Ляня. Смущённый гэгэ — самое лучшее из всего, что только может быть.       Вскоре прозвенел таймер, оповещая о том, что пицца готова. Хуа Чэн так быстро подорвался с места, чтобы достать её, что обязательно бы обжёг руки, если бы Се Лянь вовремя не остановил его и не заставил надеть прихватки.       — Ахах, гэгэ, что бы я без тебя делал, — Хуа Чэн почесал затылок, на этот раз смущаясь от немного недовольного взгляда Се Ляня.       — Сань Лан, будь осторожнее.       — Буду! — пообещал Хуа Чэн и всё-таки достал пиццу из духовки.       Выглядела она, откровенно говоря, плохо. На тесте в каком-то странном порядке были разложены сардины, копчёная сельдь, красная икра и лук с маслинами. Запах от пиццы тоже шёл соответствующий, но Хуа Чэн вдохнул его так, словно это был самый лучший запах на свете.       — О Небеса, гэгэ, мне уже так не терпится попробовать! — искренне воскликнул мужчина, беря нож и разрезая пиццу на восемь частей.       — Надеюсь, она и правда вкусная, — отозвался Се Лянь.       — Всё, что готовит гэгэ, очень вкусно! — заверил его Хуа Чэн и, переложив пиццу на огромную тарелку, поставил её на стол.       Мужчины вновь уселись и, пожелав друг другу приятного аппетита, взяли по куску. Они одновременно укусили. Глаза Хуа Чэна заслезились, и Се Лянь уже было испугался, что на вкус настолько отвратительно, что невозможно есть без слёз, как Хуа Чэн воскликнул:       — Гэгэ, это божественно!       У Се Ляня от сердца отлегло, когда он услышал эти слова. Он незаметно перевёл дыхание.       — В рецепте написано, что это пицца «по-русски»*. Интересно, в России и правда едят такое? — задумчиво спросил Се Лянь. Ему вкус тоже понравился — необычно и весьма аппетитно.       Хуа Чэн пожал плечами:       — Не знаю, можно будет как-нибудь зайти в какой-нибудь ресторан с русской кухней. По-моему, мы никогда там ещё не были.       — Да, обязательно зайдём, когда будет время, — согласился Се Лянь.       Ближе к ночи они удобно устроились в спальне. Хуа Чэн прислонился спиной к стенке кровати, а Се Лянь сел меж его ног, спиной опираясь на грудь любимого. Хуа Чэн крепко обнимал его одной рукой, второй перебирая мягкие волосы. Се Лянь от удовольствия чуть ли не мурчал и читал вслух книгу, которую держал в руках.       Они уже полгода читали вслух одну очень популярную в Китае новеллу про любовь двух мужчин. Роман был интересным, но, к сожалению, у мужчин оказывалось не так много свободного времени, чтобы читать его, и по вечерам им обычно просто хотелось спать, обнимая друг друга.       Однако за полгода они уже довольно далеко продвинулись, и сегодня Се Лянь дочитывал последние страницы, от которых у него захватывало дух не хуже, чем от сценариев фильмов и сериалов Сань Лана.       — У них же не будет несчастного конца? Не будет? — воскликнул Се Лянь на особо тревожном моменте — казалось, у героев не будет выхода и они не смогут остаться вместе. Се Лянь слишком сильно любил хэппи энды, и его пугало то, что здесь всё может закончиться плохо.       Хуа Чэн ещё крепче его обнял и ласковым голосом шепнул на ушко:       — Гэгэ, даже если финал будет плохим, мы вместе сможем переписать его для себя так, как нам нравится. Не надо из-за этого переживать.       — Переписанное — это совсем не то, — не согласился Се Лянь, хотя в глубине души уже настраивался на то, что они с Сань Ланом действительно будут переписывать концовку, даже если их вариант никто, кроме них самих, не увидит.       Се Лянь продолжил чтение, напрягаясь всё сильнее, и расслабился только на последних страницах. Мужчина с облегчением выдохнул и закрыл книгу.       — Надо же, Шэнь Вэй ждал Юньланя пять тысяч лет*. Это же так долго! Но при этом его чувства ни на миг не стали слабее. Это потрясающе сильная любовь.       Хуа Чэн мягко развернул Се Ляня за подбородок и нежно поцеловал мужчину в губы.       — Если придётся, я тоже прожду тебя хоть пять, хоть десять тысяч лет, — пообещал Хуа Чэн, когда оторвался от губ Се Ляня.       Се Лянь посмотрел в его разноцветные глаза и даже не усомнился — действительно прождёт, чего бы ему это ни стоило. Быть настолько любимым кем-то — это настоящее благословение небес. У Се Ляня защипало глаза, и он прикусил губу, чтобы не заплакать прямо тут.       — Гэгэ? — удивился Хуа Чэн. — Что-то не так?       — Нет, Сань Лан. Я просто очень-очень счастлив, что ты у меня есть. Знай, если с тобой что-то случится, я тоже буду ждать тебя хоть целую вечность.       — Вечность — это слишком долго. Я никогда не оставлю тебя на столько, — улыбнулся Хуа Чэн и погладил Се Ляня по щеке.       Посреди ночи, когда Се Лянь уже уснул, а Хуа Чэн по привычке смотрел на него, телефон Хуа Чэна завибрировал, и мужчина поспешил ответить, пока Се Лянь не проснулся.       — Председатель Хуа, извините за столь поздний звонок. Мы обнаружили машину, номер которой вы дали, — раздался номер детектива, которого нанял Хуа Чэн. — Она движется за город, я сейчас же перешлю вам координаты передвижения.       — Отличная работа, — похвалил Хуа Чэн, не веря в то, что всё и правда сработало. Теперь этот ублюдок поплатится за всё.       Несмотря на то, что на дворе была ночь, Хуа Чэн выбрался из-под одеяла и быстро оделся. Напоследок он посмотрел на мирно спящего Се Ляня. «Прости, гэгэ, но я не хочу, чтобы ты снова в это вмешивался», — подумал Хуа Чэн, глядя на черты лица любимого, а потом тихо вышел за дверь.       Уже через пять минут Хуа Чэн быстро мчался на своём автомобиле вдоль пустых тёмных улиц, еле сдерживаясь, чтобы не набрать максимальную скорость. По навигатору, скинутому детективом, Хуа Чэн видел, что похититель Се Ляня остановился где-то в тридцати километрах от города, но не мог определить, что именно это за место.       Прошёл практически час, прежде чем мужчина смог найти нужное место. Здесь не было фонарей, поэтому Хуа Чэн только с помощью автомобильных фар смог определить, что находится у какого-то гаража. Он достал пистолет, давно приобретённый на всякий случай, и снял его с предохранителя. В нагрудный карман куртки он положил телефон с включенным фонариком, чтобы освещать себе путь.       Хуа Чэн, стараясь передвигаться как можно тише, пробрался к приоткрытым воротам и, нагнувшись, зашёл внутрь. Мужчина сделал несколько шагов вперёд, и за его спиной с грохотом что-то упало. Хуа Чэн тут же обернулся и выстрелил в том направлении, где раздался звук. В этот же момент его ударили со спины по голове чем-то тяжёлым.       Хуа Чэн пошатнулся, чувствуя, как темнеет в глазах, но стараясь оставаться в сознании, а потом повалился на грязный пол.