***
Бен открывает дверь через пять секунд после ее стука, и он выглядит как выжатый лимон. Глаза налиты кровью, на щеках лихорадочный румянец, а губы такие сухие, будто он все это время кусал их от волнения. Она с порога ныряет в его объятия, захлопнув за собой дверь. Он что-то бормочет в ее волосы, его грудь слегка дрожит, когда он пытается контролировать свои эмоции. — Хочу кое-что прояснить, — говорит Рей. — Даже если бы я отказалась, я бы не сказала нет нашим отношениям. Нам. Просто чтоб ты знал. Она чувствует, как он кивает. Он не говорит, что хочет, чтобы она согласилась, потому что ему позарез нужен пекарь. — Но я хочу попробовать, — говорит она. — Хочу. Это мое. Я хочу печь, придумывать новое… Он не дает ей закончить. Его губы на ее губах, он приподнимает ее, а она ногами обвивает его бедра, чтобы удержаться. Это восторженный поцелуй, огненный, медленный и глубокий, его язык исследует каждый уголок ее рта. От него пахнет виски, но Рей это не волнует. — Я так и думал, — не отпуская, говорит он. — Думал, что ты захочешь. Но испугался, что не согласишься, и для нас это станет… — У него светятся глаза. — Я рад, что ты в деле. Уверен, это будет потрясающе. — И я, — отвечает Рей. — Бен, это будет… Как фейерверк. Как секс. Как мечта, которая может сбыться. Ей не нужно это говорить, она может читать его как открытую книгу, как и он — ее. Бен не опускает ее, несет в свою спальню. Она целует его лоб, уши, шею, щеки. Это невероятно — такая легкость в ее сердце. Она не понимала, насколько тяжелой она себя чувствовала, пока это не прошло, как будто тяжкий груз, который она несла, исчез. Финн не бросит ее. Бен не бросит ее. Она… Она движется вперед. Она меняет свою жизнь, меняет себя, и, когда Бен снимает футболку… Песок усыпает кровать. — Ёб твою… — бормочет он, глядя сверху вниз. — Ты действительно думал, что не будет песка? — спрашивает она. — Мы были на пляже целый день. — Я… да хорош ржать! Рей смеется. Она выросла в пустыне, песок в ее постели — обычное дело. Она ворошит его волосы и песка становится гораздо больше. — Душ? — предлагает она. — Да, — Бен смотрит на постель. — Я… Рей хватает его за руку. — Потом разберемся. Не так уж его и много. — Он будет там всегда, — ворчит он. — Конечно. Он будет везде. Грубый, жесткий и проникает повсюду. Она регулирует температуру воды, пока Бен снимает с себя одежду. Он стягивает ее шорты и купальник вниз по ногам, и она выходит из них в кабинку, и сразу же он прижимает ее к кафельной стенке позади. Ее ноги немного скользят, когда она пытается встать на цыпочки, чтобы поцеловать его. Его руки на ее бедрах, придерживают ее, прежде чем она осознает, что потеряла равновесие. Она останавливается, смотрит в его лицо и не может сдержать слова: — Я так боялась, что ты бросаешь меня. Он тоже замирает и слегка отстраняется. Но не так, как на пляже. Он смотрит на нее, будто она единственная во всем мире. — Так вот что за предчувствие у тебя было! Что я собираюсь тебя бросить? Рей кивает. — Я был сбит с толку. Тяжелый разговор с матерью, у отца был сердечный приступ. Ну, ты знаешь… — Я не могла тебе рассказать, — кусает губу Рей. — Это… было бы неправильно. Как сплетни или… — Верно, — соглашается он. — Я должен был услышать это от них. Он сглатывает, его глаза смягчаются, когда он смотрит на нее сверху вниз, вода стекает по его лицу, по шее. Бен целует ее в лоб, так нежно, что она почти обмякает. — Я не брошу тебя, — шепчет он. — Не брошу. Никогда. Я слишком сильно тебя люблю, и я вовсе не благородный человек, который рассуждает типа если любишь, отпусти и всякое такое. — Звук, что он издает, похож на насмешливое фырканье, но его глаза слишком честны, в них читается уязвимость. — Я понятия не имею, как кто-то вообще мог бросить тебя. Не представляю. Почему она до сих пор не плачет, Рей не знает. Она тянется к его губам и сует свой язык ему в рот, в потоке душа Бен почему-то кажется вкуснее, или это оттого, что она так счастлива. Бен обнимает ее и она обнимает его, обводя каждую мышцу спины, он целует ее шею, а вода стекает по ним. Его член прижимается к ее животу, и Бен слегка двигает бедрами, но не пытается толкнуться в нее. У них под рукой нет презерватива — они в тумбочке у кровати. Может быть, ей стоит задуматься о других способах контрацепции. Она хотела бы почувствовать его внутри себя без этого слоя латекса. Каково бы это было, если бы его сперма наполнила ее, стекала вниз по ногам… Сейчас он трется об изгиб ее бедер, пока целует ее, а его пальцы гладят ее внизу — изученную до каждого сантиметра — и ее сердце поет что-то дикое, что-то радостное, когда он подводит ее к грани. К грани, которую она пересекает, но... не пересекает. Ее лицо мокрое — она стонет в его плечо, кусает его ключицу — но не соленое. Это вода, не слезы, она отпускает себя и бесконтрольно сжимается на его пальцах, кровь стучит в ушах. Бен отключает воду и берет оба полотенца. — Я собираюсь пропылесосить кровать, — говорит он ей, вытираясь. Его эрекция качается из стороны в сторону при движении. Она фыркает. — Я просто не хочу спать в песке, ладно? — Я люблю тебя, — говорит Рей, и он замирает. — Да? — Ага. Бен сглатывает. Он сказал первым. Он был так увлечен тем, что говорил, что не заметил. Он любит ее. Его глаза вспыхивают, и он притягивает ее к своим губам, и она мурлычет, когда Бен проводит языком по ее губам. — Я люблю тебя, — шепчет он. — И я собираюсь пропылесосить кровать. — Я скоро приду. Хочу писать. Это не совсем правда. Но Бен уходит в спальню, включается пылесос, а Рей вытирает запотевшее зеркало и смотрит себе в глаза. Они яркие. Губы распухли от поцелуев, щеки покраснели. Но они сухие. Последний раз она плакала на Бруклинском мосту. Она размышляет, стоит ли ей притворяться и плакать, когда она кончает? Бен придает этому слишком большое значение и может обеспокоиться. Сегодня — точно нет, а потом… по обстоятельствам. Затем она смеется. Это нелепо. Это просто чертовски смешно. Пылесос отключается, Рей воспринимает это как сигнал возвращаться в спальню. Она убирает полотенце, выключает свет и обнаруживает Бена на кровати с уже надетым презервативом. Он наблюдает за ней. Рей останавливается у постели и смотрит на него сверху вниз, рот наполняется слюной. Она наклоняется и трется носом об его. — Как ты хочешь? — шепчет она. В первый раз, когда они трахались в этой постели, он был сзади. Словно целую жизнь назад. Она делала ему минет, потому что не хотела смотреть ему в глаза следующим утром. Сколько раз она плакала в этой кровати? Он такой красивый, когда лежит, слегка поглаживая член и глядя на нее, будто впервые видит. Его взгляд скользит к ее груди, потом к бедрам, к губам, глазам, не останавливаясь надолго, не задерживаясь на отдельных частях, словно очарован всею Рей. Его мокрые волосы откинуты с лица, он облизывает губы. — Просто иди сюда, — просит он, и она идет, седлает его бедра, позволяет его члену тереться о ее задницу, пока он целует ее грудь. Его руки крепко обнимают ее талию, он процеловывает дорожку от ее груди до шеи. Она столько раз ходила на работу с засосами! Он так любит ее шею и местечко, где она переходит в плечо, где бьется пульс. Так странно, что он не просто получает от этого удовольствие, а еще и как будто успокаивается. Она проводит пальцами по его волосам, слегка прижимает его голову к себе, когда он целует ее. — Я люблю тебя, — бормочет он ей в шею. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Он немного дрожит, и она целует его куда достает, куда-то возле уха. — Я люблю тебя, — шепчет она в ответ. — Я так сильно тебя люблю, Бен. Он подается вперед, прижимая ее ближе, его грудь касается ее живота. Его член между ее ягодиц, и она слегка напрягает мышцы, чтобы потереться об него, и Бен замирает. — Ты что, только что сжала задницей мой член? Его лицо прекрасно, когда он смеется. Как на той фотке в инстаграме ЛКМ — она попала уже тогда. Лицо Бена меняется, светится, когда он улыбается или смеется, внутри у нее все радостно сжимается, она тянет Бена ближе к себе, он трется лицом между ее грудей, счастливо смеясь, она тоже хихикает и снова сжимает ягодицы, и он смеется громче. — Это приятно? — спрашивает она. — Да. Просто не могу перестать смеяться. Она делает это снова: — Мне нравится, когда ты смеешься. Он кусает ее грудь, его руки тянутся к ее бокам, а кончики пальцев надавливают сильнее и сильнее… — Нет! — кричит Рей, хватая его за запястья и пытаясь убрать их. — Нет, не смей! — Чего не сметь? Она пищит и извивается: — Хватит щекотать меня! — Я? Да я просто тебя гладил! Он звучит самодовольно и начинает хихикать, почти беззвучно, по-прежнему пытаясь побороть ее. Он сильнее, но Рей почти удается освободиться из его рук. Получается не очень удобно, она почти разворачивается в его руках. В конце концов Рей стукается носом об изголовье кровати, заставляя Бена вскрикнуть, и приземляется на его член. Они задыхаются друг другу в губы, Бен решает, что прелюдии достаточно и толкает себя в нее. — Перемирие? — шепчет он ей в шею. — Если будешь держать свои руки при себе, — смеется Рей. — А если я буду держать их здесь? — Подушечки двух пальцев прижимаются к ее клитору. — Я… обдумаю это, — Рей тяжело дышит в его ухо и подается бедрами вперед. Его ресницы щекочут ее шею, она сжимает в себе его член и крепко обнимает Бена руками, не желая никуда отпускать. — Черт, я люблю тебя, — стонет он. — Я люблю тебя, — тут же отвечает она. Ей нравится признаваться в том, что она чувствует. Поразительно, к чему все пришло, ведь их отношения так по-идиотски начинались, но теперь она счастлива. Бен заставляет ее чувствовать себя сильной. Заставляет ее чувствовать себя в безопасности. Это такая приторно-розовая сладость, все эти нежности и постельные обнимашки. Но в каждом движении, каждой ласке и каждом поцелуе звучит обещание любви. Любви, где много смеха, много радости, а на грани экстаза есть даже слезы. Но не ее. Его слезы. Они не текут по его щекам, но эмоции слышны в тоне его голоса, когда он в очередной раз признается ей в чувствах, зацеловывая губы. Прежде, чем обессиленно рухнуть на матрас, Рей кончает дважды, но ни разу не рыдает, в ее глазах нет слез. Бен замечает, но не говорит ни слова. Он протирает большими пальцами под ее глазами, смотрит в них так глубоко, что, возможно, видит ее душу. Бен молча целует ее, удобно устраивает у себя на груди и тихонько ухмыляется, чрезвычайно довольный собой. Он не поднимает эту тему. Ему этого достаточно, а Рей блаженно расслабляется в его руках, погружаясь в сновидения. Даже с закрытыми глазами она знает, что Бен улыбается, потому что улыбается она. Он счастлив.***
ЭПИЛОГ
Телефон Рей гудит в заднем кармане, когда она вытаскивает противни из духовки. — Пять минут! — обещает она Биби. Та сидит на полу в гостиной Бена, перечитывая меню в девятнадцатый раз. — По-прежнему думаю, что вы могли бы поднять цену на эти лимонные батончики, — говорит Биби. — Я доверяю Бену, — повторяет Рей в девяностый раз. — Слушай, ну он тоже может ошибаться. Да их даже по десять баксов за штуку покупать будут! Рей усмехается и достает телефон из кармана. Бен на объекте — строящейся кондитерской в пятнадцати минутах ходьбы от его квартиры, контролирует прораба, который боится его до усрачки. Нужно держать его в ежовых рукавицах, — говорил Бен накануне вечером, когда Рей убеждала его, что, может быть, и правда рабочим нужно немного больше времени и не стоит их кошмарить и шугать. Он прислал ей кучу фотографий — кухня, духовка, зона отдыха, витрины. Выглядит неплохо, — приходит сообщение. А следом еще фото. Смотри, кто зашел. Это его родители. Рей с трудом верит. Люк стоит у прилавка, дизайн которого придумала Роуз, как и окон, меню и шкафов с полками. Идеальный мебельный баланс. Бен на фото обнял мать и отца за плечи, и заметно, что Хана он придерживает за руку, а Лею обнимает свободно. Бен все еще беспокоится о его здоровье, независимо от того, что говорят доктора. Он до сих пор не знает, что именно привело к сердечному приступу. Рей подозревает, что это секрет, который Хан Соло унесет в могилу, лишь бы не расстроить сына. Они передают привет и хотят пригласить нас на ужин во вторник. А как же Финн и Роуз? Финн застолбил ужин месяц назад. Они сказали, что мы можем привести друзей. Ты же еще возьмешь Биби и По? Биби убьет меня, если я ее не возьму. Скорее всего. Люблю тебя. Буду где-то через час или около того. Рей улыбается и убирает телефон, смазывает творожной помадкой пирожные с белым и темным шоколадом. Биби стонет и закатывает глаза, когда откусывает. — Обкончаться! Это потрясающе. Лучше, чем секс! Ты волшебница. Город тебя не заслуживает. Рей усмехается, садится на пол рядом с подругой и еще раз просматривает меню. Затем она делает снимок пирожного и отправляет его Бену. Биби сказала, что это лучше, чем секс. Он сразу начинает печатать. Я ей, конечно, верю, но предлагаю все-таки провести параллельное сравнение, когда я вернусь домой. Отличный план! Во имя науки. Конечно. Исключительно во имя науки. Люблю тебя. Она откусывает пирожное. Вкус действительно великолепный.