***
Время словно перестает течь. Она проводит целый день в квартире Бена. Она печет ему банановую булочку с маком, от вкуса которой он закатывает глаза. Он целует ее в шею и рассказывает ей о детстве, об ЛКМ и Лумпи. Они целуются, они едят, обнимаются на диване и много молчат. Она берет с полки «Узника Азкабана», потому что ей нечего читать, но она хочет лежать с ним валетом, почитывая каждый свою книгу. Рей возвращается в «Наберри», занимается свадьбами и днями рождения, Финн и Джанна перебрасываются шутками про окопы. Ей все еще жаль, что она не с ними, особенно когда одна весьма дотошная мамаша полтора часа перечисляет, на что у ее сына аллергия. Она ночует у Бена чаще, чем в своей квартире — не только потому, что у него есть кондиционер, ведь в Нью-Йорке лето стремительно приближается к июлю. У него лучше духовка, ближе добираться до пекарни и есть кровать, которая пахнет, как он. Рей любит дремать в ней. Там она чувствует себя в безопасности. Чувствует себя нужной. Дома. С Беном ей вообще так легко и спокойно. Он тоже словно расслабляется рядом с ней, и вот она впервые слышит, как он жалуется на работу. — Иногда он такой мудак, — говорит Бен, готовя им ужин. Она обожает смотреть, как он готовит, наблюдать, как он маневрирует у плиты, вливает оливковое масло и сыпет специи в кастрюлю, разогревая бульон. — Иногда? — будто случайно спрашивает Рей. — Он просто… — Бен вздыхает. — Он говорит, что нужно кое-что сделать; я это делаю, а он ведет себя так, будто этого недостаточно. Вот взять хотя бы ту пекарню в Сохо. — Бен размешивает овощи в сковородке деревянной ложкой. — Всю работу по ремонту и аренде, переговоры с подрядчиками, рекламу — я взял на себя. Поначалу все шло так хорошо, мы уже должны были открываться, а сейчас он вдруг заявляет, что якобы я не полностью выкладываюсь. — А ты полностью выкладываешься? Он смотрит на нее через плечо. Рей сидит на полу кухни с бокалом вина. Она обычно не пьет вино, разве что с Беном. У него хорошее вино, он пьет его, пока готовит. — Возможно, — он выдерживает паузу, в его глазах мягкая нежность, — в последнее время я много отвлекаюсь. Рей улыбается и поднимает бокал. Хорошо. Ей нравится, что он отвлекается. Нравится отвлекать его. Нравится его внимание, его объятия, то, как она чувствует себя в безопасности с ним. — Ну… не знаю… — Все ты знаешь, — говорит Рей, и он щурится. — Просто не хочешь это признавать. Он и не думает признавать. Теперь, когда они на полном серьезе обсуждают чувства и страхи друг друга, часто всплывают разговоры о его семье. Не так как раньше, это не приводит к ссорам. Сначала обиженные и печальные, беседы постепенно затрагивают идеи всепрощения, а затем и вовсе превращаются в ностальгические рассказы. Он действительно очень чувствительный парень. Не думаю, что его эмоциональность куда-то делась. Он просто тщательно ее скрывает. Так сказал Хан тогда, давно, когда зашел проведать их в «Наберри». Теперь Рей убедилась, что он прав. Бен очень эмоциональный — она замечает это по живой мимике его лица, ощущает по той силе, с которой он ее обнимает, помнит по тому его нежному и светящемуся взгляду тогда, ночью, когда она призналась, что не ненавидит его, она замечает это в его глазах, когда он смотрит на нее так, будто боится, что она вот-вот исчезнет как призрак. Дальше он готовит молча. Они заканчивают вечер в постели — как обычно — Рей кончает особенно сильно, после чего ненадолго теряет контроль над собственным телом, разнеженно валяясь в его объятиях. — Ты и правда думаешь… — формулирует вопрос Бен. — Что думаю? — Что можно что-то изменить? — Можно, — вздыхает Рей. — Разве нельзя найти компромисс между тем, что было, и тем, что есть? — Почему именно я должен идти на компромисс? — В этом и смысл компромисса. Инициативу должны проявить обе стороны, — отвечает Рей. — Они должны принять тебя, а ты должен понять их. Чтобы никто не пытался заставить другого быть тем, кем он не является. Он молчит, пока Рей не погружается в сон.***
— Хочешь пойти взглянуть? — спрашивает Люк, появляясь в дверях ее кабинета. — На что взглянуть? — Рей по локоть в комментариях на фейсбуке. Под фотографией их новых фирменных кексов к Четвертому июля все очень взволнованы. — На новую кондитерскую Сноука. Бен показывал ей фотографии в телефоне накануне, но Рей все равно идет с Люком смотреть пекарню, одуревая от летней жары. Они останавливаются на углу улицы через дорогу, рассматривают вывеску. На двери название, в окне логотип и объявление, обещающее бесплатную порцию мороженого при заказе кекса. Рядом толпятся люди, снимающие селфи на фоне, и Рей уверена, что инстаграм заполонят бесплатной рекламой «Сноука». Ее начинает подташнивать от утренних комментариев в фейсбуке. Их вроде бы было много, и от этого ей должно было стать хорошо. Но ничего подобного. — Я никогда его не прощу, — с горечью говорит Люк. — Сноука? — уточняет Рей. — Бена, — отрезает он. У Рей падает планка. — Знаете, может, вам стоит все же научиться прощать и признать наконец, что именно вы прогнали своего племянника? — огрызается она. — Все, чего они достигли, — вы и правда думаете, что это заслуга Сноука?! Бен мог сделать это для «Наберри»! Люк долго смотрит на нее. Его чистые голубые глаза так не похожи на взгляд Бена. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — наконец отвечает он. — Бен хотел уничтожить все, что мы построили… — Да оно все и так бы неизбежно рухнуло! — не уступает Рей. — Вы что, хотите, чтобы мы потеряли бизнес? В чем его-то вина? Она разворачивается и возвращается в пекарню, ее руки дрожат. Ее уволят. Ее уволят. Ее точно уволят. Но по большому счету ей все равно. Люк не идет в кондитерскую вместе с ней. Он не возвращается до конца дня, смена заканчивается, Рей добродушно прощается с коллегами и достает телефон, чтобы написать Бену, размышляя, в какой она теперь заднице. Пусть даже Люк не появляется в кондитерской, потому что пошел поговорить с Леей о делах. Родители только что пригласили меня на барбекю в честь 4 июля впервые за пять лет. Рей перечитывает сообщение Бена. Ее тоже пригласили — Лея прислала электронное письмо, чтобы убедиться, что она, Финн и его девушка знают, как добраться до Лонг-Айленда. Ты пойдешь? Не знаю. Думаю, я хочу. Но без тебя не пойду, на случай, если там будет кошмарно. Придет Лумпи, а он такой упоротый, когда Лэндо нет с нами, постоянно подкалывает меня, что я предал свою семью. Рей хмурится. Она подозревает, что ситуация может усугубиться, если Лумпи узнает, что у Хана был сердечный приступ. К счастью для тебя, меня тоже пригласили. Так что я буду там. Если будет ужасно, мы оба можем уйти. Он отвечает не сразу. Рей садится в поезд и возвращается в свою квартиру, прежде чем телефон снова гудит. Извини. Пытался успеть все и сразу. Был безумный день. Ты уже, наверное, дома. Дома. Мне не удастся заманить тебя в Бруклин? Рей делает глубокий вдох, прежде чем ответить. Может, сам приедешь? Ты уверена? Да. Биби ночует у По. Она пишет ему свой адрес, а затем осматривает квартиру. У нее не грязно, но его квартира намного аккуратнее. Она было порывается быстренько убраться, но нет. После недолгих размышлений решает ничего не делать. Это часть меня, — говорит Рей себе. В этом нет ничего предосудительного, она так живет. Бен приезжает через сорок минут, на вид он такой измученный, что, когда они обнимаются, создается впечатление, что он обрушивается на нее всем своим весом. — Привет, — шепчет он в ее макушку. — Привет. Некоторое время они не разговаривают. Даже не двигаются, но когда все же идут по коридору, не отрывая губ друг от друга, Бен запинается, осматривает прихожую: — Я не знаю, где твоя комната. Рей ведет его к себе, усаживает на кровать, опускается перед ним на колени и целует его живот, пока аккуратно вытаскивает его член из штанов. Он пока не жесткий, но это не займет много времени. Она облизывает его, Бен зарывается пальцами в ее волосы. Пальцы у него чуть дрожат, и когда Рей поднимает на него глаза, то видит, что челюсти у него сжаты, а взгляд отстранен. — Расслабься. — Рей проводит носом по его длине, не прерывая зрительный контакт. — Я… — начинает Бен, но тут же замолкает. Он так и не расслабляется, хоть его пальцы сжимают ее шевелюру, его дыхание начинает сбиваться, он стонет и теребит покрывало. Затем его спина изгибается, наконец приходит знакомое облегчение вместе с солено-горьким вкусом у нее во рту. Рей отпускает его с тихим чмоком и ползет вверх по кровати, чтобы лечь рядом. Он поворачивается к ней лицом, целует, легко, нежно, и глубоко вздыхает. — Извини. — Бен притягивает ее к себе. — Я… — Тебе это было нужно, — перебивает Рей. Снова целует его, и он не хочет останавливаться, когда она отстраняется. — Да. Мне нравится, что ты со мной делаешь. — Мне тоже нравится то, что ты делаешь со мной, — на автомате отвечает она и сама удивляется, как это у них получилось признаться в таком друг другу. — Ты пойдешь? На барбекю. — Он делает вид, что это вышло случайно, переводит тему. Рей чувствует, что он пытается говорить небрежно. Как будто хочет показать, что для него это все ничего не значит, что эта тема его нисколько не задевает. — Да. С Финном на полуденном поезде поедем. Бен кивает, прежде чем медленно спросить: — Финн еще не знает? — Я скажу ему, — уверяет Рей. — В свое время, — отмахивается Бен. — Я могу притвориться, что мы случайно встретились в метро. — Я скажу ему, — не отступает она. — Давно уже надо было сказать. Финн не врал ей про Роуз с самого начала их отношений. А она солгала. Неприятное чувство просачивается в ее сердце, и она прячет лицо на груди Бена, пытаясь избавиться от вины.***
Встретимся на Пенн-стейшен в 11:30? Поезд же в полдень. Что мы там будем делать полчаса? Кофе попьем? Финн не спорит. Он прибывает через несколько минут после Рей, через плечо сумка с плавками и полотенцем. Он в солнцезащитных очках, хотя они в подземке. Финн берет кофе со льдом, пока Рей отрывает бумажную обертку от бананового пирожного. Она сказала Бену прийти в 11:45. У нее пятнадцать минут. — Хочу кое-что рассказать, — тихо говорит Рей, и Финн смотрит на нее поверх очков. — Да? — Ага. Я… — Она оглядывается. — Я встречаюсь кое с кем. — Ушам не верю! — ослепительно улыбается Финн. — И кто он? — Бен Соло. — Брови Финна медленно опускаются. — Я встречаюсь с Беном Соло. Ей не видно его глаз за очками. Скрывает ли он шок или, может, гнев, растерянность, разочарование. Она не видит. Она теребит обертку пирожного пальцами, разрывая ее на части. Наконец Финн шумно выдыхает и облокачивается на кофейный столик. Он не спрашивает, шутит ли она, не спрашивает, действительно ли это правда. Просто смотрит на нее. — Хорошо. — Он отпивает немного кофе со льдом. — Хорошо. Ей прямо больно. — И все? — вкрадчиво спрашивает Рей. Неожиданно Финн тянет ее за предплечье и прижимает к себе. — А что ты хочешь, чтобы я сделал — перевернул стол? Я знаю его только со слов других людей. Но я знаю тебя. Я тебе доверяю. Если он сделает тебе больно, я его убью. — Тогда будешь иметь дело с ЛКМ, — говорит Рей. — В таком случае и у ЛКМ со мной будут проблемы, потому что мы с тобой либо вместе, либо никак. Рей затапливает волной облегчения. Финн не ненавидит ее. Финн рядом. Финн не собирается ее бросать. — Это с ним ты спишь последнее время? — спрашивает он. — Да. А как ты узнал? — Знаешь, даже если бы я не видел засосов или спермы в твоих волосах, я бы все равно… — Рей ахает. — Да, у тебя была сперма в волосах. Биби сказала По, По рассказал мне. Мы вместе решили, что не станем допытываться, ты все равно рано или поздно сама расскажешь. — Он идет на барбекю, — говорит Рей, и брови Финна взлетают за оправу солнцезащитных очков. — Сейчас? — Да. — Просто сам возьмет и придет? — Родители пригласили его. — Черт, — хмурится Финн. — Ага. — То есть он принял их приглашение? — Я об этом и говорю. Он будет здесь через пару минут. Финн напрягается: — С нами в поезде поедет? — Ты против? — Рей закатывает глаза. — Нет. Не против. — Финн делает глоток кофе. — Спасибо, что предупредила. Рей достает телефон. Бен словно чувствует это, экран загорается от его сообщения: Я стою возле расписания поездов. — Все нормально, — твердо, но не особо убедительно говорит Финн, — Просто… мягко говоря, неожиданно. — Извини. Она не хочет отрывать глаз от мобильника и видеть разочарование на его лице. Даже если оно прячется за темными очками. — Все правда нормально, — повторяет Финн. — Лучше поздно, чем никогда. И вообще — мы с тобой или вместе, или никак. Идем. Финн берет сумку, и они покидают кафешку. — Он из-за тебя согласился прийти? — спрашивает Финн, когда они проталкиваются вперед сквозь толпу. Облегчение. Он задает вопросы и идет с ней, Рей перестает чувствовать себя идиоткой из-за того, что не рассказала ему раньше. — Нет. Сам захотел, — говорит Рей. — Он не… — Рад этому. — Это не из-за меня. — Вообще-то как раз из-за тебя, — щурится Финн. — Уверен, у него и в мыслях не было соглашаться, если бы не ты. — Что это нахрен значит? — протестует Рей. — Да ладно, — смеется он. — Ты знала о нем не больше моего, пока вы не начали встречаться. Давай представим, что у вас ничего не было. Ты серьезно думаешь, что он бы приехал на праздник к родителям, даже если бы они пригласили его, но там не было бы тебя? — Все совсем не так, — гнет свою линию Рей. Она не заставляет его ничего делать. Да в принципе никто не может заставит Бена Соло делать что-либо. — Сильно в этом сомневаюсь. Вздрючила его по полной, да? — Тссс, — шикает она. Бен стоит у расписания в тусклом свете вокзальных светильников. Их разделяет целая толпа людей, но Рей уверена, что Бен бы понял, что они обсуждали именно его. Он смотрит прямо на Финна, и широкие плечи заметно напрягаются. — Привет. — Рей берет его за руку. Он смотрит на нее сверху вниз, будто пытается читать ее мысли. — Финн — Бен. Бен — Финн. — Она улыбается им обоим. Бен протягивает свободную руку, и Финн пожимает ее, приветственно кивая. — Ждем Роуз? — осторожно спрашивает он. Финн кивает и достает телефон, но Рей видит, как чьи-то руки обвивают его талию, и Роуз тихонько целует его в шею сзади. — Ну, привет, — говорит она, и замирает, уставившись на руку Бена в руке Рей. — Идемте? — предлагает Бен, встречая взгляд Роуз. Не дожидаясь ответа, он поворачивается и ведет их к платформе. — Отправление еще не объявили, — говорит Рей. Он пожимает плечами, но не останавливается. Когда они выходят на перрон, загорается табличка с номером их поезда. Бен первым проходит в раздвижные двери и ловко находит им четыре места друг напротив друга, что кажется невероятным везением — будто половина города пытается втиснуться в один поезд. Он садится у прохода, чтобы было куда вытянуть ноги, а напротив усаживается Роуз, потому что ей вообще не нужно место для ног. Крайне неловко. До следующей станции Джамейка никто не говорит ни слова. Финн и Бен смотрят друг на друга, Роуз бросает Рей растерянные, сочувствующие, неуверенные взгляды. Рука Бена по-прежнему в руке Рей. Когда они пересаживаются в другой поезд на Джамейке, Финн наконец спрашивает: — Ты собираешься к Лэндо на выходных? — Скорее всего, — кривится Бен. — Я же пропускаю тусовку из-за того, что еду к родителям. Пообещал ему, что такое больше не повторится. Они мало разговаривают. Неловкие, неуклюжие разговоры, максимально сосредоточенные на Лэндо Калриссиане младшем и нисколько на том, что рука Бена находится в руке Рей. Хоть что-то. Рей расслабленно откидывает голову на спинку сиденья, и только когда Бен осторожно встряхивает ее и говорит, что пора выходить из поезда, она понимает, что уснула. Финн и Роуз уже стоят у выхода. Бен вешает ее сумку и свою на плечо. — Все хорошо? — спрашивает Рей. Он пожимает плечами. — Не худшая часть моего дня, я уверен. — Его лицо смягчается, когда он видит беспокойство в глазах Рей. — Да все нормально! Ты храпела, а мы смеялись над тобой. — Я не храплю! — возмущается она. — Еще как храпишь, — говорит Бен. — Это так мило. Мне теперь тяжело засыпать без тебя в тихой комнате. Но ты определенно храпишь.***
Их особняк построен прямо у побережья, старый и огромный. Атлантика грохочет о песок, Рей сидит на пляже с Роуз и Финном, пьет пиво и смеется. Пришел еще По, время от времени они с Финном ходят окунаться в воду, поплескаться и подурачиться. Она не знает, где Бен. Она не знает, где Лея. Хан жарит сосиски с Лумпи и его отцом. Лумпи старается демонстративно игнорировать Бена, но получается не очень, Бен ушел куда-то со своей матерью — Рей проверяет телефон — сорок пять минут назад. — Хот-дог? — предлагает Хан, размахивая щипцами для барбекю. — Да, мне! — Рей поднимается на ноги и идет к грилю. Хан протягивает ей тарелку и кладет руку ей на плечо. — Спасибо, — тихо говорит он. — За… — Он здесь из-за тебя. — Я не заставляла его, — шепчет Рей. — Нет, — соглашается Хан. — Но ты отлично пропесочила Люка. — А где Люк? — В Манхэттене. Не знаю, может, обиделся на то, что мы пригласили Бена, может, это способ загладить вину. Он решил остаться и проследить за пекарней. Сказал, не доверяет новичкам. Мы же все здесь. — Хан подмигивает. — Как вам на пенсии? — улыбается Рей. — Ни на что не променяю, — Хан формирует хот-доги для Финна и Роуз. — Мотор тоже в порядке. — Он постукивает себя по груди. — А ты… Рей качает головой: — Это не мое дело — говорить ему. Но, пожалуйста, расскажите когда-нибудь, хочется ей сказать. Хан снова похлопывает ее по плечу и отводит взгляд в даль. Бен и Лея гуляют по пляжу у кромки воды. Руки Бена в кармане шорт, косички в волосах Леи растрепались и теперь развеваются на ветру. Они еще на приличном расстоянии, выражения лиц сложно рассмотреть, да и Лея в солнцезащитных очках. Рей наблюдает за ними, пока они неторопливо не доходят до гриля. — Хот-дог? — излишне торжественно предлагает Хан своему сыну. Бен молча берет сосиску, выдавливает поверх горчицу и снова уходит к воде. Рей по-прежнему сидит на песке. Он даже не взглянул на нее, никаким образом не сделал ни единого намека на то, как прошел разговор. Будто ее здесь нет. — Он в порядке? — тихо спрашивает Хан. — Это же Бен, — вздыхает Лея. — Он когда-нибудь бывает в порядке? — Рей было раздувается от негодования, но Лея продолжает: — Хотя он пытается. Он слушает, и… и я его выслушала. — Не собирается еще бросать старого хрыча? — Сейчас он там так же несчастен, как в последние месяцы работы в «Наберри». Дело просто в том, что ему в принципе не нравится работать на кого бы то ни было. — Весь в тебя, — с любовью говорит Хан. — А сам-то, — парирует Лея. — Он сказал, что будет звонить… иногда. Так что это начало. И… — она замолкает и встречается с Рей глазами. Рей вздыхает, убирает тарелку, с которой ела, и идет к Бену в океан. — Холодно, — замечает она. — Атлантика, — почти безразлично отвечает Бен. Она обнимает его за талию и прислоняется вплотную. Он не двигается, он весь напряжен, как будто продолжает с кем-то драться. Вот только он не дрался — он гулял со своей матерью. И с тех пор перестал смотреть на Рей. Может показаться, что сейчас ему не нравится, что она его трогает. — На какой ты отметке по шкале от «уезжаем немедленно» до «мы переезжаем жить сюда»? — спрашивает она. Странное чувство зарождается внутри нее. Будто Бен уходит. Будто он бросает ее, хотя они стоят в обнимку. Рей хочется, чтобы он посмотрел на нее. Немного помолчав, он наклоняется и кладет подбородок ей на макушку. Уже лучше, но его тело по-прежнему напряжено. — Бесит, что я не доверяю тому, что она говорит. Бесит, что она уверяет, дескать, в будущем будет слушать меня. Вместо этого я слышу что-то вроде Ну вообще-то тебе стоило бы прислушиваться к нам почаще. — Бен вздыхает. — Но это было хорошо. Не знаю. Если бы я ей поверил, было бы вообще замечательно. — Но ты не веришь. — Она сама не знает, способна ли принять мои решения. Принять то, что я не вернусь в «Наберри». Как она вообще представляет наши дальнейшие отношения? Она ведь не хочет меня отпускать. А хочет исправить. Меня исправить. Я натворил дел, пусть так, но я хочу исправить себя сам, а не чтобы мать меня воспитывала… — Наконец он смотрит на нее. — А вот ты — отличный мотиватор. Хоть ему и удается улыбнуться, Рей не чувствует эмоций в его тоне. Он словно отстранен. Должно быть, это был действительно тяжелый разговор с матерью. Он просто устал. Возможно. Он по-прежнему крепко обнимает ее, будто не уверен, что она не уйдет, испугавшись очередного тяжелого разговора. Странное чувство усиливается. — Для меня ты тоже отличный мотиватор, — отвечает Рей. Соленый бриз ласкает кожу лица, она смотрит на горизонт. Небо чистое, солнце ласковое, ее желудок полон пищи — что еще нужно? Но вместо радости она чувствует, будто собирается упасть. — Все нормально? — спрашивает Бен. Нервирует, как быстро он научился читать ее как открытую книгу. И все же вопрос звучит безразлично, даже сейчас. Если там и есть беспокойство, оно кажется небрежным. Или она просто ожидала этого вопроса, потому что она на грани? — Не знаю, — шепчет Рей. — Предчувствие. С тобой когда-нибудь бывало? — Всю мою жизнь, — смеется Бен. — И даже сейчас. — Он целует ее в макушку. Рей кивает и вздыхает. Он просто очень устал, вот и все. Когда они возвращаются к остальным, она усаживается рядом с Финном, Роуз и По, они по очереди дегустируют несколько сортов пива. Когда заходит солнце и небо взрывается фейерверками, она обнимает Бена — трепетно и покорно. Рей дремлет в поезде по пути в город, ее голова на плече Бена, но проснувшись, она обнаруживает, что прислонилась к окну, а Бена нет. Он стоит у двери в тамбур и тихо разговаривает по телефону. Каким-то образом она уверена, что на другом конце провода Сноук. Он не должен звонить, у Бена выходной. Бен должен быть здесь с ней, отдыхать от работы и стресса, должен впервые за много лет общаться с родителями. Почему Сноук не может просто оставить его в покое? Почему заставляет его встать и отойти от нее? Странное чувство опять возвращается, когда она смотрит на Бена, в уголках глаз начинает покалывать. Он стоит спиной, так далеко от нее. Те ужасные мысли снова всплывают в сознании. Он бросает тебя. Нет, она яростно сопротивляется, потирая глаза. Он просто устал. Он трудоголик. Он не бросит ее. Не бросит. Не бросит? Ее все бросают. Даже Финн. Когда поезд подходит к Джамейке, Бен выключает телефон и возвращается к ней: — Такси возьмем ко мне? Наконец Бен отпирает дверь своей квартиры. — Прошло? — спрашивает он. — Мм? — Предчувствие. Рей качает головой. Она хочет, чтобы он обнял ее. Она хочет, чтобы он поцеловал ее или отвел в постель, но он идет на кухню и наливает себе стакан виски. Руки у него немного дрожат. Внутри у нее все сжимается. — Бен? Он поворачивается. Рей в жизни не видела такого испуганного взгляда. — Не могу выбросить одну мысль из головы, — наконец говорит он. — Я боюсь того, к чему это может привести, но еще больше боюсь мучиться этим дальше. Вот оно. Он бросает ее, думает Рей. Он бросает ее, потому что их отношения ни к чему не приведут. — Рей, — медленно говорит он. — Я думаю, что мы должны открыть нашу собственную пекарню. Без Сноука. Без «Наберри». Я веду бизнес, ты можешь печь все, что захочешь и когда захочешь. Давай работать вместе? Пожалуйста. Он не бросает ее. Он просит ее бросить их.