Чёрное солнце

Серый утренний свет едва пробивался сквозь закрытые жалюзи — погода, судя по всему, обещала быть прохладной. Хотя вполне возможен был и вариант, что к полудню окончательно распогодится, и градусник снова покажет «тридцать». По крайней мере, именно так было вчера. Впрочем, погода Эрнесту волновала мало. В помещении всегда были комфортные двадцать два градуса, к тому же настройки терморегулятора можно было изменить в любой момент. Она полежал еще минут десять, бесцельно разглядывая лампы на потолке, а потом откинула одеяло и села в кровати. С улицы доносились привычные утренние звуки: шорох метлы по асфальту и шум редких ещё машин. Конечно, имеющийся в особняке кондиционер позволял ей спать и с закрытым окном, но шатенка всё равно оставляла форточку чуть приоткрытой на ночь. Может, из-за вбитого в голову правила о том, что это полезно для здоровья. Пройдя к окошку, Эрнеста отодвинула белоснежную ажурную занавеску, пропуская в комнату как можно больше золотистых лучиков приветливого солнца. За дверью комнаты слышались приглушённые голоса, неужели Дин и Сэм наконец вернулись? Интересно, Кастиил и Гавриил с ними? Архангелы покинули особняк как только Кевин установил какой-то барьер, насколько Эрнеста поняла, то символы были примерно такими же как и в бункере, но сможет ли это защитить их? Шатенка старалась не вешать носа, но последние события выбили её из колеи, заставляя думать о плохом. Дурные мысли так и лезли в голову, вытесняя здравый разум. Подойдя к высокому овальному зеркалу, девушка взглянула на своё отражение: оттуда на неё смотрела высокая, чуть сутуловатая шатенка с большими голубыми глазами, под которыми залегли тёмные синяки. Волосы растрепались и сейчас напоминали собой самое настоящее птичье гнездо, кожа болезненно-бледная, любимое платье покрылось грязью и скрывало содранные колени. Чем не невеста Франкенштейна? Тяжело вздохнув, Эрнеста потянулась к лежащей на комоде расчёске и начала аккуратно распутывать пряди волос. Всё это время её голову не покидали грустные мысли о Бальтазаре. Он ведь в комнате совсем один и вероятнее всего прямо сейчас страдает… Прикусив нижнюю губу, Эра взглянула на высокий шкаф, где хранилась одежда. На полках не было красивых платьев или чарующих нарядов, но зато растянутых, безразмерных кофт хоть отбавляй, как и брюк, которые оказались ей велики. Отыскав кожаный ремень, девушка надела розового цвета кофту с рисунком мультяшного авокадо и направилась к выходу из комнаты. В этом здании коридоры были шире, чем в бункере, практически в каждом углу стояла ваза или какой-нибудь искусственный цветок. Дверей, ведущих в другие комнаты было много и за ними скрывались отнюдь не самые простые помещения. Эрнеста не знала кем являлся человек, тело которого занял Бальтазар, но была уверена в том, что в жизни тот добился многого. В гостиной было не слишком тихо: Кроули и Кевин спорили на тему пыток. Пророк утверждал, что демон перегнул палку, убив его девушку, на что Кроули просто пожимал плечами или говорил, что это вполне обычное дело. Заметив замершую в дверях Эрнесту, Кевин предложил кофе, но та вежливо отказалась. Лишь одна мысль о еде вызывала тошноту, кусок в горло совершенно не лез. Экс-король Ада махнул в знак приветствия и продолжил читать свежую газету. Заголовки буквально кричали об одном и том же, но на самом деле люди не догадывались о правде возникновения сего назревающего беспорядка. В этом особняке также имелась довольно большая библиотека. Видимо хозяин очень любил читать и это была не простая литература, здесь было много фолиантов, хранящие различные мифы о таинственных существах, которые возможно населяли планету, об ангелах и демонах. Нахмурившись, девушка выудила с полки толстую книгу в чёрной грубой обложке, на которой была нарисована серебристая роза, а под ней название: Маленький принц. Обычно Эрнеста не любила книги и была убеждена в том, что чтение — это пустая трата времени, но сегодня ей казалось её же убеждение глупым. Взяв книгу девушка вышла из библиотеки и направилась вперёд по коридорам к одной единственной двери в самом конце. За ней таилась тёмная комнатка, в неё не проникали солнечные лучи из-за плотно задёрнутых штор, там было холоднее чем в других помещениях и там, на полках практически пустых шкафов оседали грусть и тоска. На лбу тяжело дышащего Бальтазара проступила испарина, маленькие капельки стекали по горячей коже и впитывались в посеревшую от влаги подушку. Эрнеста выжала мягкую тряпочку, которая лежала в тазике с холодной водой и осторожно провела ею по мужскому лицу, задевая бледные губы. В памяти всплывали картинки из детства, они были яркими и красочными, словно всё это произошло вчера, хотя прошло уже так много лет, а он так и не изменился. Всё также любит разглядывать бабочек, порхающих над бутонами благоухающих цветов, слушать шум ветра и рассказывать о Франции. Наверное, он единственный романтичный ангел влюблённый в Париж и всё, что с ним связано. Эрнеста знала, что Бальтазар скрывается под маской прямо как его старший брат, подающий пример. Она слишком давно знает их двоих, чтобы понять. — Вы красивые, но пустые, — продолжал Маленький принц. — Ради вас не захочется умереть. Конечно, случайный прохожий, поглядев на мою розу, скажет, что она точно такая же, как вы. Но мне она одна дороже всех вас.  — в самом начале она не смогла узнать своего голоса, таким чужим он казался, но потом Эра смекнула, что глаза давно уже пекут солёные слёзы. И в горле стоит болезненный ком, мешающий спокойно вздохнуть. Ведь это её, а не вас я поливал каждый день. Её, а не вас накрывал стеклянным колпаком. Её загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для неё убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она умолкала. Она — моя. Строчка за строчкой. Предложение за предложением. Буква за буквой… Она продолжала читать книгу, представляя перед собой не умирающего брата, а маленького вечно что-то затевающего ребёнка, за которым было невозможно уследить. За спиной у него виднелись бежевые пёрышки прорезающихся крыльев, а голубые глаза глядели на всё окружающее его с любопытством.  — Кто-то выглядит прекрасно сегодня. Сердце на мгновение замерло, чтобы проделать короткий путь куда-то вниз и там же разбиться на миллионы крохотных кусочков. Эрнеста с трудом оторвала глаза от книги, боясь, что услышанный родной голос покажется ей иллюзией уставшего мозга и на самом деле Бальтазар ничего не говорил, продолжая пребывать в тяжёлом состоянии. Но на неё смотрели прикрытые, затянутые пеленой боли голубые глаза, а губы растянулись в подобии привычной издевательской усмешки.Шатенка ощутила, как ей захотелось броситься ангелу на шею и расцеловать, но осознание того, что раны затянулись не до конца заставило её придержать свой пыл. — Спасибо, — сквозь слёзы выдушила девушка, сжимая пальцами корочку книги. — Вообще, — Бальтазар попытался лечь удобнее, но боль помешала ему. — Я имел в виду себя. Тихо хихикнув, Эрнеста сжала ладонь француза, стараясь подавить в себе бушевавшую волну эмоций. — Хочешь чего-нибудь? — Да. — Виски? — вскинув бровь, спросила шатенка. — Плюс пять баллов Гриффиндору! — хрипло воскликнул Бальтазар. Он старался не показывать насколько сильно ему больно, ангел, если его ещё можно так назвать, не хотел показаться слабым, ведь Бальт никогда не считал себя таковым. Всегда гордый и независимый… Теперь стал самым уязвимым игроком в начавшейся шахматной партии. Бальтазар никогда не любил шахматы, хотя превосходно умел в них играть. Потерять крылья… гораздо хуже, чем умереть, но именно этого сейчас хотелось больше всего на свете. Чем теперь он сможет помочь, когда даже с кровати встать не может? Эрнеста вышла за дверь. Сейчас она по любому растреплет всем, что он наконец-то пришёл в себя и все припрутся сюда, в эту комнату, чтобы поглазеть насколько неподражаемый Бальтазар стал жалок. Ему становилось тошно от самого себя, хотелось выть и орать до очередной потери сознания, чтобы не ощущать переполняющую всё тело боль. Эта тварь, что забрала у него крылья, она заплатит за такое унижение. Отвращение к самому себе резко сменилось бушующим гневом ко всему живому. И этот гнев искал выход наружу, хотелось что-нибудь срочно сломать, разрушить и орать-орать-орать, пока лёгкие не загорят ярым пламенем от недостатка воздуха. Но всё, что мог Бальтазар в данный момент это сжать пальцами ткань простыни и смотреть в белый потолок собственного особняка. Уж лучше бы его оставили в бункере под грудой камней.