Чёрное солнце

Остатки Сопротивления ушли на рассвете, как и обещали. Команда свободной воли осталась одна посреди неизвестного им леса. Бесконечный снег и холод уже достаточно успели надоесть за последнее время. Было сложно постоянно находиться в тёплой одежде, которая стесняла движения, и порой казалась очень тяжёлой. Соратники постоянно двигались вперёд, почти не останавливаясь, идти по снегу было тяжело, неудивительно, что такая физическая нагрузка заставляла потеть, а поскольку возможности принять расслабляющий душ не было, это тоже не самым лучшим образом отражалось на настроении. Архангелы старались по минимуму использовать свои силы, потому что знали, что черноглазые демоны повсюду их ищут. Они не боялись столкнуться с ними, и их сил было достаточно, чтобы победить в этой битве, но привлекать к себе внимания древних демонов не хотелось. Михаил своим поведением очень напоминал пса на охоте, он был сосредоточен, постоянно всматривался в пространство, окружённое молчаливыми чёрными деревьями, и вслушивался в каждый шорох. Дина немного забавляла это сходство, охотник часто ловил себя на мысли, что-то и дело представляет, как архистратиг сейчас вытянет шею, начнёт принюхиваться, после чего бросится на невидимую для всех добычу. Однако всякий раз, глядя на Михаила, он видел своего молодого отца, хотя старший Винчестер и вёл себя сдержанно и достаточно тихо, в душе он всё никак не мог примериться с тем, что этот негодяй пользуется его отцом, как костюмчиком, для выхода в свет. Гавриил и Люцифер время от времени переговаривались между собой, похоже им всё-таки удалось найти общий язык, может не навсегда, но хоть на какое-то время. И это радовало, поскольку вселяло надежду в то, что где-то очень глубоко внутри себя Дьяволу удалось сохранить что-то светлое и хорошее. Эрнеста старалась держаться подальше ото всех, она почти ни с кем не говорила, ей нужно было время, чтобы привыкнуть к новой себе и разобраться в воспоминаниях, часть которых, к сожалению, а может, и к счастью, ещё не вернулась. Из всех обрывков странных видений, она пока смогла понять лишь одно, что-то ужасное случилось с её народом, что-то, что ей не очень-то и хотелось вспоминать, но она понимала, что возвращение всей памяти к ней не только необходимо, но и неизбежно. Перья, которые неожиданно у неё появились вместе с силой, казались ей непривычными и чужими, словно вся её сущность отказывалась принимать тот факт, что это она настоящая. Жрица ощущала в себе небывалую, огромную мощь, и, несмотря на то, что был велик соблазн её использовать, чтобы понять, на что она способна, девушка старалась подавить в себе и это желание, и эту силу, поскольку боялась, что причинит кому-то боль. Ей было страшно, но Эра не показывала никому этого, она старалась делать вид, что всё в порядке, и от этого ей самой на душе становилось немного легче. С этой легкостью приходила и уверенность в том, что она сможет справиться абсолютно со всеми проблемами и препятствиями. Кевину тоже приходилось тяжело, но это было вызвано иными причинами. Парень явно был не создан для подобного рода жизни. Сидеть и заниматься умственным трудом без сна и отдыха — пожалуйста, сколько угодно, но выживать в незнакомом и недружелюбном месте, окутанном снегом — непростая задача. Ему даже деревья казались зловещими, не говоря уже о морозе, который проникал в самую душу и преследовал его. Пророка не покидало ощущение безнадёжности их положения, он, как и остальные понимал, что неприятности ещё не кончились и рано или поздно они их настигнут, и, возможно, даже сломают или убьют. Всё же перспектива быть мёртвым, вызывала в нём больше спокойствия и умиротворения, чем быть сломленным ничтожным существом. Он не боялся смерти, он уже умер однажды, и возможность погибнуть во второй раз не вызывало у него ужаса. Его не оставляла в покое лишь кошмарная картина разрушенного мира и их полного провала, где они хоть и остались живы, но случившимся были доведены до такого исступления, что ничего не могли сделать и с невыносимой болью в сердце и могли только наблюдать. Сэм на уровне чувств понимал, что творится в душе Кевина, но вот его голова никак не могла уложить всё это в сформулированную словами мысль. Младший Винчестер всегда был мягче и чувственней своего брата, охота вечно приносила ему множество оттенков боли и других неприятных ощущений. Он давно хотел завязать и начать новую, тихую и обычную жизнь, но не мог бросить брата. Сэмми никогда не винил Дина за это невольно созданное им препятствие, но порой жизнь становилась от этого такой невыносимой. Охотник понимал, что его старший брат, в отличие от него, никогда не сможет окончательно и бесповоротно отойти от дел, и это мучило сильнее всего. Братья устали от постоянной борьбы, им обоим хотелось покоя, но если Сэм легко мог обрести его в жизни, то Дину, увы, дано было обрести покой только в смерти. Кроули из-за всего, что произошло и продолжало происходить, был явно не в духе. Красноглазому демону до чёртиков надоели постоянные войны, конфликты и политические интриги, ему, как и любому человеку, прожившему насыщенную жизнь, хотелось на пенсию. Исчадие Ада, ушедшее в отставку, сама эта мысль могла многим показаться не просто странной, но даже дикой, но только не бывшему Королю Ада. Хотя мужчину и побешивала мысль, что его приёмная дочь выбрала в ухажеры ангела, он уже как-то даже привык к Кастиилу за годы вражды и сотрудничества. Вот, чёрт! Этот пернатый, как и братья Винчестеры, глубоко и надёжно въелся в его жизнь, так что Кроули даже не мог представить этот сумасшедший мир без них. Он даже стал серьёзно симпатизировать этой троицы, вот уж точно чего не доставало! Демон украдкой наблюдал за держащимися вместе Аденой и Кастиилом, которые, несмотря на всё творящееся, явно были не такими поникшими, как остальные. Не зря говорят люди, что любовь окрыляет, потому что этой парочке, когда они были вместе, явно было всё нипочём. Смерть, жизнь. Какое всё это имеет значение?! Главное, чтобы они могли вот так вот держать друг друга за руку и чувствовать бесконечную близость. Сколько всего преподносит нам шутница-жизнь! Наши радости и печали — всё это дело её рук. До чего тяжким и невыносимым может стать собственное существование! До чего сильно может давить на плечи каждый прожитый день! В чём же всё-таки причина всего того, что происходит с нами? Виноваты ли мы в том, что не способны ценить то, что нам дано? Или воля Бога управляет нашим миром, и мы ничего не можем с этим поделать? Почему Он допускает всякий раз приближение Армагеддона? Или всё это просто чья-то дурацкая игра, где мы не более чем пешки? На эти вопросы Команда свободной воли уже давно искала ответы, но так и не могла найти. Опустошённость, холод и мрак были не только в самом мире, но и в душах живых существ. Завывание ветра, скрип снега, шорох деревьев, плачи, стоны, скрежет зубов, треск огня, грохот обломков наполовину сметённых с лица земли городов наполняли атмосферу, они звучали, как торжественная, грозная музыка. И в ней явно чувствовались потери, боль, каждый её звук говорил о том, что мир изменился и явно не станет прежним. Но несмотря на всю её тьму, ужас и безысходность происходящего, она в первую очередь была о борьбе, исход которой ещё не решён. Тучи сгущались, буря усиливалась, но конец никому не был известен. Это была симфония чёрного солнца, которое всходило над новой юной эпохой. Ещё была надежда, ещё была жизнь, но наравне с ними были боль и смерть. И всю эту музыку в свете чёрного восходящего солнца, пронзали и подхватывали барабаны, созданные стуком кузнечных молотов, рождающих броню и оружие, боем часов и ударами сердец. Каждый не просто слышал эту прекрасную и ужасающую симфонию, но и ощущал всеми фибрами души. Это музыка не просто играла или говорила, она жила, как реальное существо, которое движется, растёт, развивается. Любая тень среди этой враждебности кажется врагом, именно поэтому, почувствовав присутствие чужака, трое архангелов остановились и дали знак остановиться остальным. Все замерли и приготовили оружие. В воздухе повисло напряжение. — Это не демон, — нахмурившись, прошептал глашатай. — Что-то знакомое, но давно забытое, — добавил Кас, — Что-то ожившие спустя тысячелетия, то, что родом из Эдема. Это же… — Гамаюн, — кивнул Михаил. — Ещё один?! — изумилась Эрнеста. — Да сколько же этих общипанных, дряхлых, небесных куриц?! — раздражённо ухмыльнулся Дьявол. — Поосторожней со словами, — испепеляющие глаза Эры впились в Люца. Послышались едва уловимые шорох и скрип снега. Причин убирать оружие пока не было, ведь никто не знал, какие намерения у этого незнакомца. — Он наблюдает за нами, — сказал Кастиил. — Видимо, решает, являемся ли мы друзьями, — пожал плечами Дин. — Может, мне стоит поговорить с ним наедине? — неуверенно произнесла жрица, переводя взгляд на старшего охотника. — Эрнеста? — послышался мужской голос, и перед присутствующими появился высокий светловолосый парень лет двадцати пяти, с тёмно-синими глазами. — Мы знакомы? — уставилась на него девушка. — Я Эрман, — буравил взглядом Эру гамаюн, — Что ты делаешь в этой компании? — Они мои друзья, — нахмурившись, ответила девушка. — С каких пор эти архангелы стали твоими друзьями?! — воскликнул парень, пытаясь побороть в себе негодование. — Нам многое нужно рассказать друг другу, Эрман, — вышел вперёд Гавриил, украдкой глянув на Эру. — Неужели? — с недоверием посмотрел на него гамаюн. — Кажется, в воздухе запахло жареным, — шепнул Сатана архистратигу. — Можете не сомневаться, я навсегда запомнил запах смерти того пожара, — стрельнул яростным взглядом Дьявола Эрман, который услышал его слова. — Всё это было в прошлом, каждый из нас выполнял свой долг. Сейчас нет смысла искать правых и виноватых, есть заботы важнее, например, древние демоны, вырвавшиеся на свободу из глубин Ада, — строго ответил Михаил, — Если для победы нам надо сотрудничать, то лучше забыть про ненависть и месть. — Ты, видимо, согласна с ними? — испытывающе посмотрел на старую знакомую гамаюн и приблизился к ней. Девушка отступила, она не помнила этого парня, и у неё не было причин доверять ему. Гавриил заметил это напряжение в жрице, её смятение. Глашатаю было тяжело, он казнил себя за то, что когда-то заблокировал воспоминания Эры. Мужчина испытывал к ней самые тёплые отцовские чувства и всё делал ради её блага, но сейчас он считал, что совершил ошибку. — Да, что с тобой такое? — начинал злиться гамаюн, — Это же я! Эрман! Мы ведь были неразлучными друзьями! — Эра мало что помнит, — сказал Гейб. — И чьих же рук это дело? Чья это вина? — бросил гневный взгляд на глашатая Эрман. Юноша явно был готов разорвать в клочья архангелов, но его что-то отвлекло. Он почувствовал присутствие чего-то тёмного, это заставило его отказаться на время от своих намерений. — Что ж, думаю, нам всем будет комфортнее обсудить всё в более безопасном месте, — проворчал Эрман, — Здесь мы как на ладони. — Прекрасная мысль, — хлопнул в ладоши старший Винчестер, — Показывай дорогу, приятель. Гамаюн несколько недоумённо посмотрел на охотника, приподняв левую бровь, но после кивнул и жестом пригласил всех следовать за ним.