Сомнамбула

      Раз, два — вдох…       Раз, два — выдох…       Такой густой туман, что холодные капельки ощущаются даже на коже, вызывая дрожь. Темно, тихо. Только плотная вуаль тумана и посеревшее пятно кровати со старыми, почти изорванными простынями. Чонгук сделал вдох, прикрывая глаза, и медленный выдох. Вдалеке послышался скрип детской качели, что заставило резко открыть глаза, но темнота никуда не ушла, только тяжестью давила на плечи. Скрип усилился, приковывая все внимание к себе, а в груди разлилось едкое чувство тревоги, подползая к горлу, отчего дышать стало труднее, легкие и так наполнились капельками влаги. — Чонгук.       Парень обернулся на зов, но в темноте он сразу же потерялся, медленно растворяясь, как и клубы тумана, насыщая воздух чернотой. — Чонгук.       Ухватиться за голос казалось сейчас самым главным, и парень резко поднялся с кровати, решаясь вступить в бой с темнотой.       Шаг, два, под ногами мутная вода неприятно холодит голые ступни. Но сдаваться нельзя, хоть и противный скрип забрался под корку мозга, стуча болезненно по вискам. — Да проснись же ты.       Чонгук резко распахнул глаза, глубоко вдыхая свежий майский воздух, который проникал сквозь пожелтевшую старую вуаль, раскинутую по всему периметру окна. Все вокруг стало обретать такие знакомые и привычные краски. Железные кровати с дырявыми матрацами, в которых уже поселились надоедливые клопы, плетёный шкаф с постельным и рядом стол для воспитателя, где пожилая женщина часто засыпала быстрее, чем сами дети. — Ну, наконец-то.       Беззубую улыбку и русую макушку Чонгук узнает сразу же, уж слишком давно они знакомы. Ведь только с Тэхеном можно поделиться сворованным со столовки яблоком, которые такая редкость в их захолустном детском доме. Только с ним их приключения на заднем дворе становятся интересными, и только он не шарахается от него и не обзывает чудиком. — Я тебя так долго будил, — Тэхен отодвинулся на другой край, пиная ногой железные прутья койки. — Зато на этот раз не кричал и даже не ходил во сне. Но воспитательница все равно сейчас прилетит и даст нагоняя. — Прости, — Чонгук потер глаза, убирая остатки ночного кошмара. — Ты каждый раз теперь будешь извиняться, — мальчишка соскочил с места, хватая Чонгука за руку и утягивая за собой. — Пошли скорее, а то все булочки расхватают.       В отличие от Тэхена, Чонгук помнил своих родителей. У его мамы были густые длинные черные волосы и невероятно нежные руки, ее приятный голос всегда будил мальчика по утрам, когда дом уже был заполнен запахом свежих вафель. Под тихое радио с кухни всегда можно было услышать голос отца, который подпевал и жарил эти самые вафли, пытаясь также затянуть высокую ноту. Чонгук помнил своих родителей и их подаренную любовь, но также и помнил тот злополучный день, когда к ним ворвался разъярённый грабитель, желавший поскорее забрать деньги на очередную дозу. Все вышло почти случайно, выстрел, другой и багровые брызги по паркету. Грабителя нашли и наказали, а маленького Чонгука отправили в такой страшный, как казалось тогда, новый дом. Но место не так ужасно, если в нем есть хоть один дорогой человечек, и Чонгук нашел его, такого хрупкого, но улыбчивого мальчонку, который готов был делить с ним все украденные яблоки.