Сомнамбула

      Чонгук ходит к психологу, посещает всяких гадалок, пьет энергетики тоннами и запрещает Тэхену приходить, но Хосок повсюду — в витринах магазинов, на разбитых осколках его зеркала в ванной, в отражении глади воды городского фонтана, куда бы он ни пошел, его монстр рядом. Да и бороться против сна бесполезно, и он снова стоит в холодной воде в этой кромешной темноте. Где-то там, буквально в метре стоит и Хосок, Чонгук слышит его тяжелое дыхание, чувствует холод льда. Но ничего не происходит, только болезненная тишина давит на виски. — Почему ты не оставишь меня в покое? — первым нарушает молчание Чонгук, не решаясь подойти ближе. — Я не отдам тебя ему, — Хосок усмехается и подходит сам, протягивая руку к чужому лицу, но получает удар по запястью, что забавит его. Чонгук изменился, больше нет того испуганного мальчишки, что был раньше. — Тебе не стоило меня отталкивать, а у того пацана уже был шанс уйти живым, — Хосок разворачивается и впервые уходит сам, теряясь в темноте. — Не смей!       Чонгук кричит, но его не слышат, и становится не на шутку страшно, не за него, а за Тэхена. Он хочет догнать Хосока, но тот будто испарился, оставляя его одного. Вдох и он просыпается в холодном поту, все так же в кровати своей комнаты. На улице уже полдень и солнце ужасно слепит, но Чонгук не спешит задергивать шторы, лихорадочно ища телефон и набирая заученный номер. Тэхен не берет трубку, ни через минуту, ни через десять и Чонгук в панике ищет ключи, плюет и выбегает из квартиры. Он знает о нем немногое, лишь где работает, да адрес. На работе его не оказывается, и Чонгук бежит пару кварталов до нужного дома, резко останавливаясь. А стоит ли им вообще встречаться? Разве не лучше им расстаться, ради его же безопасности? Сжимая до треска телефон, он разворачивается, заставляя себя уйти, как вздрагивает от вибрации входящего. На дисплее высвечивается любимая мордашка со счастливой улыбкой и, быстро ответив, Чонгук облегченно выдыхает, когда слышит знакомый голос. Разговор недолгий, но он так и не решается сказать злополучный слова, больно кусая губы и вытирая проступившие капельки в уголках глаз. Бесшумно выдохнув весь воздух из легких, он наспех прощается, убирая телефон. И только дома он позволяет себе слабость заплакать, набирая дрожащими пальцами чертово сообщения, решив поступить трусливо, и отключает телефон. Чонгук совершенно не помнит, как провалился в сон, но он снова здесь, в темноте и объятьях Хосока, который заботливо гладит его по волосам. Он моментально соскакивает, отбрыкиваясь от чужих рук, но Хосок его не держит, лишь негромко смеется, зная, что выхода нет. Чонгук стремительно уходит, стараясь даже не оборачиваться, не важно куда, лишь бы подальше, даже если вокруг только темнота, но резко останавливается, когда слышит знакомый отдаленный голос. — Чонгук.       Его ноги подкашиваются, а внутри полоснуло ножом. Он разворачивается на ватных ногах к Хосоку, видя на его лице хищный оскал, и весь мир трещит по швам, как тогда, шесть лет назад. — Не надо.       Полосует еще одну кровоточащую рану, и Чонгук падает на колени, готовый умолять прекратить все это, наотрез отказываясь думать о происходящем. — Хосок, пожалуйста, — его руки дрожат, а сердце, кажется, перестает биться от хрипа любимого голоса, разносящегося в темноте. — Хочешь посмотреть? Он сам пришел к тебе, представляешь. Даже не пришлось выманивать, — Хосок подходит ближе, присаживаясь рядом, беря заплаканное лицо парня за подбородок. — Я покажу тебе.       Чонгук не успевает моргнуть, как оказывается в своей комнате, а рядом с ним личный монстр, все так же держащий его и направляющий лицо парня в сторону. Чонгук сглатывает, не веря своим глазам. В комнате еще двое, он сам и Тэхен, где развернулась целая борьба. Чонгук видит со стороны это безумство в своих глазах, с какой яростью он душит Тэхена, восседая сверху, и как отчаянно тот сопротивляется. Раньше Чонгук не верил никому, что все это делал он, но сейчас видит, как своими же руками убивает любимого человека. Он хочет помешать, но ему не удается даже схватить себя, рука проходит сквозь, отчего становится безумно страшно. Его бьет крупной дрожью, когда он видит, как Тэхен пытается захватить губами воздух, как из его покрасневших глаз текут слезы, как он отчаянно цепляется руками за одежду Чонгука и как он бледнеет, теряя жизнь. — Прекрати! Прощу тебя, — Чонгук вцепляется в Хосока, захлебываясь в слезах. — Пожалуйста, Хосок! — Я был твоей надеждой, но ты променял меня. Теперь смотри, как умирает то, что дорого тебе. Это ты убил его, Чонгук. Ты. — Нет, — он отрицательно качает головой, не веря в происходящее, отступая назад. — Это все ты! Ты монстр! — Твой монстр.       Хосок щелкает пальцами, растворяясь, а Чонгук снова в своей комнате, с дрожащими руками, слезами и безжизненным телом любимого человека. Он медленно наклоняется вниз, проводя пальцами по бледной коже, по русым волосам, и закрывает глаза, в которых навсегда застыл страх и облегчение. — Прости меня, — шепчет он, но его слова уже никто не услышит. — Прости.       Он проводит губами по синим губам Тэхена, невесомо целуя, и не сдерживает крик, выплескивая всю боль и разочарования, что взорвались внутри, прижимаясь всеми силами. — Прости.

~

      Чонгук бывал уже здесь, но впервые по своей воле. Впереди только звёздное небо и шум ночной жизни города под ногами. С высоты птичьего полета открывается все прекрасные пейзажи, которые он обещал показать Тэхену, но так и не сдержал обещание. Холодный воздух приятно скользит по открытым участкам кожи, так успокаивающе и мирно. Он чувствует, как вся накопленная усталость и разочарование тянут его вниз, и так хочется уже стать свободным, найти спокойствие и умиротворение. Его монстр тоже здесь, как и всегда обнимает и жмется к спине, чертя эту грань между свободой и оковами. — Ты же уйдешь вместе со мной? — Чонгук задает вопрос совсем тихо, едва шевеля губами, но Хосок его все равно слышит. — Конечно, мы же едины. Разве ты забыл, как сам позвал меня.       В памяти сразу всплыли те моменты прошлого, когда он маленький лежал на холодном полу, в луже собственной крови. В тот злополучный день должны были погибнуть трое, но он так отчаянно хотел жить, так хотел отомстить, что сам поверил в него, сам позвал и сам отдал душу. — Я стал твоей надеждой, и буду ей до конца.       Чонгук смахнул соленую пелену с ресниц, улыбаясь и накрывая своими ладонями чужие холодные руки, делая шаг вперед. Последний шаг к свободе.