***
Чонгук даже не успевает постучать в высокую дверь — та открывается почти сразу, как парень к ней подходит. Он лишь хмыкает и проскальзывает внутрь, тут же видя перед собой слуг, которые низко склоняют головы, тем самым приветствуя его. Чон мельком осматривает их и, когда замечает знакомое лицо, направляется к нему. — Дживон, здравствуй, — кивает альфа, радуясь, что личный слуга хёна здесь. Это может означать, что и сам Юнги сейчас дома. — Здравствуйте, господин Чон, — чуть улыбается слуга и добавляет, очевидно понимая, ради чего (кого) приехал парень, — господин Мин сейчас дома, но он немного… — Отлично! — нетерпеливо перебивает Чонгук и чуть ли не хлопает в ладоши от счастья. Как же всё удачно складывается. — Он у себя в спальне? — Д-да, но… — Спасибо за помощь, я сам дойду, — альфа пытается вести себя сдержанно, но глупая улыбка вот-вот норовит появиться на лице. Дживон так и продолжает стоять с приоткрытым ртом, растерянно глядя на уходящего господина. Парень вздыхает и трёт виски, мысленно прося прощения у Мина. Он надеется, что ему не влетит в будущем.***
Чонгук неспешно шагает по многочисленным коридорам, изредка кивая мимо проходящим слугам. Всё-таки Чон бывает здесь довольно часто, так что он чувствует себя вполне уверенно. Может, на это также влияет тот факт, что Юнги сейчас живёт один — его родители в рабочей командировке вот уже третий месяц. В любом случае у хёна уютно. Намного уютнее, чем в собственном доме. Наконец Чонгук доходит до нужной двери и замирает, пытаясь прислушаться к звукам за ней. Но альфа слышит лишь тишину, что даже не удивляет. Точно спит. На лице Чона расползается довольная ухмылка, и он позволяет себе тихо хихикнуть. Чонгук уже представляет, как разбудит хёна и увидит его чуть опухшее мягкое лицо, напоминающее самую настоящую кошачью мордочку. Недовольные и едва слышные ругательства, так похожие на мурчание, только дополнят картину. Чон закусывает губу, сдерживая внутреннее предвкушение, и аккуратно открывает двери. Он заглядывает внутрь, замечая, что в комнате царит полумрак из-за плотно задёрнутых штор. Вполне в стиле Юнги, ничего нового. Чонгук на носочках, чтобы не шуметь, пробирается в комнату, но почти сразу замирает, ощутимо втягивая воздух. Нос улавливает привычный аромат еловых шишек и… ещё чего-то. Запах до боли знакомый, однако Чон просто не понимает, что это. Похоже на смесь сожжённых веток и листьев. Где-то Чонгук его уже встречал. Он хмурится и уже тянется к мирно сопящему телу, чтобы стянуть с него одеяло, но… — Ну и что ты делаешь? — хрипловатый голос в самое ухо мгновенно пускает стаю мурашек по коже, а сам Чонгук едва ли ровно стоит на ногах — сердце убежало в самые пятки. Чон оборачивается словно в замедленной съемке и выпучивает глаза, понимая, что прямо сейчас перед ним стоит Юнги. — Х-хён? — неверующе шепчет парень и снова переводит взгляд на лежащее тело, указывая на него пальцем. — А это тогда… — Пойдём, — Мин хватает тонсена за локоть и сразу же тянет прочь из комнаты. Младший не сопротивляется, а лишь следует за будто бы торопящимся Юнги. Чонгук сразу узнает гостиную, в которую его приводят, и как-то даже облегчённо выдыхает. Почему-то ему казалось, что его ведут к выходу. — Кто это? — Зачем ты приехал? Вопросы озвучиваются почти одновременно, но Чонгук лишь хмурится, показывая этим, что он не намерен говорить, пока старший не ответит. Юнги это понимает, так что, вместо каких-то слов, он оттягивает ворот своей футболки, открывая вид на ключицы, усыпанные тёмными засосами. — А-а, — протягивает Чон, наконец-то складывая два и два в своей голове. Странно, конечно, что Мин привёл кого-то домой, но… это уже совсем не его дело. — Кажется, я немного не вовремя… — Забей, — вздыхает Юнги и плюхается на один из диванчиков. Чонгук следует его примеру и садится тоже. — Так зачем приехал? — Поговорить… если ты не занят. — Не занят, — понимающе кивает старший и чуть щурит глаза, что-то вспоминая. — Раз поговорить, то… как прошёл банкет с отцом? Ты мне ничего не написал после, так что я подумал, что всё прошло нормально. — Нет вообще-то, — Чон показательно кривится, — всё было терпимо сначала, но потом пришёл какой-то мужик и начал что-то втирать про мою свадьбу с его дочкой. — А твой отец что? — Ничего. Я ушёл раньше, чем он успел мне что-то сказать. Он мне звонил после этого, но я не стал брать трубку, ещё чего. Юнги молча жуёт нижнюю губу. Вполне ожидаемо. И от старшего, и от младшего Чона. Было очевидно, что без каких-либо конфликтов просто не получится. Как всегда. — Но знаешь, хён, — лицо Чонгука озаряет мягкая улыбка, а его щёки мило краснеют. Мин даже залипает от неожиданной смены эмоции. Ого. — Зато вот… я к Тэхёну поехал. — И… как? — Мы теперь встречаемся. Юнги даже рот приоткрывает, почти неверяще смотря на парня напротив. То есть спустя столько времени, они и правда дошли до этой стадии? — Тэхён тебе предложил? — осторожно спрашивает старший. Он почему-то чувствует, что именно Ким — тот, кто держит всё под контролем. — С чего бы это? — Чонгук, кажется, прослеживает этот посыл в чужих словах, а потому возмущённо приподнимает брови. — Это я был. Я поставил ему метку и сам предложил встречаться. Я доминирую в этих отношениях, понятно? —… ага, — выдавливает из себя Юнги и всё-таки не сдерживает тихого смеха. Уж Мин-то знает, какой Чонгук доминант. Младший сам всё рассказывал, описывая в мельчайших подробностях (а ещё ужасно краснея и заикаясь), так что Юнги точно понимает, как обстоят дела, вот только… — Погоди. Метка? — Именно! — самодовольно улыбается Чон и указывает на свою шею. — Вот здесь, самая настоящая. Мин поднимается со своего места и, несмотря на непонимающие возгласы, начинает расстегивать чонову рубашку до тех пор, пока не получает доступ к шее. — Что ты делаешь? — бурчит Чонгук, но больше не пытается отпихнуть от себя старшего. — Хён? — Ну и где твоя метка? — альфа оглаживает шею младшего, но не замечает ничего, кроме нескольких несильных засосов. Да и пахнет от Чона так же, почти не ощущается аромат Тэхёна. — Моя? Я же сказал, что я постав… — Я понял, — Мин цокает. — Раз ты поставил Тэ метку, то и он должен был сделать тебе то же самое. Тем более раз вы в отношениях. — Н-нет? — Чонгук почти сжимается под осуждающим взглядом Юнги. — Значит, вы не встречаетесь. — Мы встречаемся, — настаивает младший, начиная раздражаться. Что это с Мином и почему он такое говорит? — Я нравлюсь ему, а он нравится мне, так что… — Так что и он должен был поставить тебе метку, — пожимает плечами, зля Чонгука этим простым движением ещё больше. — Я более чем уверен, что Тэхён по твоей прихоти запах прятать не собирается, верно? — И что… — А то, Чонгук, что ему влетит за это. Просто представь, парень, над которым вся школа и так потешается, приходит в школу, а от него несёт за километр чужим, явно не омежьим запахом. И что получается? Очевидно, этот парень — шлюха и подстилка, которую можно теперь и побить, и отыметь при особом желании… — Прекрати! — вскрикивает Чон, на котором буквально лица нет. — Не говори этот… — Бред? Не-ет, Чонгук, это не бред. Из-за твоей прихоти и трусости страдает твой якобы парень, — Мин рассматривает почти трясущегося тонсена и вздыхает. Может, он немного переборщил с напором, но извиняться за это он не собирается. — Послушай меня. Чон поднимает слезящийся взгляд на старшего, и тот сглатывает, пытаясь вернуть себе прежний настрой. — Чонгук-и, пойми. Если вы в отношениях, то и отдавать себя этим самым отношениям должны одинаково. Вы должны пройти через все трудности только вдвоём. — Я знаю, но… я боюсь. Хён, я так, блять, боюсь этого всего. Они ведь… люди будут осуждать эти отношения. Осуждать меня и всё, что я делаю… — Плевать, — вспыхивает Юнги и хватает охнувшего Чона за плечи, заставляя посмотреть себе в глаза. — Пойми же ты наконец, что тебе должно быть плевать на всё, что скажут окружающие. Кто они тебе? Никто. Единственный, о ком ты должен волноваться, помимо своей трусливой задницы, — это Тэхён, понимаешь? Он — тот, кто терпит тебя, засранца, и твои идиотские заскоки. Он — тот, кто готов пройти всё сам, только ради тебя. И в итоге, что он получает в ответ? Только грёбанную неуверенность. Так нельзя, пойми ты уже это, блять. Чонгук тихо всхлипывает, чувствуя, как по щеке скатывается горячая слеза. Больно. Больно из-за того, что всё — чистая правда. Какой же он мерзкий трус. Юнги тяжело вздыхает и мягко вытирает чужую щёку, тут же крепко обнимая прильнувшего к нему младшего. — Осуждающие люди рано или поздно уйдут, и ты о них просто забудешь. Но если уйдёт Тэхён, то забыть не получится, Чонгук-и. Чон снова всхлипывает и прижимается ближе к чужому телу, не сдерживая слёз. Какой же он эгоист.