. . .
Хозяйка кафе отпустила меня домой, выдав удвоенную дневную оплату в качестве компенсации и давая возможность в свободной обстановке обдумать, как быть с Аней. Даже если Смирнова плохо рассмотрела то, что случилось, всё есть на видео, что она снимала. Стоит девушке лишь обратиться в полицию с этой записью, как очень серьёзные проблемы мне обеспечены. Пускай «Женька» и оставалась в душе отчасти ребёнком, но даже в её памяти было чёткое понимание: «Не считай других глупее себя». Заявление о девушке с жутким членощупальцем из-под юбки, кажущееся на первый взгляд абсурдным, мгновенно заинтересует соответствующих людей, стоит только предъявить доказательство в виде записи. А то, что такие люди найдутся, я ни на миг не сомневалась. Но, всё же, был шанс, что Аня не побежит в тот же миг в полицию. Она была дерзкой и наглой, но трусливой просто до комизма, полностью полагаясь на тётю-прокурора, способную разрешить все проблемы племяшки. Взглянув в глаза Смирновой, я заметила такой безумный, первобытный ужас, что даже на миг посочувствовала Анечке. Сейчас на неё нежданно и негаданно навалился кошмар, внезапно выросший и такого «невинного» желания поиздеваться над Тихоней. Считавшая себя вершиной социальной пирамиды, девушка увидела, как унижаемая ей Тихоня наяву обращается в нечто жуткое и угрожающее. Нечто, что хорошие девочки могут увидеть лишь во влажных эротических кошмарах, поутру остающихся приятной и непонятной истомой в промежности. Подобное, безусловно, разрушит любые шаблоны о мире в её голове и не позволит рассуждать здраво и без того не слишком сообразительной девушке. Грустно улыбнувшись такому неудачному стечению обстоятельств, ставящих под угрозу мою скрытность, я решила, как поступлю. Если Аня проявит чудеса смекалки и всё же отнесёт запись в полицию, то за мной наверняка приедут, но, скорее всего, обычный наряд из пары человек. Их я без труда одолею и скроюсь — если уж за мной так или иначе начнут слежку, то особо «скромничать» в вопросе убийств не стоит. Но если Смирнова запись не обнародует, то её следует устранить, обрывая всяческие следы, ведущие к Тихоне. И я даже знаю, как это сделать. Поэтому Репликанты, особенно из семьи Ани, получили первоочередной приказ — заразить Смирнову при первой возможности. Покончив с этими приготовлениями, я со спокойной душой набрала номер Юли, чувствуя некоторое возбуждение после случая в кафе. «Марика-Женька» конечно же понимала, что о подобном даже лучшей подруге не стоит говорить — хотя бы для её же безопасности. Но «Женька-Марика» просто изнывала от желания пообщаться с Юлькой. Девушка ответила мгновенно, после первого же гудка в трубке, словно держала палец над кнопкой. Из динамика послышалось её несмелое: «Да?». Поздоровавшись и перекинувшись с ней парой фраз, я, внезапно даже для себя самой, произнесла сокровенный вопрос: — Юль, ты пойдёшь со мной на свидание? Произнесла не задумываясь, понимая, что раз уж мы недавно стали «парочкой», то пора начинать встречаться, а не просто лобызаться взасос. К тому же интимная близость между нами позволит ещё вернее проверить мои навыки скрытности. А затем, может быть, я действительно полюблю эту девушку. — С-сейчас? — обескуражено мямлит подружка. Я невольно расплываюсь в улыбке, представляя её испуганно-удивлённое личико. — Ага, — отвечаю согласием. — Буду у тебя через десять минут…. . .
Моё предложение было спонтанным, таким же, как и последовавшее согласие Юли. Ожидавшая меня у подъезда своего дома девушка выглядела крайне смущённой и сбитой с толку. Одетая в нарядные тряпки, она в нерешительности переступала с ноги на ногу, не видя, как я приближаюсь из темноты. Глядя на девушку в этот момент, казалось, что после своего откровенного признания Осипова ожидала всего лишь поцелуев да, иногда, абстрактно-романтичных прогулок под луной. И уж того, что я приглашу её на свидание буквально через день, явно было для неё обескураживающим. Прикрыв ладонями глаза вздрогнувшей от неожиданности Юле, я прошептала на ухо банальное: «Угадай кто?», и, не дожидаясь ответа, вышла к ней, повернувшись лицом. Последовало довольно сухое приветствие — чмокнули друг дружку в щёки — и Юля, зардевшись так, что даже в сумерках вечера стало заметно, спросила, не пошутила ли я, предлагая свидание? — А разве влюблённым нельзя иногда встречаться? — притворно хмурюсь, внутренне улыбаясь. — Я думала, что ты не против… — Нет, нет!.. — восклицает Юля, взмахивая перед собой ладонями. — Я… Я очень рада! Просто это так неожиданно!.. Девушка замолкает на пару мгновений, а затем продолжает: — Женька, д-давай уже пойдем, а? А то я от стыда сгорю… — Постой, — теперь уже я качаю головой с хитрой улыбкой на губах. — Я, может быть, с тобой за руку хотела пройтись, а ты говоришь, что стыдно… Так быстро разлюбила?.. — Д-да о чем ты?! — вспыхивает Юлька. — Конечно же я… я тебя… Слова её гаснут в нерешительности, а я не отстаю. — А что ты скажешь, если я тебя захочу поцеловать, например, на перемене в школе? — неопределённо пожимаю плечами, грустно вдыхая. — Ведь сама обещала, что будем жить втроём, а теперь… Смущённый приглушенный писк разносится по окрестностям, а ко мне протягивается ладонь Юли. — В-вот, возьми меня за руку, только перестань говорить о таких вещах с таким невозмутимым видом! — лицо подружки алое, словно томат, но на губах сияет счастливая улыбка, скрыть которую она и не пытается. — И… И пошли уже наконец! Угости свою девушку кофе…. . .
В кафе — в нормальном, в котором не тычут острыми предметами в мягкие ткани — мы просидели всего то около получаса. Юлька вновь щебетала обо всём и ни о чем, успев за этот короткий промежуток времени обсудить со мной всё: от любимого цвета белья, до «какие мальчики нравятся». Я тоже несла какие-то глупости, впервые за всё время с момента моего «перерождения» отдыхала по-настоящему. Юля не блистала особенной эрудицией в разговоре, но была девушкой привлекательной, приятной в общении и с добрым характером. Поэтому большего я и желать не могла. Впрочем, наше свидание продлилось ровно до тех пор, пока мы не вспомнили, что находимся в кафе, и не заказали себе по чашечке кофе…. . .
Юля предложила зайти к ней в гости, попробовать действительно хороший кофе. Я согласилась тотчас же — «Женька» нередко бывала у подруги. И лишь когда девушка дрожащей рукой пыталась попасть ключом в замочную скважину, я поняла, что изменилось — теперь мы с ней не только подруги, но и возлюбленные. Юлька, похоже, только и думавшая об этом, сейчас просто тряслась от волнения, не зная, что ей делать. Пальцы дрожали, не в силах выполнить простое движение, а сама она то и дело бросала перепуганные взгляды на меня. В памяти Тихони не нашлось воспоминаний подобного характера, но я с удивлением обнаружила, что Юля всё более и более кажется мне не просто симпатичной, а «по-особенному» привлекательной! Я даже слегка опешила от подобного открытия, успев позабыть, как была в своё время влюбчива «Марика». Подойдя к Юльке поближе, нежно обхватываю руками девушку за талию, зарываясь лицом в её волосы на затылке, вдыхая едва уловимый запах шампуня. — Родителей нету дома? — шепчу ей на ухо, не спеша проводя ладонями вниз по мягонькому животику подружки. — Я права? — У-угу… — её тело просто звенит, как натянутая струна. Странно, а когда она мне признавалась, то была куда уверенней. — Юленька, милая… — мой голос неожиданно становится хриплым. — Может быть, кофе мы выпьем в другой раз?.. Сегодня мне хочется чего-нибудь сладкого… Мы уже попробовали с Юлей пару пирожных в кафе, да и слова мои звучат, наверное, слишком уж безыскусно, но в этот момент мне становится всё равно — обнажённая кожа подруги под моими губами источает сладкий дурман юной девы, которому не хочется сопротивляться. Проронив вполголоса дурашливое: «А-а-а-м!..», игриво кусаю Юльку за шею…. . .
Нежно, но настойчиво толкаю девушку в грудь, как тогда в классе, тремя пальцами. Юля с покорной готовностью падает на постель, пугливо зарываясь пальцами в простыни и не сводя с меня жаждущих глаз. А через мгновение стыдливо разводит в стороны свои стройные бедра, демонстрируя то, что на ней сегодня нету белья. Хулиганка! Возбуждённая бусинка клитора блестит между пухлых губ… Подстёгиваемая похотью, я обхожу кровать вокруг, освобождаясь от чулок и трусиков, и взбираюсь на Юлю сверху, продвинувшись так, что наши промежности оказываются напротив лиц друг друга. Теперь я могу рассмотреть её «девочку» ещё лучше вблизи, а спустя пару секунд, не в силах терпеть, провожу по ней языком, прижимаясь лицом к пылающей жаром разврата пизде лучшей подруги. Слившиеся в унисон сладкий стон и нежное трение о мою разгоряченную плоть позади меня, намекают, что Юля делает то же самое. Я чувствую, как в страстном стремлении угодить, её влажный язык прижимается к моей розовой щёлочке. Подрагивая и изгибаясь, я стремительно утопаю в томной сладости нежных ласк, распаляющих тёплое чувство в низу живота. Все чувства просто пылают, вынуждая стонать от малейших касаний к моим чреслам. Вскоре её тонкие пальцы раздвигают мои влажные нижние губы и напористо проникают внутрь. Я на миг замираю от испуга и восхищения, а затем отдаюсь наслаждению. Сладкий стон рвётся с моих губ, реагируя возрастающим тоном на все её шевеления языком в моих глубинах, на все те хлёсткие колебания упругого язычка внутри моей щели, что любовно впитывает сочащуюся девичью влагу. От одной только мысли, что стоит лишь захотеть, как в тот же момент рот, пищевод и желудок подруги в мгновение ока туго заполнит мой стремительно обнажившийся член, заставляют меня дрожать от экстаза. Но я всего только двигаю бедрами и позволяю её восхитительному язычку проникнуть поглубже в меня. В награду милая девочка получает мой девичий мёд обильно и щедро, утопая в ароматной горячей слизи, мыча и постанывая от моих ответных ласк. Как только я принимаюсь возбужденно тереться своею промежностью о лицо подруги, та вытаскивает свой язычок из моей влажной розовой киски. Но я не успеваю даже заворчать от разочарования, обрываясь в тот же миг на хриплый стон страсти, когда её мягкие, пухлые губы опускаются чуть пониже, обхватывая и посасывая мой нежный бутончик, с неистовой силой втягивая в себя раскалённый желанием клитор. Тонкие девичьи пальцы, скользнувшие меж розовых складок в глубины моей пизды, и вовсе на миг лишают уменья дышать. А стоны и довольные хныканья лишь нарастают, когда её ловкие руки, словно волшебные жезлы, бесстыже меня возбуждают и просто ебут в похотливую дырку, дразня и терзая звенящий от экстаза клитор. Всё, на что я, утонувшая в первобытном инстинкте, сейчас способна, так это вдыхать пьянящий аромат её влагалища, пряча лицо между стройных бедер подруги. С трудом пробиваясь сквозь марево розового блаженства, отвечаю ей тем же, в напористой попытке завладеть сладкой дырочкой под моими губами. Ласкаю её дрожащее устье и просто пью восхитительный нектар, плавящий мой язык божественным вкусом. Словно безумная путница, умирающая от жажды, утыкаюсь лицом в киску подруги в попытке заполнить эту «девочку» своим ненасытным языком и разорвать сладкую щель на брызги оргазма. Умелые и настойчивые ласки не остаются без вознаграждения — в рот, заливая язык, ударяет поток Божественной Девичьей Влаги…. . .
Подруга испускает сладкий, дрожащий крик в ответ на движенья моего гибкого языка, ебущего её «слюнявое» влагалище. Бедра и попа девушки мелко, конвульсивно дрожат, давая сигнал, что Юлька вот-вот переступит черту невозврата. А я с восхищением ощущаю, как её стройные бёдра обхватывают всё плотней мою голову, отдаваясь дрожью на коже в тот момент, когда агонирующие от экстаза мышцы её «девочки» изо всех сил пытаются удержать извивающееся удовольствие внутри себя. Но Юля всё ещё не сдалась в этом бессмысленном состязании, запуская свой язычок мне в пизду так глубоко, как только может, помогая себя пальцами в бездне меж моих внутренних стенок, и посасывая набухший, как вишенка, клитор. Я едва ли не плачу от удовольствия, ощущая блаженное надругательство девичьих пальцев над моим влажным и жарким лоном, от каждого взмаха и толчка, становящегося лишь горячей и распутней. Боже! Не знаю, где Юлька такому научилась, но эта сучка определённо знает толк в подобных вещах! Я, как могу, копирую её движения, зеркально посасывая клитор подруги и лихорадочно насилуя пальцами щёлочку девушки. Голоса двух уже больше не женщин, а похотливых самок, становятся громче, а движения обретают страстную ярость, на которую мы отвечаем синхронным порывом — прижимаемся поплотней руками и ртами к вожделенной плоти друг друга. Наконец, этот волшебный момент в обвале оргазма погребает нас под собой, сливая буквально в цельное существо. В единый миг расплавленного высвобождения стремительный спазм проносится сквозь наши тела, вознося на божественный пик раскалённого великолепия! Со сладостным воплем я извергаю в открытый ротик подружки тугие потоки ароматного сквирта, с упоеньем глотая не менее щедрый подарок от Юли, заливающей мой язык жидким экстазом. Это словно длится целую вечность, пока мы, извиваясь в конвульсиях удовольствия, выпиваем друг дружку и одновременно друг дружку же поим, заглушая сладкие стоны в интимных местах у друг друга. В итоге мы полностью перемешаны: наши вкусы во ртах, наши тела, наши мысли, наши сознания. Покачиваясь на волнах оргазмического послевкусия, как единое существо, которое всегда было таковым, мы вылизываем себя, словно кошка, наслаждаясь каждой последней капелькой, и вычищая до безупречного блеска благоухающую страстным сексом пизду любимого человека…Поглощено 12 мл сквирта. +60 очков опыта.
. . .
Кофе мы все-таки выпили, но куда позднее. А до этого просто лежали в постели, укрывшись простынкой, и с упоением целовались. Потратив на это нехитрое удовольствие больше часа, буквально вылизали лица друг другу, и остались крайне довольны. Затем пошли в душ (водонагреватель — великая вещь!) и тщательно вымылись, уже просто из шалости лаская друг дружку под струями воды. Кабинка была до ужаса тесная для двух рослых девчонок, но нас всё устраивало. А потом, наконец-то, был ароматный кофе в больших чашках и старый фильм про робота-убийцу из будущего. «Женька» это кино уже видела и не раз, но «Марика» смотрела с упоением, иногда забывая даже моргать. Ночевать я осталась у Юльки. Так тоже часто бывало, но спали девушки всегда порознь. Теперь же, как подобает влюблённым, прижавшись друг у другу ковшиком, Юля обняла меня со спины и мы провалились в сладкий сон. Я лишь успела с усмешкой понять, что первый шаг мной был сделан совсем неосознанно: с этой девушкой, прижимающейся крохотной грудью к моей спине, мне хорошо не только в сексе, но и после него…. . .
Утро было приятным и вальяжным. Родители Юли вернутся только во вторник вечером, поэтому мы не спеша завтракали и собирались, готовясь к новому учебному дню. Подруга уговаривала меня остаться ещё и — о, ужас! — прогулять занятия, но я ссылалась на «важность» учёбы, напирая на то, что это была лишь первая наша встреча и всё только начинается. В школу мы отправились вместе…. . .
На занятиях ожидаемо не оказалось ни Шелеста, ни Смирновой. И если о Потапенко говорили все, кому не лень, обсуждая «сошедшего ума» школьного заправилу, то про Аню даже вскользь не упоминали. Мысленный запрос моим Репликантам тоже не принес результата — слизнячки беглецов не видели. День занятий промелькнул быстро, не запомнившись почти ничем, кроме большой перемены. На ней мы с Юлькой заперлись в кабинке женского туалета и провели несколько приятных минут в интимной близости, всякий раз замирая, когда кто-то входил в уборную — возможность разоблачения приятно будоражила.. . .
Дома меня повстречали неприятности. Не катастрофа, для «Марики» — вообще ничего, достойного внимания, но «Женька» сильно перепугалась. Напугали звуки, доносившиеся из моей квартиры — их я расслышала, лишь только войдя в подъезд дом. Разум Тихони мгновенно всколыхнул воспоминания, узнавая безошибочно — отец вновь распускает руки. Вбежав в квартиру, я увидела, как папа, пошатываясь, хлещет ладонью по лицу сестру, прихватив её второй рукой за одежду на груди! Бьет размеренно и с оттяжкой, но Маша, прижавшаяся спиной в угол, умудряется кое-как укрываться от тяжеленных и беспощадных оплеух, оглашая комнату сдавленным криком. «Снести голову этому уёбку!..» — взрывается ярость в мозгу, и кончик Шипа показывается из влагалища на мгновение. Но я тотчас давлю вспышку гнева. «Не смей… Ни в коем случае!..» Остановить происходящее — дело пяти секунд, но тогда моё прикрытие может оказаться под угрозой. И я не могу пренебречь даже подобной мелочью, метя на звание Нового Мирового Порядка. Придётся соответствовать ситуации. — Папа, перестань! — бросаюсь к отцу, перехватывая его руку, занесенную для удара. «Бессильная» Тихоня конечно же не смогла помешать и очередная оплеуха прилетает куда-то в сестру: то ли по рукам, то ли — по голове. Но зато бессвязные крики отца наконец-то обретают хоть какой-то смысл: — Нахуй иди! — с этим дурным, универсальным воплем, он вгоняет мне локоть под рёбра, обрушивая на пол, словно тряпичную куклу. — Пришла, сука?! — отец словно пытается боднуть лбом Машу в лицо, перехватив девушку за одежду двумя руками. Но, не добившись успеха и лишь смазав удар, он просто отталкивает её прочь, оборачиваясь ко мне, как на шарнирах. Маша же с плачем, распластывается на полу, обернув журнальный столик, а через миг, вскочив на четвереньки, уползает из комнаты. — Это всё ты, Женя! — налитые кровью отца, прожигают насквозь, как тераваттный лазер. — Всё ты, с-сука! Даже на расстоянии от него жутко разит перегаром вперемешку со свежим бухлом. Сестра в этот миг успевает подняться на ноги, а через пару секунд входная дверь, клацнув автоматическим замком, захлопывается за ее спиной, оставляя меня наедине с семейным тираном. Вместе с мерзким щелчком предательства у входной двери в мой живот вонзается тяжёлый ботинок, вынуждая уже без всяких притворств хватать ртом воздух от боли. «З-за что?!» — в памяти «Женьки» нет настолько серьезных проступков, за которые родную дочь можно ногами вколачивать в землю! — Из-за тебя моя Светка!.. Лучше б ты в роддоме подохла! — удары начинают сыпаться размеренно и неумолимо. Наливаясь неистовой злобой, но вынужденная смиренно подчиняться собственным правилам, я обхватила голову руками, отдавая тело на растерзание обезумевшему алкоголику. Мои стоны и плач от избиения больше не были притворством…. . .
Это чудовище лупцевало меня минут двадцать, то и дело, замирая, переводя дух и принимаясь за дело с прежним жутким усердием. Непрестанные крики о том, что я убила свою собственную мать, оборвались минут через пять — «отец» экономил дыхание, вкладывая всю силу в удары. Иногда бил кулаками, но чаще — просто пинал ногами, метя куда ни попадя. До лица, всё же, пару раз дотянулся, рассадив в кровь нос и губы. Отброшенная ударами к опрокинутому сестрой столику и залитая собственной кровью, я могла лишь благодарить Случай за то, что Тихоня стала крепче. Иначе я либо просто скончалась бы на этом полу, пытаясь «играть» в жертву до самого конца, либо пробила бы Шипом блядскую голову отца, после чего из города пришлось бы спасаться бегством. Словно спустя вечность, во входную дверь квартиры кто-то с криком: «Милицию вызову!..» настойчиво забарабанил кулаками. По голосу я узнала соседку, живущую этажом выше. Угрозы на отца не подействовали. Прошло ещё минут десять. Я терпела из последних сил, захлёстываемая бьющей через края злобой. Мой «папочка», своим припадочным стремлением убить родную дочь, нанёс мне урона больше, чем на 200 ОЗ, только чудом ничего не сломав! И я уже была готова подняться и вывернуть ему ноги из суставов, как в дверь загрохотали куда сильней, и послышался повелительный возглас: «Откройте — полиция!». . .
Отцу заломили руки в мгновение ока, утащив вниз, к патрульной машине. Пару раз «не нарочно» уронили на табуретки и тот самый журнальный столик. Приехала скорая, и меня принялись осматривать, выясняя, не грозит ли моей жизни опасность. — Кто вызвал наряд? — слышу я вопрос одного из людей в погонах. — Я… — с заплаканными глазами, как школьница на занятиях, поднимает руку сердобольная соседка. — Я вызвала… Невольный вздох сожаления вырвался и моей груди сам по себе. С тяжёлым сердцем я ощутила, как во мне жутко рыдает убитая горем «Женька», окончательно лишившаяся в этот момент своей семьи. По щекам вновь побежали слёзы. — Ну что ты, всё хорошо… — сочувственным голосом успокаивает меня врач скорой помощи, ожидая, пока принесут носилки. — Всё уже кончилось, Женя. Всё уже позади… И с тобой всё хорошо… Но мы тебя всё равно в больницу отвезём… Ты же не боишься?.. «Сюсюкаясь», словно с маленькой, участливый мужчина помогал отвлечься от пережитого. А я же впервые в этом мире плакала из-за сочувствия: у «Женьки» кроме меня больше никого не осталось…. . .
В приемном покое меня ещё раз осмотрели, предварительно убеждаясь, что я кровью не истекаю и ничего не сломано. Затем отвели в отдельную комнату, всучив комплект казенной одежды с наказом переодеваться. Мне в любом случае придётся здесь остаться, как минимум — на несколько дней, пройти обследование. Единственным опасным моментом могло стать рентгеновское обследование, но мне сделали снимок лишь грудной клетки, ища трещины в костях, и на том успокоились. В общую палату, вся в гематомах и с парой шрамов над верхней губой, я вошла на своих двоих.. . .
Ночью, лёжа на больничной койке, я «родила» очередного Репликанта — слизнячок вновь вышел у меня изо рта. Приподняв колени под одеялом, и разведя их в стороны, я вновь приказала «малышу» спрятаться у меня в попе. И едва не застонала в голос, ощущая, как упругое тело протискивается сквозь мой тугой анус. Когда «детишек» у меня в заднем проходе стало двое, мне пришла мысль что подобное — не просто способ получить мимолётное удовлетворение, но и довольно удобный способ хранить некоторый запас Репликантов, готовых к использованию в любую секунду. Пока что, без особого дискомфорта я вряд ли смогу удержать в себе больше трёх слизнячков, но кости моего таза всё ещё потрескивают, разрастаясь и обещая в будущем принимать в себя объёмы куда больше.. . .
Следующим утром, после скудного больничного завтрака, я бродила по коридору, ожидая прихода следователя. Навык Регенерация даже на первом уровне действовал вполне явно — самые мелкие из гематом за ночь совершенно исчезли, а припухлости на разбитом лице почти спали. Чтобы не оказаться внезапно выздоровевшей за пару дней, я проявляла максимум активности, всячески делая вид, что со мной всё куда лучше, чем показалось на первый взгляд. Замедлить или приостановить действие Регенерации я не могла, поэтому приходилось придумывать подобные полумеры. Прохаживаясь взад и вперёд, я заметила, как в крыло реанимации по крытой галерее перехода стремительно покатили каталку с пристёгнутым к ней человеком. Фигура дёргалась и вырывалась, но отчетливые полосы белых ремней поперёк тела удерживали человека на месте. Странно, зачем его катят в реанимацию, если человек на каталке явно живее перепуганных медсестёр, пытающихся его удержать? Стоявшая неподалёку женщина заметила мой интерес к произошедшему за окном, и сама начала разговор, явно страдая от недостатка общения. С её слов удалось понять, что это уже третий подобный пациент. Её подруги из персонала больницы «по секрету» рассказали о новом гриппе, от которого в особых случаях начинается сильнейшая лихорадка и бред, от которых человек сгорает буквально за пару часов. Вроде, один из таких уже умер, потому подобных ему сразу же катят в реанимацию, не дожидаясь осложнений. Впрочем, затем последовали предположения, что врачи ничего не понимают и просто дурят людей. В общем — мне просто начали «ездить» по ушам. Слушая эту женщину вполуха, я подумала, что больница могла быть отличным местом «рассадника» моей Благодати — множество людей, ни чем друг с другом не связанных и постоянно уходящих и приходящих. Но пожилая женщина с ведром и шваброй своим появлением напомнила, что следует продумывать ход тщательней. Даже если я оставлю здесь множество спор, то заразятся только санитарки. Куда разумней будет заразить какую-нибудь симпатичную медсестричку помоложе. К тому же, очков Рацио у меня всё ещё не так много, чтобы разбрасываться ими бездумно. Вскоре пришел следователь с ожидаемым вопросом: «Буду ли я писать заявление на отца?». Я, опустив глаза в пол, покачала головой. На это мужчина понимающе вздохнул и промолчал, попросив напоследок подписать бумаги. И лишь только отойдя, метров на пять, бросил через плечо, что отца задержали за хулиганство на пятнадцать суток.. . .
После полудня состоялась довольно неожиданная встреча: ко мне в палату, в белых халатах, свободно накинутых на плечи, одновременно вошли Костя Смирнов, младший брат Ани, и моя подруга Юля с встревоженным! Костя был моим Репликантом, а потому явно не пришёл бы просто так, подвергая даже малейшей опасности свою ненаглядную Королеву. В итоге, моё предположение оказалось верным. Прокашлявшись и извинившись за грубость, парень протянул мне пакет с положенными в таких моментах апельсинами. А затем, представившись Юле, молодой человек попросил прощения за поведение своей сестры и сказал, что пришёл сюда ради извинений. Подобное было очень в духе парня, поэтому вряд ли бы вызвало подозрений со стороны его друзей и знакомых. В разговоре парень явно выделил интонацией, что апельсины мне «очень» понравятся, после чего, словно случайно, заметил напоследок, сокрушенно вздохнув: — Ещё эта дурында стащила отцовских хлам и деньги украла… Совсем с ума сошла, — Костя помолчал недолго, а затем добавил. — Дома уже несколько дней не появлялась… Я встревожено напряглась от этих слов, сказанных мимоходом и понятных лишь мне. Дело в том, что у отца Ани был подарочный ПМ, что хранился в небольшом сейфе. А на стенке этой железной коробки красовалась стилизованная, в кислотных цветах, наклейка со словом «Trash», давным-давно приклеенная ещё маленькой Анютой.. . .
Когда парень ушёл, загадочно улыбающаяся Юлька проводила её заинтересованным взглядом. — Только не говори, что глаз на него положила? — притворно хмурюсь, грозно качая ей пальцем. — Вот я твоему Коле расскажу — он оценит… — Да ладно тебе, — с улыбкой отмахивается подруга. — Лучше расскажи как ты? Что случилось?.. Я вкратце поведала всю историю, не скрываясь от посторонних слушателей. Юлька качала головой, делала круглые от страха глаза и вздрагивала от особо ярких подробностей, что я живописала. Видя, что я выгляжу и веду себя вполне нормально, девушка постепенно успокоилась, избавляясь от волнения. В итоге, через десяток минут все пациенты в палате посмеивались над её дурашливыми кривляньями и умилительно смотрели на то, как общаются две лучшие подруги. Подсев поближе, и заглянув мне в глаза, девушка прошептала едва слышно: — Кстати, Женька, я сегодня иду на свидание с Колькой, — взгляд у неё влюблённый и виноватый. — Ты не против? — Нет конечно… — так же шепчу с улыбкой. — Это же твой парень… — Но ты же в больнице… — Ну и что, — искренне улыбаюсь. — Я же не умираю. Ты только презерватив не забудь на свидание… — Балда! — с возмущённым облегчением, и уже не таясь, говорит Юля, толкая меня ладонью в грудь. Ладонь девушки на миг утопает меж моих мягких сисек. Вновь подросли?! Но, кажется, Юля не заметила. — Женька, ты какая-то странная стала, — улыбаясь, говорит между тем подруга. Эти слова вынуждают меня вздрогнуть, как и реплика кости про пистолет. Меня раскусили?! — О чем ты? — изображая игривую дурочку пожимаю плечами, тщательно вслушиваясь в её голос. — Ты всегда была такой замкнутой. А теперь ещё с тобой столько всего произошло… — Юля неожиданно смущается и краснеет. — Но ты словно просто взяла и решила не унывать! Смеешься и радуешься… Откуда в тебе этот энтузиазм? Её искренний, влюблённый взгляд просто светится счастьем и любопытством. — Кто же ты такая, Женечка, и в чем твой секрет? — Кто я такая? — сложив на груди руки в замок, постукиваю себя пальцем по подбородку. — Ладно, отвечу, но это — секрет, ясно? — Ага-ага!.. — с энтузиазмом кивает головой девушка. Поманив её пальцем поближе, склоняюсь к самому уху и громким шепотом, на всю палату, вещаю: — Я — пришелец с другой планеты! И я тебя съем!.. И тут же откидываюсь назад, заливаясь смехом, когда с возмущённым, задорным сопением Юля принимается меня щекотать, наказывая дурашливую подругу. На соседней кровати улыбается женщина, глядя, как веселятся рядом с ней беззаботные «дети»…