За стенами замка

26 ноября 2003 года. Малмсбери. День 5500-й. Когда Гермиона замечает первые солнечные лучи, освещающие церковь через витражное стекло, она делает шаг, чтобы разбудить Келума. — Детка, — шепчет она, — мы отправляемся домой. Келум шевелится, а его руки касаются глаз прежде, чем он их открывает. Она распутывает его волосы своими пальцами и посмеивается над тем, как они запутываются на её пальце, точно так же, как и у неё. Гермиона помогает ему сесть и дает ему рогалик. Он смотрит на него и впервые оглядывается вокруг. — А где мы? — В церкви неподалеку от поместья. — О! — Задыхается он, чуть не подавившись. — Мы можем пойти домой прямо сейчас? — Да, — отвечает Гермиона и ерошит ему волосы. — Но сначала ты должен поесть. Нам предстоит долгий путь, — говорит она. Гермиона не настолько сильна, чтобы трансгрессировать, и она не хочет рисковать поранить их обоих. Они завтракают, Гермиона дает ему всю еду, все, что Келум не ест, она оставляет себе. — Мне придется изменить твои волосы и черты лица, чтобы люди не узнали тебя, хорошо? — спрашивает Гермиона и Келум кивает. — Мама, нам грозит опасность? Гермиона думает солгать, сказав ему, что все в порядке, но мальчик бежал через больницу под нападением, видел, как его мать сражалась с Маклаггеном. — Да, но я позабочусь о твоей безопасности. — Тогда и я буду держать тебя в безопасности, — она улыбается ему, и её сердце трепещет от любви и нежности. Она накладывает заклинание поиска и узнает, что она находится чуть более чем в часе ходьбы от поместья, им просто нужно продолжать двигаться на юг. Гермиона очаровывает их обоих и берет его на руки. — Прижмись лицом к моей шеё и не смотри вверх, хорошо? — Келум кивает. Она не видит священника, когда уходит. Улицы почти пусты, сейчас не может быть намного позже шести утра, единственное движение — от продавцов, готовящихся к дню продаж. Гермиона не поднимает головы и идет в направлении южного выхода из деревни. Они идут, и как только они отходят достаточно далеко от деревни, а вокруг них только лес и одна дорога, она считает себя в достаточной безопасности, чтобы Келум убрал свою голову с её шеи. Они болтают о пустяках, он рассказывает ей о своих приключениях с Тедди. Он рассказывает ей о маленькой Молли, которой всего два года и она пытается присматривать за ними, но выходит плохо. Он снова рассказывает о своем пребывании в Хогвартсе и Гермиона смеется над его волнением. Келум говорит о Блейзе с восхищением, а Гермиона не может не чувствовать себя немного ревнивой. Она ненавидит то, как сильно скучала по его жизни, а большинство воспоминаний Келума — это только истории для неё. Она пропустила его первый шаг, его первое слово, его первое ушибленное колено и, вероятно, все первое в его жизни до сих пор. Это причиняет ей боль, хотя Келума это, кажется, не беспокоит, но он счастлив продолжать болтать обо всем. Он ни разу не пожаловался, даже спустя почти два часа, когда Гермиона была уверена, что они уже должны были увидеть поместье. Она знает, что это чары Фиделиуса, скрывающие огромное поместье от посторонних глаз. Келум заканчивает свой рассказ о его последней игре в прятки с Джорджем, когда он взволнованно указывает на поместье в нескольких футах от них. — Мама! — Он улыбается ей, а она улыбается в ответ, ускоряя шаг. Гермиона держит свою палочку наготове. Она понимает, что шансы того, что в поместье скрывается кто-то настроенный против неё - минимальны, и если поместье прямо там, они, вероятно, были скрыты и просто ждали, чтобы она сломала барьер для них. Её предположения сразу же подтвердились. — Так, так, так, — говорит кто-то и Гермиона быстро оборачивается. Симус стоит перед ней, с той же игривой ухмылкой, с которой он всегда ходил в Хогвартсе. — Смотри, кого кот притащил. Келум хватает ее за больное плечо, а она шипит от боли: — Мама, — кричит он, заметив, что все больше людей снимают свои чары разрушения иллюзий. Гермиона сильно уступает в численности, их тринадцать, а она одна. Она узнает их всех, но некоторые имена ускользают от нее. Там Ли Джордан, рэйвенкловец из Армии Дамблдора, Линн, они все — часть этой группы. — Мы не хотим убивать тебя, Гермиона, — говорит Симус. Гермиона пытается скрыть лицо Келума, когда взгляд Шеймуса задерживается на нем. — ... но с другой стороны у тебя ребенок Малфоя… — Он ещё ребенок, — огрызается она. — Ты что, спятил? — Мы все были детьми! — говорит Майкл Корнер, указывая своей палочкой на неё, а потом на всех остальных. — Вы убиваете невинных людей. Молли не имела никакого отношения к войне, Эрни сражался вместе с нами! Он был частью Армии Дамблдора! — Кровь Блэков здесь гнилая, — машинально произносит Мариетта Эджкомб и Гермиона гадает, кто вбил им это в голову. — Отойди, Гермиона, — говорит Гольдштейн. — Мы знаем, что они все внутри, мы здесь уже несколько дней. — Просто ждут тебя, — говорит другой парень, имени которого Гермиона не помнит, но ей кажется, что она видела его в конспиративной квартире Снейпа. Потрясающе. Она бросает быстрый взгляд назад, до ворот не более десяти шагов. Гермиона знает, что она не сможет убежать с Келумом и держаться их подальше. Не в тот момент, когда они загнаны в угол вот так. Но Келум мог бы это сделать. Гермионе просто нужно немного времени, нужно заставить их говорить и достаточно отвлечься. — Почему именно сейчас? — спрашивает она и вспоминает, как пару месяцев назад то же самое спрашивала у Джорджа. У него не было ответа. — Ты прекрасно знаешь, кто сидит в кресле в этом ужасном особняке, когда должен бы гнить в Азкабане, — говорит Симус и глаза Гермионы расширяются. Как же они были глупы. Ответ все это время буквально читался на их лицах. Освобождение Люциуса из Азкабана прекрасно совпало с первой атакой. — «Ежедневный пророк» почти отпраздновал свое освобождение, — Майкл Корнер с отвращением сплевывает на пол, — они все говорили и говорили о благотворительных проектах и пожертвованиях, которые этот сучий Малфой делал с момента своего освобождения, будто хотел показаться святым, — он хмурится. — Да и Малфоя назначают новым учителем зелий? Жалкое зрелище! Какой у него опыт? — Отравление одноклассников? — говорит Линн, Гермиона очень хорошо помнит тот день, когда Кэти Белл была проклята. — Скитер говорит, как сильно изменились Малфои и как мы все с нетерпением ждем, когда же Люциус Малфой тоже изменится, — продолжает Корнер. — Как будто этот человек может быть чем-то большим, чем убийца. Все вокруг него согласно закивали, а Гермиона усмехнулась. — Значит, это Люциус Малфой. Он же не Блэк. Итак, я повторяю: почему вы убили Молли Уизли, Ханну Эббот и Эрнеста Макмильяма? — Их кровь такая же гнилая, как и Люциус Малфой, — поясняет Ли Джордан. — Все знают о проклятии Блэков: безумии и безрассудстве. Мы подумали, что было бы лучше стереть их из нашего мира, прежде чем умрет кто-то ещё. — Как и все вы, — говорит она и Гольдштейн усмехается. — Мы же сказали, что не станем убивать тебя. Я бы не стал так с нами общаться, Гермиона, мы ведь можем передумать. Она игнорирует его и взвешивает свои возможности. Зелье, которое Каелум принес ей, находится в её кармане. Они преграждают ей путь с боков и спереди, она может бежать только в том направлении, которое находится позади нее, но любой шаг ближе к поместью — это шаг ближе к тому, чтобы открыть эти ворота и ввести их внутрь. — Келум, — она говорит тихо, чтобы услышал только он. — Я хочу, чтобы ты бежал как можно быстрее, слышишь? — он качает головой и крепче обнимает Гермиону. — Как только я тебя отпущу, ты побежишь к воротам и позовешь своего отца. Ты побежишь и не будешь оглядываешься. Мама сдержит их. — Попрощаешься со мной? — спрашивает Линн. — Малфой не заслуживает счастья Гермиона. Только не после всего, что он сделал. Драко заслуживает большего, чем просто счастье. После всего, что с ним сделали. — Ты меня понял? — спрашивает она и Келум кивает. — Оппуньо! — она отпускает его, чтобы отвлечься, направляя свою палочку в гальку на земле. Вся галька летит в направлении нападавших, поднимая вместе с собой мелкую пыль и блокируя зрение достаточно долго, чтобы Гермиона успела его опустить. — Иди же! — говорит она и толкает его к воротам, маленькие ножки Келума быстро бегут. Гермиона достает зелье из кармана и, недолго думая, выпивает его одним глотком. — Оцепенение! — Протего! — она бросает заклинание как раз вовремя и оно рикошетит. — Тринадцать против одной Гермионы, — говорит Симус со смехом. — Да, но это я, — говорит она. — Экспульсо! – произносит она быстро, когда видит, что слева от неё идет Ричи Кут. — А где же мальчик? — спрашивает Линн, и Гермиона, прищурившись, смотрит на неё. — Не смей даже трогать моего сына! Конфринго! Они сражаются на дуэли. Гермиона чувствует воздействие зелья на тело, когда произносит заклинание за заклинанием. Они окружают её, но она должна направить заклинания влево и вправо, чтобы держать их подальше от ворот. Она понимает, что только этого они и хотят. У Гермионы кружится голова, и ей приходится тряхнуть ей, чтобы хоть снова сосредоточиться. Из-за этого она получает порез на боку и кричит от боли. — Оцепенение! — она слышит голос у себя за спиной и сразу узнает голос Гарри. Она оглядывается и видит, что из дома выходят Драко, Рон, Блэйз, Тео, Пэнси, Джордж, Джинни, Артур и даже Нарцисса. Теперь это более честный бой, десять против тринадцати. Присутствие Драко и Нарциссы приводит их в ярость, и они начинают сыпать еще более мерзкими проклятиями. — Протего! — она блокирует проклятие летящее в Драко, и её щит заставляет её покачнуться. — Грейнджер, — окликает её Драко, ловя за руку. — Уведи её внутрь, Малфой! — говорит Гарри. — Забини, иди с ними! 31 ноября 2003 года. Поместье Малфоев. День 5504. Она резко просыпается. Гермиона не помнит, как вошла в особняк, не говоря уже о том, как заснула. — Спокойно, всё хорошо. Все нормально, — говорит Драко и она смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Драко. Он помогает ей лечь обратно на кровать, одна рука на её виске. Он выглядит ужасно. Его глаза запали, а на его лице красуется трехдневная щетина. Она прижимается щекой к его ладони, а затем поворачивается, чтобы поцеловать его запястье. — Я так волновался. — А что случилось потом? — Ты упала в обморок сразу после того, как я тебя поймал. Мы с Блейзом принесли тебя сюда. Он сделал тонны тестов и не мог ничего найти, — он вздыхает и наклоняется к ней, прижавшись лбом. — Ты была исцелена, проклятия больше не было, но ты не просыпалась. — Как долго я была без сознания? — спрашивает она тихим голосом. Гермиона боится его ответа. — Всего четыре дня. По сравнению с этим ты спала дольше, но на этот раз не было никакой причины. Всё стало хорошо, ты выздоровела. Я боялся, что зелье навсегда погрузит тебя в сонное состояние. Я думал… Гермиона обхватывает его обеими руками за плечи. Она должна была сделать это сразу же, как только увидела его. Он обнимает её так, словно от этого зависит его жизнь, и, возможно, так оно и есть. Он трясется рядом с ней и она начинает плакать. Она исцелилась. Долгие месяцы она думала, что умрёт и потеряет его навсегда. Что у неё никогда не будет шанса выжить. И вот она наконец здесь, снова обнимает его. На этот раз она может остаться. Драко отстраняется и тянет её за собой, так что они оба сидят на кровати. — Я никогда не думал, что у нас всё получится, — произносит он. — Я, конечно, представлял себе и игрался с мыслью о том, что мы вместе и счастливы. Но я никогда не верил, никогда не верил, что у нас будет что-то за стенами замка. Она притягивает его поцелуем, и всё её тело тает рядом с ним. Её руки быстро тянутся к его волосам, может быть, не так быстро, как его — к её талии. Они жадно целуются, у них есть годы, чтобы компенсировать это. Он открывает её рот своим языком, а она охотно поддается. Поцелуй Драко всегда был её любимым занятием. Они целуются и целуются. Он целует её щеки, переносицу, уголок глаза, подбородок и это ошеломляет, потому что с его опекой она чувствует себя драгоценностью. Когда они наконец заканчивают, он не отстраняется от неё, а прижимается лбом к ее лбу и слегка улыбается. Она касается его губ и снова обнимает его. — Я не могу в это поверить, — шепчет она. — Грейнджер, — говорит он, — я не хочу предполагать… мы столько пережили, вы столько пережили, я… я пойму, если ты захочешь помедлить, если ты хочешь начать всё с начала или тебе нужно немного времени… — У меня было более чем достаточно времени, — она обрывает его и держит его лицо в своих руках. — Я не хочу провести ещё одну секунду без тебя. Ты — все, что я когда-либо могла хотеть. — И я тоже. Я… я так сильно тебя люблю. Я почти терял тебя так много раз, я так устал жить без тебя. Она слепо улыбается и хихикает: — Тебе надо побриться, — говорит она, и теперь его очередь смеяться. Гермиона всегда любила слушать его смех. — Как думаешь, сможешь идти? Они будут рады вас видеть. — Я думаю, могу, я имею в виду, что у меня нет причин не делать этого, — говорит она и ставит обе ноги на пол. Она встает без проблем, правда, она ничего не чувствует. На её груди нет никакой тяжести, она дышит легко, и её голова не кружится. — Пойдём отсюда. Драко берет её за руку и выводит из комнаты. Она знает, что они не в его комнате, потому что внутри нет ничего, чтобы было похоже на него. Они выходят в длинный коридор и молча идут по нему, проходят мимо множества дверей, некоторые из которых открыты. Гермиона замечает кабинет, библиотеку и еще несколько гостевых комнат. Они поворачивают налево, и Гермиона слышит смех, доносящийся из одной из комнат. Они останавливаются на пороге, и Гермиона усмехается при виде этого зрелища. Келум и Тедди играют в волшебные шахматы, и у обоих есть радостная группа поддержки. Гарри, Джинни, Рон и Джордж болеют за Тедди, а Блэйз, Тео, Дафна и Пэнси болеют за Келума. Её глаза наполняются слезами, и Драко сжимает её руку. — Кто выигрывает? — спрашивает она, и их реакция мгновенна. Все встают на ноги и бегут к ней. Келум сначала падает ей на ноги, и она легко поднимает его. Он обнимает её за шею, а она сжимает своего мальчика. Блейз бросается на неё и Пэнси делает то же самое. Келум визжит и пытается сбросить их. Драко берёт его на руки и Дафна присоединяется к обнимающейся куче. Она смотрит на Тео с другой стороны, и он подмигивает ей. — Какая же ты огромная! — воскликнула Гермиона, глядя на Дафну, и девушка усмехнулась. — Она может быть нашим рождественским подарком. — Я так счастлива видеть это, — говорит Гермиона и не может удержаться, чтобы не задохнуться. Дафна обнимает ее еще раз. — Мы хотим, чтобы ты стала её крестной матерью, — говорит Дафна, и Тео кивает, стоя рядом с женой. Гермиона ахает и улыбается им, ещё больше слез грозит пролиться. — У меня нет других вариантов, — говорит Тео, а остальные три слизеринца смеются над ним. — Для меня это большая честь, — произносит она прежде, чем сможет сказать что-нибудь еще. Гермиона оказывается в другой группе объятий, но на этот раз с Гриффиндорцами. Гарри почти прижимает её к себе, так крепко он её ещё не обнимал. На этот раз слёз гораздо больше. Гарри и Джинни плачут, а Рон шмыгает носом. — Прости, — бормочет он ей в волосы, — мне так жаль. Когда они отступают, она может только улыбнуться. — Все нормально, — говорит Гермиона и снова хватает Драко за руку. — Теперь всё в порядке. — А теперь мы можем поиграть ещё раз? — спрашивает Тедди с того места, где он стоит, и все смеются над ним. Келум карабкается на пол обратно к доске, и все взрослые следуют за ним. Тедди дуется, потому что у Келума есть ещё двое на его стороне, но Гарри говорит, что его победа станет ещё более крутой. Она прислоняется к Драко, и они держат руки вместе, переплетя пальцы. Потому что теперь они могут. Гермиона спрашивает о том, что произошло после того, как она упала, и Гарри рассказывает, как им удалось оглушить и задержать их всех. Их предали суду, и в будущем всем предстояло побывать в Азкабане. Они обсуждают игру, общаются обо всем и ни о чем. Они подбадривают двух мальчиков, и взрослые продолжают бросать друг в друга шутки. Это все, что Гермиона когда-либо хотела. 15 декабря 2003 года. Поместье Малфоев. День 5515. Многие гости в поместье Малфоев уехали на прошлой неделе, наконец-то вернувшись к своей обычной жизни. Драко уходит утром на занятия и каждый день возвращается к ужину. Гермиона проводит свои дни с Келумом, он был готов показать ей все. Он показал ей свою комнату и все свои сувениры связанные с квиддичем, отвел её в сад и рассказал, как всегда помогал бабушке с цветами. К концу первой недели Гермиона хорошо познакомилась с домом. Было ясно, что присутствие Келума ощущалось в каждой комнате. Он был маленьким королем в своем королевстве. Повсюду была разбросана по меньшей мере одна игрушка. Та суббота была первой из многих, которую она могла провести её в лени. Драко и она сидят на ступеньках, ведущих в сад, и смотрят, как Келум летает вокруг на своей игрушечной метле. Его ноги едва висят в воздухе, когда он высовывает руку, притворяясь, что ловит снитч. У Драко смеются глаза, и Гермиона видит, как много лет он беспокоился о её мальчике, играя в опасную игру. Щелчок слева дала им понять, что Уимпи здесь. Она поклонилась им, прежде чем сказать. — Мисс Грейнджер, вас хочет видеть министр Шеклболт. Гермиона в замешательстве выгибает бровь, она не имеет ни малейшего представления о том, что Шеклболт может хотеть от неё. Она смотрит на Драко, и тот согласно кивает. — Келум, иди сюда, — говорит он, и мальчику удается повернуть к ним метлу. Драко берет метлу одной рукой, а Келума — другой. Он протягивает метлу Уимпи, и Гермиона берет свободную руку Драко в свою. В гостиной стоит министр Шеклболт, а перед ним — Люциус и Нарцисса. Они все пристально смотрят друг на друга. — Министр, — Гермиона здоровается, а Шеклболт смотрит на её руку и руку Драко, прежде чем встретиться с ней взглядом. — Гермиона, — говорит он напряженно. Келум прячет свое лицо в воротнике Драко, но иногда он поднимает голову достаточно высоко, чтобы увидеть министра. — Как я уже говорил мистеру и миссис Малфой, ваши показания для Визенгамонта 21 июля 2001 года больше не могут быть приняты во внимание, поскольку недавние события показали, что вы хранили жизненно важную информацию, помогали им бежать и саботировали поиски Министерства, — говорит Шеклболт, и Драко крепче сжимает ее руку. — Вы не можете отвезти её в Азкабан, — говорит Драко, что звучит не как угроза, а как просто факт. Гермиона — это лицо войны. В атриуме Министерства стоит памятник ей, Гарри и Рону. — Нет, — Шакеболт говорит. — Я пришел сюда не за этим. Я пришел сюда, чтобы сообщить, что теперь единственное, что гарантирует восстановление Малфоев в обществе — это показания Гарри, хорошее поведение Люциуса Малфоя и сотрудничество с Азкабаном, — Люциус усмехается рядом с ней, он едва начал свой домашний арест. — Пожертвования Нарциссы Малфой и работа для сообщества волшебников, пострадавших от войны, и выдающаяся работа Драко Малфоя по разработке зелья под чрезвычайным давлением, чтобы спасти героиню войны Гермиону Грейнджер от проклятия, которое должно было убить ее, — говорит он и они с Малфоями делают общий вдох воздуха. — И из-за ваших прошлых действий, Мисс Грейнджер, вы были уволены с предыдущей должности заместителя начальника следственного департамента и получили годичный испытательный срок до того, как вам разрешили попробовать себя на какой-либо новой должности в министерстве, — говорит он, и Драко хихикает рядом с ней. — Никогда не думал, что доживу до того дня, когда у кого-то хватит мужества уволить Гермиону Грейнджер, золотую девочку, — говорит Драко, и Гермиона бросает на него уничтожающий взгляд. Шеклболт находит забавным комментарий Драко. — Я слышал, что директриса Макгонагалл ищет кого-то на должность профессора трансфигурации в следующем году, потому что она решила уйти с преподавательской работы, — говорит Шеклболт, а Гермиона улыбается и переглядывается с Драко. — Вы можете попробовать прислать свой учебный план. Гермиона кивает, и вскоре Министр уходит. Драко игнорирует своих родителей, которые всё ещё присутствуют, и притягивает её к себе, Келум всё ещё в его руках. Он обнимает её за талию и шепчет ей в губы. — Мы можем воспользоваться семейной башней замка, — он целует её, и Люциус издает в горле оскорбленный звук, Гермиона не тратит время на поиски. — Я действительно скучаю по всем этим альковам. — Гермиона говорит ему прямо в губы, и он усмехается. Нарцисса неуютно приближается и Гермиона вынуждена отступить от Драко. Она замечает, что Люциус вышел из комнаты. Нарцисса берет хихикающего Келума с рук Драко, прежде чем сказать. — Я очень надеюсь, что вы двое взволнованы опытом преподавания и не планируете вести себя как пара непристойных подростков. Гермиона и Драко улыбаются друг другу, и ни один из них не обращает внимания на Нарциссу, когда она выходит из комнаты вместе с мальчиком. Они встречаются посередине, целуются и сдерживают смех за зубами. 17 декабря 2003 года. Поместье Малфоев. День 5517. Они находятся в библиотеке, несомненно любимом месте Гермионы во всем доме. Она стала проводить здесь большую часть своего времени, пока Драко был в отъезде. Гермиона интересовалась библиотекой Малфоев с первого года учебы в Хогвартсе, для нее это было равносильно ребенку в кондитерской лавке. — Дедушка! — Келум здоровается, а Гермиона напрягается. Прошло уже две недели с тех пор, как она проснулась, и Люциус Малфой все ещё должен был добровольно быть в том же месте, что и она. Нарцисса ужинала с ними каждый вечер, но Люциус до сих пор отсутствовал. Она и Келум лежат на полу, и Гермиона знает, что это неподобающее поведение, но она слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Гермиона понимает, что он ничего не сделает и что Келум обожает своего дедушку, но у Гермионы всё ещё есть шрам от его проклятия. — Келум, — приветствует он мальчика почти незаметной улыбкой. — Я хочу поговорить с мисс Грейнджер, ты бы не мог нас извинить? — спрашивает он мальчика, и Гермиона задается вопросом, действительно ли он вырастил Драко, как мини-взрослого. — Нет, — говорит мальчик, когда встает, ставит обе ноги на ковер и сжимает руки в кулаки. Люциус смотрит на него широко раскрытыми глазами, и видно, как он потрясен поведением мальчика. — Папа сказал, что ты однажды обидел маму. Что ты заставил её плакать. Я не позволю тебе снова заставить маму плакать, — он объявляет это настолько серьезно, насколько это вообще возможно для пятилетнего ребенка. Лицо Люциуса смягчается таким образом, что Гермиона холодеет, потому что это очень похоже на Драко. — Это очень благородно с твоей стороны, Келум. Я обещаю, что не заставлю твою мать плакать, — говорит Люциус и благодарно кивает. — Обещаешь? — спрашивает мальчик, все ещё сомневаясь. — Да, — утверждает Люциус. — Ты можешь потом спросить свою мать и рассказать обо мне своей бабушке. Келум выглядит так, как будто он обдумывает, и Гермиона почти готова попросить мальчика остаться, чтобы быть барьером между ней и Люциусом. — Хорошо, — говорит он и Гермиона сглатывает. Он поворачивается к Гермионе и серьезно говорит. — Дедушка может показаться страшным, но бабушка сказала, что если он сделает что-нибудь не так, она надерёт ему задницу и вышвырнет вон. Гермионе нужно подавить смешок от этой формулировки, и с этим заявлением мальчик выходит из комнаты в манере свойственной Малфоям. Она встает с пола, стряхивая невидимую пыль с одежды. Люциус держится на расстоянии, и Гермиона благодарна ему за это. — Мисс Грейнджер, — начинает он, и она видит, как это трудно для него. Гермионе приходится прикусить язык, чтобы не высказать свои мысли вслух. По крайней мере, сейчас. — У меня было пять лет, чтобы прийти к соглашению о том, что мой сын решил игнорировать всё, чему я его учил. Но более того, у меня было пять лет, чтобы увидеть, как я рад, что он игнорирует всё, чему я его учил, — говорит он. — Нарцисса очень громко говорила о том, что мне нужно извиниться и Келум так бойко объявил мне войну, так что мне угрожали до конца, — говорит он и жестом указывает на кресла рядом с ней. Он ждёт, когда они оба сядут, чтобы снова заговорить. — Келум приносит мне огромную радость. Если бы не их с Драко бесконечное обожание вас, я бы не тратил время впустую, находясь здесь. Мои возражения вам… — Возражения? — спрашивает она, не в силах сдержаться. — Однажды вы пытались убить меня. Хотели отдать меня Волдеморту, — Люциус вздрагивает от этого имени, — хотя я была беременна вашими внуками. — Мисс Грейнджер, я знаю, какие решения принимал и куда они привели мою семью. Я не горжусь тем, что подвергаю опасности свою жену и сына. Я не знал о ваших с Драко отношениях в обоих случаях. Вы были для меня всего лишь грязнокровкой. — А вы бы поступили иначе, если бы знали? — Я бы не допустил, чтобы мой внук подвергался опасности, если бы знал об этом. — Кэсси умерла. — И я всегда буду нести это бремя на себе. У меня нет слов, чтобы выразить, как сильно я сожалею о том, что с ней случилось. С ней. Гермиона могла умереть, но ему было все равно. Кажется, он понял это по выражению ее лица. — Это было тогда. Я хотел, чтобы вы умерли, — холодно говорит он, пристально глядя ей в глаза. — Теперь вы будете хозяйкой этого дома, матерью моего внука и возлюбленной моего сына. Я не желаю вам никакого зла, потому что это опустошит их. Мой сын и так достаточно пострадал, в основном из-за меня. Он больше не будет страдать, не из-за меня. Он выбрал вас, и я пообещал ему, что научусь уважать вас. — Мне не нужно ваше уважение, — говорит Гермиона. — Я знаю, Мисс Грейнджер. Оно у вас есть и без меня. Из-за того, кто вы есть, из-за того, что вы сделали для моей семьи. Если вы не хотите меня видеть, я не буду вам мешать. — Это же ваш дом. — Он достаточно большой. Я не могу обещать, что увижу дальше вашей крови. — Я тоже не хочу видеть вашей. Я магглорожденная, и ничто этого не изменит, — Люциус кивает. Они больше не разговаривают, Люциус остается только для того, чтобы дочитать утренний «Пророк». Гермиона видела на обложке огромную фотографию поместья. Когда через несколько часов появляется Драко, она улыбается ему и недоумевает, почему он так быстро преодолевает расстояние между ними и заключает её в объятия, как только оказывается достаточно близко. — Он тебе что-нибудь сделал? Клянусь, я так и сделаю… — Драко, все в порядке, — говорит Гермиона и просто потому, что может, целует его в губы. — Он хотел извиниться. То есть, я думаю, что это было извинение. — Он не тронет тебя, Грейнджер, — говорит Драко, держа ее лицо в своих руках. Гермиона кивает. Драко скользит вниз по одной из рук, его пальцы касаются её шеи, ключицы, груди, Гермиона издает тихий вздох, и Драко ухмыляется. Его прикосновения останавливаются на изгибе её талии, где, как они оба знают, находится шрам, оставленный его отцом. Драко просовывает руку под её рубашку и касается отметины там. Её дыхание прерывается, когда она замечает, как много он помнит о её теле. — Драко, — вздыхает Гермиона, и он прижимается губами к изгибу её шеи, целуя кожу там. За последние две недели у них не было ни единого шанса сделать что-то большее, чем поцеловать и прикоснуться друг к другу. Келум почти каждую ночь спал с ними на кровати, и никто из них не хотел избавиться от него. — Я скучаю по тебе, — говорит Драко, уткнувшись ей в горло, — мне так не хватает твоего тепла. Гермиона выгибает шею, когда он прикусывает её, и, схватив его за плечи, говорит: — Сегодня. Они падают в постель в ту ночь, как два человека, которые нашли берег после того, как блуждали по морю многие годы. И может быть, так оно и есть. Гермиона хихикает, когда он бросает её на кровать, а его улыбка такая большая, что видно все зубы и сморщенные глаза. Гермиона даже немного задыхается от этого, она так давно не видела его таким счастливым. Они целуются жадно и горячо, руки никогда не остаются неподвижными так долго. Её руки исследуют его голые плечи, она только что сняла с него рубашку. Она трогает его грудь и загорелый прессу, они теперь ещё более загорелые. Его грудная клетка — это что-то красивое, когда она увеличивается. Драко выбрасывает её рубашку, не заботясь о том, разорвет ли её. Он никогда так не поступал. Он целует ее ключицы и пространство между грудями, она выгибается ему навстречу, и почти машинально Гермиона обхватывает его обеими ногами за талию. — Черт, — Драко задыхается и хихикает прямо там, где заканчивается её левая грудь и немного появляется реберная кость, — я думаю, что это будет быстрее, чем в наш первый раз, — говорит он и, чтобы показать это, прижимается бедром к её ноге, и она чувствует его твердость своим телом. — Давай просто надеяться, что ты научился вытирать свою сперму чем-то другим, а не мной, — говорит она, и он чудесно смеется, уткнувшись ей в живот, отчего у неё мурашки бегут по коже. Он подходит достаточно долго, чтобы ухмыльнуться ей и ещё раз поцеловать в губы. Он снова исчезает, Гермиона закрывает глаза и отслеживает его движения по поцелуям, которые он оставляет на ее коже. — Я ещё раз изучу твое тело, — он что-то бормочет ей в бедро. И действительно, Гермиона не может просто ждать. Драко падает на неё, и Гермиона может заплакать от того, как сильно она скучала по нему. Драко кладет обе руки туда, где её бедра встречаются с талией, и снимает трусики. Гермиона стонет в предвкушении. Он осторожно лижет её половые губы и Гермиона ахает. — Я скучал по этому, — говорит он, прежде чем приступить к этому с тем же рвением, которое он всегда показывал. Нога Гермионы раскрывается, чтобы дать ему больше пространства, и её руки сжимают его волосы, когда его язык творит в ней чудеса. Драко обводит её клитор языком, а затем опускает туда поцелуй и сосёт её маленькие губы. Он облизывает путь от её входа до клитора, роняя поцелуи по пути. — Драко, — стонет Гермиона и чувствует его ухмылку на своей коже. Он входит в неё своим языком, и её ноги дергаются. Этого у них не было так давно. Она громко стонет, когда вспоминает, что рот Драко — единственный, кто когда-либо целовал её так интимно. — Ты чертовски хороша на вкус, Гермиона, — пробормотал Драко, и она потянула его за волосы. Драко приближается, и они беспорядочно целуются, Гермиона может попробовать остатки себя на его языке. — Пожалуйста, — говорит Гермиона ему в губы, её руки работают над его брюками и нижним бельем. Он помогает ей снять их, снимая их резким движением со своего тела. Тело Драко выгибается и опускается на неё, когда она обхватывает рукой его член. Он горячий и твердый в её руке. Драко стонет ей на ухо, пока она работает с ним, теребя пальцами разрез и двигаясь вверх и вниз так, как, по её мнению, ему больше всего нравилось. — Грейнджер, — он трясется над ней сверху. — Можно я тебя трахну? — спрашивает он, прижавшись губами к ее уху. — Боже, да, — говорит она, и он ухмыляется ей в щеку. — Значит, я всё ещё Бог для тебя? — спрашивает он, и их глаза на мгновение встречаются, и Гермиона не тратит время на то, чтобы закатить глаза. Не тогда, когда в его серых глазах только обожание. — Да, — говорит она, и он снова жадно хватает её за губы. Драко убирает её руку от себя и выстраивается на ней. Он толкает ее, и Гермиона выгибается и шипит на такое вторжение. Драко внутри неё всегда чувствовал себя так невероятно хорошо. Сначала он двигается медленно, ожидая, пока она привыкнет, она понимает, что он пытается контролировать себя и не кончить так скоро. Они целуются во время его толчков, и он ускоряет свой темп, когда бедра Гермионы двигаются, чтобы встретить его толчки. Она обвила обеими ногами его талию, и это заставляет Драко скользить восхитительно глубже. Они оба стонут, и его рот встречается с её соском и, Мерлин, Драко так хорош, он заставляет её чувствовать себя так хорошо. — Я так тебя люблю, — говорит она, обнимая его обеими руками за плечи. Драко задыхается у неё на груди, все его тело сотрясается, и ритм его толчков слегка сбивается. Он поднимает голову, чтобы встретиться с ней взглядом, и когда Гермиона смотрит на него, она без сомнения понимает, что он стоил всего. Он одаривает её улыбкой, которая дает ей понять, что у него есть что-то запланированное. — Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, — говорит он, и его голос звучит далеко, даже когда он здесь. Гермиона помнит, когда он это сказал. Когда у них был их первый раз. Гермиона чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. Драко целует уголки обоих глаз, вытирая едва выступившие слезы губами. — Я ненавижу, когда мы не вместе, — говорит он, и Гермиона хихикает, этот глупый мальчик цитирует себя. — А теперь я не могу поверить, что могу сделать тебя своей, — говорит он, и эта ослепительная улыбка, которую он ей дарит, заставляет её закрыть глаза и сделать глубокий вдох. — Но я всё ещё ненавижу того, кто сделал мир больше, где достаточно места для нас обоих, — он замолкает, его рот почти не касается её губ, и Гермиона дрожит всем телом, и она кончает, долго и восхитительно, а его бедра всё ещё качаются в ней. Он целует её лицо и обнимает её, когда он кончает, дрожа в её руках. Это похоже на начало, это похоже на конец. Это должно быть сумасшествие, как этот парень вырезал свой путь в каждый уголок сердца Гермионы и решил остаться. Ещё более безумно, как мир, жестокий, мстительный и беспощадный, позволил им сохранить это. Гермиона смотрит на него, и он тот же самый мальчик, которому недавно исполнилось пятнадцать лет, который сказал ей, опустив глаза и слегка покраснев, что видит в ней друга. Но он также мужчина, почти десять лет спустя, который всё ещё преследует её и смотрит на неё так, как будто она для него всё, а годы, проведенные врозь, теперь исчезают, потому что Гермиона Грейнджер лежит голая на детской кровати Драко. Их сын спит через две комнаты, а она будет Леди Малфой из поместья Малфоев, и наконец, у неё и Драко есть все стены в мире.