Кучер & JANAGA — А по щекам моим слезы, это твоя вина…
***
Каталея зашла к себе домой хлопнув дверью так, что с недавно побеленного потолка посыпалась штукатурка. Поставив шлем на тумбочку и скинув косуху, девушка прошла на кухню, где глазами отыскала пачку крепких сигарет. Едва сержант щелкнула зажигалкой, как от стен отразилась яркая вспышка, спустя миг превратившаяся еле тлеющий огонек. В приоткрытое окно потянулась тоненькая струйка дыма. Морган по привычке обвела беглым взглядом кухню, остановившись на небольшой коробке с кучей пузырьков, стоящей на подоконнике. «Литобид», «Ламотриджин», «Клоназепам»… Она хмыкнула, прокрутив последнее в руке и со скучающим видом отправила на место. Валькирия посмотрела на календарь — завтрашний день закрашен черным, а значит, завтра придет доктор Беннер, проверить, принимает ли она лекарства или благополучно забивает на них, как забивают последний гвоздь. Потушив докуренную сигарету, Валькирия направилась через коротенький коридор в просторную комнату с видом на Вашингтон. Вымотанная как морально так и физически девушка скинула ботинки, плюхнувшись спиной на огромную кровать и уже начала засыпать. — Обычно после работы ты идешь в душ. Или Фьюри хорошо выплачивает пособие? — от голоса, раздавшегося со стороны кресла у панорамного окна, сон сняло моментально: пистолет в руке и боевая стойка. — Давай, пристрели меня, чтобы не мучился. Один меня уже удивил — промазал на целых пол сантиметра с подготовкой-то заправского киллера. Над креслом зажегся светильник. При виде нежданного визитера Каталею прошиб холодный пот — в нем сидел не кто иной, как Локи Лафейсон собственной персоной, которого она (и не только) уже похоронили на центральном кладбище. На бывшем агенте были только (WTFUCK??!) черная майка и такого же цвета джинсы. Чуть отросшие волосы чернилами разливались по остро проявившимся ключицам, спускаясь почти по локти, сам ФБР-овец заметно убавил в весе, но сохранил свою спортивную фигуру практически в неизменном виде. — Ты не рада мне? — Локи крепче сжал пальцы в замок, до по беления костяшек. — Ты сукин сын! — вместо теплого приветствия в агента полетел пистолет, от которого он ловко увернулся, резко встав с кресла. — Не ожидал столь радостного приема, — Лафейсон увернулся от второго снаряда в виде запасного магазина всего лишь наклонив чуть голову. — Приема?! После всего, через что я прошла, едва врач сообщил об остановке сердца?! ПОСЛЕ ТОГО КАК КОУЛСОН В ГЛАЗА СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ТЫ МЕРТВ?!!! — У меня была клиническая смерть, Каталея. Фил солгал тебе, чтобы ты была в безопасности. И перестань так возмущаться, моя аритмия и так оставляет желать лучшего. — Аритмия?! — девушка заорала еще громче. — Какая нахуй аритмия, Лафейсон?! Какая безопасность?! Я за этот год такого дерьма хлебнула, которого не было даже после смерти сестры! И ты считаешь, что можешь вот так просто заявиться и сидеть в моем кресле, забивая косяк? После того, как ты заявился в Норвегии, раскопал все мое грязное белье, трахнул меня, вновь заставил убить дохера человек? Так вот я тебе скажу, — Морган перевела дыхание. — Убирайся из моего дома и больше никогда, слышишь, никогда не появляйся. ПОШЕЛ ВОН! ИСЧЕЗНИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ, БУДТО ТЕБЯ В НЕЙ И НЕБЫЛО! Захлебываясь накатившими слезами девушка бросилась в ванную и прямо в одежде залезла в душевую кабинку, врубив на полный напор холодную воду. После трехмесячного перерыва между стадиями биполярки истерика накрыла Морган с головой. Уткнувшись лицом в колени, она просто хотела умереть быстрой и, желательно, болезненной смертью. Ледяные струи хлестали по сжавшемуся в комочек телу, обжигая холодом темную кожу. Она не слышала, как дверь в комнату приоткрылась, впуская незваного гостя. Локи спокойно выключил душ и сел на корточки, напротив Валькирии. — Каталея, — теплые пальцы чуть сжали напряженные руки, заставляя оторвать лицо от колен. — Прости меня. Морриган вздрогнула, вспомнив когда-то сказанные Вандой слова, пока она обрабатывала сводной сестре синяки после очередной драки со старшеклассниками в переулке. «В этой жизни есть два тошнотворных слова, которые человек должен научиться говорить, не смотря ни на что». «И какие же?» «Спасибо и прости». «И что будет, если я не научусь говорить их?» Ванда с грустной улыбкой и любящим теплым взглядом посмотрела на сестру. «Тогда рано или поздно ты столкнешься с ними. А на глазах твоих будут самые настоящие слезы».