***
Уркварт улыбался, глядя на сидящего на диванчике в его палате Раймонда, который рассказывал ему весёлую историю из своей жизни. Было интересно слушать, как они с Джастином однажды прогуливались в парке, когда ещё только начинали встречаться, и застали в кустиках занимающуюся любовью парочку. Как Джас, заметив это, едва не споткнулся на месте, а затем буквально силой затащил его в соседние кусты... Вначале они только подсматривали, а потом омега неожиданно обнаружил себя спиной на мягкой траве, целующегося и обнимающегося с альфой. Раймонд считал его своим другом. Перестал считать его своим врагом, когда понял, что они оба попали в любовные сети Джастина, и оба страдают из-за его пропажи. Доверил ему свои тайны, открыл свою душу. Ему после изнасилования и потери ребёнка очень нужен был близкий друг. Друг, которому можно выговориться. А здесь, в больнице, было слишком мало омег его возраста, ограниченное посещение и строгие доктора. Так что выбора-то особо и не было. Он был наивен и слишком мало знал, совершенно не разбирался в интригах, даже не представлял нюансов воспитания аристократии. Он так страдал из-за измены мужа, уже бывшего мужа... Просто пылал от ревности, особенно поначалу. Уркварту пришлось приложить немало сил, чтобы у Раймонда пропало желание бросаться к нему с желанием выцарапать глаза и вырвать волосы. Сколько истерик Уркварт ему устраивал, уже и не вспомнить. И главной причиной скандалов было то, что блондин банально не знал о том, что Джастин женат. Не интересовался этим, просто встречался с ним, надеясь на то, что альфа когда-нибудь осмелится сделать ему предложение. И Раймонд, в конце концов, всё-таки увидел в нём не хитрого бестию, укравшего у него мужа, а обычного омежку, который так же, как и он, страдает от неразделённой любви, так же, как и он, переживает и плачет ночами в подушку, переживая о пропаже любимого. Так же, как и он, любит и ревнует Джастина. И он смирился и принял его. И они даже смогли подружиться. Встать на одну сторону, пообещав друг другу, что уж когда их альфа вернётся, уж они-то ему покажут, как сладка жизнь с двумя омегами! Он ведь сам этого хотел! Даже прямо сказал, что хочет видеть их двоих в одной с ним постели! Блондин продолжал улыбаться почти искренне, смеялся, когда было смешно, громко умилялся, когда омежка робко и со смущением делился с ним интимными воспоминаниями, иногда переходя на шёпот в особо смущающие моменты. Он обнимал Раймонда, тискал его и иногда делился своими историями, приукрашивая их, изменяя по своему усмотрению, а чаще и просто выдумывая. Однако когда он слушал Раймонда, ревность съедала омегу изнутри. Он ненавидел его, но не показывал этого. Потому каждая из его выдуманных историй была целью побольнее уколоть, вызвать ревность, заставить плакать. — Мы с Джастином однажды пошли гулять по городу, — с мягкой улыбкой на губах негромко «вспоминал» Уркварт. Джастин никогда не водил его гулять. — Он внезапно остановился и попросил подождать возле какого-то магазина, а сам забежал за угол, оставив хлопать глазами в непонимании, что происходит. А через пару минут вернулся с огромным букетом ярко-красных цветов. Представляешь? — продолжал улыбаться блондин, мечтательно глядя в потолок и перебирая в пальцах тонкую ткань носового платочка. На щеках омеги появился чуть заметный румянец. — Он подарил их мне, а я даже не знал, как мне их нести. Букет был больше меня! Я взял его и рассмеялся, едва не упав под его тяжестью, когда Джастин меня поймал. А он начал мне рассказывать, что я также прекрасен как эти цветы и ещё кучу всего такого смущающего. Раймонд слушал его с широко распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом, и верил, дико ревнуя и в то же время, сопереживая Уркварту. Ведь он тоже любил Джастина и, получается, Джастин их обоих любил одинаково. Может быть, он и пил потому, что переживал из-за этого, что не мог разорваться или выбрать? А потом решился, успокоился и предложил их познакомить друг с другом? Придя к такому выводу, Раймонд успокоил свою ревность. Всё чаще в его воспоминаниях всплывал тот разговор с мужем, всё чаще взгляд останавливался на губах Уркварта, и появлялось желание его поцеловать. Попробовать, как это? И узнать. А правда ли то, что говорил Джастин? Действительно ли этот омега так классно сосёт? А Уркварт только грустно улыбался. Джастин никогда не дарил ему ничего, не говорил ему ласковых слов нигде, кроме постели. Ведь если так подумать, то кроме этой самой постели у них и не было ничего. Тогда его всё устраивало, но со временем всё-таки хотелось большего. И когда он узнал, что Джастин женат и это большее просто невозможно... Ревность не дала ему здраво мыслить. И он сделал то, что сделал. Нанял наёмников и стал причиной того, что Раймонд оказался в этой больнице. Стал причиной их развода и смерти его ребёнка. Частично, но он добился того, чего хотел. Теперь Джастин был холост, и выйти за него замуж было вполне возможно. Лишь бы только он остался жив и здоров... Жалел ли он о своём поступке? Только поначалу, когда осознал, что наёмники оставили Раймонда в живых и их могут найти, а они могут сдать его, и тогда все узнают, кто заказчик убийства. Он со страхом каждую минуту ожидал, что за ним придут законники. А тот факт, что эти же люди выкрали Джастина... Зная, на что они способны, видя пример их издевательств перед собой... Всё-таки он любил альфу, и всё это вместе совершенно не добавляло спокойствия. Время шло, но никто не приходил за ним. В один из дней он заметил выходящего из палаты Раймонда законника, испугавшись, что кто-то что-то узнал. Но когда расспросил омегу, тот рассказал, что они сообщили ему о смерти его насильников. Кто-то просто расстрелял их, очевидно, заметая следы похищения Джастина, которого там обнаружено не было. Но подозреваемый у законников был, велись активные поиски. Надежда на то, что любимый всё ещё жив и что вернётся, только сильнее разгоралась в его сердце. Уркварт ликовал. Тяжеленный камень упал с его души, все ниточки к нему оборвались. Раймонд тоже порадовался, что оказался отомщён. В тот день они сходили в кафе и отметили это событие разными вкусностями. И неважно, что у каждого из них повод был разный. Но время продолжало идти, а Джаса всё не могли найти. Уркварту по большому счёту было плевать на Раймонда. Но общаться он с ним продолжал, так как в больнице было очень скучно, и чем больше он узнавал о жизни омеги, тем сильнее ощущал себя использованным. И без разницы, что раньше его и так всё устраивало. Всё-таки было обидно ощущать себя всего лишь любовником, постельной игрушкой, при этом даже, не будучи в курсе этого факта. Он хотел большего. Свиданий. Любви. Хотел быть законным мужем. Это было его целью. И если Джастин всё-таки женится на нём, когда его найдут, об ином он не смел даже думать, он просто затрахает его до того, что тому даже мысль о любовниках будет противна. Самому Уркварту было плевать на измены альф, в общем смысле этого понятия. Он прекрасно знал, что любой аристократ имеет право заводить себе личных слуг, которых трахает в любое время дня и ночи, и это совершенно не считается изменой. То же самое, что и подрочить. Он знал, что и любовники на стороне у женатых альф тоже не такая уж редкость, причём не только у альф, пусть это и порицается обществом. Ведь если ты женат, но тебя не устраивает в постели муж, то зачем нужно было жениться? Разводись. Так думало общество. Потому-то, любовников и следовало скрывать от лишних глаз, не попадать с ними в новости так точно, если не хочешь скандала, но и особенного в этом ничего не было. Изменяли почти все. Ведь чаще всего аристократы выходили замуж и женились не по любви, а по расчёту. Но если Джастину мало одного его, то Раймонда потерпеть можно, временно. Омега был не так уж и плох. Пока они не поженятся, можно закрыть глаза на эту альфью слабость. А вот потом... Раймонд считал его своим другом. Верил ему. Уркварт считал, что друзей нужно держать близко, а врагов ещё ближе. И просто ждал, когда сможет его раздавить окончательно. Сделать так, чтобы Джастин полностью разочаровался в нём. Закончить то, что не получилось у наёмников. Нет, не убить, а полностью их развести с Раймондом. Сделать так, чтобы Джастин и думать о нём забыл. Оставалось только дождаться возвращения любимого альфы. И он ждал, ждал и верил всем сердцем в то, что всё будет хорошо.***
Самир и Касим стояли в холле больницы. И если Касим стоял спокойно и просто смотрел перед собой в одну точку в сторону выхода в ожидании, то Самир настойчиво протаптывал дорожки в полу, беспокойно прохаживаясь туда-сюда и мельтеша перед глазами. Касим даже не пытался его успокоить, знал, что бесполезно. За много лет брака он уже привык к тому, что при переживаниях Самир не может спокойно стоять на месте. Хорошо ещё, что слёзы были им уже выплаканы за всё время пропажи сына, иначе он и тут устраивал бы потоп, на этот раз уже от счастья, что сын нашёлся. Звонок Найтбека заставил Касима изменить все планы на день. Он был в этот момент на деловой встрече в ресторане, договаривался о поставке материалов по более выгодной цене. Но услышав о том, что Джастин нашёлся, извинился перед собеседником, бросил всё и сорвался домой за Самиром, благо, было недалеко, а затем и в больницу. Супруг не простил бы ему, если бы он прилетел сюда один. Кристиана в известность тоже поставили, он был рад, но остался на работе и обещал навестить Джастина вечером. Груз переживаний оставил семью уже после звонка следователя. Оставалось теперь только увидеть сына, чтобы убедиться, что всё это действительно правда и он нашёлся, что с ним всё хорошо. Вот дверь больницы распахнулась, и в холл вошли несколько человек. Касим оглядел внимательным взглядом вошедших и мягко улыбнулся. — Самир, они уже здесь, — негромко сказал он, останавливая проходящего мимо него мужа, погружённого в переживания. Едва до Самира дошёл смысл слов, как он встрепенулся и резко развернулся в сторону выхода, а затем сорвался с места, подбегая к сыну и тут же обнимая его. Найтбек тактично отошёл к стойке администратора больницы, чтобы записать к ним нового пациента и договориться об обследовании и передаче данных лично ему в руки. Касим же не торопясь подошёл к обнимающейся парочке ближе. На его лице появилась улыбка, а глаза смотрели на альфу с отцовской теплотой и толикой переживания за его состояние, ведь сын выглядел немного бледно и как-то помято. — Здравствуй, сынок. Ты нашёлся! Как же я рад, что ты нашёлся! — заливал шею сына слезами Самир, всё продолжая причитать о том, как он соскучился, как беспокоился и прочее. Джастин беспомощно огляделся, заметив спокойно подходящего к ним отца, и обречённо вздохнул, обнимая омегу и поглаживая его по спине. — Нашёлся, нашёлся, успокойся, уже всё хорошо, — подошедший отец оторвал папу от альфы и обнял мужа за талию, чтобы не убежал, видимо. — Здравствуйте, — кивнул он Найтбеку, уже возвращавшемуся к ним вместе с администратором, и всмотрелся в лицо сына. — Как ты, Джас? — Нормально, — пожал плечами Андрей — Мне сказали, что нужно пройти обследование, извините. Давайте потом поговорим? Мне совершенно не хочется прямо сейчас ничего рассказывать. — Но... — расстроился Самир, но его перебил Касим. — Конечно, иди, — улыбнулся он, — я рад, что ты в порядке. Мы заедем вместе с Кристианом вечером. Хорошо? И не волнуйся, палату мы тебе сейчас оплатим, так что сможешь спокойно отдохнуть. — Да, — кивнул Андрей, улыбнувшись в ответ, — буду рад. Спасибо. А затем начался ад... Его отвели на другой этаж, завели в кабинет и начали осмотр, параллельно с допросом о самочувствии. И всё было бы не так уж и плохо, но вот признаваться в насилии над собой было неловко. А уж когда его попросили снять штаны... Он едва не сбежал оттуда. Нет, не потому что испугался, а потому что осмотр доставил множество неприятных минут. Особенно, когда его начали «там» обрабатывать... Взяли все возможные анализы и, наконец, отпустили. Единственный плюс был в том, что ему предоставили больничную одежду, и он мог помыться и переодеться. Следователь терпеливо дождался его в коридоре и, только когда Джастина поселили в vip-палату, переговорил о чём-то с осматривавшим его врачом и присоединился к нему для более подробного допроса. И спрашивал он не просто так, а прикрепив ему на запястье браслет, присоединённый к планшету. Догадаться, что это нечто вроде детектора лжи, не составляло труда, так как альфа почти не сводил своего взгляда с экрана во время всего допроса. Скрывать ему было особо нечего, так что говорил Джастин только правду, включая свои догадки о прошлом своего тела. Единственное, что он скрыл ото всех, это то, что он знал, что Норий умер. Отвечать приходилось осторожно. Впрочем, за время всего допроса у него создавалось впечатление, что Найтбек ему подыгрывает. — Да, раздел, связал и воспользовался его же оружием, чтобы насильник вырубился и не поднял тревогу... Я же хотел сбежать. И мне нужна была одежда. — Зачем вы воспользовались именно оружием? Вырубить его как-нибудь иначе возможности не было? — Чем? Там кроме кровати только ведро аля санузел было. Не ведром же его, наполненным причём... — он поморщился, представив себе это. — Да и на мне это оружие использовалось многократно, так что очень уж захотелось, чтобы он почувствовал себя в моей шкуре, — передёрнулся допрашиваемый. — То есть, убивать его вы не собирались? — чуть нахмурился следователь. — Нет, — спокойно посмотрел он в глаза следователя, пожав плечами. — Только вырубить. Оружие же не летальное... — добавил он, мысленно добавив: «в определённом режиме». Найтбек какое-то время молчал, разглядывая экран планшета и что-то отмечая на нём, а затем продолжил допрос, но уже было видно, что даже если он что-то и понял, то эти догадки останутся только при нём и дальше не уйдут. Так что тест Андрей прошёл благополучно.***
Палата была роскошная, как для больницы. Широкая удобная кровать, шкаф для одежды, две тумбочки, вазы с живыми цветами на тумбочках и подоконнике, стол с двумя креслами, мягкий диван, большое окно с жалюзи, светло-зелёные стены, обвешанные картинами с красивыми пейзажами, большая панель на стене, похожая на телевизор. Дверь в совмещённый санузел с туалетом и душевой кабинкой. В целом, создавалось впечатление, что он не в больнице, а в элитной гостинице. И выбивались из этого только пара вещей, таких, как кнопка вызова персонала над кроватью и встроенный в стену небольшой шкафчик с какими-то приборами, скорее всего, для экстренной медицинской помощи, если пациент вдруг начнёт загибаться. И всё бы хорошо, он просто мечтал отдохнуть и выспаться, если бы не постоянно не дающие ему это сделать посетители. Когда ушёл следователь, а сам Джастин смог с облегчением выдохнуть, единственное, что он успел, это принять душ и переодеться. Спустя минут двадцать его навестил очередной доктор, представившийся психологом Зельдом Дорном. С ним пришлось поговорить по душам, впрочем, то, что он говорил ему, не особо отличалось от того, что говорил следователю. Психолог кивал, что-то записывал, задавал уточняющие вопросы, создавая ощущение дежавю, ведь следователь вёл себя точно так же, разве что вопросы отличались от «что делали?» до «что чувствовали?». Да и браслета не было, но разница невелика. А затем, когда доктор ушёл, началось какое-то броуновское движение. То и дело к нему заглядывали какие-то омеги, почти всегда медперсонал, но и пациенты попадались. Вначале Андрей даже не понял, в чём дело. Но через где-то час до него, как до жирафа, дошло — он же актёр! Известная личность. И ничего удивительного в том, что все, так или иначе, хотят на него посмотреть. Оставалось только закрыть глаза и смириться. Хотя от размышлений эти заглядывания порядком отвлекали. Где-то ещё через час, когда к нему заглянул очередной омежка в белом халате, он подозвал его и попросил запереть дверь так, чтобы её не было возможности открыть никому, кроме его лечащего доктора. И только тогда настала благословенная тишина, а Джастин смог спокойно уснуть. Проснулся он уже ближе к вечеру и не один. Оказалось, что в палате находились его родители и брат. Первые устроились на диванчике и тихо переговаривались о чём-то. А второй сидел на кресле возле стола и что-то читал в своём коммуникаторе. — Привет всем, — зевнул Джастин, протирая глаза. — Ты проснулся! — с улыбкой тут же вскочил с места папа, едва не подбегая к его кровати и присаживаясь на её край. Беспокойство отражалось на его лице и сквозило в голосе. — Как ты? — Всё хорошо, — он подтянулся на кровати и сел, подложив под спину подушку. — Почему меня не разбудили? Давно вы тут? Сколько сейчас времени? — Минут двадцать, а сейчас девять часов вечера, — ответил Кристиан, оторвавшись от коммуникатора и выключив его, после чего принялся задумчиво его рассматривать. — А будить тебя папа запретил. — Хорошо поспал... — негромко хмыкнул Андрей. Он так соскучился по мягкой кровати, тёплому одеялу и пушистой подушке, что спал бы и дальше. Вставать совершенно не хотелось. — Ты похудел, ты что, не ел всё это время? — снова запричитал папа. — Пап, не начинай, еда — это последнее, о чём я думал. Честно, не хочу ничего рассказывать. И так, что следователь, что психолог, всю душу вынули. Сил нет. Сейчас со мной всё хорошо и это главное. Правда? — Джас улыбнулся, с надеждой взглянув на лицо Самира. — Ох, бедный мой мальчик... — омега грустно вздохнул, и покачал головой, опустив ушки и погладив его по руке. — Да, ты прав... Я так рад, что ты вернулся. Я так переживал... — Ну, всё, всё, — Касим подошёл к ним и приобнял мужа за плечи, посмотрев на сына. — Доктор сказал, что выпишет тебя через неделю или две, за это время ты придёшь в себя физически и психологически. — А пораньше никак нельзя? Физически я не так уж и травмирован, максимум синяки... — поморщился Андрей. — Их можно полечить и дома. А психологически со мной всё в порядке. Не произошло ничего такого, что выбило бы меня из колеи на такой долгий срок. — Но как же... — Касим даже растерялся от того, как просто это было сказано. Найтбек не стал скрывать от него того, что произошло с его сыном. Он рассказал в общих чертах о подпольных порно-съёмках и советовал обратить внимание на поведение альфы. Ведь он мог отреагировать как угодно после подобного. Только от спокойной реакции Джастина ему становилось ещё больше не по себе. Не должно быть так. Так не бывает. — Правда, отец, я большую часть прошедшего времени почти не помню, — вздохнул он, покачав головой, — всё в тумане, будто не со мной. Меня же под наркотой держали, чтобы не сбежал, — чуть слукавил он, отведя взгляд. — Всё это время пролетело как один безумно длинный день. Кошмары мне не снятся, истерик я не устраиваю, с собой покончить не хочу. Так что не вижу причин так долго общаться с психологами. Я не псих. — Сын, может быть, психолог поможет тебе с... — он покосился на Самира и чуть пожевал губу, вдруг вспомнив, что они не хотели расстраивать омегу потерей памяти, — с твоей прошлой проблемой? — Ты про что? — не сразу понял Андрей. — Кажется, ты кое-что потерял? — вклинился в разговор, догадавшийся о чём речь, Кристиан. — Ааа... — дошло до Джаса, так и замершего с приоткрытым ртом. — О чём вы, мальчики? — непонимающе перевёл взгляд с одного на другого Самир. Андрей захлопнул рот и посмотрел на папу, со вздохом ответив: — Немного ранее я память потерял. Совсем. Полностью, пап. И... — он перевёл взгляд на отца, — я не уверен, что психолог мне может помочь с этим. И ещё не уверен, что хочу что-то вспоминать. Мне и так неплохо, — хмыкнул он, — новые знакомства, новые истории, новые фильмы. Неужели никто и никогда не хотел пересмотреть любимый фильм как в первый раз? Вот мне этого как раз хочется. И домой тоже хочется. — Что за глупости? — нахмурился омега. — Всё так и есть, Самир, — похлопал его по плечу Касим. — Прости, я не хотел тебя ещё и этим беспокоить... — повинился Андрей, вздохнув. — Вы оба знали и не говорили мне? — нахмурился Самир, словно что-то вспоминая, а затем в его взгляде промелькнула растерянность и капля непонятного сожаления при взгляде на сына, а ещё спустя мгновение его щёки почему-то покраснели. — Милый, давай дома поговорим об этом, пожалуйста. — Хорошо, но ты мне всё расскажешь. — Не ссорьтесь... — попросил Андрей. — И всё-таки, может, домой, а? — Джастин, дело не только в том, что тебе нужно лечение. Хотя ещё и непонятно, как те наркотики отразятся на твоём здоровье, за этим нужно проследить. Анализы, как мне сказали, будут готовы только завтра. И если они что-то обнаружат, то будут тебя лечить. Плюс, здесь, в этой больнице, все пострадавшие обычно дожидаются, когда следствие закончится, и преступники будут наказаны. Это обычная практика, ты же понимаешь. Это надёжная больница и никакой злоумышленник сюда проникнуть не сможет, ты сам видел, сколько здесь постов охраны и камер наблюдения... К тому же, законники должны быть в состоянии найти тебя в любой момент, если у них появятся новые вопросы. В общем, причин остаться здесь у тебя куда больше, чем тебе кажется... Вдруг дверь палаты открылась, и внутрь заглянул тот, кого Джастин совсем не ожидал увидеть. Уркварт просочился в дверь, поздоровался со всеми присутствующими и пристроился у стеночки, явно стесняясь его родителей. Светлый хвостик скромно обвился вокруг его ноги, ушки торчком. Пай-мальчик прямо. Все разговоры как-то разом прекратились. Андрей же с вопросом в глазах смотрел на вторженца и пытался понять, что он тут делает. В больничном халате с эмблемой больницы на груди. Такой же выдали и ему во время осмотра, чтобы он переоделся, как и пижаму с тапочками. А значит, он не посетитель, а пациент. И это уже интересно. — Я только хотел узнать... — он осёкся, стал переминаться с ноги на ногу и вдруг попятился назад, поймав не особо доброжелательный взгляд Касима на себе. — Я, наверное, попозже зайду? — Да, — кивнул Андрей. — Ты в какой палате? — Направо по коридору, третья дверь с конца с левой стороны. — Я сам зайду. — Хорошо, буду ждать, — чуть улыбнулся Уркварт и быстро вымелся из палаты. — И что он тут делает? — сам себе, хоть и вслух, задал вопрос Джастин. Но ответ получил. — Он оказался на стоянке в тот момент, хотел встретиться с тобой, как он сказал, но не успел, — ответил ему Кристиан, тогда как отец опустил взгляд на макушку Самира, стоя за его спиной всё там же, возле кровати, а папа только поджал губы, посмотрев на Криса. — Он видел твоё похищение, после чего вместе с Олиром начал преследовать похитителей, но те расстреляли их машину. К сожалению, Олир погиб, ему оторвало выстрелом руку, и он умер от потери крови. Машина упала на деревья, потеряв управление. Уркварт же спасся, но пострадал, потому он и здесь. — Понятно... — вздохнул Андрей, окинув взглядом погрустневших родителей и подумав, что с Урквартом стоит поговорить поподробнее. — Жаль Олира. — Хороший был альфа... Честный и добрый... — отозвался Самир. — Его убийц, — сказал отец, — и твоих похитителей чуть позже нашли мёртвыми. Если бы кто-то из них выжил, тебя бы нашли быстрее, но... сам понимаешь. Мы понятия не имели где тебя искать. — Нашли же как-то! — невесело усмехнулся Андрей. — Да, — кивнул Кристиан. На этой ноте разговор увял как-то сам собой. Немного помолчав, Самир вспомнил, что привёз любимому сыночку всяких вкусняшек, одежду, банные принадлежности и прочее, что уже успел разложить по своим местам. А отец порадовал его личным коммуникатором. Оказалось, что он был снят с руки ещё в машине, да там и остался, закатившись под сиденье, где его нашли законники и вернули отцу, определив принадлежность. Чему-чему, а коммуникатору Андрей был безмерно рад. Все нужные файлы остались на своих местах, телефонная книга в том числе. Ещё перед сном он думал о том, как бы связаться со своим работодателем и узнать, не уволили ли его ещё? Что-то всё как-то не везёт ему с этой работой, то одно отвлекает, то другое, то третье. Теперь же появилась возможность позвонить, но это он решил сделать, когда останется в одиночестве. Когда семья, спустя ещё минут двадцать разговоров ни о чём, всё-таки покинула его, Андрей, наконец, смог встать с кровати и отправиться в санузел. А когда привёл себя в порядок и перекусил тем, что притащил ему папа, даже почувствовал себя человеком. А вот звонок поздно вечером Элику его не порадовал. Из-за его пропажи, причём, такой, когда неизвестно, когда он вернётся и вернётся ли вообще, режиссёру пришлось всё-таки изменить сценарий так, как он собирался изначально, если бы бывший Джастин не справился с одной из сцен. И теперь Андрей может прийти лишь за расчётом и попрощаться с друзьями. Сниматься в том фильме ему уже не судьба. Элик извинялся, конечно, но отчего-то было грустно, ведь такая работа ему нравилась. А с другой стороны, морально он был не готов к тому, чтобы вот так сразу, а даже и через неделю вновь вставать под видеокамеры. Ему даже приходили мысли в голову о том, что вид видеокамер с этого момента у него будет вызывать стойкую аллергию, совмещённую с совершенно нерадостными воспоминаниями. Впрочем, время покажет.***
Раймонд постучал в дверь одной из соседних палат, радостно улыбаясь. Его выписывали уже завтра утром. Могли выписать и раньше, уже после известия о том, что его насильники убиты, но из-за психологического состояния омеги психолог с выпиской не торопился. Вместо этого беседы с Зельдом происходили каждый день до тех пор, пока он не удостоверился в том, что омега не будет совершать каких-нибудь глупостей. Увы, но некоторые жертвы насилия с ранимой душой кончали с собой через некоторое время после произошедшего. И Раймонд был как раз из таких, как думал Зельд молча и про себя. Омежка очень близко принимал к сердцу произошедшее. Ещё и пропажа любимого слишком сильно ударила по психике. Так что работы с ним было много. Но теперь с ним уже было всё хорошо. — Привет, Уркварт! — омега прошёл в палату и присел на мягкий диванчик, поправив распахнувшийся больничный халат на своих коленях. — Привет, Раймонд, ты чего такой радостный? — удивлённо посмотрел на него, лежавший до этого момента на кровати, Уркварт. — Меня завтра выписывают! — ещё шире улыбнулся тот. — Ух ты! Поздравляю! — сел, отбросив одеяло, омега и стал искать под кроватью тапочки, согнувшись в три погибели между своих широко расставленных ног. — Рад за тебя! А меня ещё неделю планируют лечить, как минимум... Говорят, что моё психическое состояние ещё вызывает вопросы. Хотя, правда, — выпрямился он, держа в руках оба тапка, — иногда мне всё ещё снятся кошмары. Брр! — прижал оба тапка к груди. — Как вспомню, так до сих пор в дрожь берёт. Я теперь не только крови, но и высоты боюсь, и летать... Я когда обнаружил себя в машине, висящей на дереве, чуть не описался... Раймонд хихикнул тихо. — Да-да, ты уже говорил об этом. Но я рад, что теперь при воспоминаниях о случившемся ты больше не размазываешь по лицу сопли-слёзы. — Это да... — удивлённо посмотрев на тапки у своей груди, Уркварт отбросил их на пол и вдел в них ноги. Поднявшись, омега стащил со стула у кровати больничный халат, накинул его на плечи, выглянул за двери в коридор и, вернувшись, подошёл к Раймонду, схватив его за руку и заставив встать. — Пошли, погуляем, надоело в палате сидеть! — Ну, пошли, — хмыкнул Раймонд, — позволяя себя вытащить из палаты и повести по коридору. — Туда, — бодрым шагом направился Уркварт дальше, свернув за одним из поворотов по лестницам вверх. — И куда мы идём? — поинтересовался Раймонд, так и продолжая держать его за руку, и даже не пытаясь вырваться из крепкой хватки. Они всё поднимались и поднимались, изредка встречая то докторов, то пациентов, но не обращая на них внимания. — На крышу, — как само собой разумеющееся ответил омега, бросив через плечо на него прищуренный взгляд. — И что мы там забыли? Кто-то только что говорил, что высоты боится? — Нужно же бороться со своими страхами, — хмыкнул Уркварт, пожав плечами. Вскоре, преодолев четыре этажа по лестнице, они оказались на крыше. Погода была тёплой и лёгкий вечерний ветерок не мог слишком быстро заморозить гуляющих, хоть и был прохладным. Вся крыша была огорожена по краю высоким забором, к которому были прикреплены уличные фонари со всех сторон на расстоянии друг от друга. Справа находилась большая стоянка для машин скорой помощи. Слева искусственный сад с деревьями и десятком лавочек для прогулок пациентов, а так же небольшим фонтанчиком в самом центре. Туда-то Уркварт и потащил своего друга. Усевшись на лавочку, он облокотился о её спинку и посмотрел на темнеющее небо, начинающее покрываться яркими звёздами. Раймонд присел рядом, посмотрев туда же, но, не найдя ничего интересного в небе, перевёл взгляд на фонтанчик — простая белая чаша из мрамора, из которой со всех сторон выбегает вода в такую же чашу, только побольше. — Ты всё ещё любишь Джастина? — неожиданно и как-то отстранённо спросил Уркварт, не опуская взгляда. — Конечно! — даже не задумавшись, ответил Раймонд. — И что ты собираешься дальше делать? — в том же тоне продолжил он. — В смысле? Разве что-то поменялось? Конечно же, буду ждать его возвращения и... — он осёкся, вспомнив, что они уже в разводе и этого самого «и» больше нет. Поджав губы, омега скрестил руки на груди и хмуро воззрился на Уркварта. — К чему ты завёл этот разговор? — Я думаю, вам больше не стоит видеться, — неожиданно серьёзно посмотрел на него блондин. — Любишь ты его или нет, но вы уже развелись. Ты ему не пара! — довольно грубо закончил он. — Да что на тебя нашло? — ошарашено пробормотал Раймонд, глядя на друга широко распахнутыми глазами. — Я тебе его не отдам! — прошипел тот. — Уж не такой шлюхе, как ты. — Ну, это уж не тебе решать! — фыркнул, плюнув на всё омега, и резко поднялся с лавочки. — И я не шлюха! — Конечно же, мне, шлюха! Кому ещё? Это же не меня толпой трахали! — злобно хохотнул Уркварт, тоже поднявшись на ноги и развернувшись к омеге, высокомерно скрестив руки на груди. — Да почему ты меня оскорбляешь?! К тому же, я не виноват, что это произошло! — сжал руки в кулаки Раймонд, цепляясь за одну из установок психолога. — И эти твари за всё заплатили своими жизнями! — То есть, это не ты светил своим смазливым личиком и вилял задницей, привлекая альф? Конечно, не ты! Только разошёлся с Джастином и сразу других соблазнять пошёл! — Ты... — слышать подобные слова от друга, было до боли обидно. Раймонда даже затрясло от злости и раздражения. Он доверился, рассказал, раскрыл душу, а ему в лицо бросают подобные слова! Ещё и переврав на свой лад! Больно. — Сволочь ты! Ты мне больше не друг! — прозвучало громко и резко. Уркварт рассмеялся. — Если не отстанешь от Джастина, я всему миру о твоих секретиках расскажу, — оскалился он. — Выложу в сеть поучительные истории. — А я тогда о твоих! — злобно выплюнул Раймонд. — Это... о каких же? — насмешливо прищурился Уркварт, склонив голову на бок. Омега открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг сообразил, что эта веселящаяся тварь, притворявшаяся его другом, за всё время так толком и не рассказала ему ничего стоящего. Сцепив зубы, он шумно выдохнул, развернулся на месте и направился обратно в здание, чтобы вернуться в свою палату. Ему больше не о чем было общаться с Урквартом. Он показал своё истинное лицо. И это было так больно, так обидно, что по щекам покатились дорожки слёз. Он считал этого омегу своим другом. Близким другом. Которому доверился. Но эта насмешка в его глазах, эти угрозы... Нет больше у него друга. Совсем. Больно. Очень больно. Он схватился за ручку двери, услышав за своей спиной приближающиеся шаги, и дёрнул её на себя, чтобы быстрее сбежать от Уркварта. Не дать ему увидеть его слёз. Вот только дверь поддалась не сразу. Её кто-то в тот же момент дёрнул на себя и только потом сообразил, что она открывается в другую сторону. Шаг назад. Раймонд буквально отскочил от двери, чтобы не получить ей по носу. Но, в тот же момент, по носу его затылком получил Уркварт, едва догнавший его со спины. Удар вышел гулким и звонким одновременно. Гулким был сам удар, а звонким оказался вскрик Уркварта, когда ему заехали затылком по лицу, заставив отскочить. Отскочил омега неудачно, споткнувшись на ровном месте, а потому приземлился на пятую точку, при этом держась одной рукой за нос. И тут дверь на крышу распахнулась. — Ты-ы? — ошарашено замер Раймонд, держась одной рукой за ударенный затылок, глядя на высокую фигуру в проёме двери. Щёки его поблёскивали в свете ночных фонарей от слёз, а выражение лица было неописуемо. — Шок — это по-нашему... — пробормотал вышедший на крышу, разглядывая представшую перед глазами картинку.