Спустя 14 дней
Дазай сидит в комнате ожидания, в храме, где будет проводиться церемония бракосочетания, в ожиданиии дальнейших событий. Девушки порхают подле нее нанося макияж и возводя на голове грандиозные сооружения. Излюбленную юбку и пиджак, сменило изящное, бело-красное кимоно. А в руках не менее праздничный, чем всё вокруг, букет. Вместо столь привычных балеток, на ней… а хуй там, не обули гэта, не дождётесь, поэтому остановились на тех же балетках. Бледное лицо выглядит еще хуже в этот роковой день. Акутагва берет Осаку под руку, и перед ними распахивается дверь в главный зал. Ещё никогда несколько метров не были для нее настолько мучительными. Преодолевая красную дорожку, с помощью парня, девушка останавливается. Перед ней стоит человек, с которым она собирается связать свою жизнь. Человек, который эту жизнь разрушил. Человек, которого она так ненавидит. Фукудзава подносит руки к лицу мафиози, одного ловкого движения было достаточно, чтобы убрать лишние локоны, тем самым давая возможность лицезреть его во всей красе. Она подняла на него взгляд, полный ненависти. Казалось, она пыталась убить его своими глазами. Бинтов на них больше не было. Один глаз был без зрачка, сероватый, будто поддернутый дымкой. Другой был белым, а глазное яблоко черным. Забавная шутка природы! В этот день Юкичи был одет в более праздничное кимоно. Белые, акуратно уложенные волосы, обромляюшие его лицо, под глазами залегли темные мешки, которые так удачно пытались скрыть косметикой. В зале находится уйма народу, но для нее не существует никого. Да, Дазай ненавидит его, и до сих пор не верит, что всё это реальность. Раздаётся голос регистратора, правда вот в нем ни капли искренности, это лишь её работа, не более. За день тут бывает уйма пар, спешащих связать свои судьбы вместе. В какой-то момент шатенке становится жаль Осаку, но длится это сострадание долю секунды, и Мари моментально переключает всё внимание на другое — на стоящего перед Дазай мужчину. — Дорогие гости! Мы рады приветствовать Вас на официальной церемонии бракосочетания. Дорогие молодые. Любовь это большое сокровище дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом неразрывно на всю последующую жизнь. — Дазай нервно сглотнула. — Перед тем как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас жених: — Да. — Невеста? Пауза. В ответ лишь тишина. Напряжение в зале растет. Осаку незаметно оглянулась и вдруг встретилась с ошарашенным взглядом старшего брата, сидящего со стороны жениха. Скользнула глазами по безразличному лицу Мари, по неестественно волнующейся Незуми и вновь посмотрела на натянуто улыбаюшуюся женщину, стоящую перед ней. Дазай тихо вздохнула. — Да. — В соответствии с семейным кодексом Японии, ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать Ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами. — Они взяли ручки и расписались на листке бумаги как можно скорее. — Брак это серьёзный поступок. Готовы ли вы легко и не раздумывая дать друг другу клятву любви и верности? — Они неуверенно кивнули. — Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. — Я, Юкичи Фукудзава, — Я, Осаку Дазай, — Беру тебя, Осаку Дазай, в законные жёны, — Беру тебя, Юкичи Фукудзава, в законные мужья, — И обещаю любить и оберегать тебя, — Понимать и уважать тебя — Помогать и верить тебе — Всегда, что бы ни готовило нам будущее, — Я брошу вызов любым препятствиям, с которыми нам суждено будет столкнуться. Именем всего, что мы создали вместе, — И всего того, что будет создано, — Я предлагаю тебе свою любовь и верность. — Все это звучало так наигранно, что было больно слушать. Казалось, что они оба сейчас заплачут, но не от счастья, а от отвращения. — Замечательно! Теперь, обменявшись клятвами, вы объявили о своём твёрдом намерении жить вместе в любви и согласии на протяжении всех дней, подаренных вам судьбой. С давних времен кольцо всегда использовалось в важных событиях оно является совершенным кругом, который не имеет начала и конца. Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому, находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даете сегодня. Примите обручальные кольца, как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам что ваша любовь бесконечна. Дорогие новобрачные, я прошу вас обменяться обручальными кольцами! Юкичи нежно взял руку Дазай и, заглянув ей в глаза, надел кольцо на пальчик. Осаку тоже взяла кольцо. Ее руки дрожали. Она выдохнула, пытаясь успокоиться, и надела его на большую и грубоватую руку своего, теперь уже, мужа. — Возлюбленные дети, Юкичи и Осаку, обменявшись обручальными кольцами, вы скрепили свои брачные обеты. Это означает, что отныне вы не две половины, но единое целое. Храните свою любовь и не нарушайте дружбу меж собой. Ибо супружество есть дружба в высшем ее проявлении. Всегда подавайте друг другу пример любви и заботы, чтобы, глядя друг на друга, вы всегда видели только хорошее. Достичь этого очень просто: в первую очередь думайте о другом, а затем уже о себе. Поступайте так, и жизнь ваша будет радостна и продолжительна. Дорогие новобрачные, я вручаю вам ваш первый совместный документ и поздравляю вас с рождением вашей семьи. Ну, а теперь вы можете скрепить Ваш союз поцелуем! — Юкичи взглянул на Осаку с каким-то сожалением. Он не понимал, за что она так его ненавидит. Он взял ее за подбородок и приблизился к ее лицу. Их губы слились в нежном, но каком-то безразличном поцелуе. Губы Осаку были мягкими и на них все-еще оставался привкус кофе. Он оторвался от ее губ и заглянул в ее глаза. После поцелуя в них будто что-то поменялось. В них отражалась боль, обида, смирение и безысходность. И Фукудзаве на секунду показалось, что он уже где-то видел эти глаза. — Родные и гости прошу поздравить молодых! Свидетели сей торжества встали и стали громко хлопать, поздравляя молодожёнов. Мари тоже поддержала остальных, но не из-за счастья, а скорее для того, чтобы не привлекать лишнего внимания. Объявили о начале банкета. Люди разошлись по кучкам… Кто-то громко смеялся и поздравлял жениха и невесту, некоторые пили сакэ и шампанское или трапезничали. Оками же, взяла себе бокал сока, отошла в сторонку от шума и стала наблюдать за всеми. На ней было кофейное платье в клеточку, до колен; поверх которого был нашит шифон такого же цвета. Воротник и короткие рукава были, как у рубашки. На ногах аккуратные чёрные балетки. Обычно распущенные волосы, сейчас собраны в высоком хвосте. На лице минимум макияжа — девушка не любительница краситься. Оками ещё несколько минут стояла в своих мыслях, отсчитывая каждую минуту, чтобы поскорее уйти отсюда, но к ней не подошёл Акутагава. — Опять одна? На парне был чёрный костюм, подчёркивующий хорошее телосложение. В руках он держал бокал с шампанским. — Да, хочу поскорее уйти отсюда. За две недели эти двое хорошо сдружились, по крайней мере не пытались убить друг друга при любой возможности… Они могли спокойно поговорить за чашечкой чая или посмотреть какой-нибудь фильм. Но Мари каждый день, кроме выходных, находилась на работе. Из-за этого ей приходилось вставать рано утром, готовить еду на весь день и отправляться на работу. А когда она возвращалась, на улице уже была кромешная тьма. Рюноске приходил на удивление раньше шатенки, но она не обращала внимания на это, а шла в свою комнату и заваливалась спать. На протянутую руку со стеклянной посудиной, в которой плескалась полупрозрачная, желтоватая жидкость, Мари ответила звоном бокала о бокал. Сделав глоток сока, её лицо искривилось. — Они даже сюда добавили алкоголь… — Ты не пьёшь? — Акутагава удивился. — Нет, мне не нравится этот вкус. Черныш понимающе кивнул — Гин тоже не любила алкогольные напитки. Позже к ребятам подошла Хигучи и Чуя. Последний с нескрываемым презрением зыркнул на шатенку. Хоть диалог по началу был сухим и вялым, через какое-то время они уже вместе смеялись.***
— А сейчас каждый может пожелать что-то жениху и невесте! Народ сразу выстроился в очередь, каким-то образом засосав и Мари туда же. Из уст большенства слышались поздравления, пожелания счастливой семейной жизни, другие сочувствовали Осаку или Юкичи — смотря кто из какой организации. Наконец, настала очередь Оками… Гости к тому времени рассосались. Кареглазка подошла к Дазай, Фукузавы рядом не было. — Прекрасный вечер, согласна? — Что-то хотела? — голос, глаза — все это выражало холод и полное безразличие ко всему происходящему, в том числе и стоящей перед Осаку девушкой. — Хотела пожелать счастья и… Удачи. — Премного благодарю. Я могу идти? — Нет. Осаку, ты до сих пор злишься?.. — …Да… — Что же… — Оками грустно улыбнулась, — Я хотела помириться, но видимо бесполезно… И все-таки, объясни причину своей злости. — Причину, значит. Тебе нужна причина? — Дазай говорила так спокойно и безразлично, что по спине Мари пробежал холодок. — Оками ты — полная дура. Знаешь, я с самого детства считала себя бездушной мразью. Я не говорила… Но это я, я убила свою мать! Отец тушил о мои руки сигареты! Это больно. А мать… Она была сумашедшей! Такой же как я! — Руки Дазай тряслись, а уголки губ и глаз дергались. Мари никогда за ней такого не замечала. Осаку переходила на крик. — Она вылила на меня кипяток. С такой идиотской улыбкой! Мне было больно и я убила ее! 24 удара ножом! Мари, 24! Но знаешь, даже работая в Портовой Мафии, я никогда! СЛЫШИШЬ?! НИКОГДА НЕ УБИВАЛА ПРОСТО ТАК! ТЫ ДЛЯ МЕНЯ ВСЕГДА БЫЛА ИДЕАЛОМ! Я ТАК ТЕБЕ ЗАВИДОВАЛА! У ТЕБЯ БЫЛО ВСЕ! ВСЕ, ЧЕГО У МЕНЯ НИКОГДА НЕ БЫЛО! СЕМЬЯ, ДРУЗЬЯ! МАРИ, ТЫ ТАКАЯ СЧАСТЛИВАЯ! И ТЫ ПРОСТО ТАК РУШИШЬ СВОЮ НЕПОРОЧНУЮ ЖИЗНЬ?! ТЫ И ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ НЕ МОЖЕШЬ, КАКОГО ЭТО — ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ УБИЛ ТВОИХ ЕДИНСТВЕННЫХ ДРУЗЕЙ! — В каком смысле «единственных»? Я ведь здесь. И мы все еще дру… — Да при чем здесь ты?! Мои четверо друзей. Джеймс! Я любила его! Любила, как не любила больше никогда!.. Это больно Мари… Тебе не понять. — Дазай било крупной дрожью. Она, обхватив себя руками, стала уходить. Но Оками, грубо схватив ее за руку, развернула к себе. Послышался свист, звонкий шлепок и вот, на щеке Осаку красовался след пяти пальцев: — Ты думаешь, я не понимаю?! — Теперь кричала уже Мари. — Я потеряла семью, только в отличие от тебя, я их любила! И ты правда считаешь меня такой идиоткой, что думаешь, будто я не замечала тех твоих попыток меня прикончить?! Думаешь, не замечала, что ты каждую ночь сбегаешь в лес?! Ты правда настолько глупая?! Знаешь, может ты и права. Может, наша дружба и правда была ошибкой! — Послышался звук бъющегося стекла. Мари подняла взгляд на Осаку. На ее лице была какая-то сумашедше-печальная улыбка. А из глаз текла кровь. Оками и не знала, что Осаку плачет кровью… — Ненавижу тебя… Ненавижу! — по щекам, все ещё улыбающейся Мари, стали скатываться слезы. Руки подрагивали. Всё обернулись в сторону девушек. Из глаз Осаку текли капли крови, падая на кимоно. Осаму никогда не видел сестру плачущей. Ведь, если она плакала, отец наказывал ее. Он избивал и насиловал ее. А Осаму ничего не мог сделать. А ведь младшей Дазай тогда было всего 6 лет. А Мари стояла зажмурившись, сжимая в руке остатки стекла, ведь бокал с соком треснул прямо в ладонях. Из ее глаз тоже текли слезы. На коже появились глубокие раны, оставленные осколками. Никто не успел заметить, как шатенка развернулась и побежала к выходу. Все очнулись только после того, как услышали громкий хлопок двери. Следом за ней выбежал Акутагава.***
Тишина. Только шум гудящего холодильника и тикающие часы нарушали идилию. Кареглазка медленно подошла к зеркалу в ванной. Опухшие глаза от слез, заплаканное лицо и сумасшедшая улыбка — такой себе видок. Мари медленно подошла к кровати, сняла надоевшее платье, надела привычную ей одежду и, взяв гитару, вышла на балкон. Холодный, ночной ветер тут же ударил в лицо, словно отрезвляя и придавая слабое спокойствие. Перила оказались холодными, но и это не помешало сесть на них и начать раскаиваться. Пальцы забегали по струнам, то зажимая, то отпуская их, подбирая нужные аккорды. Тихая мелодия постепенно перерастала в ту, что оглушала сердца и заставляла раны оставленные словами на душах людей затягиваться. Эта песня без слов, рассказывала все, что накопилось у девушки: её переживания, боль и страхи. Говорила сама душа, а музыка помогала. Ей надоело все держать в себе. Пробегая очередной поворот, Акутагава услышал, как кто-то играет на гитаре. Завернув за угол, он уставился на шатенку, которая сидела на самом краю. Разряд тока пробежался по телу от мысли, что сейчас она может умереть. «Когда мне стало не наплевать на неё?!»