~*~
— Почему ты меня любишь? — Mi scusi*? Если свидания с Бруно обычно проходили в дорогих ресторанах или в других подобных местах, то с Мистой все обстояло совершенно иначе. Дорогие места со всей их пафосностью и напыщенностью он терпеть не мог. В качестве свидания с ним обычно выступала прогулка по городу с заглядыванием в различные магазинчики и иногда — дешевые пиццерии и прочие забегаловки. Что поделать, таким уж парнем был Миста, простая жизнь была ему куда более по душе, и он ни за что не променял бы ее на шоппинг в дорогих бутиках и обед в лучшем ресторане Неаполя. Но Джорно это более чем устраивало: он был только рад время от времени вырываться из шкуры босса самой влиятельной преступной организации в Италии, и вновь чувствовать себя пятнадцатилетним мальчишкой, покупающим мороженое себе и еще одно — для бедного маленького бродяги. В этот раз, конечно, все было иначе. Джорно, оглядываясь назад, понимал, насколько застрял в этом пятнадцатилетнем возрасте, и как глупо себя вел, пытаясь убедить самого себя черт поймет в чем. Он уже давно шагнул во вторую половину своего третьего десятка, и подобное поведение было совершенно неподобающим ему. В конце концов, Бруно оказался прав, снова: пережитая травма заставила его застрять в том дне, и он никак не желал отпускать его. Теперь все было иначе. Он, наконец, перестал смотреть на мир через мутное стекло бутылки, и в нем оказалось гораздо больше красок. Запахи, доносившиеся из палаток, стали ярче, небо — голубее, звуки — громче. Последнее, пожалуй, не было таким уж плюсом. Шум и гам на торговой площади действовали на нервы. Миста напялил на себя самое нелепое, что было в его гардеробе, и гордо шагал по улице, потягивая кофе, купленное в одной из забегаловок, мимо которых они проходили. Джорно же решил в этот раз выбраться из шкуры босса Пассионе по-настоящему, в противовес своим прежним потугам «сохранить имидж» и прочей подобной несуразице. Он решил изменить своему обычному костюму и одел ту самую одежду, которую когда-то клялся не одеть ни за что в жизни: футболка с оголенными плечами, которые могли бы быть закрыты курткой, если бы Джорно не решил идти ва-банк и не стянул ее так, что она едва держалась на предплечьях рук; в качестве брюк он натянул узкие джинсы, изорванные аки Миста в Венеции; на ногах были высокие белые сапоги. Длинные пряди тянулись тремя косами ото лба, аккуратно вплетаясь в небрежно собранный хвост. Выглядел он, конечно, максимально придурковато, по крайней мере ему точно так казалось, но — рядом с Мистой — даже на удивление гармонично. Тот был вне себя от радости, что Джорно все-таки не вышвырнул его подарок в мусорку, и даже надел его на себя, пускай и через столько лет. А Джорно… чувствовал себя паршиво. Ведь Миста так расстроился тогда, когда он сказал ему, что ни за что в жизни не станет носить подобное тряпье. И сколько еще подобных слов прозвучало из уст блондина в сторону Мисты — не сосчитать. Сколько он его предавал? Сколько лгал? А тот все равно был рядом, не смотря ни на что. Каким бы мудаком по отношению к нему Джорно ни был. — Почему, после всего, что я сделал, после всей той боли, что я тебе причинил, ты все еще любишь меня? Миста отвел взгляд и замолк. — Столько лет я продолжал страдать по Бруно, игнорируя тебя почти полностью. Миста молчал. — Столько раз я говорил слова, которые ранили тебя, не смотря на то, как ты старался. Миста плотно сжал губы. — Столько раз я лгал тебе, смотря прямо в глаза. Миста сунул руки в карманы и опустил голову, стараясь спрятать лицо. — Я обещал тебе, что больше не буду пить. Но я все равно начал, и не смог остановиться, слышишь? Я ведь в очередной раз предал тебя. Миста остановился. Джорно обернулся. — Я попросил Бруно не говорить тебе, снова солгал, снова предал. Так почему же? Почему ты продолжаешь любить кого-то вроде меня? — Да не знаю я! — заорал Миста, встряхивая головой. С его ресниц соскользнуло несколько крупных капель, но его глаза были чисты. На крик обернулись прохожие. — Не знаю я, понимаешь?! Люблю, и жить без тебя не могу! Неделя — мой максимум! Куда бы я ни шел и что бы ни делал — без тебя нет мне радости в жизни! Или с тобой — или никак! Я ненавижу, ненавижу тебя, ненавижу себя, ненавижу гребанного Буччеллати! Ненавижу Аббаккио! И Триш с ее ебучим отцом! Ненавижу вас всех! Ноги Мисты подкосились, и он упал на колени. Джорно тут же подбежал и попытался помочь ему встать. Миста крепко сжал его предплечье, побуждая блондина оставить попытки, и уткнулся лицом в его шею. — Больше всего я ненавижу себя. Потому что люблю тебя. И жить без тебя не могу. Джорно аккуратно обхватил его лицо руками, приподнял и поцеловал. Все, кто был поблизости, наблюдали за развернувшейся драмой. Но Джорно было все равно. — Послушай меня, Гвидо, — тихо прошептал он, разорвав поцелуй. — Я вылечился. Меня больше не тянет к алкоголю. Более того, я его видеть не могу больше. И обещаю, что произошедшее не повторится. Я теперь ясно вижу, каким мудаком был по отношению к тебе. И я сожалею. Я действительно люблю тебя. Возможно, не так сильно, как я люблю Бруно, но все еще очень и очень сильно. Давай просто… Начнем все сначала. Ты и я. Как будто ничего никогда не было. Хорошо? Миста на несколько секунд закрыл глаза. Его дыхание выровнялось. А потом он внезапно открыл глаза, расплылся в улыбке и жизнерадостно спросил: — Парфе? И прежде чем обескураженный блондин смог ответить, Миста подскочил, схватил его за руку и потащил за собой, крича на всю округу: — Все слышали? Мы с il mio ragazzo* идем есть парфе и целоваться, и вы ничего нам не сделаете! — Ничего нам не сделаете! — повторили за ним внезапно появившиеся Sex Pistols. Миста расхохотался. Джорно ласково улыбнулся, едва поспевая за ним. А потом догнал и уже потянул за собой, показывая язык собственному отражению в ближайшей витрине. Потому что ежели быть придурками, то вместе.~*~
— Ты вообще в курсе, что ты натворил?! — Бруно явно был в ужасе. — Теперь все в городе будут знать, что вы встречаетесь! — Я в этом сомневаюсь, — спокойно ответил Джорно, просматривая свежий выпуск газеты. Новость о произошедшем накануне быстро разошлась по городу, вот только, как и предполагал Джорно… — Позволь, зачитаю: «Правая рука босса Пассионе Джорно Джованны Гвидо Миста прилюдно признался в любви своему парню! Слухи о его отношениях с боссом наконец развеяны!» — Погоди, что? — опешил Бруно. — Как и предполагалось, никто даже мысли не допускает, что сам Джорно Джованна может одеваться во что-то столь нелепое. — Ты бы видел его! — внезапно подал голос Миста. — Он был прекрасен! — Ага, я выглядел, как полный придурок, — согласился Джорно с улыбкой. — Вот! И я о том! — расхохотался Миста. — Вы двое… — Бруно потер переносицу. — Просто… невообразимо… Миста расхохотался. Бруно тяжело вздохнул. Джорно улыбнулся. Все действительно начинало налаживаться.~*~
— А ты стал спокойнее в последнее время, — заметил Леоне, проводя расческой сквозь влажные золотистые волосы. — Терапия доктора Буччеллати творит чудеса, — мягко улыбнулся Джорно. — Ему б самому психотерапевт не помешал. — Я работаю над этим. Повисла тишина. От Джорно приятно пахло после принятой ванны, его золотистые волосы блестели под светом лампы, а на бледной, словно фарфоровой, коже местами виднелись небольшие капли. Он был прекрасен, как одна из тех древнегреческих статуй. Невыносимо прекрасный Джорно Джованна. — Я так и не поблагодарил тебя, — сказал Джорно. — Я ведь вылечился только благодаря тебе. — Ты вылечился, потому что хотел вылечиться, — пожал плечами Леоне. — Кому, как не мне, знать это. Мы могли подтолкнуть тебя, помочь, но основную работу ты все равно сделал сам. — Может и так, — согласился блондин. — Вот только без этого «толчка» я не справился бы. — Хм. Леоне отложил расческу. — Скажи, — спросил Джорно, следя за тем, как Леоне поднимается, — тебе было так же тяжело? — Нет, — покачал головой Аббаккио. — Но ты даже меня переплюнул по количеству влитого в себя бухла. — У меня было много свободного времени, — пожал плечами блондин. — Уже уходишь? — Зачем я тебе тут? Ты не меня ждешь. — Верно. Спасибо. До завтра. Леоне замер на секунду, но передумал и просто молча ушел.~*~
Дверь распахнулась и в комнату ввалился Миста. Как обычно: без стука, без предупреждения. Джорно сидел на кровати, читал книгу. Услышав стук двери, он оторвал взгляд и мягко улыбнулся. Миста плюхнулся на кровать, но говорить не начал, уткнувшись взглядом в пол. Джорно не торопил его. Он сидел и внимательно смотрел на мужчину, пока тот, наконец, не заговорил: — Мне не стоило говорить подобного. Я не знаю, что на меня нашло. Я же не ненавижу никого на самом деле. — Ты поддался эмоциям. Ты зол на меня, и я это прекрасно понимаю. Я заслужил. Ты злишься на Бруно, заставившего меня так долго страдать, злишься на Дьяволо, который убил всех, кто был нам дорог, на Триш, толкнувшую нас к этому, и на Леоне, заставившему меня снова пить. По крайней мере ты так думаешь. Я не стану разубеждать тебя. Но вот что я тебе скажу: я виноват перед тобой и готов исправиться. Если, конечно, ты мне позволишь. — Ti amo*, — тихо ответил Миста. — Я тоже тебя люблю. Джорно придвинулся к Мисте и нежно обнял его. — Мы еще сделаем так? Как вчера? — его щеки зарумянились. — Как «так»? — улыбнулся Джорно. — Бегать по городу и вести себя, как idioti*? — Ага. — Ну, не могу сказать, что мне не понравилось. Миста повернул голову. Его глаза горели. — Полезно иногда вылезать из шкуры босса и что-то менять. С этими словами Джорно мягко коснулся губ возлюбленного нежным поцелуем. Миста забылся лишь на секунду, а в следующее мгновение уже навис над лежащим на кровати блондином. — Слушай… — Миста нервно отвел взгляд. — Мы же… Решили начать все с самого начала, верно? Забыть обо всем, что было, и начать заново? — Верно, — Джорно кивнул. — Я хотел бы, чтобы в наших отношениях не было боли, что я тебе причинил. — Верно, верно, — пробормотал Миста, нервно покусывая губу. — Но что насчет той боли, что я тебе причинил? Джорно свел брови к переносице. — Ты не причинял мне боли, Гвидо. Никогда. — Неправда, я… — Если ты про свою безответственность, настырное кидание себя под собственные пули, и тот раз, то- — Да нет же! Ну, помнишь, когда мы в первый раз переспали? Джорно не помнил ничего лучше, чем тот день. Среди боли и алкогольного тумана он впервые почувствовал что-то хорошее. Что-то, что заставляло забыть о боли, хоть и не надолго. Но даже тогда Джорно умудрился предать его. Единственный, кому было больно в тот день — Миста. Джорно не был уверен, что сможет однажды простить себя. Но он прекрасно понимал, на что ссылается Миста. Блондин уже давно заметил, что ему нравилось, когда возлюбленный нежно касался его, покрывал загорелую кожу поцелуями и оставлял засосы в самых невероятных местах, до дрожи в теле, до безумия. И, похоже, пришла пора наконец перейти к более решительным действиям. Джорно обхватил торс Мисты и перекатился, нависнув над брюнетом. И прежде чем тот мог бы успеть хоть как-то отреагировать, страстно впился в его губы. Его руки коснулись упругих мышц на загорелом животе и осторожно скользнули вверх, скрутив живот брюнета возбуждением, о чем он тут же сообщил стоном в мягкие губы блондина. Джорно разорвал поцелуй лишь на мгновение, чтобы стянуть с Мисты свитер, после чего тут же снова скользнул языком меж губ возлюбленного, не давая тому ни шанса вздохнуть. А он и не был против: одну руку завел в копну еще слегка влажных золотистых волос, а другой крепко обхватил светлые плечи блондина. Но все хорошее однажды кончается, что и произошло с воздухом в легких Мисты, и им пришлось разорвать поцелуй, чтобы мужчина мог вздохнуть. Блондин не стал мешкать и тут же стал спускаться вниз, покрывая темную кожу возлюбленного поцелуями и укусами, оставляя повсюду темные следы от засосов и влажные дорожки от языка. Он делал это не в первый раз, и точно знал, как Миста любил больше всего. И сладкие стоны мужчины под ним более чем красноречиво говорили об этом. Джорно скользнул языком между мышцами пресса и, оттянув штаны, коснулся губами головки члена. Миста слегка выгнул спину, издав соблазнительный стон. Джорно ловко расстегнул ремень и, двигаясь губами по члену, стянул штаны Мисты. Его язык мягко коснулся плотно сжатого отверстия, заставив брюнета вздрогнуть. — Т-ты действительно собираешься..? Джорно обвел языком колечко мышц и встал. Легким движением руки он сорвал полотенце, висевшее на его тонких бедрах, отбросил в сторону, затем взял с тумбочки бутылочку смазки, которую ему надоело уже убирать в ящик, и она просто стояла на виду, там, откуда ее удобно достать, учитывая как часто она требовалась, легким движением большого пальца вскрыл и перевернул. Вязкая жидкость полилась прямо на его возбужденный член. Миста завороженно наблюдал. Когда половина содержимого бутылочки была опустошена, а жидкость полностью покрывала член даже не будучи размазанной, Джорно отбросил лубрикант в сторону, схватил Мисту за ноги и одним резким движением вошел в него до самого конца. Брюнет взвыл от неожиданности. — Я знаю, — сказал Джорно, с силой толкнувшись внутрь, — что ты давно уже хочешь этого. Я вижу, — он вновь резко толкнулся вглубь Мисты, — как ты сходишь с ума, когда видишь, как я трахаю Леоне. Мне известно, — еще один толчок, выбивший слезы из глаз брюнета, — что ты касаешься себя, представляя, как я трахаю тебя. Что ты, Гвидо, — Джорно снова с силой толкнулся, — разрабатывал себя, мечтая, что однажды в тебе окажется мой член. Я слышал, — еще один резкий толчок, — как из твоей комнаты доносятся стоны, кричащее мое имя. — ДжоДжо..! — простонал Миста, ощутив очередной толчок вглубь своей задницы. — Да, именно так, — кивнул Джорно, полностью достал свой член и снова вошел до упора. — А ведь ты мог просто попросить. Слезы текли из глаз Мисты. Он никогда не думал, что это настолько приятно. А Джорно все знал. Как обычно, Джорно всегда все знает лучше всех. Он всегда таким был, и Миста почти забыл об этом, наблюдая лишь за бледной тенью настоящего Джорно. Того Джорно, в которого он влюбился в ту ночь. И которого так отчаянно, но безуспешно пытался вернуть все эти годы. И вот он вернулся. В нем почти ничего и не изменилось: все те же золотистые волосы, все те же изумрудные глаза, та же хитрая улыбка и то же прекрасное тело. Но в то же время в нем все было иначе. Миста не знал, как такое возможно, но он точно знал, что как никогда благодарен Буччеллати за то, что он сделал с его возлюбленным. Что бы это ни было. Ведь за эти короткие несколько месяцев он сделал то, что Миста не смог за одиннадцать лет. Миста чувствовал, что заново влюбился в своего ragazzo d'oro*.~*~
— Боже мой, что на тебе надето?! Джорно озорно хихикнул и подскочил к Бруно, пытаясь его поцеловать. — О, нет, если желаешь целовать меня, будь добр хорошенько смыть это безобразие! — отстранился и скривился брюнет, явно намекая на желтую помаду на губах Джорно. Видимо, помада все еще крепко ассоциировалась у него с инцидентом с Леоне. — Я скоро вернусь, — улыбнулся Джорно, ничуть не смутившись от отказа. — Просто прогуляемся. — Если тебя увидят в этом… — … все будет в порядке, — закончил за него Миста, показательно крутанув барабан револьвера. — Не бойся, gattino* под надежной защитой! Я отстрелю яйца любому еще до того, как он скажет «Джорно Джованна»! — Только прошу тебя, — сказал Джорно, плавно подходя к Мисте, — не говори мое имя на людях. — Хм, а ДжоДжо тебя называть можно? — спросил Миста, приобнимая блондина за талию. — Можно, — улыбнулся Джорно и одарил возлюбленного золотистым следом от помады на щеке. Бруно покачал головой, смотря вслед уходящим влюбленным, выглядевшим до смешного гармонично в своей нелепости. И улыбнулся. Похоже, все наконец-то наладилось.