Blood Work

Пробираясь по улице, Хосок, Юнги и Чимин направлялись домой. Вообще, это был не дом Чимина, но он начал чувствовать себя комфортно, думая об этом таким образом. Знакомые деревья покачивались на летнем ветру, и Пак уже привык к гулу уличных фонарей. Они молчали, ничто их не тревожило. Костяшки пальцев Юнги коснулись пальцев Чимина. Прежде чем танцор успел извиниться и сделать шаг назад, чтобы дать ему больше пространства, Юнги схватил его за руку и переплел их пальцы. Это был такой простой жест, но сердце Пака бешено заколотилось. Прошло два месяца с тех пор, как он последний раз чувствовал прикосновения Юнги. Украдкой бросив взгляд, Мин изогнул губы в ободряющей улыбке. Чимин сглотнул, жар в воздухе соответствовал температуре его лица. Хосок набрал код на воротах и пошел вперед. Юнги потянул Чимина за собой, они перешагнули через порог в коридор. Поначалу Пак был напуган музейным декором, совершенством каждого произведения искусства, но каким-то образом чувства изменилось. Джин и Намджун часто говорили о некоторых из этих вещей. Где ее достали, что они думали, когда покупали ее, как спорили о том, куда ее определить. Теперь Чимин мог только улыбаться, зная их маленькие истории. Хосок поймал его улыбку и улыбнулся в ответ. — Для героя-победителя, — сказал Хосок, входя в кухню и включая свет. Пара последовала за ним, и Чимин удивленно моргнул. На кухонном столе стояла очень дорогая на вид бутылка шампанского и три бокала. — Это... это для меня? — Пак покраснел от смущения, обнимая букет. — Нет, мы с Хосоком всегда пьем «Моет» по средам, — сухо ответил Юнги, — обычная винная среда. Хосок рассмеялся и схватил бутылку, раскручивая маленькую металлическую проволоку, удерживающую пробку на месте. Он просунул под нее большой палец и направил в сторону от окон, легонько толкая, пока пробка не вылетела. Он взволнованно поднял брови и наполнил каждый бокал, протягивая их Чимину и Юнги. — Но... вы, ребята, не можете… — Да, да. Не будь занудой, Чимин-и, — предупредил Хосок, все еще улыбаясь, — давайте выпьем. Он посмотрел на Юнги, который переступил с ноги на ногу и откашлялся, избегая зрительного контакта, прежде чем поднять бокал. — За Пак Чимина, — Юнги встретился взглядом с танцором, — и за дико успешное первое танцевальное выступление в паре с дико успешной музыкальной композицией. — Твое здоровье, — Хосок подмигнул Чимину, чокаясь, прежде чем осушить всё одним глотком. Юнги сделал глоток и, прищурившись, посмотрел на Чимина. Эти темные глаза, казалось, блуждали внутри Пака, вызывая ощущение покоя и переворачивая все внутри вверх дном. Чимин не мог решить, хорошо это или плохо, и нервно улыбнулся в ответ. Его губы коснулись края бокала, шипение и пузырьки стали меньше. Алкоголь немного обжег горло, лёгкое тепло разлилось глубоко внутри и заставило кожу покалывать. Все трое прошли из кухни в музыкальную комнату, и Хосок неторопливо направился к стереосистеме. Чимин осторожно положил все еще свежий букет цветов на крышку закрытого фортепиано, задев несколько бледно-голубых лепестков, которые тихо упали. — Почему вампиры любят выпить? — спросил Пак, медленно выдыхая. Его вопрос повис в воздухе. — По той же причине, что и все остальные. Забыться. Чтобы перестать чувствовать, — ответил Юнги, глядя в стакан. — Потому что это весело, — даже повернувшись к нему спиной, Чимин знал, что Хосок улыбается. Секунду спустя воздух наполнился электронным ритмом. Хоби повернулся, согнул колени и стал яростно пинать воздух, на его лице появилось выражение чрезмерного усердия. Из уст Юнги вырвался искренний, глубокий смех. Чимин тоже не мог удержаться от смеха, но его глаза были прикованы к ним обоим. Химия была ощутимой, но она отличалась от тепла, которое он чувствовал с Юнги. В их дружбе была какая-то глубина, которую Чимин остро ощущал, и это беспокоило его. Он проклинал свою ревность. Но такие чувства длятся всего секунду, если повезет, а удача Чимина была какой-то невероятной. Непрерывный цикл безумной удачи. Хосок подошел к Паку и обхватил его длинными пальцами за предплечье, поднимая на ноги. Рассмеявшись, они оба покачали бедрами, как будто прекрасно это отрепетировали. Их стили были разными: там, где Чимин был мягким, Хосок — резким. Чон положил руку на плечо Чимина и опустился, когда тот сделал тоже самое. Естественно. Идеально. Чимин не мог представить себе лучшего партнера для танцев. Он взглянул на человека, которого он теперь мог назвать своим парнем. Юнги сидел на банкетке у фортепиано и наблюдал за ними с небольшой улыбкой, теплым и довольным взглядом. Когда песня закончилась, улыбки танцоров осветили комнату. Чимин перевел дыхание и сделал шаг назад, охваченный алкоголем и своим усталым телом. Прохладные руки Юнги нашли его рубашку и притянули его к себе на банкетку, где Пак легко опустился на свое место. Хосок провел рукой по волосам, молча глядя на них. — Извини, что прерываю вечеринку, Чимин-и, — Хосок облизнул губы, — я должен оставить вас, голубки. Чимин заерзал, порозовев от этого прозвища. — Куда ты уходишь? — Работа, — сказал Хосок, подходя к арке и ласково подмигивая, — я уже немного опаздываю, но это не имеет значения. Кто устоит перед твоими чарами, Чимин? Чимин застенчиво улыбнулся, а Юнги усмехнулся. — Еще раз поздравляю и благодарю за танец, — Хосок уже наполовину ушел, — увидимся позже! Когда Хосок вышел из комнаты, образовалась дыра, и Чимин с Юнги это почувствовали. Но на смену ей пришло тихое нервное возбуждение. Музыка продолжала играть на заднем плане, и Пак уставился на свои ноги, остро ощущая дыхание Юнги. Его взгляд переместился к ногам Мина и выше, и прежде чем он это понял, он уставился на его грудь и наблюдал за его дыханием. И тогда Чимину стало интересно, как вампиры вообще могут дышать, потому что он постоянно забывал, что Юнги вообще вампир. Он был таким человечным, но все же его движения были немного другими, что и выдавало его. Прохлада его кожи, странная манера двигаться, ощущение под ложечкой, когда они встречались взглядами. Даже его голос. Неестественный, притягательный и соблазнительный. Прошло немного времени, прежде чем он понял, что Юнги смотрел прямо на него. Его проницательные глаза умоляли Чимина отвести взгляд, но Пак не мог. Он не хотел. И каким-то образом на этом пути в ад Юнги был для него спасением. Спустя всего секунду губы Юнги нашли его губы, и Чимин прижался к нему. Вся нервозность вылилась неловкими, жаждущими поцелуями. Чимин рассмеялся, когда их зубы столкнулись, и отодвинулся, чтобы потереться носом о нос Юнги. Глаза вампира сузились до щелочек, и он притянул Чимина ближе для большего. — Мой парень, — возбужденно прошептал Чимин в губы Юнги, — мой парень. Юнги застонал в ответ, притягивая Чимина к себе на колени, и теперь Пак сидел на нем верхом. Каждый поцелуй становился все более жадным, руки старшего блуждали по спине Чимина. Его пальцы пробежались по лопатке и вниз по позвоночнику. Чимин выгнулся дугой, желая большего, скользя языком по губам Юнги. Каждый раз, когда они прикасались друг к другу, его словно током било, и он не мог понять, как Юнги оставался таким спокойным. Его мозг просто посылал сигналы типа: «еще» и «сейчас», в то время как его бедра дергались, мышцы напрягались и плавились под нежными объятиями Юнги. Рука Пака скользнула, чтобы за что-нибудь схватиться, и он нечаянно с легким стуком сбросил цветы Тэхёна на пол. Со стоном он беспомощно потянулся вперёд. Слишком медленно. И его мозг был в полном беспорядке. Он все еще покачивал бедрами, чтобы установить больший контакт, в брюках становилось слишком тесно. Губы Юнги накрыли его губы, и он просто не мог думать. У Юнги вырвался тихий смешок, очевидно, от нетерпения Чимина. Оторвавшись, чтобы сделать вдох, Чимин вгляделся в лицо своего парня, пытаясь понять, к чему все идет. Но, конечно, Юнги просто сидел и немного разгорался. Чимин начинал любить и ненавидеть это. Но он хотел этого. Он потянулся к краю пиджака Юнги, стащил его с худых рук и бросил на пол. Пальцы старшего скользнули к ремню Чимина и потянули, и их губы снова столкнулись. Руки танцора скользнули под футболку и начали подниматься по спине Юнги. Боль между ног становилась невыносимой, и Чимин беспокойно ерзал. Руки Юнги переместились к попе Чимина, и он сжал ее, вызвав у младшего сладкий, мягкий стон. — Черт, — тихо прохрипел Юнги, и в первый раз Чимин услышал, как он начал раскрываться. Губы Мина переместились к шее Пака, место особого искушения, которое все это время преследовало его. Сопротивляясь и осторожничая, губы Юнги мягко двигались, он провёл языком до мочки уха младшего. Его клыки уже вылезли, и он старался не задеть нежную кожу танцора. К счастью, как и утверждал Хосок, Юнги превратил свою постоянную тревогу в откровенный мазохизм, а возбуждение и запах Чимина, переполнявшие его, только еще больше раззадоривали. Кровь Пака, пульсирующая в ровном, быстром ритме, была почти видна ему. Но Чимин не был терпеливым человеком. Ощущений губ Юнги в паре с дыханием и языком в очень чувствительном месте, прямо под ухом, было достаточно, чтобы его мозг затуманился. Он не знал, была ли это какая-то вампирская магия или Юнги просто оказался в его вкусе (скорее всего, последнее, учитывая, что недавно он был в окружении вампиров), но химия между ними была запредельная. Он был одержим. Наркотик. Лучше, чем сигареты, алкоголь или опиоиды. И еще опаснее. И он не хотел останавливаться. Его руки потянулись расстегнуть штаны Юнги, неуклюже дергая молнию. Он не остановится, пока этот вампир ему позволяет. К несчастью для Чимина, желания не всегда сбываются. Если бы все было так просто. Юнги обвивает руки вокруг Чимина, останавливая: — Подожди. Нетерпение Чимина действительно нравилось Юнги, но он постарался скрыть улыбку, появившуюся на губах. Быстротечность жизни заставляла людей чувствовать, что они должны попробовать все как можно скорее, и Юнги действительно начал что-то чувствовать. Ну, по крайней мере, это было очень лестно. Особенно когда глаза Чимина были дикими и непостижимыми и смотрели на него. Юнги не мог припомнить, чтобы кто-нибудь так смотрел на него, кроме тех, кто его кормил. И с ними это была выдумка и магия. Просто временное заполнение пустого пространства в месте, где должно быть сердце. С Чимином было... было реально. Наблюдая за тяжелым дыханием Чимина сквозь приоткрытые, распухшие губы, его горло сжалось. И он был чертовски мил. Брови Пака поползли вверх от удивления и боли, а с его чувственных губ сорвался короткий смешок и скулеж. Юнги цыкнул и ухмыльнулся, переплетая свои пальцы с пальцами Чимина. — Я знаю, что ты не можешь насытиться мной, но ты должен замедлиться. — Тебе легко говорить, — Чимин надул губы и поерзал на коленях Юнги, отчаянно желая большего контакта с его телом. Юнги резко вдохнул через нос. Он был прав. — Окей. Ты... хочешь подняться наверх? — глаза Мина внимательно изучали лицо танцора в поисках его реакции. — Мы можем остановиться, если тебе будет некомфортно. Его щенячьи карие глаза расширились от восторга, и он кивнул с излишним энтузиазмом. Чимин тихо извинился перед синими сломанными цветами на полу перед тем, как они выскочили из комнаты. Они быстро пошли вверх по лестнице, и у Юнги не получилось сдержать короткого смешка. Повернувшись лицом к Чимину, стоящему в дверном проеме, он был застигнут врасплох, когда маленькие, крепкие руки Пака легли ему на плечи и толкнули назад на белые простыни. Чимин выглядел так, словно готов был съесть его. Что с ним? Чимин нервно сглотнул, но решительно поставил колено на матрас и пополз, нависая над старшим. Каждое движение Пака было ловким, и Юнги оказался в его власти. Сочетание мягкости его лица с изяществом того, как прекрасно он осознавал и контролировал каждый мускул, заставляло его слабеть. И это было для одного Мин Юнги. — Чимин, — простонал он, приподнимаясь на локтях. — Хён, — сладость в его голосе заставила Юнги почувствовать боль, и расстояние между ними уменьшилось до нуля. Губы сминали губы, тела двигались друг против друга, ноги переплетались, руки запутывались в мягких волосах. Юнги откинулся на простыни, его руки переместились на спину Чимина и смяли его рубашку. Танцор устроился между ног Юнги и терся болезненно твердой эрекцией о его. — Я этого не вынесу, — захныкал Чимин, медленно двигаясь, — мой член сейчас взорвется. Юнги провел рукой между ног младшего, хватая его через ткань брюк и скользя рукой вверх и вниз. — Если ты не против... Чимин, я хочу попробовать тебя на вкус. Пак замер. — В... в смысле? Мою кро… — Твой член, тупая ты башка, — Юнги уже освобождал Чимина от штанов, — если ты не против. — Боже. Да, да. да, — Чимин крепко зажмурился, — я не против. Я определенно не против. Я более чем не против. Обычная еда не имела никакого вкуса, все было однообразно. Рецепторы в его рту изменились, и Юнги уже не помнил вкуса нормальной пищи. Даже когда он был жив, он никогда не любил ничего, кроме домашней еды. Еда в Европе в больнице была уже безвкусной, поэтому, когда он перевоплотился, он по этому не скучал. Его не волновало, что все было безвкусным. Но было и исключение: любой вид телесных выделений. Кровь, пот и слезы — это вампиры могли распробовать в ярких, вызывающих зависимость деталях. Так что, к счастью для Мин Юнги, или, может, к счастью для Пак Чимина, который теперь так крепко сжимал спинку кровати, что дерево издавало слабый треск, Юнги почувствовал его вкус. Он почувствовал запах пота, который опьянял его, когда он открыл рот, перемещая язык вниз к основанию его довольно толстого члена. Он почувствовал вкус соли и сладости, что нетерпеливо соскальзывал с его кончика. Нетерпеливый. Всегда нетерпеливый. — Юнги, — повторял Чимин, словно молитву, впадая в транс. Услышав свое имя, произнесенное легким ангельским голосом Пака, Юнги почувствовал, что сердце забилось быстрее, он понял, что готов радовать Чимина целую вечность, если у него всегда будет такая реакция. Ему нравится это. Его язык метнулся по всей длине Чимина, облизывая широкими движениями, одновременно с этим проталкивая толстый член к глотке. Юнги качал головой в быстром темпе, его тонкие, прохладные пальцы обхватывали основание и двигались синхронно с головой. Чимин напрягся и начал задыхаться, не в силах произнести ни слова. От каждого стона у Юнги кружилась голова, и он с наслаждением водил языком по головке члена, посасывая. Прежде чем Юнги успел приступить к настоящей работе, Чимин напрягся и замолчал. Юнги попытался замедлить свои движения, но было поздно. Брызнула липкая, густая сперма, попав на язык Юнги и на кончик его рта, пока Чимин отчаянно качал бедрами. Слишком быстрый. Нетерпеливый. — Боже, — выдохнул Чимин, закрыв глаза и прислонившись затылком к спинке кровати, за которую все еще цеплялся, — прости меня. Юнги проглотил вязкую жидкость и уселся на колени, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Я приму это как комплимент. — Так неловко, — засмеялся Чимин, ослабляя хватку и падая на подушки, устало открывая глаза, — это было быстро, да? Но, боже. — Можешь называть меня так, если хочешь, — самодовольно ухмыльнулся Юнги. У Чимина не хватило мужества отпустить колкость в ответ, и он просто рассмеялся. — Поцелуй меня, — приказал Чимин, одарив Юнги мечтательным взглядом. Мин подполз к нему и повиновался, страстно целуя. — Это было очевидно? — спросил Пак между поцелуями. — Хм? — спросил Юнги, не в силах оторваться от его губ. — Что, — поцелуй, — это, — поцелуй, — был, — поцелуй, — мой первый раз? Юнги отодвинулся на несколько дюймов. Он помнил, что Чимин говорил, что у него нет большого опыта, но он не думал... — Что? С вампиром? — поддразнил Юнги. — Нет, эм. Совсем. С кем угодно, — щеки Пака стали горячими и красными, а губы все еще были опухшими. — Но... у тебя были девушки? И, эм, что-то с соседом по комнате? — Юнги вздернул бровь вверх. — Мы просто поцеловались, — поежился и поспешно добавил Чимин, — и немного касались. У меня всегда были подруги и все такое, начиная с начальной школы, но это было… несерьёзно. — Ага, — фыркнул Юнги. — Я слишком нервничал и всегда отступал, — сглотнул Чимин, — Я... не мог... — Могу себе представить, если ты гей и пытаешься притворяться с девушками, — задумчиво нахмурился Юнги, — или развлекаешься со своим любопытным лучшим другом. — Ну, я... не просто гей. Я не знаю. Я не знаю, кто я такой, — раздраженно вздохнул Чимин, кривя лицо. — Ничего страшного. Это не имеет значения. Пока ты со мной, — успокоил его Юнги, нежно целуя, — такие вещи не имеют значения. Я вообще считаю себя почти асексуальным. — Но я сексуален, — надул губы Чимин, — это... это проблема? — Это не проблема, — вздохнул Юнги и склонил голову набок, — это трудно объяснить. У меня был секс. Много секса, если честно. Но на самом деле, я просто никогда не искал его или не интересовался им. Ты, наверное, первый человек, о котором я подумал в сексуальном плане. Чимин покраснел. — Я чувствую себя придурком. Я не хотел давить на тебя. Черт. Я все испортил, да? — Нет, Чимин, — еще один поцелуй, — ты ничего не испортил. И я действительно наслаждался этим. Чимин сильнее покраснел. — Так... что это значит? Что тебе нравится? Юнги прочистил горло и заговорил низким и застенчивым голосом: — Ну, я знаю, что я... просто... особенный. — А? — Чимин поджал ноги и сел на кровать, вглядываясь в лицо Юнги. — У меня... у меня есть кинки, — признался Юнги, — поскольку у нас явно сексуальные отношения, я думаю, что должен сказать тебе об этом. Для меня все тоже по-новому. — Кинки? Как плети и цепи? Это ново? — Чимин открыл рот и выгнул брови. — Э-э, — Юнги пошевелился, почесывая затылок, — я имею в виду, когда я делал это раньше, это была... другая ситуация? Чимин сглотнул и неловко поерзал. — Ты… же не хочешь сказать... Юнги поднял руки вверх в защитном жесте и покраснел: — Я имею в виду, я много чего сделал. Экспериментального. Поэтому я много перепробовал. И я понял, кем я был и кем не был. Но это мои первые настоящие отношения с тех пор. И... ух. Эмоционально разные. Мы можем попробовать все или ничего. Мы не сделаем то, что тебе неудобно. — Эмоционально разные? — Чимин был ошеломлен. — Не бери в голову, — Юнги наклонился, целуя танцора в вечно манящие губы и поглаживая его по щеке, — знаешь, для кого-то такого чертовски чувственного и сексуального, ты совершенно невинен. Кожа горела под прикосновением Юнги. — Ну, для кого-то почти асексуального, ты точно знаешь, что делаешь. Юнги тихо засмеялся, и Чимин почувствовал, как сжалось его сердце. — В любом случае, если тебе интересно, мы можем что-нибудь придумать. Мы можем попробовать все вместе. Если тебе не понравится, мы не будем продолжать, — Юнги пожал плечами и поцеловал шею Пака, игнорируя зов его крови прямо под кожей. — Так в чем же твой кинк? — снова спросил Чимин. — Контроль, — ответил Юнги, закрывая глаза. — Ничего удивительного, я так и предполагал, — Чимин наклонился, чтобы схватить свои боксеры, которые улетели с кровати. — Туше, — губы Юнги изогнулись в уголке, — отлично. Хочешь список? Частичное обездвиживание, а именно ноги и запястья, сенсорная депривация, кляпы, переодевание, асфиксия, царапание, словесное доминирование и подчинение, физическое доминирование и подчинение, управление оргазмом, вуайеризм, сексуальное отрицание и дисциплина. Ментальный аспект гораздо более... волнующий для меня, чем физический. Чимин натянул боксеры до середины ног и остановился как вкопанный: — Я… не знаю, что все это значит. Я услышал слово ноги. Это... это легко? — Ну, для таких, как ты — нет, — засмеялся Юнги, закрывая лицо руками, — но в БДСМ-сообществе это ваниль. Я же не Маркиз де Сад*. Хосок такой. И не заставляй меня говорить о Намджуне и Джине-хёне. — Так... тебе нравится связывать людей, трахать их и контролировать? — Чимин снова влез в свою одежду. — Что такое ваниль? — Э-э. Что-то вроде того. Я так называемый свитч, — Юнги на секунду зажмурился, — я люблю и доминировать, и подчиняться. А ваниль значит... нормальный, обычный. Чимин сглотнул. — Вау. Это очень удобно. — Большинству это не нравится, — Юнги посмотрел на кровать, — но ты же знаешь, что я в гребаном вампирском сообществе, поэтому… так. — Значит, ты извращенец, но не очень любишь секс? — осторожно спросил Чимин, натягивая рубашку. — В том-то и дело, — Юнги развел руками и пожал плечами. — Но что, если у меня все наоборот? На самом деле, я действительно не знаю. Я никогда ничего не делал раньше. Сначала это звучит немного пугающе, но что, если мне это понравится? А если нет? Что, если у меня есть кинки, которых у тебя нет? Когда мы начнем? Как? Но у меня еще даже не было секса. О боже, я не знаю своих кинков, — пробормотал Чимин, проводя рукой по волосам. Юнги нежно улыбнулся Паку, борясь со смехом. — Все в порядке, Чимин. Все в порядке. Я хочу идти медленно, и мы не обязаны что-то делать. Поскольку ты нормальный, я должен признать, что могу расстроить тебя. Чимин прикусил нижнюю губу, чтобы не надуться, чувствуя себя по-детски. — Хорошо. — Ты можешь с этим справиться? — выражение лица Юнги было мягким. Чимин испытующе посмотрел Юнги в глаза. Мог ли он это сделать? Мог ли он постоянно жить на грани желания большего и не получать его? Чимин резко вдохнул, образ того, как его связывают, а Юнги стоит над ним, полностью контролируя, ворвался в мысли. Мурашки побежали по рукам. — Думаю, да, — осторожно произнес Чимин, — но... как ты думаешь, ты мог бы соглашаться на это чаще? — Меня можно убедить, — ухмыльнулся он. Эта ухмылка навсегда приклеилась к его лицу, — я уже говорил, что ты мне нравишься? — Да, — расслабленно выдохнул Чимин. Юнги наклонилась и снова поцеловал его: — Я думаю, ты милый. — Правда? — Пак просиял. — Нет, — Юнги оттолкнул его, — не обольщайся. Ухмыляясь, когда рука Юнги толкнула его, Чимин потянулся к рубашке старшего и стянул ее. Ухмылка на лице Мина сменилась сладкой, липкой улыбкой, когда Чимин потянул его за собой. Все было правильным. Никто из них, казалось, не обращал внимания на то, что они падают. На смятые простыни цвета слоновой кости и разбросанные подушки, к которым они уже привыкли. Безусловно, они падают в ад. Безусловно, они погружаются в любовь.