Blood Work

Чимин без особых усилий двигался по залу перед своим преподавателем и настороженными взглядами однокурсников. Он безошибочно попадал в ритм, и когда его ботинки коснулись скользкого пола, эхо разнеслось по комнате. Его хореография была доведена до совершенства. Была выбрана инструментальная мелодия. Его мышцы запоминали каждый шаг. Пот лился ручьями, поэтому футболка прилипла к груди. Когда он сделал последний шаг и опустился на колени, музыка стихла. Внезапно в маленькой комнате раздались аплодисменты, и Чимин улыбнулся и поднялся на ноги. Хореограф быстро подошел к нему и похлопал по плечу. — Молодец, Чимин. И эта музыка... чьего авторства? — он наклонил голову, — я никогда не слышал ее раньше. — Ах. Да. Это мелодия местного композитора по имени Мин Юнги, — щеки Чимина пылали, он задыхался. Намджун дал ему флешку с записями Юнги, которую он попросил. Мог бы попросить. — Это прекрасно, — кивнул он, — не могу дождаться, чтобы увидеть это на сцене. Чимин вытер лицо полотенцем и сел рядом с остальными, смущенно поблагодарив их, пока они шептали ему слова похвалы. Он наблюдал за другими выступлениями, но его разум был за пределами этого зала. Он чувствовал себя слабым. Слова Намджуна повторялись у него в голове. Не выдавай себя полностью. Пока он этого не покажет, все будет в порядке. Они с Юнги не разговаривали с происшествия в клубе. Около девяти недель. И он был в больнице около восьми недель назад. Чимин должен был снова сдать кровь, но у него выступление послезавтра. Когда следующий человек закончил, он зааплодировал и ободряюще улыбнулся, стараясь сконцентрироваться на занятии. После репетиции он перекинул рюкзак через плечо и пошел в сторону дома Мин Юнги. Поправка: дома Сокджина, Намджуна, Хосока и Мин Юнги. Чимин провел больше времени с первыми тремя, чем с Юнги. Джин тщательно планировал встречу с Юнги, но это было не так уж сложно. Юнги полностью изолировал себя от них. — Привет, Чимин, — послышался ясный голос Намджуна, жужжащий из домофона, — заходи. Ворота привычно распахнулись. Намджун провел Чимина в ту часть дома, где он никогда раньше не бывал. Все это планировалось уже несколько недель. Дверь вела в небольшой личный кабинет. Джин стоял в углу комнаты, где его ждали импровизированная медицинская кровать, шприцы и пустые пакеты для крови. Делать это в больнице стало небезопасно после первого раза, Джин слишком нервничал, чтобы играть в игры и стирать следы. Слишком рискованно. — Ты готов, Чимин? — Джин повернулся к нему. — Ты действительно... ты действительно не должен продолжать делать это. — Я готов, все в порядке. Я хочу, — кивнул танцор и сел на кровать. Тщательно очистив место расположения вены, Джин слегка надавил на сгиб локтя Пака, прежде чем воткнуть иглу внутрь. Намджун, наблюдавший за происходящим, неловко поежился, когда красная жидкость быстро потекла через тонкую пластиковую трубку. Когда он заговорил, его клыки были видны. — Извините. Я не предполагал, что голоден, — смущенно пробормотал он. И я до сих пор не знаю, как ты это делаешь, хён. — Годы практики, — сказал Джин так, словно они говорили об этом миллион раз. Хотя, говорили. — Чимин, как ты думаешь, есть… другие, как ты? Кто бы пожертвовал кровь? — осторожно спросил Намджун. Чимин нервно рассмеялся под тяжелым взглядом Намджуна: — Может быть. Хён, я никогда не спрашивал об этом... но... чем ты занимаешься? Намджун улыбнулся: — По жизни? — Le fils de la révolution*, — сказал Джин, его глаза искрились. Намджун закашлялся, нехарактерный для него румянец коснулся его щек. — Остановись. Нет. Я общественный деятель, — Намджун почесал затылок. — Не будь таким скромным. Он лидер движения. Голос народа, — сказал Джин. Чимин двигался методично, меняя пакеты, чтобы кровь не пролилась. — Он преувеличивает, — смущенно пробормотал Намджун. — За что борется? — Чимин спросил, пытаясь сидеть неподвижно, насколько это возможно. — За то, чтобы создать хорошие отношения между людьми и вампирами, — тон Джина был таким, словно он читал сценарий. — Я думаю, что таких людей, как ты, там может быть больше, Чимин. Люди, которые хотят нам помочь. Люди, которые могут увидеть в нас людей. И многие из нас не хотят причинять вред людям, — объяснил Намджун, задумчиво засовывая руки в карманы. — Но... хм... никто не знает, что вампиры существуют, — брови Пака поползли вверх. — Это проблема номер один, — улыбнулся Джин. — И те, кто знает... они хотят... — Чимин сглотнул, вспомнив недоверчивое выражение лица Тэхёна. — Уничтожить нас? — Намджун отвернулся, облизывая губы. — Это проблема номер два, — вздохнул Джин. — Так... эм... как ты собираешься справиться с этим? — Пак озадаченно нахмурился. Намджун двинулся к нему. По какой-то причине Чимин не мог не замечать легкой неестественной походки вампиров. Он не обращал на неё внимания, пока не провел с ними бесчисленное количество времени. — Мы еще не все продумали, — Намджун сел у ног Чимина, положив руки на край кровати и перенеся на них свой вес. — Честно говоря, это все было только в теории, пока мы не встретили тебя, Чимин. У меня было много неудачных попыток выкрасть кровь из больницы. Это просто непрактично, — Джин слегка приподнял трубку, регулируя ее, чтобы кровь текла снова. Чимин закрыл глаза, голова у него кружилась. — Ты поможешь нам, Чимин? — тихо спросил Намджун. Чимин открыл глаза, пытаясь сосредоточиться на Намджуне: — А как же Юнги-хён? Намджун наклонился к нему с улыбкой на губах: — Ему не обязательно знать. Как по команде, тонкая фигура Хосока появилась на пороге. Он держался за верхнюю часть дверного проема, прежде чем войти. — О, Боже мой. Что это? Это самая несексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Просто клиника. Серьезно. Какая потеря. Я почти плачу. Несексуально. И однажды я застал Джина за чаепитием. Конечно, в то время он кое-что пережил, но это... айщ. Я думаю, что мой член умер. Теперь он мертв. Я теперь натурал. И снова человек. Ухожу в монастырь. Аминь, — пробормотал он, прежде чем сложить руки в притворной молитве и повернуться в сторону, едва избежав летящего удара Джина. — Козел, — хором сказали Намджун и Джин. Хосок только рассмеялся и подошел к столу, отодвинув бумаги, чтобы сесть на него. Чимин снова повернулся к Намджуну. — Так... вы хотите... объявить о себе? — Чимин моргнул, его мысли вернулись к революции Намджуна. — Хотелось бы, — сказал Намджун с решимостью в голосе. — Я против, — нахмурился Джин. — Как и большинство. Но, может быть, если мы ... мы сможем показать людям, что мы не монстры, — Намджун сделал выразительный жест руками, блеснув глазами. — Но это не так. Мы монстры, — Хосок смотрел в пол, прежде чем оттолкнуться от стола и встретиться взглядом с Чимином. — Я люблю причинять боль, — его голос был низким, и он сделал шаг к Чимину, который беспомощно лежал на кровати. — И кусать, — он наклонился и оказался в нескольких дюймах от лица Пака. — И пить кровь людей, — Хосок поднес палец к его подбородку и приподнял его, а танцор слабо закрыл глаза. — Какого черта, Хосок? — Намджун оторвал его от Пака и отправил обратно на пол, заметно дрожа. — Какого хрена? Ты можешь когда-нибудь остыть? Хосок оттолкнулся от пола, его движения замедлились от удара. Он тихо засмеялся, морщась и пытаясь скрыть боль: — Когда это мои соседи по дому стали такими скучными? Джин, ничуть не смутившись, осторожно вынул иглу из руки Пака и помог ему сесть. Он вытащил маленькую жестяную коробочку с домашним печеньем и сунул одну в рот Чимину. — Пожалуйста, не пугай его, Хоби, — мягко сказал Джин, кладя кровь в сумку-холодильник. Хосок подтянул колени к груди. — Они думают, что могут покаяться в своих грехах, играя с людьми по-хорошему, но, Чимин, это ложь. Мы прокляты, — раздраженно проворчал Хосок. — Для вампира с прозвищем Хоуп, ты такой пессимист, — Джин застегнул молнию. — Туше, — небрежно бросил Хосок, и Намджун фыркнул. — Ты действительно хочешь это сделать? — Хосок посмотрел на Пака, кивнув головой в сторону Джина. — Стать подопытной крысой? Не позволяй этим двум больным ублюдкам уговаривать тебя делать то, что ты не хочешь делать. Нет никакой причины винить себя. Мы просто создания ночи, которые делают то, что задумала природа. Хосок встал, и Намджун сделал шаг к Чимину, словно защищая его. — Чимин, быть вампиром чертовски здорово, — ухмыльнулся он, обнажая клыки, — вечная молодость. Возможность наблюдать за тем, как мир меняется своими собственными глазами. Подумай об этом, ладно? Джин осторожно передал сумку-холодильник Хосоку, который направился к двери. Он отсалютовал Чимину и исчез. Пак откусил кусочек печенья, не в состоянии осмыслить этот разговор. В конце концов, у него только что взяли почти пол-литра крови. Вместо этого он посмотрел на Джина широко раскрытыми глазами. — Вкусно, хён, — Джин положил еще одно печенье ему в рот и улыбнулся. В дальнем правом углу клуба «HOPE» находилась небольшая комната, над которой висела неоновая вывеска с надписью «Лаборатория гениев». В комнате было светло, и она была звуконепроницаемой. В углу стоял небольшой диван, усыпанный подушками. Специально сделанный. С другой стороны стояли кресла и записывающая аппаратура, а стены были увешаны плакатами. Это святилище Мин Юнги. Пока ему не приходится ходить из дома в клуб днем, он проводит дни здесь. Он сидел за компьютером, тщательно создавая и регулируя ритм. Хосок рывком распахнул дверь, ударив ее о стену. — Мин Юнги-и-и, — он подбежал к нему и нежно обнял, встряхивая. — Хоби, — ответил Юнги мягким скрипучим голосом, протирая глаза. — Что ты делаешь? — он улыбнулся широкой, глупой улыбкой. — Просто работаю, как обычно, — засмеялся Юнги, снимая наушники. — Специальная доставка, — Хосок открыл сумку-холодильник, — все еще думаю, что ты хреново выглядишь. — Да, да. Дай мне товар, — Юнги жадно протянул руки к себе, возбужденно вытаскивая маленькие разделенные мешочки, — ах. Джин. Спасибо, — он коснулся своей груди и с нежностью вздохнул. — Так... Слушай, я тут подумал, — Хосок подошел к стене и прислонился к ней. — Уже страшно, — ответил Юнги, открывая пакет и наливая кровь в маленькую чашку. — Ты был слишком суров с Чимином, — Хоби поджал губы. — Неожиданно. Кроме того, ты ведь имел в виду «мы». Мы были слишком суровы, — кивнул Юнги и нахмурился в знак согласия. — Мы. Знаешь же, что у него выступление завтра. Я иду, и ты тоже должен, — вздохнул Хоби. — Я хочу, но... — Юнги вздохнул, глядя в сторону, — может быть, это и к лучшему, если мы не увидимся. — Ладно, слушай, выслушай меня, — Хосок вернулся к Юнги и сел на стол. Вредная привычка. Юнги прищурился и откинулся на спинку стула. — У меня есть три хороших и десять плохих причин обратить его, — глаза и улыбка Хосока взволнованно расширились. — Хоби, ты же не серьезно, — нахмурился Юнги. — Ты обязан выслушать меня. Молчание. — Отлично. Итак, во-первых, ты думал, что он может захотеть этого сам? Юнги открыл рот, чтобы возразить, но быстро закрыл его и медленно выдохнул. — Во-вторых, не то чтобы мне нужно было тебе это говорить, но я твой лучший друг, — самодовольно улыбнулся Хосок. — Какое это имеет отношение к делу? — Юнги склонил голову набок. Взгляд Хосока смягчился. — Я не... тот, кем тебе нужно, чтобы я был, — слова застряли в горле. Юнги отвел взгляд. — И я думаю, что Чимин мог бы им стать. Это номер два, — Хосок откашлялся и пожал плечами. Выражение лица Юнги омрачилось: — Я не могу этого сделать, Хоби. Хосок вздохнул и раздраженно надул щеки, прежде чем цокнуть: — Ты такой упрямый. Ты не можешь быть с ним, пока он человек, вечно. Он состарится и умрет. Это номер три. Юнги потер лоб, как будто его мучила головная боль: — Не то чтобы я был настолько эгоистичен, чтобы мне было плевать на то, что он стареет, но я не могу заставить его пройти через все это дерьмо. — Так что тогда? Вечно один? — Хосок презрительно усмехнулся. — Да. — Боже, как ты угнетаешь. Ладно, на этот раз десять плохих причин, — улыбка Хосока вернулась. — Т-с. Хосок поднял ладони и махнул ими в сторону Юнги: — Буду говорить в обратном порядке, чтобы было интереснее. Хосок вытащил из кармана маленький листок бумаги и развернул его, заставив Юнги застонать: — Ты это все написал? Господи-и… — Быть вампиром. Так, десять: он будет чертовски горяч. Девять: наблюдать, как это происходит с кем-то другим, доставляет мне садистское удовольствие. Восемь: это было бы забавно. Семь: мы бы увековечили его мышцы, — тихо усмехнулся Хосок. — Ты начинаешь повторяться, — Юнги начал потягивать субстанцию из чашки, вздыхая с облегчением. — Тут есть кое-какие различия. Шесть: он будет с нами вечно! Да! Это было бы так весело. Пять: мы можем рассказать об этом его соседу-охотнику. Ха! Представь себе его лицо, — Хосок изобразил на лице свою фирменную ухмылку. — Ты чертовски ужасен, — но намек на ухмылку появился на губах Юнги. — Но ты любишь меня. Четыре: все у нас уже любят его. Он практически уже усыновлен. Джин кормил его домашним печеньем. — На самом деле это всего лишь подоплека того, что ты уже сказал, — Юнги сморщил нос. — Три: вампирский секс. О-ля-ля, — Хосок пошевелил бровями. Юнги уткнулся лицом в руки: — Убей меня. — Ты уже мертв. Два: мы бы увековечили его танцы, — мечтательно произнес Хосок. Юнги слегка усмехнулся. — Можно барабанную дробь? — Хосок сделал нарочито приторное лицо, хлопая ресницами. Юнги съежился, но неохотно подчинился и ритмично хлопнул себя по коленям ради своего смешного друга. — Один: мы бы увековечили душу Пак Чимина, — Хосок пошевелил пальцами и произнес одними губами: — да-а. — Я не знаю, почему твои плохие причины более убедительны, чем хорошие, — Юнги сделал еще один глоток и ухмыльнулся. — Это из-за мышц? — Хосок мило улыбнулся. — Я не говорю «да». Нам нужно поговорить с Чимином. Мне нужно поговорить с ним, — Юнги допил чашку и поставил ее на стол, освежившись. — Прогресс! — Хосок загорелся. — Но его сосед... — Юнги опустился в кресло. — Всего лишь человек, — пожал плечами Хосок. — Да, человек, который оказался охотником на вампиров. И должен ли я упомянуть, что Чимин-и тоже всего лишь человек? — Юнги вздохнул. — Пока, — Хосок сверкнул злобной улыбкой, — говоря о его человечности, я обещал не говорить, но… Юнги сел в своем кресле, моргая: — Что? — Чудесное маленькое решение твоего воздержания, — Хосок указал на холодильник, — напрямую связано с этой ситуацией. — Прошу прощения? — глаза Юнги сузились. Он только что сказал...? — Это кровь Чимина. Юнги в ужасе повернул голову к холодильнику, и звонкий смех Хосока наполнил комнату. Чимин стоял на краю сцены, разминая шею, чтобы расслабиться. Он только что ушёл от Тэхёна и Чонгука, чтобы подготовиться. Они пожелали ему удачи. Тэхён заключил его в крепкие объятия, а Чонгук дерзко ухмыльнулся и сказал: «не грохнись». Он чувствовал себя хорошо. Просто немного нервничал. Чтобы хорошо себя чувствовать он выпил уже, наверное, тонну воды, также Джин упаковал ему чертов обед. Нелепо. И вкусно. От нервов начали подрагивать кончики пальцев на ногах, поднимаясь волнами наверх, и он начал трясти руками, чтобы выпустить напряжение, образовавшееся внутри. Глубоко вздохнув, он ждал и прислушивался, когда его позовут. Он был последним, кто выступал в этот вечер. — Пак Чимин. Произведение под названием «Первая любовь», — объявил в микрофон ведущий. Три, два шага до центра сцены. В темноте театра было море людей, и сердце Пака подпрыгнуло. Он закрыл глаза и расслабился, идеально удерживая каждую мышцу. Так же, как на репетициях. Так же, как он практиковал. Ноты звучали необычно, и движения Чимина были мягкими и широкими по мере того, как звучали аккорды. Мелодия была полна надежды, нежной и сладкой. Когда приближалась кульминация, в музыку просачивался меланхоличный тон, который тащил его широким движением по полу. Он схватился за грудь и развернулся, подтягиваясь с пола наверх. Трогательный момент. Как будто он просто двигался туда, куда его подталкивала музыка. Текуче. Естественно. Он был чернилами, а музыка — его кистью. Он мог чувствовать Мин Юнги. Он замер на последнем движении и приподнялся, оставаясь в позе заводной куклы. Воздух наполнился радостными криками, но Чимин инстинктивно поднес руку к глазам, чтобы укрыться от света. Он здесь? Он пришел? Он всмотрелся, но ничего не увидел. Толпа была густой и окутанной черной пеленой. Он поклонился и отошел в сторону, Одногруппники трясли его за плечо, хлопали, поздравляли и улыбались. Он поблагодарил их и улыбнулся, но отодвинулся. Он в них не нуждался. Ему нужны были не они. Там. Он почти прыгнул к человеку, в котором, как оказалось, нуждается, когда встретился с ним взглядом. Его мозг распознал, что Хосок был рядом с ним, но он просто не мог признать это. Он был здесь. В черном пиджаке, белой футболке и рваных джинсах он выглядел чертовски эффектно. Кто выглядит охрененно в рваных джинсах? Этот засранец. Этот ухмыляющийся засранец, у которого по какой-то глупой причине были слезы на глазах. Танцор прижался к нему, и Юнги крепко сжал его в своих объятиях. — Ты идиот. Ты красивый, милый идиот, — тихо проговорил Юнги на ухо Паку, слова старшего предназначались только ему. — Хён, — Чимин схватил его. — Зачем ты это сделал? — прошептал Юнги. — Я... твоя музыка так прекрасна... — потрясенно выдохнул Пак. — Надеюсь, ты не возражаешь. — Что? Чимин, Господи. Это даже не… Конечно, я не возражаю. Ты был таким красивым. Ты танцевал под мою песню. Как ты вообще ее достал? Я не играл ее для тебя. Не бери в голову. Это самая приятная вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня. Кроме одной другой глупости. Твоя кровь, Чимин, — Юнги отвел его в сторону, глядя глубоко в его глаза. Чимин почувствовал ком в горле. — Я больше не могу видеть тебя таким, хён. Ты даже не мог играть на фортепиано, — брови танцора нахмурились, как будто каждое принятое им решение было абсолютно логичным и то же самое сделал бы любой на его месте, — я просто не мог этого вынести. Даже если я тебе больше не нравлюсь. Юнги слегка встряхнул его: — Я не приму от тебя кровь. Я собираюсь сказать Джину-хёну, чтобы он остановился. — Я просто подумал... потому что ты меня больше не увидишь... может быть, таким образом у меня будет связь с тобой. Мне бы не пришлось волноваться, — Пак прикусил губу. — Боже, заткнись, — Юнги прижался губами к губам Чимина, — это так странно. Что ты вообще за фрукт, Чимин? — Я просто хотел как-то помочь тебе, — нахмурился Чимин. — Я гребаный мудак, который слишком труслив, чтобы покончить с собой. Я прятался от тебя, Чимин, потому что я мудак. Я не заслуживаю твоей помощи, — прошипел Юнги, его глаза сузились. — Ты не видишь, насколько ты особенный, — танцор отвел взгляд, и краска залила его щеки. — Ты слишком хорош для этого мира, Чимин, — Юнги снова притянул его к себе, — и что мы будем делать? Их разговор был прерван голосом Хосока, раздавшимся из-за спины Юнги. — Пак Чимин! — Хосок торжествующе сказал. — Боже, это было великолепно. Действительно великолепно. Я знал, что ты хорош, но это было просто... — он сжал его в крепких объятиях, нежно уткнувшись носом в его висок. Хоби обхватил его длинными руками за талию и стал щекотать, из-за чего Чимин начал хихикать и извиваться. — Я чертовски горжусь тобой, чувак. И вообще, я ничего не сделал, — сказал Хосок, останавливаясь, чтобы дать Паку вздохнуть, и легонько целуя его в макушку. — Эм, спасибо? — он все еще смеялся. Вскоре появились Тэхён и Чонгук, и в воздухе повисло напряжение. Чимин был полностью поглощён Хосоком и Юнги. Тэхён — о, боже — Тэхён. В руках он держал букет. Тэхён заставил себя улыбнуться и протянул его Паку. — Поздравляю, Чимин, — Тэхён постарался, чтобы его голос не прозвучал напряженно, но не смог, — я... я впервые видел, как ты по-настоящему танцуешь. Это было более невероятно. Мы действительно были в разных мирах. — Ты правда талантлив, Чимин-хён, — Чонгук стоял прямо с серьезным лицом. Его глаза блеснули. — Спасибо, — тепло сказал танцор, поднося цветы ближе и глубоко вдыхая запах, — спасибо, ребята. Я хотел показать вам, кто я на самом деле. — Да, — Тэхён глубоко вздохнул, — кажется, у меня появились мысли по этому поводу. Это было прекрасно, Чимин. Я серьезно. Чонгук потянул Тэхёна за руку, бросив на него быстрый взгляд: — Нам нужно идти, Чимин-хён. Мне жаль, что мы не можем остаться. — Ничего страшного. Я знаю, что вы, ребята, заняты, — Пак улыбнулся глазами, но между ними был океан, — я напишу вам по дороге домой, хорошо? Я думаю, мы можем пойти... отпраздновать? — Чимин бросил на Хосока пытливый взгляд, и тот с энтузиазмом кивнул в ответ. — Чимин, — начал Тэхён, но Чонгук уже тянул его назад. — Надо было подарить тебе цветы, — проворчал Юнги себе под нос, и Хосок рассмеялся. В животе у Пака все перевернулось, и он почувствовал, что сейчас взорвется, начнет танцевать, петь, плакать и кричать одновременно. Он попытался выбросить из головы печальный взгляд, прячущийся в глазах Тэхёна, но каждый лепесток насмехался над ним, пока они втроем шли по улице. Цветы были прекрасны. Нежная и мягкая голубая гортензия и белые розы с гипсофилами. Чимин вздохнул. Юнги одарил его теплым взглядом, положив руку на спину Чимина, когда они вошли в тот же бар, куда Хосок водил его раньше. Он наклонился к уху, его дыхание щекотало кожу Чимина: — Это твой праздник. Они вернулись на то же самое место, которое, очевидно, закреплено за Чон Хосоком. По крайней мере, так казалось. Чимин прыгнул на место, где сидел в прошлый раз, и оперся локтями на стол, положив подбородок на руки. — Чего ты хочешь, Чимин? — спросил Хосок, указывая на официанта, но это был не вопрос. Он начал греметь посудой и напитками. — Хоби-хён, что ты делаешь? — Чимин покраснел от смущения, шипя на него, — вы, ребята, даже не можете есть эту дрянь. Это пустая трата времени. Хосок только рассмеялся и поднял брови: — Какая разница, Чимин? Ешь побольше, хорошо? Пак нерешительно взял палочки для еды и начал пробовать каждое блюдо. Когда они закончили, Чимин счастливо вздохнул и положил голову на плечо Юнги. Он был сыт, счастлив и, возможно, немного пьян. — Т-тык твы не ненвидшь меня, хён? — Чимин моргнул, глядя на Юнги. — Нет, конечно, нет, — просто ответил Юнги, делая еще один глоток соджу, — если бы я ненавидел тебя, я бы не пришел на твое выступление. — Хорошо. Потому что ты был очнь пуг-гающм, — надул губы Чимин, — и ты мня пр-р-рсти. Потому что... — он двинулся вперед, начиная жестикулировать. — Я прсто не знал, как тебе сказть, потому что Тэ Тэ мой лучшиший дру-у-у-уг. — Тэ Тэ? — Юнги выгнул бровь. — Потому что, онбыл рдом со мной миллион миллиардов триллионов лет, и, — он икнул, — я был рядом с ним. Чимин легонько потряс Юнги за плечи. — Ладно, ладно. Я понял, — простонал он, отмахиваясь от рук Пака. — Нет, ты не понял. Мы через многое прошли. М-н-о-г-о-е. Может быть, не так, как в этих ваших вампирский дрмах, но все же. Колледж. Нетрадицнная ориентция. Поцелуй. Э-э. Не бери в голову. Забудь, что я это говорил. Не это имеет значения. О чем это я говорю? Забыл... м-м-м... А, точно. Я хотел сказать тебе, но не мог, просто не мог, это ведь Тэхён. Я пообщал, что никму н… не рсскажу, — захныкал Чимин, и глаза его наполнились слезами. — я не нарушаю обвщаний. Юнги усмехнулся и скрестил руки на груди. Хосок зачарованно наблюдал за происходящим и слегка рассмеялся: — Чимин-и такой милый. — Да, милый. Ты сказал поцелуй? — Юнги щелкнул языком, Хосок толкнул его локтем, — Это было недавно? Потому что он выглядел очень ревнивым. — Я сказ-з-зл тбе забыть. Скзал, ну-у ладно, — Чимин поджал губы и задумчиво поднял глаза к потолку, продолжая вполголоса бормотать: — это было не недавно. Не совсем. Э-э... кгда мы бли перво… првокурсникми? Он поцеловал меня... ты нчего о нем не знаешь, Юнги. Вы иногда таки-и-и-ие бя-я-я-яки. Все. Каждый из вас. Я знаю, что он охотник, но тогда я не знал. И потом узнал, и было так тяжело. Ты не вдел меня целых два месяца. Целых. Два. Месяца. — Ты сорвался, — Юнги пожал плечами и сделал еще глоток, его глаза сузились, — поцелуй? — О, да. Он, похоже, переживал из-за че…чего-то, и это было так печально, — Чимин снова был почти в слезах, — и я просто, ну... был рвядом? И он поцеловал меня, но это не был стрстный поце…целуй. Хосок ухмыльнулся, полностью развлекшись: — Всего один маленький поцелуй, Чимин-и? Это не похоже на тебя. Юнги бросил на него убийственный взгляд. — Ладно, хорошо... через некоторое время после этого... это... повторилось, — Чимин съежился в кресле, густо покраснев. Он сидел молча, задумчиво коснувшись рукой подбородка, прежде чем начать хихикать. — Я поцеловал Тэ Тэ, — тихо признался он, и его глаза исчезли из-за смеха. — Восхитительно, — сладко сказал Хосок, а Юнги фыркнул. — Значит, сосед моего парня влюблен в него, и он, ко всему прочему, охотник? Это просто чертовски идеально, — нахмурился Юнги. — Парень? — Пак оживился. — Ты сказл парень? — Из всех слов ты понял только это? — Юнги вздохнул, а Хосок громко рассмеялся. Чимин обнял Юнги за плечи, уткнувшись носом в его плечо. — Ты не вдел меня два месяца, хён, — громко захныкал Чимин, тряся его за руку, — два месяца. Я попросил Джуни-хёна украсть твою музыку, чтобы я мог ее послушать. Вообще-то, я как бы об-обменял ее. На кровь. Ну, он спросил меня, не хочу ли я чего-нибудь вз-замен. Я скуча-а-а-ал по тебе-е-е-е. Юнги покраснел и отвел взгляд: — Да, я настоящий мудак. И не кради мою музыку. Это незаконно. Даже если ты лестно о ней отзываешься. — И, нет, и я думаю, что... что-то происходит... с, — Чимин проигнорировал Юнги, понизив голос, — Чонгук-и. — Ты об этом предпочитаешь шептаться? — Юнги закатил глаза. — Ты так просто говоришь о вампирах, но беспокоишься о своем соседе и слухах о его любовнике-гее? — Никто не верит в вампиров, — пожал плечами Чимин, — но слухи о том, что люди геи, могут разрушить их жизни-и. — Но мы вампиры, — тихо сказал Юнги, — и мы можем умереть. От твоего соседа и его предполагаемого любовника-гея. Ты хоть знаешь о программе, в которой он участвует? Чимин поперхнулся своим напитком и неловко заерзал, покраснев от смущения: — Прости, я не подумал об этом. Э... и честно говоря, не очень. Они пытаются поймать и остановить вампиров от убийства людей? Не знаю, он назвал вампиризм вирусом. Они... они пытаются вылечить это? Хосок горько рассмеялся: — Забавно. Юнги обнял Чимина за плечи: — Они истребители, Чимин. Они заставляют своих маленьких комнатных собачек из программы, младших детективов, вынюхивать нас, и потом нас передают в специальный отдел в полицейском управлении. И этот отдел препарирует нас и бросает в мусоросжигатель, как труп с чумой. Если нам повезет, младшая детективная команда, твои лучшие друзья, вступят с нами в перепалку. И мы умираем в бою намного быстрее, чем от пыток и экспериментов настоящих копов. Хосок прицелился и выстрелил двумя пальцами, словно невидимым пистолетом, в сердце Чимина с ухмылкой на губах. — Это... это ужасно, — обмяк Пак. — Ага, — засмеялся Хосок, делая еще один глоток, — мы видели, как это происходит, Чимин-и. Танцор нахмурился: — Но я видел... Я видел тела... убитых вампирами людей. — Что? — Юнги нахмурил брови. — Тот, что возле клуба Хоби-хёна. И был еще один, — Чимин обхватил себя руками. — Они заставили тебя увидеть это дерьмо? — спросил Юнги, разозлившись. — Нахуя они это сделали? — Нет, все не так, — Чимин с трудом сглотнул, — Тэхён просто защищает меня. Он боится, что со мной случится что-то плохое. — Например, что ты попадёшь в дурную компанию? К вампирам? — Хосок наклонился и прошептал последнее слово, шевеля бровями. — Например, что меня убьют, — надул губы Пак. — Я не позволю этому случиться, — раздраженно сказал Юнги. Все трое сидели молча, пока Хосок не поднялся на ноги и не схватил чек. Он кивнул Юнги и Чимину, чтобы они следовали за ним, и они вышли из бара обратно на тихую улицу. С каждым шагом Чимину казалось, что он все глубже погружается в ад. Ад, от которого он не мог убежать. Ад, который манил его даже тогда, когда рай был совсем рядом, стоило только сделать шаг. Но Чимин продолжал идти в темноту, их кроссовки мягко стучали по все еще горячему бетону. Он бросил взгляд на черноволосого бледного парня, который держал руки в карманах и шел так, словно весь мир принадлежал ему. Чимин сжал бледно-голубой букет цветов, который, казалось, насмехался над ним, и вздохнул. Если Мин Юнги рядом с ним, Чимин совсем не против шагнуть в ад.