Blood Work

Потолок был уродливым, в сероватых квадратах с какой-то странной перфорированной текстурой. Такие бывают в классах или кабинетах. Дешевые на вид. Это было первое, о чем подумал Намджун, когда, сбитый с толку, открыл глаза. Он посмотрел в сторону. Кардиомонитор пищал, а из его руки торчала игла. Блять. Это плохо. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что в комнате есть кто-то еще. Он не мог сфокусировать взгляд, но должен был выбраться отсюда. Что бы они в него ни вводили, он чувствовал себя ужасно. Он чувствовал себя так, словно его сбил автобус. Подождите, его сбил автобус. Сказать, что Намджун был склонен к несчастным случаям, было бы смехотворным преуменьшением. — Помогите, — прохрипел Намджун слабым голосом. Человек в белом халате подошел ближе, сжимая в руке планшет. — Да, — опасливо прошептал он. По всем расчетам, Ким Намджун должен был быть мертв. Автобус сильно ударил его, когда он вышел на улицу в самый неподходящий момент. Это было глупо. Так глупо. И совсем похоже на Ким Намджуна, чтобы не обращать внимания. Автобус, казалось, получил больше повреждений, чем он. Как будто он ударил лося или носорога. Капот был помят, стекло разбито. Было неважно. Он смотрел в одну сторону, а не в другую, он только засунул леденец в рот, не для вкуса, а для текстуры, и просто думал. Просто погрузился в свои мысли. Автобуса он не видел. Он должен был быть мёртв. Вообще-то Ким Намджун был уже мертв. И это большая проблема. Потому что люди, которые приходят в больницы, или живы, или мертвы, или поправляются, или умирают, и это не проблема. Но они не живые мертвецы. Это было проблемой для Ким Сокджина, вампира-медбрата, пишущего все виды выдуманной хрени на планшете Намджуна. Это превращалось в настоящую гребаную головную боль, потому что Джин не был действительно заинтересована в том, чтобы (другой) вампир был в больнице и устраивал сцены или все крушил. Он был чертовски уверен, что не хочет, чтобы пришли из ППОУ на встречу с его новым пациентом, которая неизбежно приведет к тому, что его выведут и никто никогда его больше не увидит. И он, конечно же, не хотел отвечать ни на один из их вопросов, иначе он мог запросто отправится с ним. — Я вытащу тебя отсюда, — прорычал Джин. Он был взбешен. Намджун не понимал, почему он злится и что происходит, потому что все его тело болело. Джин закрыл дверь, убедившись, что они остались одни. Намджун взглянул на маленькое окошко и понял, что снаружи кромешная тьма. Как долго он здесь пробыл? Джин отошел в сторону, осторожно извлекая капельницу. — У меня есть кое-что для тебя, — Джин все еще говорил вполголоса, прежде чем вручить ему пластиковый пакет, наполненный безошибочно узнаваемым красным цветом, — поторопись и выпей это. У Намджуна хватило ума сделать то, что ему было сказано, и он выпил. Было холодно. Отвратительно. Но, черт возьми, он не собирался жаловаться парню, который, казалось, спасал его и сердито смотрел на него. — Хорошо, — сказал Джин, взглянув на часы, — через минуту будет смена. Тогда мы тебя вытащим. Ты настоящая заноза в моей заднице, ты это знаешь? Намджун этого не знал, но он начинал понимать, о чем идет речь. Джин сунул Намджуну в руки сумку с одеждой. Они не были его. — Ух... — голова Намджуна все еще была в тумане, и он вытащил черную футболку. — Просто надень, — настойчиво повторил Джин. Намджун взглянул на Джина, прежде чем вылезти из постели, вспомнив о больничном халате. Он опустил глаза и нервно встретился взглядом с Джином. Старший усмехнулся и закатил глаза, отворачиваясь, чтобы дать ему уединение. Намджун поспешно надел футболку и рваные джинсы. — Чьи они? — спросил Намджун, сунув ноги в больничные тапочки. Джин протянул ему белый халат, давая понять, чтобы это он тоже надел. Джун послушно надел его. — Мои. А теперь пошли, — Джин двинулся к двери, кивнув головой в сторону, чтобы они быстро вышли. Намджун последовал за ним, когда Джин повел его по тихому коридору к аварийной двери. Он взглянул на Джина, но тот молча открыл ее. Никакого шума не было. — Доктора выходят здесь, чтобы покурить, — сказал Джин, прочитав выражение лица Намджуна. — Моя смена еще не закончилась. Тебе будет нормально одному? — Да, — сказал Намджун, не совсем уверенный, что это правда. Он вышел на улицу, на холод. — Удачи, — ответил Джин с искренней, мягкой улыбкой, прежде чем исчезнуть в больнице. Намджун почти бегом вернулся домой. Он действительно не понимал, что произошло, но выражение лица медбрата заставило его почувствовать, что ему нужно убраться отсюда как можно скорее. Он начинал вспоминать. Свет. Гудок. Визг шин. Как только он понял, что его вот-вот собьют, было уже слишком поздно. В любом случае Намджуну было все равно, умрет он или нет. Действительно умрет. Он не пробыл вампиром очень долго, но он понял, что ещё было не всё закончено. Именно так он и думал, когда автобус столкнулся с ним. Но сейчас он стоял перед своей дверью в больничных тапочках, пот заливал его лоб, и он думал о красивом медбрате, который вывел его через аварийный выход. Он был невероятно красив — слишком красив для Намджуна, по его мнению — и, должно быть, тоже был вампиром. И хотя он хмурился и, возможно, был немного раздражен, казалось, он вытащил Намджуна из затруднительного положения. А потом он улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. И Намджун не мог припомнить, когда в последний раз ему так улыбались. Намджун тупо повернул ручку. Блять. Ключи. У него не было ключей, а дверь была заперта. И у него не было телефона. У него ничего не было. Все это, вероятно, было уничтожено при столкновении с автобусом. И хотя кровь, которую дал ему доктор Красавчик, определенно помогла ему почувствовать себя намного лучше, его тело все еще чертовски болело. Намджун тяжело вздохнул и ударился лбом о дверь. Он моргнул, глядя на свои тапочки. Они были розовые. Он снова взялся за ручку двери и изо всех сил ударил по ней ноющим плечом. Дверь распахнулась, и Намджун, не удержавшись, ввалился в прихожую. Кусок замка отлетел, и нижние петли раскололись. Люди не зря называли его Богом Разрушения. Намджун, как он понял, был дерьмовым вампиром. У него была та же паршивая квартира, как и тогда, когда он был человеком, он просто заколотил окна. И он потерял работу, потому что больше не мог выходить на неё днем. Для того, кто выпустился с дипломом с отличием, он принял несколько глупых — идиотских — решений. Его квартира выглядела не лучше, чем притон наркоманов. Его наличности становилось все меньше. Родители наверняка были бы разочарованы, если бы были живы. Застонав, он направился в то, что можно было бы назвать кухней, если бы кто-то проявил великодушие. Самое лучшее в том, чтобы быть вампиром, решил Намджун, — это то, что больше не надо готовить. Он открыл буфет, который, по сути, превратился в алкогольный шкаф. Достав бутылку виски и красный пластиковый стаканчик, он направился к потрепанному дивану в соседней комнате. Сев в него, он сделал глоток и вздохнул. Остатки одеколона доктора Красавчика ещё не выветрились, и Намджун устало вздохнул. Для кого-то такого умного, как он может быть таким тупым? Глаза Намджуна закрылись, и он проспал целых двадцать четыре часа. Доктор Красавчик явился ему во сне. Или, по крайней мере, ему так показалось, когда он моргнул, проснувшись, и увидел, что тот стоит перед ним в гостиной. — Доктор Красавчик, — сказал Намджун, и его лицо расплылось в улыбке. Он изогнул бровь. — Вы пьяны, мистер Ким? — спросил он, скрестив руки на груди. — Ох. Ты знаешь мое имя. Нет, но не хочешь выпить со мной? — спросил Намджун, снова закрыв глаза. — У тебя в руках бутылка виски. И как бы привлекательно это ни звучало, я просто зашел, чтобы занести твои вещи. Извини, что не передал тебе их вчера. Надо было торопиться, — Сокджин вздохнул, перенеся вес на другую ногу и вытаскивая бумажник Намджуна. И тут Намджун понял, что это не сон. Это имело смысл, потому что он не видел ни одного сна с тех пор, как обратился. — Черт, — пробормотал Намджун, закрывая лицо руками и понимая, что доктор Красавчик только что вошёл в его дерьмовую квартиру. Он вскочил на ноги, оглядывая помещение. Блять. Какая катастрофа. — Эй, все в порядке, — сказал он, протягивая бумажник Намджуну. От мягкости его голоса Намджуну захотелось умереть от смущения. — Это. Я... — Намджун запнулся, забирая бумажник, — меня только обратили. — Я это понял, — кивнул Джин, — у тебя все еще есть твое обычное человеческое удостоверение, и ты все еще живешь здесь. Тон Джина был, к счастью, добрым, и он порылся в заднем кармане, прежде чем вытащить ключи Намджуна. — Спасибо, — сказал Намджун, медленно вынимая их из его рук. — Я имею в виду, правда. Спасибо. У меня еще не всё в голове сложилось, но ты, кажется, действительно хороший парень. Спасибо, что помог мне в больнице, и спасибо, что привез мои вещи. И прости за... э-э... то, что я говорил минуту назад. Просто забудь об этом. На лице Джина появилась та же улыбка, что и раньше, и Намджун почувствовал, как в груди потеплело. — Не стоит об этом говорить. Было бы плохо, если бы ты остался в больнице и кто-нибудь узнал о тебе, — пожал плечами Джин, — это было в моих интересах. — Да, конечно, — поспешно согласился Намджун, — в этом есть смысл. Они стояли в неловкой тишине. — Мне пора, — тихо сказал Джин, глядя на распахнутую дверь. — Да, — согласился Намджун, — но... мы должны... обменяться контактами. На всякий случай, — Чертовски прямолинейно, Намджун. — На случай чего? — Джин нахмурил брови. Намджун не нашелся, что ответить. — На случай, если кто-то из нас попадет в беду. Вампирская передряга? Ты дружишь со многими вампирами? Типа, какой-нибудь поиск крови. Я не знаю, я новичок в этом. К тому же я все равно у тебя в долгу. Ты мог бы, например, связаться со мной. Если я тебе понадоблюсь. Для чего-нибудь, — Намджун мысленно ударил себя кулаком в лицо. Перестань отчаиваться. Боже. — Хорошо, — Джин тепло улыбнулся, к большому удивлению Намджуна. Эта улыбка. — У тебя есть бумага? — Черт, да. У меня есть бумага, — Намджун побежал на кухню, открывая каждый ящик, копаясь в нем, пока он торжествующе не вытащил блокнот и бесцеремонно не сунул его в руки Джина. Не теряя времени, тот вытащил из кармана ручку, нажал на защелку большим пальцем и нацарапал свой номер. — Вот, — он сунул ручку обратно в карман. — Спасибо, — сказал Намджун, держа бумагу так, словно это было маленькое сокровище. Джин подошел к двери, на ходу снова надевая ботинки. Он слегка помахал рукой и был уже на полпути к двери. — И не доктор Красавчик. Медбрат Красавчик, — Джин подмигнул ему, прежде чем исчезнуть в коридоре. Намджун с трудом сглотнул, умирая от смущения. Обычно такое дерьмо заставляло его съеживаться, но исходя от Сокджина… на его лице застыла большая глупая ухмылка. Намджуну потребовалось около четырех ночей, чтобы набраться храбрости и позвонить Джину. Он взял телефон со стойки и положил его обратно примерно три дюжины раз. Он расхаживал взад и вперед по своей гостиной. Он даже прибрался в квартире, пытаясь отвлечься. У него не было никаких причин звонить ему. Он спорил сам с собой о том, стоит ли просто забыть об этом, но не мог. В конце концов он взял себя в руки достаточно, чтобы вытащить листок с нацарапанными цифрами и набрать номер. Намджун прислушался к гудкам, почти желая повесить трубку после третьего. О чем, черт возьми, он думал. Он уже начал класть телефон, но тут раздался щелчок, и на другом конце провода послышался голос: — Алло? — сросил он неоднозначно. Намджун ударил себя телефоном по голове и быстро он поднес его к уху. — Эм, да. Привет... это э-э-э... — черт. Намджун. Он не расслышал его имени. Не говорить же медбрат Красавчик. Думай, Джун. Думай. — Я не расслышал твоего имени? — плавно спросил Джун. — Прошу прощения? — сказал голос на другом конце провода. Намджун запаниковал. Он правильный номер набрал? Он поднял листок и снова посмотрел на него, пытаясь вспомнить, на какие кнопки нажимал. — Это... медбрат? Господи, прости. Это Ким Намджун, — попытался думать Намджун, чувствуя боль в висках. — Ох. Ох, да. Эй. Это медбрат, который спас твою задницу, мистер Ким. Что я могу для тебя сделать? — его голос был холодным и теплым одновременно. Спокойствие, Джуни. — Э, да, — Намджун тормозил. Почему он так плох в этом? — Слушай, так, эм. Я надеялся, что ты мне поможешь. Мне неприятно просить тебя о чем-то, ведь ты уже много сделал. — Чем я могу помочь? — его тон был таким ровным, что Намджун почувствовал себя неуютно. — Э-э. Ну, а ты бы хотел... сходить ... куда-нибудь? Когда-нибудь? — спросил Намджун, испытывая искушение швырнуть трубку подальше и выпрыгнуть в окно. — Тебе нужна моя помощь... чтобы куда-нибудь… пойти? — осторожно повторил он. — Это был дурацкий способ сказать это. Эм. Хочешь пойти на свидание? — Намджун пинал себя ногами. С другой стороны трубки послышался смех. И это было мило и скрипуче. — Да, хорошо, мистер Ким. Конечно, — он слышал, как тот ухмыляется, — когда? — Ну, в эти выходные будет фестиваль... э-э. Не знаю, увлекаешься ли ты подобными вещами, но это показалось нейтральным, и, э-э, не знаю, мне нравится видеть людей, даже если это вызывает у меня голод, но я не уверен, что тебе понравится. — Я работаю по пятницам и субботам, но в воскресенье свободен. Может, мне зайти около семи? — беззаботно ответил он. — Да! Да. Да, это было бы круто. Спасибо. Увидимся, — Намджуну не удалось скрыть волнение в голосе, и он повесил трубку, без всякой мысли в голове. Блять. Намджун. НАМДЖУН. Он внутренне кричал на самого себя. Он смотрел на телефон добрых пять минут. Он почти ожидал, что тот не появится после вопиющего проявления собственной глупости. Но он ждал, расхаживая по своей дерьмовой квартире. Он попытался починить дверь, но, похоже, сломал ее еще сильнее, и починить было уже невозможно. Он, по крайней мере, прибрался внутри, стараясь не показаться пьяным говнюком перед свиданием. Его свиданием. А он до сих пор не запомнил его имени. Блять. Он не знал его имени, а они собирались на свидание. Если он вообще появится. Господи. Намджун уставился в свой шкаф, перебирая все пять рубашек, словно ему предстояло принять важное решение. Он вытаскивал одну, потом другую и прикладывал их к груди. Он понятия не имел, что выбрать, и повернулся, чтобы посмотреть на себя. Идиот. Всякий раз, когда он волновался, он по привычке поворачивался к зеркалу, ожидая увидеть свои собственные глаза, смотрящие на него. Но в отражении ничего не было. Первая неделя после того, как он обратился, была худшей и одной из причин его глупой, нарастающей депрессии. Он не мог видеть самого себя. Он бесчисленное количество раз подходил к зеркалу и касался его. Пытаясь напомнить себе, что это осязаемый, реальный предмет. Что выполнение этого ритуала заставит его отражение вернуться к существованию. Он не мог понять механику этого процесса. Он как будто исчез. И вот он сидел на полу и смотрел в зеркало, оглядывая все в своей комнате. Он делал это часами, пока голод не становился настолько сильным, что он, пошатываясь, искал кого-нибудь, кого угодно, чтобы утолить мучившую его ужасную жажду. Это было ужасно. Каждый вампир, которого он встречал, выглядел безупречно, так что он просто надеялся, что он не выглядит как дерьмо, но не был в этом уверен. Не то чтобы он считал себя таким уж красавцем, но сейчас он даже не мог проверить это. И то, что он был один в своей квартире, где не было ничего, кроме пустого зеркала, действовало ему на нервы. И он начал задаваться вопросом, был ли он вообще настоящим. И вообще, что значит «настоящий»? Потому что вампиры — это магия, а магия ненастоящая. Так что, возможно, он где-то в коме. Может быть, это и не происходит на самом деле. Может быть, он просто умер и попал в ад. Может быть, он просто часть того же великого духовного путешествия после смерти, что и все остальные, и ему нужно найти себя. Может быть, поэтому он и не видит себя в зеркале. Так продолжалось несколько дней. С ним всё будет в порядке, он будет функционировать или полуфункционировать, и тогда груз сомнений и вопросов снова обрушится на него. Он будет варить кофе, просто стоя на кухне, и самое неприятное, тянущее чувство будет говорить ему, чтобы он просто вернулся в постель. И все же он чувствовал, что не хочет выходить за пределы дверного проема. Он принял это огромное решение стать вампиром в одиночку, и он действительно не понимал, во что ввязывается. Его даже предупредили, чтобы он этого не делал. Ты уверен? Ты должен быть уверен. Да, я уверен. Укуси меня. Давай сделаем это. Возможность была слишком интересной, чтобы сопротивляться ей, и он знал, что если откажется от нее, то будет проклинать себя всю оставшуюся жизнь. Он не спал весь день, подставляя кожу под солнечный свет, создающий ожоги, похожие на прикосновение руки к пламени свечи. Любопытство. Мазохизм. Эскапизм. И он снова бредил от голода и недосыпа. Когда наконец наступила ночь, он вышел из дома и просто не заметил автобус. Но попасть под автобус оказалось довольно здорово, по меркам Намджуна. И вот теперь, перебрав все пять рубашек, он остановил свой выбор на простой белой. Безопасной. И его руки выглядели в ней хорошо. Так, может быть, медбрату Красавчику понравится? В конце концов, он согласился на свидание. Звук дверного звонка эхом разнесся по маленьким комнатам, когда Намджун как раз натягивал на уши пару черных квадратных серёжек. Он подбежал к своей сломанной двери слишком быстро и, открыв ее, увидел высокого, широкоплечего, красивого медбрата с улыбкой, которая могла разбить сердца тысяч людей. — Привет, — сказал Намджун, изо всех сил стараясь говорить обычно. — Привет, мистер Ким, — ответил он. Джуни заметил цветы секундой позже и удивленно заморгал, когда их сунули ему в руки. Что? — Это для меня? — господи, ну почему всё, что он говорил, звучало так чертовски глупо. Конечно, для него. Но он не мог не чувствовать себя потрясенным. Улыбка Сокджина, если это вообще было возможно, стала еще более лучезарной. — Да, я надеюсь, ты любишь пионы, — Сокджин небрежно засунул руки в карманы. — Я чертовски люблю пионы, — Намджун ни хрена не знал о цветах. — Удачно угадал, — сказал Джин, проскальзывая в его квартиру. Джин ничего не сказал, но Намджун видел, как его глаза бегло пробежались по квартире, чтобы заметить, что он убрался. Он молча кивнул сам себе, прежде чем снова повернуться к нему. — У меня нет вазы, — скривил губы Намджун, все еще стоя у входа. Он неуклюже вошёл в гостиную вслед за Джином. — Они дешевые. Не волнуйся, — голос Сокджина был мягким, спокойным, — я не думаю, что ты из тех, кто придёшь большое значение Норитаке или Микасе. — Ты прав, — ответил Намджун, ни хрена не понимая в керамике, — я не придаю большого значения. — Может, пойдем? — спросил Джин, оглядываясь вокруг, как будто ответ был где-то в квартире, — до какого времени открыта ярмарка? — Э-э, я не уверен, так что давай просто пойдём, — Намджун осторожно, как хирург, положил букет на стойку, изо всех сил стараясь не сломать его. У него была дурная привычка, если это еще не было очевидно. Которую он не мог ни контролировать, ни понять. Разрушение. Бардак. Бедствие. Он облегченно вздохнул, когда цветы приземлились без происшествий. Джин с удивлением наблюдал за ним. — Я никогда раньше не получал цветов, — Намджун поймал взгляд Джина, бледно-розовый оттенок, такой же как и цвет пионов, коснулся его щек. Они прошли под освещенной аркой, входя на ярмарку, Намджун потянулся за бумажником, но Джин уже был на шаг впереди и расплачивался. — Т-ты... ты не должен этого делать, — заикаясь, пробормотал Намджун, но Джин только улыбнулся. — Позволь мне, — холодно сказал он. Намджун чувствовал, что должен протестовать, потому что это как бы подавляло его чувство контроля, но когда Сокджин сделал это, он не мог заставить себя думать. Он не понимал, как сильно ему хотелось, чтобы о нем заботились. Тем не менее, Намджун обнял Сокджина за плечи, когда они вошли в большую толпу людей. Они так вкусно пахли. — Голоден? — прошептал Сокджин на ухо Намджуну. — Так очевидно? Мы можем поесть позже. Я просто хочу насладиться ярмаркой, — Намджун потянул Сокджина к кабинке. Это был старый школьный тир с длинными ружьями, стеной, увешанной призами, рядом жестяных банок и скучающим смотрителем. — Чего ты хочешь? — Намджун усмехнулся, указывая на гигантскую розовую ламу. — Выглядит, как ты. — Вот это. Похожа на тебя, — Джин указал на большую, глупую на вид утку. — Я могу выиграть и то, и другое, — Намджун протянул деньги смотрителю и пошевелил бровями, глядя на Джина, прежде чем взять винтовку и тщательно прицелиться. Джин фыркнул. Выпендрежник. Намджун промахнулся. И опять промахнулся. В третий раз он бросил деньги на прилавок, и смотритель чуть не рассмеялся, и Намджун подумал о том, чтобы стукнуть этого жирного парня и выпить его кровь, но он услышал, как Джин где-то на заднем плане говорит что-то о том, чтобы он не обращал внимания и продолжил. А в четвертый раз Намджуну удалось пробить жестяную банку насквозь, не опрокинув ее. А в пятый раз она срикошетила и попала хихикающему смотрителю в ногу, который согнулся пополам от боли. — Черт, черт. Просто берите всё, что хотите, и никогда больше не возвращайтесь, пожалуйста, ради бога, — смотритель согнулся пополам. Запах крови ударил Намджуна, и у него вылезли клыки. Джин заметил это и попытался оттащить его, но Намджун выдернул руку из объятий, чтобы схватить утку и ламу. А теперь эти два тупых вампира бродили по ярмарке в неловком молчании с гигантскими мягкими игрушками в руках. — Так, эм ... — начал Джин, — это было что-то. — Я же говорил, что выиграю и то, и другое, — ухмыльнулся Намджун, уткнувшись лицом в голову ламы. — Я назову его Пионом. — Ты интересный парень, мистер Ким, — Джин прижал к себе утку, — это Утка Монстр. Пара прошла мимо палаток и поднялась на поросший травой холм, откуда открывался вид на освещенный парк и толпу людей. Он слышал, как они смеются и кричат. Звуки были всепроникающими, музыка и другие маленькие шумы пробивались сквозь воздух и заполняли воздух позднего лета. Намджун уселся рядом с Сокджином. — Это неловко, — сказал Намджун, проводя рукой по волосам. — Я заставляю тебя нервничать? — Джин тихонько хихикнул. — Нет, я... я не... эм… я не не услышал твоего имени: — лицо Намджуна покраснело от смущения, — я идиот. Глаза Джина расширились, и он попытался что-то сказать, но из его рта вырывался только милый и скрипучий смех. — Я даже не понял, — Джин пытался отдышаться между приступами смеха. — Извини. Это моя вина. Я так и не представился. Меня зовут Джин. Ким Сокджин. — Еще один Ким, — улыбнулся Намджун, — надеюсь, мы не родственники. — Тогда уж очень дальние, — снова засмеялся Сокджин, — я забыл сказать тебе, потому что я часто меняю свое имя из-за работы, но это мое настоящее имя. — Значит... у меня были подозрения, но ты уже давно вампир? — Намджун опустился на траву. — Да, я... довольно старый. А ты нет, — Джин все еще смотрел на толпу. — Разве это имеет значение? — Намджун слегка напрягся. — Нет, — Джин повернулся к нему, и его глаза сузились в теплой улыбке, — не очень. Намджун выдохнул, сам того не подозревая, и, не раздумывая, потянулся к руке Джина. Прежде чем он успел убрать ее, Джин вложил свои пальцы в его. Они так и сидели, держась за руки и наблюдая, как посетители ярмарки наслаждаются праздником. Они были на разных концах спектра, Намджун все еще был близок к человечности, но им было так спокойно. Его сердце бешено колотилось, чувствуя, как мягкие пальцы Джина лениво скользят по пальцам Намджуна. Его мягкость успокоила бурю сомнений, которая всегда затягивала его в бесконечный водоворот. — С сегодняшнего дня я должен жить вечно, — пробормотал Намджун. — Ку Санг? — голос Джина был похож на мандариновое мороженое. — Да, ты любишь поэзию? — глаза Намджуна расширились, и он выпрямился. — Я немного читал, — ответил Джин, пожав плечами, — мне нравятся его работы. Но я предполагаю, что ты много знаешь? — Я не так глуп, как кажусь, — Намджун закусил губу. — Я и не думал, что ты глуп, — усмехнулся Джин. В этот момент Намджун мог бы наклониться и поцеловать его. Его губы были идеальными и полными, а края слегка приподняты. Мягкость в его взгляде, несмотря на нахмуренные брови. Это было так заманчиво. — Хочешь покататься на чертовом колесе? — Намджун нервно сглотнул. — Да, с удовольствием, — Джин встал первым, потянув за собой Намджуна. На улице было так здорово. Намджун уже забыл, как это круто — не сидеть взаперти одному в своей квартире. Одна только атмосфера творила чудеса с его характером, не говоря уже о чрезвычайно симпатичном милашке Ким Сокджине, имя которого он теперь знал точно, держащего его за руку. Он велел своему сердцу успокоиться и сосредоточился на поиске билетной кассы. Намджуну уже давно было все равно на то, что на него смотрели, когда он держался за руки с парнем. Он раньше колебался, но теперь, особенно сейчас, казалось глупым, что когда-то его это волновало. Даже когда кассир недоверчиво смотрел на них, пока они шли в кабинку с ламой и уткой, они не обращали внимания ни на что, кроме друг друга. Они оба обменялись долгими, тяжелыми взглядами, когда их подняли к звездам. У Намджуна пересохло во рту, руки стали странно липкими, но он не мог перестать думать о проклятых губах Сокджина. Когда они добрались до вершины, Джин наклонился, чтобы получше рассмотреть гудящую ярмарку, расположенную чуть по другую сторону Намджуна. Поэтому Намджун решил, что он сделает решительный шаг и поцелует Сокджина. Время было выбрано правильно. Они были одни. Между ними была химия. Атмосфера ярмарки и теплая летняя ночь на заднем плане были идеальной обстановкой. Он наклонился, чтобы прижаться губами к губам Джина, его руки уже хотели обхватить его талию. Но вот тут-то все и пошло наперекосяк. Это не поддавалось объяснению. Когда Намджун наклонился, маленькая кабинка наклонилась вместе с ним. Захваченный врасплох, Джин попытался удержать равновесие. Намджун, уже рванувший вперед, не смог удержаться на ногах и с сомнительной силой положил руку на маленькую дверцу. Джун, с силой гориллы и без всякого контроля, сломал дверь там, куда приземлилась его рука. Младший, уже качаясь, вывалился из кабинки колеса обозрения. Уткамон и Пион вывалились следом. Джин не смог его поймать. Прохладные пальцы Намджуна беспомощно скользнули по ладоням Джина. Это было так быстро, и позже Джин снова прокручивал этот момент в голове. Всего несколько мгновений назад он так крепко держал руку Намджуна в своей. Джин замахал руками и попытался ухватиться за Джуна, но не смог достаточно быстро выставить руку вперёд. Он держался за бортик качающейся кабинки, удерживая себя от падения вслед за ним, и встретился взглядом с Намджуном, падающим на бетон со звуком, который был чем-то средним между треском и глухим стуком. Крики. Воздух наполнился воплями ужаса. Паники. И теперь Джин должен был двигаться быстро, чтобы добраться до Намджуна. Он осторожно и бесшумно спустился по металлическим балкам. Его никто не заметил, пока все суетились вокруг Намджуна. Еще до того, как ботинки Джина коснулись земли, на заднем плане завыли сирены. Джин вытащил свое больничное удостоверение и протиснулся сквозь толпу, пробираясь к Намджуну толпы. Ему срочно нужна была кровь. И он не мог отправить его обратно в больницу. Не говоря ни слова, он поднял Намджуна и пошел в направлении машин скорой помощи. Он собирался сделать кое-что глупое. Действительно глупое. После короткого обмена репликами и сердитого выговора врачей скорой помощи за то, что пострадавшего перенесли без помощи, Намджуна уложили на носилки. Джин сидел на заднем сиденье и ждал, пока санитар проверит его состояние. — Это не имеет никакого смысла, — разочарованно прорычал медик, наблюдая, как жизненные показатели Намджуна колеблются в цифрах, которые были, за неимением лучшего слова, нечеловеческими. Джин уже закрывал за собой двери. Джин был быстр. Он проделал достаточно большую дыру в шее санитара, казалось бы, без всякой осторожности, но на самом деле он был точен, чтобы доставить кровь Намджуну с нужной ему скоростью. К несчастью, это означало смерть медика, но Джин тоже был не из тех, кто препирается. Он толкнул умирающего санитара вниз, прижимая его кровоточащую рану к губам Намджуна, чтобы тот успел проглотить достаточно крови, прежде чем Джин пробрался вперед. Ему придется убить и водителя. — Ты настоящая заноза в моей заднице, ты это знаешь? — проворчал Джин Намджуну, который не услышал бы его, даже если бы был в сознании. Выключив сирену примерно на полпути к больнице, Джин повел машину скорой помощи по пустой боковой улице. Самое замечательное в машинах скорой помощи заключалось в том, что они содержали все необходимое, чтобы стереть все следы пребывания там Джина и Намджуна. Вытерев последние края ручек, он вытащил окровавленного, но восстановленного Намджуна. — Черт, — Намджуна трясло, — я еще никогда никого не убивал. — Неужели? — Джин облизал большой палец и стер пятно крови с уголка рта Намджуна. — Это необычно для нового вампира. — Мне говорили, что я хорошо владею собой, — сказал Намджун, и смущенный смешок вырвался из его рта. — Я буду иметь это в виду, — подмигнул ему Джин, пытаясь облегчить стресс и давление от отнятия еще одной жизни, которые никогда не утихнут, независимо от того, сколько тысячелетий пройдет. Джин продолжал идти с ним сквозь темноту, возвращаясь в тусклый, тихий район. Ему придется привести Намджуна в порядок дома. — Эй, Намджун-а, почему вампиры всегда совершают одни и те же ошибки? — Джин повел Намджуна по улице, и единственным звуком было жужжание электрических ламп. Они проходили ряды невероятно больших домов с садами. — А? Почему? — Намджун нахмурился, переводя взгляд с Джина на железные ворота перед собой. Он был наполовину отвлечен размерами дома. Джин подошел к домофону и набрал код, и автоматическая дверь медленно распахнулась. Намджун видел, как он тяжело вздохнул, но теплая улыбка все равно озарила его лицо. — Потому что они не могут отражаться.