Еще один шанс.

— Ты кого-то ждешь? — произносит Настя, смотря на Аню в упор, но та лишь отрицательно качает головой. — Ко мне никто никогда не приходит. — Это Марина, — отвечает на их вопрос Леша, — Я сообщение ей отправил. Услышав родное имя, Паша на мгновение перестает размешивать сахар в своем стакане. Он помнит, как она умерла на его руках, помнит, как сердце девушки отбивало последние удары, и всего пары секунд отделяют их друг от друга. Ожидание встречи становится невыносимым. — Открой, — рычит Вершинин. Аня, словно выходит из ступора, страшно смотреть на него таким. Девушка мешкается, стоит ли подвергать еще одно человека такой опасности? Но Паша смотрит на Аню в упор, и та сдается под его взглядом. Блондинка открывает дверь, впуская вместе с Булгаковой, глоток чистого веселья. — Я думала, что вас тут уже нет, — она улыбается, стягивая с себя, в маленькой прихожей, шапку. — Марин, здесь. Но девушка уже делает шаг в гостиную, и улыбка сходит с ее лица. — Пашка. В ее глазах читается страх, и Вершинин с тяжестью в сердце понимает — она боится его. И все же, парень делает шаг вперед, замечая, как напрягает Горелов. Паша грустно усмехнулся, неужели, кто-то из них думает, что он может причинить ей боль? Метры стремительно сокращаются, и вот Булгакова уже оказывается в его объятиях. — Обними меня, — едва слышно шепчет Вершинин. Марина несмело обнимает его за плечи, и Паша, уже по-хозяйски, сцепляет свои руки на ее талии. Ребята молча наблюдают за этой любовной сценой, ведь Вершинин, как бомба с часовым механизмом — может рвануть в любой момент. Ее крепче сильнее сжимает — Пашка, — уже с нежностью шепчет девушка, уткнушвись носом в его плечо. — Я думал, что потерял тебя. Ему тоже было страшно, не из-за того, что все это с ним произошло, а лишь из-за того, что он могла навсегда лишиться возможности, просто быть рядом с ней. Слезы снова бегут по лицу Марины, любить монстра — страшно, но не любить его еще страшнее. — Паш, — негромко произносит Леша, получая от друга уже более дружелюбный взгляд, — А что было дальше? И прежде, чем ответить, Вершинин крепко сжимает ее ладони. — А дальше была темнота.