Не сдавайся

      — Мадам Агрест! Мадам Агрест!       Стоило Маринетт появиться в зале после окончания показа, как ее тут же окружили журналисты. Она привыкла к их повышенному вниманию, но приятнее оно от этого не стало. Маринетт отвечала кратко — ни одного лишнего слова, — она давно заметила, что так репортеры быстрее отстанут. И одновременно поискала взглядом свою семью.       Адриан, конечно, еще не успел переодеться. Хотя он теперь управлял отцовской фирмой — сам Габриэль отошел от дел с появлением первого внука, — временами, исключительно для показов новых коллекций обожаемой жены, продолжал исполнять роль модели. Зато свекра Маринетт нашла быстро и тихонько хихикнула. Кто бы мог подумать несколько лет назад, что холодный замкнутый Габриэль Агрест может быть таким откровенно счастливым и расслабленным в обществе ребенка. Луи, которому едва исполнилось четыре года, из деда уже веревки вил. Стоявшая рядом Эмили с не менее счастливым видом держала на руках малышку Эмму, которая была почти точной ее копией.       Маринетт улыбнулась, вспомнив, как непросто налаживались отношения Адриана с отцом.       После возвращения Маринетт неделю провела, почти не вставая с кровати, и за это время родители, даже если поначалу и хотели высказать всё, что думали о ее авантюре, остыли, и Маринетт достался лишь мягкий упрек, да признание отца:       — Если бы мы знали, что ты собираешься делать, то не пустили бы, — немного помолчав, он продолжил: — Но ты доказала, что в состоянии справиться с тем, за что берешься, и мы очень рады возвращению Адриана. Мы ведь видели, как тебе было больно.       На этом месте Маринетт разрыдалась и бросилась папе на шею. Тот неловко погладил ее по спине, немного растерявшись от такой реакции. А стоявшая рядом мама, погладила по голове и мягко произнесла:       — Мы верим в тебя, милая, просто порой очень беспокоимся.       Всё время, что Маринетт отлеживалась дома, восстанавливая силы, друзья навещали ее каждый день, а Адриан и вовсе почти не уходил из ее комнаты. Конечно же, его возвращение — и возвращение его матери — произвело настоящую сенсацию. Париж бурлил, не переставая обсуждать потрясающую новость. Об этом говорили по всем телевизионным каналам и в интернете. От нечего делать Маринетт следила за всевозможными статьями и видеороликами, изобилующими самыми фантастическими предположениями.       Адриан с матерью собрали пресс-конференцию, на которой сообщили прессе часть правды: Эмили все эти годы провела в коме, и только недавно врачам удалось вернуть ее к полноценной жизни; а Адриан исчез, попав под удар акуманизированного, и его посчитали погибшим. Нет, он не знает и не помнит, где был в это время — он просто будто проснулся. И нет, он тем более не знает, как так получилось, что он вернулся.       Журналистам пришлось принять эту версию, как официальную, что не мешало им строить свои предположения, порой абсолютно безумные. Маринетт с Адрианом немало посмеялись, читая их выдумки.       На следующий день после пресс-конференции Адриан пришел в странном настроении. Маринетт, сидя в кровати и положив на колени планшет, рисовала эскизы, когда раздался осторожный стук в люк над кроватью.       — Заходи, Котенок, — весело пригласила она.       Он плавным движением буквально перетек в комнату и тут же снял трансформацию, сев рядом с Маринетт. Тогда-то она и заметила, что с ним что-то не так. Плагг тут же полетел к специально приготовленной для него тарелке с сыром на столе, а Адриан вместо того, чтобы как обычно поприветствовать Маринетт поцелуем и бесшабашной улыбкой, сначала посмотрел ему вслед, а потом и вовсе опустил взгляд.       — Адриан, что случилось? — встревожилась Маринетт.       Отложив планшет с эскизами, она протянула руку, чтобы за подбородок осторожно поднять его лицо, заставляя посмотреть на себя. Он улыбнулся, но улыбка вышла слабой и неуверенной.       — Ничего, Принцесса, не беспокойся, — ответил он и, перехватив ее руку, поцеловал пальцы. — Моего отца сегодня освободили — за неимением состава основного преступления. А за всё остальное он отсидел достаточно.       — Так это хорошо? — спросила Маринетт.       — Да, конечно, — Адриан вздохнул и, наконец, посмотрел ей в глаза. — Только я не знаю, как себя с ним вести. Не то чтобы я знал раньше, но… Я знаю, он чувствует себя виноватым и, кажется, боится сделать первый шаг, считая, что я его теперь ненавижу.       — А ты… — осторожно начала Маринетт, но так и не смогла закончить вопрос.       Адриан невесело усмехнулся:       — Вначале, когда только оказался в мире квами, и правда ненавидел — во всяком случае, был сильно зол, — но мама объяснила мне и его мотивы, и то, как сила камней чудес постепенно сводит с ума, если их неправильно использовать. И, если честно, на его месте я бы сделал то же самое.       Маринетт хотела возразить, что это неправда, он нашел бы более приемлемый способ, но вспомнила, насколько импульсивен ее Котенок. Вполне возможно, его самокритичное высказывание было вполне справедливо.       — Так что, видишь, я не могу его осуждать, — заключил Адриан. — А кроме того, он всё еще мой отец, и я люблю его. Но никак не могу пробить стену между нами.       — Ты пробовал с ним поговорить? — тихо произнесла Маринетт. — Если он не хочет делать первый шаг, возможно, его стоит сделать тебе?       — Пробовал, — Адриан безнадежно покачал головой. — Такое чувство, что он нарочно от меня бегает.       Маринетт захотелось треснуть месье Агреста йо-йо по голове. Мало того, что он игнорировал все попытки Адриана добиться его одобрения, когда тот был ребенком, так еще и теперь отталкивает его. Вместо того чтобы радоваться возвращению сына.       — Знаешь что? — сердито произнесла она, поджав губы. — Если он в ближайшее время не перестанет вести себя, как идиот, я подвешу его над Сеной вниз головой, пока мозги на место не встанут.       Адриан несколько раз моргнул и расхохотался.       — Моя Леди, ты меня пугаешь. Между прочим, мама сказала почти то же самое, за исключением, конечно, части с подвешиванием над Сеной.       Маринетт тоже засмеялась — с облегчением. Адриан, наконец-то, ободрился и стал похож на самого себя.       А еще через день он появился у нее, светясь от счастья, и объявил, что, наконец, поговорил с отцом, и они начали более-менее общаться.       Понадобилось еще немало времени и совместных усилий Маринетт и Эмили, но отношения отца и сына в конце концов стали нормальными.       Очередной вопрос очередного журналиста вернул Маринетт в настоящее. Она мило улыбнулась и постаралась побыстрее от них отделаться. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как сзади ее обняли знакомые сильные руки. Кошачью способность ходить абсолютно бесшумно Адриан сохранял и без трансформации и бессовестно этим пользовался. Маринетт чуть не подпрыгнула от неожиданности и сердито прошипела, на автомате включая режим Ледибаг:       — Кот!       Адриан тихонько засмеялся, нисколько не раскаиваясь. И отпускать ее не собирался. Тут же защелкали камеры не успевших разойтись журналистов. Они обожали делать подобные кадры, а Адриан с удовольствием предоставлял им такую возможность. Маринетт смущалась, сердилась, но ничего не могла поделать с дорогим мужем. Да не очень-то и хотелось, если честно.       — Как насчет отметить наш успех свиданием на крыше, моя Леди? — тихонько прошептал Адриан ей на ухо так, чтобы услышала только она.       Маринетт развернулась, чтобы видеть его лицо, однако не разрывая объятий. В его глазах плясали озорные огоньки, а на губах играла совершенно счастливая улыбка, которую страшно захотелось немедленно поцеловать, но Маринетт сдержалась. Вместо этого она сделала вид, будто колеблется.       — Ну-у-у, если твои родители согласятся посидеть с детьми… — задумчиво протянула она.       — О, с этим проблем точно не будет! — тут же вставил Адриан.       — …то я подумаю над твоим предложением, — коварно заключила Маринетт.       Адриан вздохнул с театральным трагизмом:       — Как ты жестока, моя Леди…       — А сейчас нам предстоит еще одно эксклюзивное интервью, — добавила Маринетт, заметив решительно направляющуюся к ним Алью с Нино на буксире, и с тайным сожалением выпуталась из его объятий.       Адриан отпустил ее, но его взгляд ясно говорил, что позже, когда они останутся одни, она так просто не отделается. Маринетт почувствовала, как неудержимо краснеет под этим взглядом, будто им снова пятнадцать, и поспешно повернулась к друзьям, постаравшись придать лицу строгое выражение. Судя по довольной ухмылке Адриана, ей это не очень-то удалось.       Стараясь не обращать на него внимания, Маринетт улыбнулась лучшей подруге, которая с почти маниакальным выражением уже настраивала телефон на запись — прямо на ходу. От такой привычной картины хотелось рассмеяться. И если Маринетт этого не сделала, так только потому, что мысленно уже начала представлять обещанное Адрианом свидание на крыше. Да, внутренне она согласилась на него в ту же секунду, но Котенка стоило немного помучить, чтобы не был таким самодовольным. Впрочем, Маринетт сомневалась, что ее тактика приносила хоть какие-то плоды: Адриан слишком хорошо ее знал и предугадывал ее ответ порой раньше, чем задавал вопрос.       Маринетт покосилась на мужа, который обменивался дружеским рукопожатием с Нино, и подумала, как удивительно, насколько полно воплотились в жизнь все ее подростковые мечты. Особенно удивительно после того, когда казалось, что все они рухнули безвозвратно. Пожалуй, для полноты картины не хватало только третьего ребенка. И в ближайшее время она собиралась исправить это упущение.