***
— Итак, вы утверждаете, что не причастны к этим убийствам? — опытный следователь в возрасте сидел за столом. Он уже не молодой для таких страстей, но в городе за три месяца зафиксировано уже шесть убийств, и похоже это ещё не конец. Улик ноль, свидетелей ноль — давно такого глухаря не было, за всю историю его работы в органах. А начальство требует результатов, и желательно положительных, а откуда могут взяться результаты? Единственной зацепкой наконец стала эта женщина лет так около сорока. Она попалась на месте преступления, но вот на убийцу она не тянет. Худая, костлявая, того и гляди скоро в прах рассыплется. Его ужасно напрягала эта ситуация, ну по крайней мере из-за того, что слишком уж неожиданно на месте преступления оказалась какая-то женщина. Он нервно сжимал руки в кулаки и щёлкал ручкой. — К-конечно… я оказалась там случайно… — её вздрагивающий голос эхом отдавался в голове. Боже, как же всё это раздражало, хотелось прикрикнуть на неё, заставить расплакаться и во всём сознаться. Это облегчит ему жизнь. Но нет, так не получается. — Что же тогда вы делали на территории заброшенного кооператива? — как же он старался сдерживать в голосе нотки недовольства! Но всё равно сквозь непробиваемую физиономию равнодушия пробирались раздражение и нарастающий гнев. — Ну через этот кооператив удобно путь срезать. А… Когда я там проходила… Увидела на земле м-мужчину… Я думала это какой-нибудь очередной пьяница до дома не дошёл, но… Когда подошла, увидела разрезанную грудь… — женщина старалась ронять слёзы в платочек, но они упорно капали на её замызганную блузку. — Вы кого-нибудь там видели? — ещё один всхлип и он не сдержится! Просто схватит её за воротник и силой заставит говорить, пусть даже если выбивать показания — незаконно. — Да… — женщина вытерла платочком лицо и чуть перегнулась через стол к следователю. — Парня, он стоял за забором, а когда я подошла к мёртвому мужчине, просто убежал. — Вы описать его сможете? — Нет, он был в капюшоне, но когда убегал, капюшон сдуло ветром, и я увидела, что он был блондином. Ну прекрасно! У тебя отличная зацепка, господин следователь! Блондин. Мало ли в городе блондинов? Она ещё и опознать его не сможет. Снова тупик! Ну что же, плохой результат — тоже результат. Только вот теперь придётся идти к Мистеру Дюпен-Чену отчитываться. «Скоро выговор схлопочешь» Удачи. Да уж, она не помешает.***
День рождения — самый ужасный день в году. У вас может быть и не так. Но вот одна девушка так действительно считает. Маринетт Дюпен-Чен. Казалось бы обычная девушка, дочь генерала и полковника полиции. Примерная дочка, умница в школе, хозяйка в доме. Но её день рождения не отличается от других самых обычных будних дней никак. Но это ещё можно перетерпеть. Единственное, что так омрачает этот день — понимание того, что у других бы сегодня были бы подарки, вкусный завтрак, приятные поздравления, а вечером ещё может быть и сюрприз-вечеринка. А что у неё? Безвкусная переваренная каша, проблемы с одноклассниками и полное одиночество дома. И так, представьте себе, не только в день её рождения, так практически всегда, с той только разницей, что выходные проходят без одноклассников. И так всю жизнь. Все эти шестнадцать лет её жизни. Или нет, даже не так. Все эти шестнадцать лет её бессмысленного существования. Да, так правильнее сказать. Так считает она сама. Раздражающий звон будильника. Маринетт уже давно не спит, просто лежит и смотрит в потолок пустыми глазами, в которых никто и никогда не зажигал хотя бы маленькую искру жизни. Девушка выключает будильник и садится в кровати. За панорамным окном виден весь город. Но ей он не интересен. Интересны лишь серые тучи в небе, и то они интересны лишь на пару секунд, лишь на мгновение обдумывания выбора одежды. А потом они снова сольются с настоящим, станут его частью и так же как и все остальные забудутся в голове на следующий день. Маринетт поднимается с постели, ноги не приятно обдувает холодом. На улице уже холодный сентябрь, но отопление ещё не дали. Девушка проходит свою большую комнату и останавливается напротив большого гардероба. Особо думать над одеждой она не станет. Зачем, если сегодня обычный будний понедельник? Всё равно на ней будет одна лишь школьная форма. Маринетт выглянула за дверь. Огромный широкий коридор хорошо освещался большими окнами. Кажется, что с улицы можно увидеть всё, что творится в квартире. Ох, если бы люди только увидели. Но всю правду скрывал высокий этаж, на котором располагалась квартира. Большая квартира, дизайнерская мебель и дорогая техника — всё о чём может мечтать подросток в её возрасте. Но нет, всё это ей было не нужно. Ей бы другую жизнь или лучше смерть. Хоть что-нибудь из этого и она станет счастливой. Возможно. Серая кухня. И серая она не только из-за цвета интерьера, а скорее из-за настроения девушки, постоянного настроения. Вся квартира серая, вся жизнь серая. Маринетт открыла дверь холодильника. Мама опять ничего не приготовила, ни себе, ни дочери, ни мужу. Брюнетка только хмыкнула, другого она и не ожидала от матери. В холодильнике много овощей, можно приготовить небольшой салат. Маловато для завтрака, который должен быть самым плотным за весь день, но она привыкла голодать. Уныло, без всякого воодушевления она закидывала еду в рот. Безвкусно. Вся жизнь безвкусна, когда нет никакого смысла. Серые будни настолько похожи друг на друга, что с каждым новым днём теряешь счёт времени, и уже не знаешь сколько ты живёшь, и сколько из этого времени ты действительно прожил, а не просуществовал бессмысленно и безвкусно. Очередная ложка с кусочками овощей во рту, как ещё один день, который проходит и даже не остаётся в памяти, как вкус, который ты вроде бы ощущаешь, но не запоминаешь, и с каждым разом вкус становится всё более надоедливым, скучным, раздражающим. Маринетт положила тарелку в посудомойку. Теперь в ванную, не спешным шагом, почти не переставляя ноги, шаркая по половицам. Такая же большая, но серая ванная, тёмная зубная щётка, белая паста. Как всё обыденно и скучно. Закончив с водными процедурами, Маринетт переоделась в школьную форму. На столе в стопку были сложены учебники. Девушка по расписанию сложила нужные в сумку. Она все их уже перечитала за лето. А что ещё делать, если родители дома почти не бывают, а сходить ей некуда, да и не с кем? Вот и остаётся только читать. Где угодно: в парке, перед подъездом на лавочке или в кафе. Она опять стала лучшей в классе по успеваемости и это ещё одна причина унизить её. Это ещё один подзатыльник или подножка в коридоре, ещё одна исписанная гадостями тетрадь. Что ж, десятый класс и десятый год всех этих издевательств она перетерпит, всегда терпела и сейчас сможет. Возле подъезда на улице никого. Опять одиночество, оно преследует её ещё с первого класса, когда родители решили, что девочка уже взрослая и сама справится с своими проблемами. Маринетт часто задумывалась над этим. «Почему они так решили?» Наверно даже не решили, а просто придумали это для себя, чтобы не сидеть с дочерью, она ведь и так родилась не желанным ребёнком. Отец часто говорил: «Лучше б тебя вообще не было!» Подозреваю, что эта мысль появилась у них с момента её рождения или с того дня как Мистер Дюпен-Чен с женой узнали, что у них будет ребёнок. Хотя кого это волнует? Зачем забивать свою голову этими паршивыми мыслями? Лучше просто смириться с тем, что тебя вообще на этом свете быть не должно. Смириться. Хах. Как часто она это делает. Она не решает свои проблемы, даже не пытается. Зачем? Можно просто смириться. Промолчать. И от тебя отстанут, потому что ты надоешь. Пара каких-то улиц и вот перед ней уже её школа. Гордый лицей, в который принимают более-менее способных детей, чьи родителями могут щедро заплатить за хорошенькие оценки. Но родители Маринетт даже не интересуются её успеваемостью, так что хорошенькие оценки ей приходится зарабатывать самой. Большое пятиэтажное здание с красивыми клумбами у входа и богатой спортивной площадкой так и приглашало войти и попасть в этот ад. Да-да, то что может казаться красивым снаружи часто является уродливым внутри. Мари прошла за ворота и уже приближалась к входу. Это место не вызывало в ней абсолютно ничего. Ни любви, ни ненависти. Ни-че-го. Всепоглощающая пустота. Зачем ей вообще ходить в школу? Она уже давно всё выучила и уже готова сдавать экзамены. Но нет, поход в школу — простая формальность, которой приходилось следовать. — Эй, Дюпен-Чен! — чей-то противно визгливый голос прозвучал на весь школьный двор. Она не повернулась на голос, не отреагировала никак. Просто пошла дальше к дверям. — Что не так? Испугалась? — голос оказался уже за спиной. Маринетт не успела открыть дверь, как тут же её резко развернули и крепко ухватились за ворот её пиджака. — Или наоборот страх потеряла?! — голубые глаза уставились и прожигали её насквозь. Девушка ждала от неё ответа, но Маринетт молчала, знала же, что встреча с ней неизбежна. — Не беси меня! — Отпусти, Хлоя, — её голос прозвучал так жалко. С хрипотцой, которая определённо ей подходила, но сейчас выдавала в ней страх. Или нет? Маринетт не чувствовала страха, она ведь ничего не чувствовала. Тогда что же это? — Отпустить? После того как ты не ответила на моё приветствие? Ты слишком много думаешь о себе, Дюпен-Чен, — голос блондинки не был злым, скорее предостерегающим. — И что ты хочешь? — голос почти дрожал, слишком сильно Хлоя стягивала кулаком ей горло. — Ты слишком жалкая, чтобы от тебя чего-то требовать. Хлоя открыла дверь и втолкнула девушку внутрь. Маринетт упала на пол, а её сумка откатилась в сторону. — С тебя и этого хватит, — ухмыльнулась блондинка и, наступив на её сумку, прошла дальше. Все вокруг проходили мимо Мари и тыкали в неё пальцем, смеялись, шептались. Прекрасно знали — она ведь изгой, нельзя ей помогать, если конечно не хочешь оказаться на её месте. В классе почти все её одноклассники были на месте. Стоило ей войти в класс, как никто и не повернулся к ней. А зачем? Зачем зря тратить драгоценное время на эту соплячку? Она даже постоять за себя не может. Только раздражает своей отчуждённостью. Маринетт прошла в конец класса и остановилась возле парты, на которой она практически с первого класса сидела одна. Она всегда одна. Ей не привыкать. Парта с очередными едкими и обидными словами. Ребята давно расписали парту обзывательствами. Что ж, ничего не изменилось. Даже новых слов на ней не появилось. Хотя куда уже? Даже места свободного не оставили. Своими кривыми, косыми, уродливыми почерками исписали её всю. А вот если бы она хоть слово здесь написала, это было бы не обзывательство, а произведение искусства. Ведь её почерк был настолько аккуратным и чистым, что даже простую тетрадку можно было принять за бесценную рукопись. Начался урок. Учитель что-то объяснял по теме, которую она знала наизусть. Она даже не слушала. В этом нет нужды. Она так, посидит для галочки, да уйдёт. Всё равно даже учителя стараются лишний раз её не дёргать, знают, что она даст прекрасный ответ, никогда не ошибётся. Да, она и правда не ошибается. Она сама сплошная ошибка. — П-привет, — робкое приветствие за обедом в столовой означало, что пришёл Натаниэль — пожалуй единственный, кто ценил её и ставил превыше всего. — Привет, — без всякой радости и теплоты ответила Маринетт. Нет, она конечно была рада, что на свете есть хотя бы он, но он был ей не нужен. Она и без него чувствовала себя нормально — то есть паршиво, для неё это было нормально. Хотя откуда она может знать что такое нормально? А действительно, что это? Нормально. Когда дома всегда есть любящие родители, в школе полно друзей и когда каждые выходные ездишь на природу. Если так, то у неё всегда всё было ненормально. Тогда она ненормальная. Она крыса среди белых кроликов. — Ты слышала, что у нас новый учитель по физике? — голос рыжеволосого художника вывел её из мрачных рассуждений. — Нет, а кто он? — «не важно, мне всё равно». — Говорят, что до нас он работал в исправительной колонии для несовершеннолетних. Возможно теперь физика станет самым жёстким предметом. «Для тебя может и станет, но не для меня». Для неё ни один предмет жёстким не станет, каким бы ни был учитель. Она не хотела беседовать с Натом, хотя без него было бы ещё тоскливее. Девушка отвернулась от него и посмотрела в свою тарелку. Она с лёгкостью может смотреть в его горящие глаза и отказывать ему. Он просит того, чего она не хочет. Он просит её заботы и нежности. Нет, она не способна дать ему это даже если бы захотела. Она не способна подарить свою заботу никому, нет человека, который бы заставил её это сделать.***
Голова покрытая серым капюшоном высунулась из-за угла. В коридоре всего-навсего пару человек, и то болтающих возле окна. Можно спокойно прошмыгнуть в спортзал, и тебя никто не заметит. Его серая кофта была испачкана тёмными застывшими пятнами, от которых исходил странный металлический запах. Он не хотел, чтобы его видели посторонние. Он здесь ненадолго. Всего лишь небольшое задание, которое вызывало в нём отвратные чувства. Ну какого хрена он должен тащиться в какой-то лицей для богатеньких сопляков? Неужели не нашлось никого более подходящего на эту грязную работу? Неужели им попросту пользуются? Если да, то в следующий раз он свернёт ему голову. Зачем он-то явился в эту школу? Долго думать не пришлось. Дверь спортзала распахнулась, и оттуда выбежали несколько учеников, оставив своего учителя одного. Парень быстро перебежал то небольшое расстояние, которое разделяло его и дверь. — Ну наконец-то! Я уж думал они не уйдут, — недовольно пробурчал парень. Он с силой захлопнул за собой дверь и сдёрнул с головы капюшон, здесь он ему не нужен. — Будь поуважительней к своим сверстникам, — учитель развернулся к парню и смерил его недовольным взглядом. — Почему не в школьной форме? — Я не ученик этой поганой школы. — Пока не ученик, — поправил его учитель. — Заткнись. Я здесь всё равно не надолго. Давай сюда пакет. Учитель без вопросов направился в одну из раздевалок. Парень подошёл к окну. Его светлые волосы осветило солнце, заставляя их сверкать как золото. Он был недоволен. Его взгляд всё время терялся на площадке. Большая школа, много учеников. Как здесь затеряться? А когда ему придётся здесь учится, что будет? Сможет ли он сделать то, что от него потребуют? А если не справится? Ответит за это своей головой. В раздевалке что-то хлопнуло, будто мешок на землю уронили. А затем послышался неразборчивый мат. Парень улыбнулся. Не гоже учителю ругаться матом, наверно даже хорошо, что это услышит только он. — Иди сюда! — крикнул учитель. Юноша закатил глаза, они недобро сверкнули своим зелёным блеском. В раздевалке учитель вынул из шкафа большой мешок, тот видимо упал. Мужчина щупал пальцами стенку шкафчика, там что-то есть. Щёлкнул замочек и потайная дверца открылась. Там лежал всего лишь маленький грязный пакетик, но вот его содержимое было очень важным — парень знал это, потому что ему долго вбивали это в голову, в прямом смысле вбивали. Учитель протянул ему этот пакет и закрыл дверцу. — Помоги поставить мешок, — мужчина ткнул пальцем в мешок. — Слабенькие пошли учителя физики, — съязвил юноша. Он обхватил руками мешок и поднял его в горизонтальное положение, затем, оторвав его от земли, парень перетащил мешок в шкаф и приставил его к стенке, чтобы тот подпирал дверцу и не давал возможности ученикам найти тайник. — Не странно ли, что учитель физики просиживает перемену в спортзале? — юноша отряхнул руки. — Ты за пакетом следи, умник! — учитель хлопнул парня по спине так сильно, что тот буквально вылетел из спортзала. — Надеюсь, мне оценки ты заваливать не будешь, — юноша крепче сжал бумажные ручки пакета и поспешил в лестничный пролёт. Он перепрыгивал сразу через несколько ступенек, скатывался по перекладинам. Он был рад наконец покинуть это место незамеченным. Седьмой урок давно кончился и большинство учеников уже покинули территорию школы, так что легко выбраться отсюда. Забежав за корпус, он шмыгнул к забору. Перепрыгнуть через ограждение не составит для него никакого труда. Он подбежал к дереву, как вдруг оттуда выглянула девушка. Парень не успел остановится и сбил её с ног. Девушка даже не пискнула, свободно приняла удар и упала. — Что теперь даже здесь посидеть спокойно нельзя? — спросила девчонка с земли. — Сама виновата, — рявкнул парень. Он схватил её за руку и с силой потянул на себя. Она встала и, не успев затормозить, врезалась носом ему в грудь. Её иссиня-чёрные волосы блестели на солнце, также как и его. Ему не нравилась такая близость. Он оттолкнул её от себя. От резкого движения из кармана её сумки вылетел бейджик. — Маринетт Дюпен-Чен? — прочитал он с бейджика. — Да, а ты кто? — она подняла на него свои глаза. Боже, под её взглядом земля содрогалась. Такие пустые. Не зря ведь говорят: глаза — зеркало души. Если так, то у неё нет души. Такие пустые и бесконечно глубокие. Не удивлюсь, если в них кто-нибудь однажды потонул. — А… — парень уже собирался назвать своё имя, но вовремя мотнул головой, отводя взгляд. Ей невозможно было солгать, она гипнотизировала взглядом, сама того не замечая. — Не твоё дело. Он схватил её за плечо и сильно сжал пальцы, да так что она закрыла глаза и сморщилась. «Ага, значит вот как можно заставить тебя закрыть глаза. Сделать тебе больно.» Он отпихнул её к дереву. Маринетт ударилась спиной об дерево, и тело неприятно прожгла острая боль, которая прокатилась по всей спине, доходя до рук и ног до уровня локтей и коленей. — Ты, наверно, сама не знаешь, кто ты, — парень прожёг её взглядом своих ярких зелёных глаз полных раздражения и ненависти. А затем, схватившись за край одной рукой, перелез забор в считанные секунды. Оказавшись по ту сторону, он оглянулся на неё. Она всё также стояла, нервно сжимая в руках бейджик и смотря на него лишёнными жизни глазами. Странная? Нет, наверно не нормальная. Она — живой труп, у которого нет ни смысла, ни стремлений, ни желаний. Разве можно так жить? Правильно, нельзя. Он странный. Не такой как все. Может быть даже похож чем-то на неё. Но он ей интересен лишь на мгновение, также как и все остальные. Он ушёл, а значит она его больше не увидит. Так что нет смысла думать о нём. Он сбил её с ног. Ну и что с того? Он не первый это делает и не последний. Он просто такая же часть реальности, которую она забудет в следующую минуту.«Ты, наверно, сама не знаешь, кто ты»
Почему же? Знаю. Я никто