Ангел-Хранитель

Неделю назад…       Поезд с скрипом остановился, заставив вздрогнуть спящую девушку. Мешки, которые служили ей подушкой, качнулись, скидывая её голову с себя. Алия потёрла ушибленную макушку, которой посчастливилось встретиться с одним из мешков. Какое-то время Алия непонимающе смотрела в щели между досок на стене вагона, между них в темноту проникали струйки света от фонаря. Где-то издалека послышались крики машиниста. Сезер резко вскочила, подхватив свою сумку и высунулась в пробитую ею же щель. Девушка осторожно, стараясь не издавать практически никакого шума, переставила ногу на железную перекладину и, крепко вцепившись в угол вагона, полностью высунулась наружу.       Вокруг было темно, фонарь освещал лишь перрон и несколько рельсов рядом с ним, а дальше всё выглядело лишь как чёрные тени или силуэты деревьев. Похоже, они были в лесу.       Алия спрыгнула в снег, благо тот смягчил её падение и позволил обойтись без лишнего шума. Девушка высунулась из угла. Машинист спрыгнул на перрон и, ещё раз что-то прокричав местному охраннику, достал сигарету, затем направился к самой бутке с охраной, пуская в воздух клубы дыма. На перроне, кроме него, больше никого не было, и, судя по часам на табло, сейчас было уже давно за полночь.       Алия прокралась за перрон, но дальше уйти ей не дал сетчатый забор. Прищурившись, она увидела вдалеке огни небольшого поселения, за забором простирался крутой овраг и голые деревья. Девушка пошла вдоль забора. Ну не может быть так, что в заборе нет хотя бы маленькой дырки. Она пригибалась к земле и шагала медленно, чтобы не вызвать шумом ни машиниста, ни охранника.       Услышав громкий хлопок, Алия замерла. Сердце в груди сделало немыслимый кульбит и забилось часто и резко. Обледеневшие пальцы намертво вцепились в забор. — Аликс! — прозвучал мужской грозный голос с стороны перрона. Алия, затаив дыхание, повернулась в сторону голосов. Она как раз находилась позади охранной будки, и, судя по всему, этим хлопком оказалась резко открытая дверь. Девушка не слышала и не видела говорящих, но они были настолько близко к ней, что это заставляло её пригибаться ещё ближе к земле, буквально садиться на снег. — Немедленно вернись! — повторил всё тот же голос. — И не подумаю, сам разбирайся с своими проблемами! — ответил женский голос. Затем Алия увидела, как фигура девушки направлялась к лестнице с перрона, а вслед за ней выбежал староватый мужчина, но, убедившись в том, что девушка не собирается останавливаться, он махнул рукой и вернулся обратно. Те несколько секунд, что Алия глядела на девушку, она успела подметить сгорбленную спину и небольшую хромоту в походке незнакомки.       Алия с прищуренными глазами всматривалась в силуэт молодой девушки. Как только до Сезер дошло, что эта самая девушка собирается спуститься с перрона в её сторону, Алия, не зная, что ещё предпринять, пригнулась к земле. Стоит ей только шелохнуться, как сугробы под ногами протяжно заскрипят. Но что на самом деле пугало её — так это приближающийся скрип чужих ног. Алия села на корточки и, обхватив голову руками, практически сжалась в комок. В стороне тихо раздавалось метание снега в забор, который от каждого броска негромко трясся и звенел. Видимо, та незнакомка действительно была чем-то недовольна. В доказательство этому до ушей Алия долетели приглушенные ругательства не слишком лестного характера. Все эти звуки становились всё ближе и ближе к ней. Свет фонаря сюда не попадал из-за охранной будки, которая сейчас служила ей тенью. Вот только надолго ли это? Судя по всему, девушка приближается к ней, и Алие просто некуда деться.       Звон забора под ударами летящих в него комков снега раздался совсем близко, буквально в шаге от неё. Ещё один бросок и ей на спину полетели совсем маленькие кусочки снега от разбившегося в прах комка прямо над её головой. Шаги, до этого размеренно раздававшиеся с промежутком в несколько секунд, которые незнакомка тратила на то, чтобы подобрать с земли ещё одну горстку снега и слепить небольшой шарик из неё, прекратились. Алия также замерла, даже будто бы задержала дыхание. Вокруг стояла полная тишина, и лишь где-то вдалеке шумел завывающий ветер и скрип раскачивающихся веток деревьев. Алия боялась поднять глаза, убрать руки с головы или встать на ноги. Может, есть ещё надежда на то, что незнакомка остановилась не из-за неё? Может, она просто замерла, глядя на чёрный лес?       Неожиданно шаги вновь возобновились. И, казалось бы, Алия должна расслабиться и через несколько минут спокойно встать. Вот только эти шаги приближались! И совсем скоро остановились и в самом деле в шаге от Сезер. Алия всё ещё не решалась пошевелиться, но надеяться быть всё ещё не замеченной уже бесполезно. — Ты… — раздался хриплый, тихий и немного низкий голос над головой. — Кто?       Алия не ответила, но через несколько минут всё же отняла руки от головы. Алия не торопилась вставать и смотреть на девушку, она продолжала сидеть почти в снегу и смотреть вниз, не решаясь поднять глаза. — Если ты меня испугалась, то зря. Не собираюсь я сдавать тебя, — немного раздражённо прозвучал всё тот же голос. Алия почему-то даже не сомневалась, что незнакомка закатила глаза. Хриплый и достаточно низкий для девушки голос напоминал Алие голоса мужчин из пригородного бара, где ей когда-то «не посчастливилось» работать официанткой. Обычно такой голос можно было услышать от людей не брезгающих иногда затянуть приятную для них сигарету. Алия не понимала, для чего вдруг решила это вспомнить в такой момент. Наверно, просто голос этой девушки явно выдавал в ней слабость к сигаретам. — Я… Меня зовут Алия, я и не думала, что ты будешь меня сдавать, — как можно более непринуждённо отозвалась девушка. За свою недолгую жизни она уже успела для себя выучить, что иметь возможность прятать свои эмоции — было полезной способностью. Особенно в той не слишком законной деятельности, которую ей пришлось вести. — Ага, поэтому так дрожала, — с смешком ухмыльнулась девушка.       Алия наконец смогла лучше рассмотреть девушку. Яркие глаза, чётко выраженные скулы, смешные ямочки на щеках от улыбки, слегка вздёрнутый носик, а из-под шапки выглядывали рыжие пряди. На носу незнакомки Сезер заметила пирсинг, который буквально идеально вписывался в образ этой девушки: кожаная чёрная куртка, потрёпанные джинсы и дырявые перчатки на ладонях, которые девушка усердно старалась согреть то трением друг об друга, то теплом своего кармана. — Ну, раз уж ты представилась, думаю, и мне надо, — вновь заговорила незнакомка. — Меня зовут Аликс, Аликс Кюбдэль.       Девушка склонила голову набок, расширяя свою дьявольскую улыбку. Она изучала пристальным взглядом всё ещё неуверенную Алию. Сезер помотала головой, давая самой себе знак, что она не собирается терять лицо перед незнакомкой. Аликс повернулась в сторону охранной будки, и улыбка на её лице сразу же померкла. Она угрюмо хмыкнула и резко вытащила руки из карманов. — Что, боялась, что мой отец тебя поймает? — грубо поинтересовалась Кюбдэль. Алия на секунду даже вздрогнула, настолько едко и злобно прозвучали слова. Но нельзя было не отметить, что внутри создавалось впечатление, будто эта грубость была адресована не ей, Алие, а тому, кто находится на месте охраны. — Прокатилась зайцем? — Мне пришлось… — промямлила девушка. Но тут же, как и секунду назад, гордо выпрямилась. — Были проблемы. — Какие могут быть проблемы? — незаинтересованно закатила глаза Аликс. Алия молча стояла, всматриваясь в черты лица девушки. С каждой секундой понимание и озарение отображались на лице новой знакомой. — Неужели… — девушка замолкла, изучая Сезер, — …ты ушла от погони?       Алия молча отвела глаза в сторону. Нет необходимости говорить первой встречной о своей личной жизни. К тому же ещё и той, что только что пыталась её задеть. На короткое мгновение внутри ощутимо кольнул комок вины. Она ведь сбежала от друга, предала его доверие и не подумала даже так легко нарушить правила. Она виновна во всём, что происходит в её жизни. Она виновна в боли своих друзей, виновна в смертях пусть и не знакомых, но всё же людей, она виновна в том, что все вокруг так или иначе страдают. А теперь…       Она даже не знает, куда ей пойти. Возвращаться к Мие нет смысла. Да и стыдно будет появляться там после случившегося. Бежать ей тоже некуда. Никто ей не поможет, никто не подскажет, не возьмёт за руку, не погладит и не уведёт от всех проблем.       Перед глазами вновь появилось обеспокоенное лицо, напуганные изумрудные глаза, сбившееся дыхание и молящий голос. Внутренности сжались в комок, от чего девушка напрягла плечи. Гордый, прямой взгляд вновь превратился в растерянный, Алия опустила глаза на снег. — Ладно, если для тебя это такая проблема, я не буду спрашивать, — вздохнула собеседница. Аликс ещё какое-то время молча наблюдала за растерянной девушкой. Она, похоже, ушла в свои мысли и ещё долго может так стоять. Боже, как же раздражает. Сначала отец не захотел её слушать, теперь ещё какая-то девчонка. По-хорошему было бы уже уйти. Что там у неё за проблемы — её не должно интересовать.       Аликс уже развернулась и, пнув под ногами снег, собиралась уйти прочь, как вдруг что-то сзади схватило её за рукав куртки. «Ну что ещё ей надо?» Девушка развернулась, чтобы сказать как можно больше грубых слов, оторвать свою руку и преспокойно уйти восвояси. Но стоило ей развернуться как разъярённый взгляд встретился с плачущими глазами этой самой Алии. Она держала девушку дрожащими пальцами за ткань куртки и уже была готова отпустить, вот только слёзы, душащие её явно уже долгое время, вырывались из горла с болезненными всхлипами, горячие дорожки от слёз стекали по раскрасневшимся щекам. Девушка пыталась что-то сказать, но не могла. Обрывки её слов были настолько непонятны, что Кюбдэль даже особо не обращала на них внимания. Впервые кто-то перед ней вот так плакал. — Я… не знаю, что мне… делать!.. — бормотала уже более отчётливо Сезер. Всхлипы перерастали в стоны. Аликс на секунду развернулась к охранной будке, а затем схватила девушку за плечи. — Заткнись, хочешь, чтобы тебя услышали? — низко прошептал чей-то голос у самого лица Алии.       Алия практически не реагировала на слова и встряску собственного тела. Плевать, что с ней делают, плевать, что она чувствует, плевать, какую боль ей причиняют. Больно от того, что она причинила другим, растоптала все желания и чувства других, заботясь только о своей безопасности, что она не доверилась тем, кто верил в неё. Адриан Нино Чьи это имена?       Глупый вопрос для девушки, которая знакома с ними с детства. Конечно она знает, чьи это имена. «Моих друзей»       Друзей? Разве так поступают с друзьями? Разве так предают их доверие, бросившись от них прочь? Разве друзья должны быть всегда начеку рядом с тобой? «Нет, не должны» — Ладно, если тебе некуда податься, пошли ко мне, — прокашлял опять тот же голос.       Крепкая хватка на плечах ослабла, а потом и вовсе наступило спокойствие, когда крепкие тиски оставили в покое девушку, и она смогла вдохнуть спокойно. Холодный ветер ударил в лицо, но это не вызывало неприятных ощущений, скорее наоборот, эта возможность — отрезвить свой мозг и «окунуть голову в ледяную воду» — приносила удовольствие. Глаза неприятно защипало от холода и наверняка поступивших слёз. Алия ещё какое-то время смотрела на девушку напротив, нервно сжав пальцы в кулаки. — А… Тебе разве это удобно? — нерешительно спросила Сезер хриплым, а то и дрожащим голосом. Аликс громко усмехнулась и снова скривила губы в кривой усмешке. — Удобно? Как появление чужого человека дома может быть удобным? Если не хочешь, не надо, — махнула рукой девушка и, круто развернувшись, так, что снег под сапогами разлетелся в разные стороны, быстрым шагом направилась прочь. Алия смотрела ей вслед, обдумывая сказанные ею слова, словно их смысл всё ещё не дошёл до неё, или будто девушка говорила на другом языке, который ты знаешь только наполовину. Скрипучий звук удаляющихся шагов эхом стучал в ушах и гулко отдавался в голове. — Нет!.. С-стой! — Алия тут же зажала рот ладошкой, оглядываясь на охранную будку, голова снова вжалась в плечи, как минутами ранее.       Аликс развернулась к ней на расстоянии нескольких метров. Понадобилась секунда, чтобы девушка проследила за взглядом Сезер, глаза по-змеиному сузились, а рот искривился в готовом вырваться наружу смешке. — Да расслабься! Он уже давно, небось, храпака даёт! — рассмеялась не сдержавшаяся девушка.       Алия испуганно глядела на девушку, чей смех был до заразительного громким и до умиления мелодичным, даже несмотря на хриплый голос, смех её был искренним и от этого приятным. Алия невольно улыбнулась. Так приятно замечать за кем-то этот неподдельный талант вот так легко расслабить напуганного человека и помочь словами, звуками, жестами — чем угодно, только не поступками. Сейчас для неё это было самое необходимое. Ведь здесь на десять километров нет ни одного человека, способного рассмешить только своим смехом и расположить к себе того, кто не доверял никому, кроме парочки личностей, с самого детства. — Он всегда так делает, старый хрыч… — тяжело вздохнула Аликс и ударила себя кулаком в грудь. Всё-таки так громко она может смеяться не каждый день. «А эта трусиха смешнее тех корчащихся от боли котов!» — Раз ты решилась, пойдём, — Кюбдэль заграбастала подошедшую девушку в охапку подмышку и зашагала дальше, упрямо не отпуская смеющуюяся и рвущуюся на волю девушку.       Чем дальше они уходили в темноту, тем спокойнее на душе Алии становилось. Словно такая губительная для многих темнота смогла потушить разгорячённые эмоции и спрятать глубоко внутри беззащитную девушку. Не зря ведь говорят, что ночь — лучший друг преступников. Алия никогда раньше об этом не задумывалась, хотя, если припомнить, Адриан часто упоминал, что ночь может быть не просто идеальным временем суток для совершения убийства, но и хорошим проводником и защитником. Такие, как они, выросли в ночи, и она на для них словно мать, всегда готовая укрыть под своим крылом.       Рассматривая смутные очертания деревьев, Алия не чувствовала ни страха, ни тревоги, ни каких-либо опасений. Даже если не горел ни один фонарь, даже если под ногами было не разглядеть тропинки, даже если вокруг стояла мёртвая тишина, она всё равно чувствовала дом. Не тепло, как обычно описывают ощущение в доме, а холод. Да, холод, но он не был страшным, губительным или опасным, он был спасительным, освежающим и позволяющим думать и соображать трезво, независимо от ситуации. Алия привыкла попадать в опасные для неё жизненные ситуации. Взять к примеру её побег из монастыря… И чаще всего, возвращаясь домой, в привычное русло после всех своих проблем её сопровождало не тепло, а холод. Настолько прекрасный, приятный, родной, что ни одно тепло никогда не сможет заменить её холод жизни. И это прекрасно…       Деревья, раскачивающиеся на ветру, скрипящие и стучащие друг об друга, словно шептали тихие, почти неразличимые слова. Они не устрашали и не предупреждали, они успокаивали. Даже если всё было на самом деле не так, даже если всё это всего-навсего её фантазия, Алия ни на что не променяет эти секунды спокойствия.       Аликс рядом тоже не кипела желанием разговаривать, поэтому всю дорогу шла молча. Алия изредка кидала в её сторону короткие взгляды. Такая серьёзная и хмурая, даже не верится, что пару минут назад она задорно смеялась над реакцией девушки.       Алия решила не усугублять момент ненужными словами и бесполезными разговорами, всё равно стоящего разговора у них сейчас не получится завязать. По крайней мере Алия явно чувствовала, что ничего внятного сказать не сможет, а если разозлить такую странную особу, как Аликс? Даже узнавать ответ не хочется. Алия резко передёрнула плечами.       Они медленно спускались по крутому снежному склону к земле. Небольшой городок внизу совсем потух в ночи. Старые потрёпанные временем домики ровно выстраивались в ряд вдоль дороги. Алия с небольшим интересом рассматривала мрачный городишко. Не секрет, что для неё тёмные улицы, пугающие звуки и полное отсутствие людей не было каким-то страшным чудом. Она родилась и прожила половину своей жизни в тёмных переулках, сражаясь каждый день за кусок хлеба. Она уже давно не живёт такой жизнью, но не зря говорят — в сытости не забывай голод, а в богатстве убожество. Она никогда не забудет о том времени, что ей пришлось когда-то пережить в подобных местах, и не будет смотреть на всех живущих таким образом людей свысока.       Аликс рядом шла невозмутимо и даже не смотрела на дома. Её пронзительный взгляд был направлен прямо. Алия вновь невольно поёжилась, искоса глядя на спутницу.       Вскоре они остановились около одного из домов. Он ничем не выделялся и не отличался от других — был такой же старый, потрёпанный и явно нуждающийся в ремонте. Входная дверь едва висела, в ней были выломаны дыры и заклеены уже выцветшие рекламные объявления. На стенах то и дело можно было разглядеть трещины и потёртости. На ступеньках перед домом не хватало камней, а на их месте зияли дыры. Алия наблюдала за домом и отмечала все эти недостатки с едва заметным скепсисом, она не считала это место противным и не ощущала брезгливости.       Аликс по-хозяйски толкнула дверь ногой, от чего та опасно задрожала и заскрипела. Этот звук, казалось, шумным эхом прошёлся по всей улице, и даже удивительно, что люди не повыскакивали из домов с криками о желанной тишине. — Долго ещё там торчать будешь? — Алия вздрогнула от громкого, резкого голоса Аликс и только сейчас повернулась к той. Недовольно цокнув и закатив глаза, она молча вошла в дом, а Алие только и оставалось, что последовать за ней.       Изнутри дом выглядел ещё более убогим, чем снаружи. По потолку разошлись полосы трещин, с стен лентами слезали старые обои, а деревянный прогнивший пол в некоторых местах имел явные дыры. Откуда-то из глубины дома слышалось равномерное бульканье капель — явный признак протёкшей крыши. — А кто здесь ещё живёт, кроме тебя? — Алия даже не верила в то, что здесь может кто-то обитать. Она понимала, что в таких местах живут только те, кого судьба в жизни мёдом не кормила, — она сама была одна из них — но долго жить в таких условиях не то, что невозможно, это не безопасно. — Никто, — буркнула девушка впереди и с силой пнула попавшуюся под ноги банку газировки. Мусор тут также преобладал по углам. То тут, то там на дороге попадались окурки сигарет, скомканные газетные листы, пустые упаковки еды быстрого приготовления, бутылки и коробки. Если здесь кто-то и жил, то явно не заботился о чистоте своей берлоги.       На втором этаже одна из комнат была лучше всего дома в целом. Здесь не валялся мусор, отклеенные обои были заклеены хотя бы бумажным скотчем, дыры в полу забиты новыми досками, а трещины на стенах зарисованы умелым граффити. Комнатка была совсем маленькой, но уютной, тот, кто здесь жил, постарался обустроить жилище, что уже радовало глаз. Далеко, конечно, до идеала, но и это уже было лучше, чем помойные горы на первом этаже.       Аликс молча прошла в комнату и, скинув с себя куртку, забросила ту на стол. На столе стояли баночки с краской и распылители, которые тут же разлетелись в стороны, попадали на пол или покатились по полу. Немногим из них посчастливилось остаться на столе под курткой. Алия подняла одну из баночек краски. Та была уже старой и с размазанным рисунком. — Это… Ты рисуешь? — рукой с краской Сезер указала на стену, где красовались трещины, скрытые под слоем краски. — Ага, балуюсь иногда, — безразлично бросила девушка. Из тумбочки возле кровати она достала контейнер с едой и достала оттуда нарезанные дольками кусочки яблок.       Алия внимательно разглядывала комнату, пока не услышала тяжёлые шаги на скрипучей лестнице позади себя.

***

      Приятно сидеть в спокойной атмосфере придорожного мотеля, каждый день кишащего толпами дальнобойщиков и смелых, беспринципиальных официанток, подающих пиво под громкие беседы мужчин. Каждое утро можно услышать копошение в столовой (по большей части в баре), гогот мужчин, ругань и резкие крики рабочих. В воздухе витал аромат и дым сигарет, а из небольших колонок звучали задорные песни прошлого, которые так предпочитали водители, остановившиеся на ранний завтрак. В всей этой суматохе дня было легко затеряться и остаться незамеченным. Сколько бы ты не шумел, не маячил перед глазами — никто и бровью не поведёт. Здесь такое не редкость.       Маринетт спокойно закуталась в куртку и смотрела в сторону пыльного заляпанного грязными пятнами окна. Сегодня народу в мотеле больше, чем неделю назад. Но это неудивительно. Закончились рождественские выходные и, как большинство других людей, дальнобойщики вышли на свои рейсы. Девушка часто хмурилась из-за громкого гогота мужчин возле стойки. Их голоса и звяканье пивных бутылок отвлекало её от созерцания своих мыслей. Гораздо приятней для неё было уйти в себя и долго не вспоминать про реальность с её проблемами и вечными криками людей. Но каждый резкий звук заставлял её нервно дёрнуться. — Ей, Мэд, а ты случаем нашего очкастого гения не видела? — один из мужчин отделился от общей группы вокруг одного из столов и крикунл женщине возле стойки.       Маринетт спокойно поднесла чашку с дымящимся кофе к лицу и сделала медленный, едва ощутимый глоток горячего напитка. — Он уже месяц здесь не появляется из-за вас, кучка бесполезных оболтусов, — едко ответила женщина, подходя к их столу с подносом. — Всю голову ему истрепали своей безмозглостью. — Полегче, подруга. Смотри, не нарвись, — грозно гаркнул самый старый из присутствующих здесь. Женщина недовольно цокнула языком и, закатив глаза, удалилась.       Маринетт откусила кусочек от свежего тоста, продолжая бесшумно жевать. — Между прочим он был дельным мальцом, — продолжала кудахтать, как нахохлившаяся наседка, женщина. — И если бы не вы, он, может быть, ещё бы здесь работал. — Больно много толку от него было! — воскликнул всё тот же смельчак. Он расхохотался вслух, оглашая столовую ещё одним громким звуком, что только сильнее заставляло Маринетт крепко сжимать ручку белоснежной чашки. Он закинул руки себе за голову и откинулся на спинку стула. — Всё свои железяки мастерил и нихрена не делал! Ему было пофиг на всё, кроме своей «науки и мастерства»! — мужчина смешно передразнил последние слова с кривым лицом, заставляя рядом сидящих смеяться.       Ещё один шумный звук. Маринетт вновь нахмурила брови, но всё ещё старалась слушать слова, а не этот противный шум. — Кто бы говорил! — продолжала кудахтать женщина, сложив руки на уровне талии. — От вас толку было не больше! Только и делаете, что пиво моё за просто так расходуете.       Мужчины снова засмеялись. Их похоже забавляла такая реакция и её смешное грозное лицо. Они засмеялись ещё громче, стоило женщине продолжить смотреть так на них, но вскоре, бросив это дело, она пробубнила себе под нос ещё пару слов про бесполезных оболтусов и вернулась к работе. А группа довольно «шумных» водителей продолжала смеяться и стучать по столу.       Им-то было смешно, а вот Маринетт в который раз до того хмурила брови от нарастающей в голове боли, что лоб начинал болеть даже сильнее. «Заткнитесь»       Не выдержав, она с размаху поставила чашку на блюдце, что та аж громко звякнула, заставляя всех присутствующих замолкнуть и обратить на неё внимание. Маринетт поднесла пальцы к голове и устало потёрла напрягшиеся виски. — Эй, милочка, что-то не так? — спросил всё тот же смельчак, из-за которого и начался весь этот шум. «Это он виноват» Если бы он не спросил про какого-то «очкастого гения», если бы не начал спорить, если бы не стал специально смешить своих друзей (таких же придурков, как и он), то голова бы сейчас не болела, она бы не стала привлекать к себя внимание и «рушить их идиллию смеха». А сейчас он решил и дальше продолжать утро тупых шумных звуков. «Бесит»       Похоже кто-то заигрался. Видимо надо кому-то подрезать тормоза, стереть самодовольную ухмылку и потушить озорной блеск в тупых глазах. «Просто заткнуть ему рот» — Не так. Закрой рот и пей молча, — тихо, низко и холодно вырвались слова с её аккуратненького язычка. Казалось слова прозвучали настолько тихо, что их не услышал бы никто. Но напротив. Сейчас её услышали все присутствующие, даже те, к кому она не обращалась — просто зашедшие не вовремя бороздители широкой трассы.       Казалось бы, как слова какой-то мелкой выскочки могут на кого-то повлиять, тем более если это оказываются взрослые, накаченные, бородатые дальнобойщики, которые и не таких, как она, заставляли жалеть о своих словах. Казалось бы, чего им стоит ей что-нибудь ответить, напугать или, наоборот, обсмеять. У них ведь так хорошо это получается! Но нет…       Её взгляд, тихий голос и разломленный в крошки кусок хлеба, упавший на пол, наверно, слишком громко в этой давящей тишине, говорили о том, что с ней шутки плохи. А холодные вновь глаза заставляли даже таких бесстрашных смельчаков замолчать и неловко таращиться на неё. «Хватит с них»       Маринетт отвернулась к окну и закрыла глаза. Смотреть на них так пристально стоило ей того, что взгляд расфокусировался, и глаза начали болеть. — А, ты… — попытался было ещё что-то ответить всё тот же смельчак, которого сейчас так неприлично заткнули. Он всё ещё был в ступоре, но пытался собрать в кучу свою размазанную по грязному от растаявшего снега полу гордость. Нужно было что-то сказать, сделать, хоть что-то. Не может же какая-то малявка с дороги его вот так беспардонно затыкать.       Но он не успел этого сделать. Стоило его рту раскрыться и вырваться хоть нескольким звукам, как чья-то рука с силой легла на его плечо. Чья-то ладонь сильно надавила вниз, а пальцы с такой силой сжали кожаную куртку, что мужчина накренился набок и был готов упасть с стула. — Не стоит этого делать, — грозно и также тихо, словно рычание зверя, прозвучал чей-то голос сверху. Мужчина посмотрел на него снизу вверх и встретился с прожигающим взглядом зелёных и таких ярких глаз под отросшей и спустившейся на глаза чёлкой. Этот взгляд…       Он был не лучше, чем у той говорливой брюнетки. Такой же прожигающий, острый и пристальный настолько, что невозможно оторвать глаза и скрыть хоть что-то в себе. Казалось, эти глаза видят всё. Хотя, быть может, так и есть.       Парень ещё пару раз хлопнул мужчину по плечу и направился в сторону девушки. Все остальные в столовой в тишине следили за тем, как парень присел за столик к девушке, разложил на столе чашку с кофе и пару новых дымящихся тостов, и как он откусил от одного из них внушительный кусок. И на миг показалось, что хруст, издаваемый во время укуса, был схож с тем самым звуком, какой обычно можно услышать, когда кому-нибудь ломают кости. Одну за другой.       Но, наверно, именно такого впечатления и добивался этот парень. — Ты как? — не обращая внимания на посторонние взгляды вокруг себя, спросил Адриан. Он, незаметно для девушки, всё ещё смотрящей в окно, подтолкнул блюдце с тостами ближе к ней, а уже пустую тарелку отставил в сторону. — Голова просто немного побаливает, — страдальчески пробормотал она и, даже не заметив, взяла с тарелки тост. — Прогуляться бы, и станет лучше. — Ну вот тогда ты и сходишь в магазин, — спокойно ответил Адриан, поедая тосты друг за другом и запивая всё это кофе. Кто-то сегодня явно проголодался. — Что? — Маринетт наконец оторвалась от созерцания крайне интересного тоста в руках и подняла на него глаза. — У мэня о шумки… — пробубнил он с набитым ртом. Девушка вновь нахмурилась, что не могло остаться незамеченным. Адриану потребовалось всего несколько секунд, чтобы прожевать и он продолжил: — У меня от сумки лямка оторвалась, а новой купить здесь негде, — отпитый глоток из чашки с характерным для этого звуком. — Вот ты и сходишь. Тут недалеко, есть небольшая деревня за лесом. Хозяйка сказала, что прямо возле леса на конце деревни должен быть магазин. — А если и там я не найду твою лямку? — Маринетт продолжила завтрак. Теперь уже два громких хруста разносились по столовой, благо большинство людей предпочли также вернуться к своим приёмам пищи и оставить странную парочку наедине. Но только не тот самый смельчак, которого недавно сумели заткнуть. — Значит, придётся пожить без неё, — просто ответил Адриан, утаскивая один из тостов прямо из рук девушки, на что та только закатила глаза, широко улыбнувшись. После общения с этим странным парнем даже голова уже не болит. Но как можно отказать ему в помощи?