Я украду тебя

       Первое письмо пришло почти на следующий день. Эплджек пришлось взять дополнительную работу на ферме и наведаться в дальний заброшенный сад, чтобы поиметь лишнюю выручку с продажи яблок и иметь возможность закупить конверты. Она была не слишком хороша в письме, впрочем, её друг по переписке тоже. Зато он оказался начинающим художником, если, конечно, не соврал и приложенные рисунки действительно принадлежали ему. Детализированный портрет Эплджек, выполненный простым карандашом. Несколько зарисовок статичных поз: Эплблум на подогнувшихся ногах под тяжестью подноса с сидром на спине, Бигмак, несущий полную бочку без видимых усилий. Эплджек старалась писать объёмные ответные письма, правда, на их написание уходило неприлично много времени — приходилось писать по ночам и при свете единственной свечки, пока все спали. Потом стали приходить зарисовки не по реально увиденным событиям, а их рассказов Эплджек в предыдущих письмах. Стиль рисунков резко изменился на карикатурно-мультяшный. Однажды, пришло письмо всего с одним листиком. Это был невероятно детальный рисунок — всё свободное пространство занимала штриховка, складывающаяся в тени. В центре композиции находилась верхняя часть кровати, в которой прижавшись друг к другу лежали Лайм и Эплджек. Белоснежные волосы расплетены и полукругом лежат на подушке — настоящая Эплджек не любила распущенные волосы, но сделала себе пометку на память о предпочтениях Лайма. Подпись рисунка была выполнена карандашом, а не тушью, как всё остальное. «Люблю тебя и хочу быть вместе навсегда». Эплджек предпочла сделать вид, что не получала этого письма. Тем более, что Лайм предыдущим письмом обещал всё же приехать в Понивиль через несколько дней и помочь со сбором урожая.

* * *

С утра было прохладно, однако погода была обманчива — пегасы-погодники запланировали жару на всю неделю. Нормальные пони заранее собирались спасаться от дневного зноя, но никто не роптал — все прекрасно понимали, что от количества солнечного света зависит насколько удачным будет урожай фруктов и овощей. Лайм оказался не единственным, кто приехал на ферму к Эплам — внезапными помощниками оказались трое старух, которые могли составить конкуренцию по дряхлости Гренни Смит. Ферма Эплджек оказалась тихим и умиротворяющим местом, совсем как Эплджек описывала в своих письмах. Чистая родниковая вода, свежие яблоки — ешь сколько влезет — и яблочные оладьи, приготовленные лично его возлюбленной. Честно сказать, Эплджек приготовила завтрак для всех, но именно для Лайма приготовила с любовью и всячески держалась рядом с ним. Четыре старухи, одна пустобокая кобылка, один большой жеребец и двое подростков против целого яблочного сада. Казалось, всё просто: бери и делай. Так же? Потом они все, вооружившись пустыми корзинами, бочками и телегой, направились на работу. Лайм с интересом наблюдал за технологией обтряхивания яблок, Эплджек с готовностью обучила небольшим хитростям и прощала ошибки и огрехи. Чтобы не мешаться друг другу, пони разбрелись по сторонам, но не достаточно далеко — стуки их копыт доносились со всех сторон и теперь они могли показаться в любой момент, неся собранные корзины. Эплджек никак не могла остаться наедине с Лаймом, о чём она предупреждала заранее, тогда же пообещав, что этим вечером у них будет много свободного времени и место, чтобы заниматься чем угодно. Лайма уже почти приняли в семью, ни для кого не было секретом, что Эплджек дружит с ним. В том смысле, как девочка может дружить с мальчиком. Даже Гренни Смит с того самого дня не поднимала тему общения внучки с этим парнем. И сейчас при второй встрече отнеслась к нему нейтрально-дружелюбно, как к очень дальнему родственнику. Если быть совсем честным, то на дополнительного помощника на ферме не обращали практически внимания. Конечно, паренёк молодой, городской и никогда раньше не собирал яблоки, поэтому ему давались поблажки. Старушки вспомнили старые байки, Эплблум веселилась и ловила падающие яблоки в корзину на голове, Эплджек полностью ушла в работу. Прошёл час, и солнце начало припекать. Темп работы не замедлился, яблоки продолжали ссыпаться с деревьев, корзины — наполняться и увозиться в телеге. При сборе использовалась годами отточенная тактика, деревья росли посаженные сеткой, и пони брали по ряду, так что при примерно одинаковой работе они всегда оказывались рядом и могли переговариваться. Лайму же оставили несколько десятков яблонь с краю, так что пока он успевал собрать яблони с них, каждая их яблочных пони выполняла работу в пять, а то и в десять раз большую, чем он. Прошло три часа. Даже старушки не проявляли признаков усталости. На Эплджек же было страшно смотреть — под шкурой мягкой пушистой пони прятался неутомимый монстр. Три часа непрерывного лягания деревьев, а она даже не вспотела. Не верилось, что самая обыкновенная на первый взгляд пони, может вкалывать как лошадь. Лайм всё чаще прикладывался в бочке с чистой водой. Присаживался, отдыхал. Менял вид деятельности — пинать яблони становилось всё сложнее, и он принимался собирать яблоки с земли. На его слабость никто не сказал ни слова, с другой стороны никто не предложил ему остановиться и пойти отдохнуть с часок-другой. Или вообще сказать, что на сегодня хватит работать. Все были бодры и полны решимости продолжать собирать яблоки. Стоило ему заикнуться про обед, как Эплджек с готовностью подскочила к нему и распаковала ранее незамеченные им корзинки с перекусом. Впрочем, неудивительно, сюда они шли с телегой, гружённой доверху различными инструментами и вещами. Давно остывшие оладьи любимой, холодная вода, на такой жаре уже ставшая почти тёплой. Запас бутербродов, которых хватило бы, чтобы накормить маленькую армию. Эплджек посидела с ним чисто символично — разделила один оладушек пополам, съела свою половинку и запила большим количеством воды. И почти сразу убежала продолжать работать. У Лайма тоже кусок в горло не лез. По другой причине. От усталости. Эплджек же выглядела скорее возбуждённой и полностью захваченная азартом. Прошло пять часов. Жара достигла своего пика. Если долго смотреть вдаль, то можно заметить, как влага испаряется из почвы и едва заметным туманом поднимается в небо. Пинать яблони стало совершенно невозможно. Лайм из последних сил собирал яблоки, но от постоянного наклона головы к земле начинало покачивать. Бочка с водой была выпита им почти в одиночку, и множество деревьев было удобрено. Пони физически неспособны работать на такой жаре и заниматься настолько сложным трудом. Однако, Эплы нарушали все рамки возможного. Прошло восемь часов. Стуки копыт стали реже и только потому, что начали кончаться свободные корзины, и Бигмаку приходилось добираться с телегой от них до амбара дальше. Ощущалось, что они прошли не один километр вглубь яблочного сада, а сколько прошагали за день — подумать страшно. Прошло двенадцать часов. Вода давно кончилась, солнце клонилось к закату. Бодрые старушки обсуждали какую выпечку будут делать на ужин из собранных яблок, Эплджек пошла забирать сестрёнку, увлёкшуюся сбором мелких яблок, которые упали на землю, но не представляли ценности — ни продать, ни сделать варенье. Больше мороки, чем пользы. Лайм был благодарен, когда молчаливый Бигмак без лишних слов затащил и положил его внутрь телеги и позволил добраться до дома не на своих четырёх. Темнело. Несмотря на позднее время, внутри дома Эплов горел свет и было шумно. Все были на кухне и праздновали первый день сбора урожая. Про Лайма все забыли. Почти все. Он безжизненно лежал на кровати в гостевой комнате, и только дыхание и открытые глаза задавали, что он ещё жив. Эплджек прокралась к нему и прильнула всем телом, обнимая и покрывая его мордочку поцелуями. Ни единого ответного чувства. — Твоя очередь мыться в бане. У нас есть около часа до ужина, так что можем потрахаться. Охота будет только через две недели, так что сейчас безопасно. Слабая попытка понять голову, и Лайм отвернулся от кобылки и закрыл глаза. — Я устал. Не пойду. — Тогда минетик? — молчание, и Эплджек продолжила: — Минет — это когда кобылка доставляет удовольствие жеребцу рто… — Я знаю, что такое минет. Эплджек ещё немного полежала с ним, слушая его частое дыхание, и поднялась, собираясь уходить. — Приходи к ужину, ты почти ничего не ел с утра. Будет фирменный яблочный пирог от бабули, она готовит его только раз в год. Думаю, посиделки затянутся до самой полуночи. Эплджек почти ушла, как расслышала слова Лайма. Он не обращался к ней, скорее думал вслух, считая, что она ушла. — Так работать нельзя. Я украду тебя. Обещаю, я увезу тебя в город. Пони постаралась как можно бесшумнее уйти, чтобы её не поймали за подслушиванием. Неизвестно сколько прошло времени за едой, но Лайм так и не спустился к ужину. Как хорошая подруга и просто хозяйка дома, Эплджек сохранила кусок пирога для него и сейчас прокралась в комнату. Лайм спал в той же позе, как пришёл и упал на кровать. Кобылка поставила рядом с кроватью тарелку с пирогом и двухлитровую банку с коровьим молоком. Накрыла пирог полотенцем от мух и пожелала жеребцу спокойной ночи. — Если захочешь — ты знаешь, где моя комната. Однако, Лайм не спал. И не спал всю ночь. Когда первые лучи солнца только показались за горизонтом, проснувшаяся Эплджек пришла проверить его и обнаружила только пустую кровать и едва отпитую банку с молоком. Легла на постель, ещё хранившую его тепло, и беззвучно заплакала. Позже выяснилось, что Лайм сбежал из Понивиля на первом поезде.