Влюбись в лёд

POV Канбёль       Темнота… Когда ты в шутку закрываешь глаза, тебе смешно. Ты веселишься. Но когда ты не по своей воле уходишь в омут темноты, тебя окутывает страх, паника, ужас и боль. Боль и понимание того, что ты не можешь видеть того, что тебя окружает. От страха начинается инстинктивная истерика, которая доводит тебя ещё до большего ужаса и срыва.       Через мгновение я поняла, что мне не просто больно, что я не просто закрыла глаза, я просто не могла видеть. Сколько бы я не тёрла свои глаза, сколько бы я не пыталась моргать, моё зрение не хотело возвращаться, а мозг не хотел всерьёз осознавать этого. Через минуту я услышала голос своего тренера. Я не знала, как реагировать. Мне было очень страшно. -Ким Канбёль, что с тобой? — с ужасом задал вопрос тренер. — Сонбэ, я… я вас не вижу, — прошептала я. — Что? Не видишь? Не бойся, Канбёль. Сейчас я вызову неотложку и твоей маме тоже позвоню. — Нет, — резко сказала я, — не надо маме, она будет очень переживать, — пыталась я сказать спокойнее. — Поверь, Канбёль, в этой ситуации я должен это сделать.       По звуку скольжения коньков я поняла, что он покинул меня. Вновь я осталась с мыслями одна.       Только сейчас моё сознание поняло, что я не только потеряла способность видеть, но и ещё я не смогу заниматься фигурным катанием — делом, которое всегда снимало мне стресс. Да блин, я даже книгу не смогу прочитать.       Моя мечта стать знаменитой фигуристкой распалось в прах. В один миг я потеряла почти всё. Как больно и тяжело осознавать данный факт. Понимать, что всю свою оставшуюся жизнь не смогу выйти на лёд. Я не смогу вновь сделать прыжки, вращения, да я просто не смогу кататься на коньках.       Истерика с большой силой захватила моё сознание. От собственных слёз я не могла дышать. Казалось, что крик моей боли был слышен по всему спортивному комплексу. Я не могла остановиться… От лица автора       Через пять минут после звонка тренера приехала скорая. Девушку незамедлительно отвезли в ближайшую больницу.       Канбёль не могла успокоиться. В свои 17 она и не подозревала, что вот так закончится её карьера. Амбициозная фигуристка, подававшая огромные надежды, лишилась всего. Лишь когда её завезли на осмотр к врачу, она пыталась успокоиться. Но ей давалось это с трудом.       В коридор по звонку уже ворвалась мать девушки, которая только-только успела забрать свою сестру с племянником. Она тоже не понимала, как такое могло произойти с её дочерью. Женщина была готова на всё, лишь бы дочка могла вновь видеть и жить нормальной жизнью. — Что всё-таки произошло? — непонимающе посмотрела женщина на тренера дочери. — Я тоже ладом ничего не понял. Но как только я услышал крик Канбёль, я рванул к ней, она уже сидела на льду, вместо слёз были капельки крови. Она сказала, что не видит меня. Я понял лишь то, что над ней лопнула лампа прожектора, — успел сказать тренер, как вышел врач. — Что с ней? Она сможет видеть? — накинулась обезумевшая мать. — Случай в моей практике уже второй. Поэтому могу сказать, для того, чтобы она видела необходим донор глазной роговицы. Только пересадив роговицу, она сможет вновь увидеть. Но этот способ тоже не может давать стопроцентный ответ. — Кто может быть донором? — Если мы не сможем найти донора, то любой родственник. Не переживайте, мы сделаем всё возможное. — Можно к ней? — тихо спросила женщина. — Да. Думаю, вы сможете её успокоить. У неё сейчас серьезная истерика. — Спасибо.       Мать Канбёль зашла в палату. На девушке была глазная повязка. Канбёль кле сдерживалась, чтобы вновь не сорваться. Услышав скрип двери и своё имя из родных уст, она лишь тихо прошептала: — Мама, я ничего не вижу, — даже плакать как обычно она не могла. — Милая, — мама подбежала к дочери и крепко обняла её, — не переживай, дочка, ты вновь увидишь мир. Канбёль, только не опускай руки. Ты же у меня сильная. — Мама, что мне делать? Я теперь не смогу заниматься фигурным катанием? Я теперь бесполезна. Я для тебя обуза. Я тебе не нужна в таком виде, — опустила голову девушка. — Что ты говоришь? Не неси глупости. Я сделаю всё, чтобы ты вновь видела. Чтобы ты вновь смогла встать на коньки.       Рядом стояла два родственника, но девушка не знала о их присутствии, пока они не подали голоса: — Здравствуй, Канбёль, — девушка шепотом спросила у матери о источнике фразы. — Это тётя Лиён. Я только успела забрать их с Чонгуком. — Здравствуйте. Простите меня за такой ужасный приём, — с дрожью в голосе сказала девушка. — Ничего, Канбёль. Твоя мама права, мы что-нибудь придумаем, все вместе, — так же с дрожью и со слезами, которых девушка не могла видеть, произнесла женщина, — Чонгук, скажи что-нибудь. Поддержи её, она твоя сестра, хоть и двоюродная, — прошептала тетя. — А что я ей скажу? Пожалею? Она жива, пусть радуется этому. Если бы была мертва, я бы пожалел её, — явно громче, чем нужно произнёс парень. — Чонгук, что ты такое говоришь? Где в тебе сострадание? — Лиён не могла понять, почему её сын так отвратительно себя ведёт, — Прости его, Канбёль. — Ничего. Он прав. Я жива, должна радоваться и этому. Наверное, я слишком драматизирую, — пыталась улыбнуться девушка. — Канбёль, с тобой всё в порядке? — в палату вбежал Тэхён, он был очень запыхавшийся. — Оппа, ты пришёл. Я рада… эм… слышать тебя, — теперь Канбёль искренне улыбалась. Как бы сильно они не ссорились, а Тэхён был главной подножкой сестры. — Канбёль, Айщ, ну, как так можно? Дурочка, — обнял сестру, пытаясь хоть как-то её успокоить, — мама, что сказал врач? — Ей будут искать донора роговицы для дальнейшей пересадки. Если что стану я, — пыталась тише сказать последнюю фразу женщина, но Канбёль её услышала, но не подала виду. — Канбёль, у меня завтра генеральная тренировка перед игрой. Я не смогу сидеть сегодня с тобой, — через час разговора пробасил Тэхён. — Я понимаю. Я так хотела посмотреть твою игру, но я даже услышать её не смогу. Меня, наверное, не отпустят, а на счёт телевизора я вообще молчу, — надула губки сестра парня. — Я постараюсь освободить тебя. — Спасибо, — девушка снова искренне улыбнулась, — Мам, ты же останешься со мной? — Конечно, милая. — А вы, тетя Лиён? — Если ты хочешь, то конечно, — ответила тетя, — Чонгук, ты останешься? — Нет, ты же знаешь, что меня ждут. — Знаешь, Чонгук, сестра сейчас важнее, чем твои друзья, — вновь отчитала сына женщина. — Вот это сестра! Какая она мне сестра? Она мне за десять лет ни разу не написала и не позвонила. — Чонгук, как ты можешь думать об этом? Иди куда шёл, — дверь хлопнула, — не слушай его, Канбёль. Он стал таким два года назад. — Но зачем? — девушке стало интересно. — Не знаю, он ничего мне не говорил. — Понятно, — вздохнула Канбёль, — хотелось бы увидеть, как вы изменились? — Ничего скоро увидишь, — погладила мама по голове Канбёль, — а теперь ложись спать, уже поздно. — Лучше бы со мной Тэхён остался, — пробурчала девушка, поудобнее ложась в кровать. — Не ворчите, пожалуйста, старая бабушка, — засмеялась мама, таким способом она старалась убрать лишние мысли дочери.