То, что тебя окрыляет

Возвращаясь на шоссе с обмякшим Сэмом на руках, Кастиэль решил, что Дину не стоит видеть брата в таком жутком состоянии — окровавленным, покрытым жуткими ожогами и со сломанной ногой. Поэтому, когда он появился рядом со съехавшей с дороги Импалой, то специально повернулся спиной к старшему Винчестеру, закрывая собой Сэма и бережно опуская его на землю, устланную ароматной опавшей листвой. С осторожностью он приподнял голову Сэма, поддерживая его за затылок и осматривая ожоги. При свете дня картина оказалась еще хуже, чем в неверном свете пламени пожара. — Эй, Кас… Как он там? — послышался нетвердый голос Дина. — Жив? — Да, Дин, Сэм в порядке, — уверил Кастиэль, почти не солгав. Он давно усвоил, что, как ни плоха ложь, иногда она уместна и полезна, если хочешь защитить кого-то от лишних и ненужных переживаний. А Дин ведь так привязан к брату, так заботится о нем всю свою жизнь, что заставлять его смотреть, как Сэм страдает, когда этого можно избежать, было бы просто жестоко и бесчеловечно. Всего одно легкое прикосновение руки к обожженному лбу, один выдох благодати, разливающийся по изувеченному телу — и исцеляется оплавленная кожа, ослепленные глаза, соединяются раздробленные кости, отрастают обгоревшие волосы… Знакомая рука тяжело легла на плечо ангела. Дин, подойдя сзади, с тревогой взглянул на брата, который вот-вот должен был открыть глаза. Его лицо, покрытое копотью, болезненно поморщилось, Сэм шумно вздохнул и инстинктивно закрыл лицо руками, так как первым, что он вспомнил, прийдя в себя, был ревущий всепожирающий огонь пожара и падающее на него горящее здание. Отшатнувшись назад, он торопливо огляделся по сторонам, пытаясь сбить с себя уже несуществующее пламя. — Эй, эй, Сэмми, все хорошо! Сэм, посмотри на меня! — Дин схватил брата за плечи и развернул к себе. — Эй, слышишь, мы с тобой, Кас тебя вытащил! — Вот черт… Я уж думал, мне конец, — стараясь отдышаться, с трудом выговорил Сэм. — Спасибо, Кас! Если бы не ты... Там было что-то… Какое-то существо, оно подожгло дом в считанные секунды, я и оглянуться не успел! — Это был элементаль огня, древний дух стихии, — объяснил Кастиэль, пока прибивал ладонью тлеющую ткань своего плаща. — Ты, похоже, выпустил его, когда вошел в дом. Думаю, ваш колдун заточил его в качестве страховки на случай взлома. — Наверное. Что-то и правда хрустнуло, когда я наступил на одну из половиц около самого входа… Не дожидаясь, пока брат закончит свой рассказ, Дин порывисто обнял и его, и Каса, уткнувшись лицом в их плечи. — Ах вы черти чумазые! — неразборчиво пробубнил он сквозь складки их пропахшей дымом одежды. — Вашу налево, как же я рад, что вы в порядке… Меня тут чуть удар не хватил, пока вы там порхали… Дин почувствовал, как горячая волна ударила в лицо, и горло свело судорогой. Слезы закипали в глазах, и он, не в силах их сдержать, еще глубже зарылся лицом в объятия Каса и Сэма. Его плечи тряслись и дрожали от рыданий, и он растерянно искал поддержки у тех единственных, кто был ему по-настоящему близок, не узнавая себя в плачущем комке чувств, в который он неожиданно превратился. — Дин, ты все-таки решился… — с улыбкой прошептал ему на ухо Сэм, понимая, что произошло. — Ну ты и тормоз! Ради этого мне стоило попасть в переплет, да? — Ну ты и… копченый тупица! — Дин шутливо врезал ему оплеуху, тоже улыбаясь сквозь слезы и утирая рукавом мокрое лицо. — Иди ты, придумаешь тоже! — Дин, похоже, с тобой что-то не так, — озабоченно отметил Кастиэль. — Как ты себя чувствуешь? — он осторожно прикоснулся к лицу Дина ладонями и внимательно присмотрелся. — Эй, Дин, а что с Импалой? — вдруг поинтересовался Сэм c несколько нервной ухмылкой, оглядываясь на блестевший на солнце корпус фамильного автомобиля. — Надеюсь, ты ее не раздолбал? Пойду проверю… — с этими словами он поднялся на ноги, отряхнул покрытую сажей одежду и повернулся к машине. — Слышь, ты там полегче с Деткой, ладно? — Старший охотник потянул было руку к брату, направившемуся к Импале, но Кастиэль решительно взял Дина за подбородок, поворачивая его лицо к себе. Как будто не замечая этого, Сэм уселся на водительское сиденье и захлопнул за собой дверь. — Дин… — Взгляд синих глаз ангела почти осязаемо пронзил Винчестера, и он вздрогнул от неожиданности, встречаясь с ним. — Что ты сделал? Как ты сумел… — Кас… Это должен был быть подарок… — торопливо перебил Дин, — тебе на день рождения. Ну, помнишь, ты говорил, что он вроде как осенью? Так вот... Я нашел заклинание, это было… непросто… и долго… но я нашел. Думал, вот сейчас все втроем завалимся в бункер, и я подарю его тебе. Думал, там будет безопаснее, а то вон видишь, какая я теперь размазня… Но это ничего, так и должно быть, — Дин говорил медленно, запинаясь, но счастливая улыбка не сходила с его губ. — Так что прости еще раз, что не получилось так, как я планировал, но ведь получилось… — Ничего себе, Дин! Ты уверен, что это заклинание безопасно? — обеспокоенно спросил Кас. — У тебя явное изменение сознания! — А, это ерунда, скоро пройдет. Не волнуйся ты так, со мной все хорошо. И с Сэмом. И… — Дин подался вперед, и его руки легли на плечи Каса, — и теперь с тобой тоже. С днем рождения, Кас… Он мягко притянул Кастиэля к себе, и его горячие влажные от слез губы нежно прижались к сухим губам ангела, слегка приоткрытым от изумления. Поначалу удивленно застыв на месте, тот на мгновение перестал дышать и не знал, что делать. У него не было желания оттолкнуть Дина, напротив, это теплое прикосновение было приятным и неожиданно желанным, и Кастиэль придвинулся ближе, положив руки на грудь Дина под грубой тканью его куртки. Ему хотелось ответить на поцелуй, и он осторожно попытался повторить движения Дина, трепетно лаская его губы своими и ощущая, как кровь приливает к лицу. Дин целовал его медленно, словно боясь испугать или обидеть, как сокровищем, дорожа каждый миллиметром, на который ангел приближался к нему, нежно касаясь его густых растрепанных волос, вдыхая свежий пряный запах его кожи, смешанный с запахом дыма, и наслаждаясь ответным желанием, с которым губы ангела скользили по его губам, заставляя забываться от этой чувственной сладости и не оставляя сомнения во взаимности. Дин слегка отстранился и, закрыв глаза, прислонился разгоряченным лбом ко лбу Каса, разрывая поцелуй, чтобы сделать вдох. — О, Дин… Я… — горячий шепот Кастиэля коснулся губ охотника, и тот легко дотронулся до его губ указательным пальцем. — Подожди, ладно? — и Дин снова продолжил целовать ангела, не желая прекращать эту переполняющую их обоих радость, как будто они внезапно вновь обрели друг друга, но уже по-другому, так близко, так интимно и естественно, как будто и не могло быть по-другому… Внезапно Кастиэль вздрогнул в объятиях Винчестера и резко сжал ткань его рубашки. Отпрянув, он встретился с Дином растерянным взглядом, отталкивая его, как будто вдруг вспомнив что-то ужасное. — Дин! — В глазах ангела читалась смесь сожаления и испуга. — Дин, я не могу. Спасибо тебе… за подарок. Я даже не могу подобрать слов... — Кастиэль опустил глаза, чтобы не видеть ошеломленного лица Дина. — Но… я должен уйти. Прости… Не успел Дин даже протянуть руку, чтобы задержать ускользающего Каса, как тот исчез. Использовав для этого те самые крылья, которые только что обрел вновь. Оставив после себя облачко взметнувшихся в воздух кленовых листьев и недоумевающего Винчестера, который оторопело стоял на коленях, абсолютно не понимая, что только что произошло. Ведь все было так прекрасно — крылья Каса, приблизившегося к нему так близко, которые он видел, пусть и неясно, и этот сначала робкий, но потом такой нежный, чистый и совершенный поцелуй. Что же случилось? Плечи охотника опустошенно поникли, взгляд потерянно блуждал по земле в том месте, где только что стоял перед ним его ангел. Он даже не сразу среагировал на слова Сэма, который взволнованно тряс его за плечо. — Дин, а Кас куда делся? Я не смог завести Импалу, думал, может, он бы нас перенес сразу в бункер, раз он теперь с крыльями. Он что, полетел потренироваться? — Наверное... — тяжело поднявшись на ноги, Дин пошатнулся, и брат поспешно подхватил его под руку. — Или, что более вероятно, я все запорол… — Ты о чем это? — Сэм нахмурился, не понимая, что имеет в виду Дин, который к тому же выглядел так, словно основательно принял на грудь. — Ты что, пьян? Когда успел? — Да нет же, — отмахнулся старший, пока они подходили к Импале, — это из-за заклинания, так оно на меня подействовало. Развезло, как от едреной бормотухи производства Бобби... Пошли лучше вытаскивать Детку. — Ладно, пошли. Только за руль ты в таком виде не сядешь, даже не думай! После того, как Винчестерам удалось остановить проезжавшую по шоссе пожилую пару с лебедкой и с их помощью вытащить Импалу на дорогу, братья поблагодарили отзывчивых людей, попрощались, и те укатили вперед на своем таком же, как они сами, не новом, но чистеньком и ухоженном пикапе. Вернее, говорил с ними в основном Сэм, тогда как Дин все это время с угрюмым видом расхаживал из стороны в сторону по обочине и только молча махнул им вдогонку. Не спешил он заговорить и, когда открыл капот заглохшего автомобиля и погрузил руки в его замасленное нутро, лишь изредка хмуро фыркая. Сэм, скрестив руки на груди, наблюдал за братом и через несколько минут все же не выдержал тягостной тишины. — Дин, ну что там у вас с Касом произошло? Почему он ушел? В ответ последовал раздраженный выдох, и снова в осеннем воздухе повисло молчание. — Зря мы не приняли их предложение отбуксировать нас до ближайшей автомастерской. Дин?.. На этом раз Сэм удостоился грозного взгляда брата исподлобья и бесцеремонно врученной ему пропитанной машинным маслом тряпки, угодившей ему прямо в грудь. — Сядь-ка лучше за руль, Сэмми, и попробуй завести движок. В недоумении скривив рот и пожав плечами, младший брат, осторожно взяв тряпку двумя пальцами, обошел капот и устроился на водительском сиденье, предварительно забросив замызганный кусок ткани в бардачок. На поворот ключа зажигания Импала ответила таким же суровым молчанием, какое недавно хранил ее хозяин. После первой попытки Дин продолжал колдовать над мотором, скрытый от брата блестящим на солнце поднятым капотом. — Ну, давай еще раз, — раздался через пару минут его гулкий голос из-за капота, но и вторая попытка завести Детку ни к чему не привела. Сбоку от Сэма возник силуэт старшего брата, дверца открылась, Дин перегнулся через него, берясь за ключ, и Сэм уже хотел встать и уступить ему законное место. — Сиди уже, — буркнул Дин. Как будто к чему-то прислушиваясь и напоминая выражением лица взломщика сейфов, он сосредоточенно и медленно повернул ключ, затем еще раз, и движок чудесным образом завелся. — Так-то, Сэмми, — и младший Винчестер получил неслабый хлопок по плечу, — учись. Я сам — автомастерская. — Тяжело плюхаясь на пассажирское сиденье, Дин добавил: — Ну, поехали, что ли, Шумахер. А то у меня все равно руки еще трясутся. Еще несколько десятков миль по дороге домой, в бункер Просвещенных, Дин не проронил ни слова, потому что незаметно для самого себя задремал. Проснулся он, когда Сэм притормозил на повороте, из-за чего Дин клюнул носом. — Я поцеловал Каса! — выдал он, открыв глаза и еще не до конца соображая, где находится. — Ух ты, классный сон! — Сэм удивленно вскинул брови и усмехнулся. — Да нет, черт... — Проведя ладонью по лицу сверху вниз, Дин посмотрел на свою руку. Она уже почти не тряслась. — Я по-настоящему... Да ладно, можно подумать, ты не подглядывал! — Ммм... Вообще-то нет, а что должен был? Ладно, проехали. Он поэтому ушел? Что, ему не понравилось? — Твою налево, Сэм! Я в состоянии отличить, нравятся кому-то мои поцелуи или нет! — возмутился Дин еще хриплым спросонья голосом и откашлялся, садясь ровнее. — Тут дело не в этом... — А в чем же?.. — Если б я знал. Кас упорхнул прежде, чем я успел его спросить, что не так. И я понятия не имею, что случилось и что теперь делать. Эх, вот засада! — Старший Винчестер снова замолчал, насупившись и уставившись в окно, и Сэм предупредительно решил не трогать его до прибытия в бункер.

***

Кастиэль не находил себе места, причем абсолютно буквально. Его новые крылья теперь позволяли ему беспрепятственно перемещаться в любые места планеты, и он в отчаянии метался по миру, выискивая уголок, который хоть немного помог бы ему успокоиться и собраться с мыслями. Пески Египта, льды Антарктиды, джунгли Амазонки, затем необитаемый остров в Тихом океане и даже дно одного из холодных северных морей не давали желаемого эффекта, и в конце концов уставший ангел приземлился где-то в горах Сакраменто. Не так далеко от Канзаса, где расположился бункер Винчестеров, по меркам теперь снова крылатого небесного воина. Возможно, поэтому Кас и решил остановиться здесь, на высокогорном скалистом плато, пребывая в смятении, абсолютно несвойственном его собратьям. Ангелы не были подвержены чувствам и эмоциям, которые в избытке перенял у людей Кастиэль, некогда павший ради одного из этих удивительных Божьих созданий. Он сделал несколько шагов по ровной, как стол, каменистой поверхности и, подойдя к обрыву, сел на край плато, свесив ноги прямо в пропасть. Он никогда не боялся высоты, а теперь подарок Дина сохранил бы его сосуд в целости, даже если горная порода под ним обрушилась, подобно нескольким мелким камням, упавшим вниз, когда Кас пошевелился, устраиваясь поудобнее. Их стук еще долго доносился до его слуха, теряясь и затухая где-то далеко внизу. Запустив пальцы во взлохмаченные резким горным ветром волосы, Кастиэль окинул взглядом расстилавшуюся бездну перед собой, скалы с редкими чахлыми деревцами вокруг, яркое безоблачное синее небо и, не находя ответа в безмолвных красотах природы, закрыл глаза и заглянул туда, откуда и следовало начать. Только теперь, дав волю своему отчаянию и выбившись из сил, он решился остаться наедине со своими мыслями. Итак, Дин. Человек, которого он спас когда-то по приказу вышестоящих ангельских чинов, вытащил из глубин Ада, рискуя собственной жизнью и потеряв немало своих товарищей в бешеной кровопролитной битве, целью которой было одно — освободить Праведника, который должен был стать идеальным сосудом для Михаила в грядущем сражении Апокалипсиса. Уже тогда этот человек поразил его своей волей, упорством и желанием во что бы то ни стало спасти этот бренный мир, которому было суждено стать ареной для финальной баталии. С любопытством присматриваясь к этому своевольному, упрямому и безрассудно отважному охотнику, готовому на неимоверные усилия ради сохранения жизни каждого человека, жизнь которого хоть мало-мальски от него зависела, и на еще более ужасные жертвы ради своих близких, проводя с ним все больше и больше времени, Кастиэль не сразу заметил, как идеи свободной воли и независимости проникли с его сознание вместе с чувством глубокого восхищения и привязанности. По прошествии времени это переродились в нечто еще более сильное, захватывающее, неотвратимое и тогда еще неизвестное ему чувство. Может, из-за того, что Кас не сразу понял, что с ним происходит, он позволил ростку этого неизведанного трепетного ощущения пробиться в его сознании через многочисленные слои, сложившиеся из следования жестким правилам, подчинения безоговорочным приказам и ровному течению его четко обусловленной ангельской жизни. Возможно, он, сам о том не догадываясь, заразился неповиновением, только впервые прикоснувшись к душе Дина, погребенной в адских глубинах. Оставив на ней свою метку, связавшую навсегда их судьбы, и не заметив, как эта страждущая и мечущаяся в поисках избавления душа оставляет свою невидимую метку на нем самом. Любовь... Когда до осмелившегося бросить вызов Небесам ангела дошло наконец, что с ним творится, отступать было уже поздно. Он пытался побороть это неподобающее Божьему солдату и такое человеческое чувство, делающее его уязвимым, уходя и отталкивая Дина не один раз, но снова возвращаясь. Слабый росток пустил сильные корни, вырастил густую крону и расцвел пышным цветом. И Кас сдался. Пусть эта опьяняющая страсть заставляет его совершать поступки, о которых он бы и не помыслил до встречи с этим человеком, пусть Дин часто бывает резок и груб, заставляя его молча страдать и глотать обиды, и пусть его чувство останется безответным. Но если он сможет быть рядом с Дином, просто видеть его улыбку, слушать его не всегда понятные шутки и смотреть в его искристые изумрудные глаза, он был уверен — оно того стоит. Он уже почти смирился с тем, что Дин не поймет и не примет его любви, хотя слабые искры надежды все еще изредка вспыхивали в его мыслях, когда они встречались взглядами и подолгу не отводили глаз друг от друга. Тогда ему казалось, что вот-вот — и Дин все поймет, и обнимет, и скажет, какими же они были идиотами все эти годы, не решаясь признаться в том, что чувствуют друг другу. Но летели секунды, и почему-то каждый раз момент был упущен. И Кастиэлю уже казалось, что он сам придумал себе эту ложную надежду, чтобы не сорваться и не сойти с ума. А теперь случился этот поцелуй... Что он значил? Что все эти годы Кас действительно был прав, и Дин также, как и он сам, не осмеливался открыться, скрываясь за маской сурового и непробиваемого бравого охотника на нечисть, которому не до телячьих нежностей? Или просто-напросто Дин был под воздействием побочного действия заклинания, с помощью которого Кас снова обзавелся настоящими крыльями, как и положено ангелу? Вдруг он просто был одурманен и не отвечал за свои действия? И, когда он придет в себя, то захочет забыть то, что он сделал? Или вообще действительно забудет, и этот момент выпадет из его памяти, как после грандиозной попойки? Однако Кастиэль никогда не был трусом, и страх быть отвергнутым не был единственной причиной, по которой он так спешно покинул застрявших на шоссе Винчестеров. Он даже не переместил Импалу на дорогу, чем наверняка избавил бы братьев от необходимости делать это с использованием человеческих средств. Было еще кое-что... Если его любовь действительно взаимна, и он, вернувшись, узнает об этом, то не будет в этом мире ангела счастливее его. Потому что во-первых, ангелам в принципе несвойственно быть счастливыми просто исходя из их природы, которая предполагает только служение и никаких человеческих глупостей, а во-вторых... это может стоить Кастиэлю жизни... Что будет с Дином, когда он узнает, что может стать, пусть и не непосредственной, но все-таки причиной гибели Каса? Он распахнул глаза, которым не нужно было щуриться от ударившего в них яркого солнца, и синева далекого неба отразилась в них, соперничая с ними в яркости цвета. Нет, он не будет отсиживаться в горных высях, ожидая манны небесной. В конце концов, неопределенность и томительное ожидание бывает хуже смерти, и он был убежден, что это как раз такой случай. Дин подарил ему крылья и не заслуживает того, чтобы быть покинутым без всяких объяснений по неизвестной ему причине. Кастиэль вернется и расскажет ему все, и тогда уже вместе они решат, что делать с их чувствами и с этой роковой сделкой. Ангел поднялся во весь рост, расправил свои великолепные иссиня-черные крылья, блеснувшие на солнце, и решительно шагнул в небо.