Хватит быть таким спокойным! Сука! Разозлись на меня!
— Нужно, — отвернул голову Бэк, словно стараясь спрятаться от тёплых касаний. — По-другому не получится. Когда Чанёль снова позволил себе прикоснуться к чужому лицу, Бэк не выдержал и сухо пресёк любые прикосновения, хлестнув по чужой ладони.Ударь меня. Просто, блядь, ударь! Или назови конченным в конце-то концов. Чтобы у меня был повод тебя возненавидеть в ответ.
Снизу послышался грохот. Бэкхён машинально обернулся на звук, доносящийся эхом с первого этажа. Несмотря на разгневанные и встревоженные голоса взрослых, он почему-то не испытывал никакой паники. На миг ему показалось, что всё происходящее снизу не имело к нему никакого отношения. Словно это были голоса соседей, а Бэк стал лишь случайный свидетелем очередной ссоры. Возможно, всё дело было в Чанёле, присутствие которого ненароком наполняло Бэкхёна ещё неизвестной ему силой. Либо опять же сильное алкогольное опьянение. Он даже не сразу заметил, как протестующе сплёл руки на груди и стиснул зубы. Бён толком не понимал, причиной чего стала необоснованная злость и сбитые с толку желания. В животе будто лежал камень, грозно тянущий к полу, а ноги так и норовили согнуться в коленях и уронить своего хозяина. Бэк насупился ещё больше, не поворачивая голову к Паку. Как не желающий вылезать из прочной скорлупы крошечный цыплёнок, внешне он оставался таким же непримиримым, но в душе желал, только чтобы его приобняли или на худой конец просто приободрили. Чанёль не сделал ни того, ни другого. Безучастно выдохнув, Пак пару раз протёр лицо, будто бы смахивая уже не первые признаки сна, и отвёл взгляд в сторону, непринуждённо уперев ладони в бока. Больше не предпринимая попыток коснуться или успокоить помрачневшего Бэкхёна, Пак постоял так пару секунд, не найдясь с ответом, либо он просто не хотел отвечать. А после легко отодвинул Бэка чуть в сторону и спустя столько времени наконец открыл дверь в мрачную, как склеп, комнату. — Давай спать. Я думаю, Сехун скоро придёт, — без особого энтузиазма проговорил Чанёль, начиная ходить по комнате, будто что-то выискивая. И Бэкхёна, если честно, вообще не заботило, что это могло быть. Он зашёл следом и прикрыл дверь, снова ощущая сильное головокружение. — И это всё? — только и спросил растерянный от такой реакции парень, будучи недовольным окончанием их разговора. — Да, — неутешительно поставил жирную точку Пак. — Всё. Чанёль развернулся на пятках к опершемуся на стенку Бёну и с задумчивым видом очертил силуэт младшего. — Ложись, — сказал он, указывая на аккуратно застеленную кровать. — А ты? — пессимистично выгнул бровь Бэк, не спеша подходить. — Я подожду Сехуна. Чанёль был не столько недоволен, сколько озадачен или сбит с толку. Казалось, он впервые не понимал, что от него хотят. Либо понимал, но выполнять это не торопился. Да и что он мог? Наобещать Бэкхёну счастливого будущего? Убедить, что всё к лучшему? Полная хрень, учитывая, что сегодня они все дружной компанией будут спать в одной комнате и давиться одним воздухом. Бэк не знал, хотел ли Чанёль уехать сейчас. Ведь он спокойно мог вызвать такси, но почему-то всё ещё не сделал этого. Бэкхён расценил это по-своему и не стал ничего спрашивать. — Ложись вместе со мной, — кивнул парень, ловя удивлённый взгляд старшего, прежде чем подойти едва ли не вплотную, будто магнит, стремящийся к себе подобному. — Нет, — мирно покачал головой Чанёль. — Да, — стоял на своём Бён. Ему не хотелось, чтобы на утро его мучила совесть оттого, что Пак снова спал на полу и не выспался, в то время как Сехун будет нежиться на кровати и спать мёртвым сном, когда этого совсем не заслужил. — Будет правильней, если с тобой сегодня поспит Сехун, — зевая, отрешённо промычал Пак и опустил голову вниз, проникаясь обеспокоенным взглядом Бёна из-под дрожащих ресниц. Три секунды, один выдох на двоих и резкое желание, словно со свистом вылетевшая из бутылки шампанского пробка. Лёгкие больно кольнуло, и Бэкхён успел пожалеть, когда прильнул к невозмутимому парню губами, целуя так, будто нежно уговаривая. Бёну на мгновение привиделось, что Чанёль с упоением смял чужие губы в ответ, однако через миг порыв приутих, и они снова обратили друг на друга взгляд. — Не делай вид, будто тебя волнует, что правильно, а что нет, — ступая назад спиной, Бэкхён зацепился за ледяные пальцы его желанного и потянул за собой. Пак не сопротивлялся, по крайней мере теперь, когда Бэкхён первым опустился на матрас и притянул мужчину за кромку пиджака, вынуждая того упереться на одно колено на кровати между приглашающе раздвинутых ног. Не желая больше разрушать тишину, Бэк потянулся к чужим пуговицам. И уже через некоторое довольно продолжительное время — потому что пуговицы не поддавались одеревеневшим пальцам Бёна — пиджак валялся на полу, а Чанёль тем временем нависал над распластавшимся парнем на его личной, мать его, кровати. От этого чувства приятно сводило пальцы на ногах, будто Бэк взял долгожданный кубок и теперь с чувством выполненного долга трепетно поставил в своей комнате, только вместо кубка Пак Чанёль. И ему было совершенно не стыдно за такого рода ассоциации. У Бёна нестерпимо чесались губы, когда он цеплялся взглядом за нависшего над ним мужчину, который держался в воздухе, упёршись локтем в подушку рядом с его головой, и буквально ничего не предпринимал, чтобы доставить Бэку наслаждение. Это выводило из себя и одновременно с тем заводило. Особенной пыткой сыграло поведение Чанёля — когда Бэк всё-таки тянулся вперёд, дабы поцеловать мужчину, тот, словно издеваясь, отстранялся на незначительные сантиметры, но этого сполна хватало, чтобы Бэкхён вновь падал на подушку с разочарованным вздохом и искорками в глазах. Мало того, что Чанёль ничего не делал, только разрешал себе бесстыдно разглядывать раскрасневшегося Бёна, так ещё и не позволял Бэкхёну взять инициативу. Казалось, будто это приносило ему удовольствие — смотреть на бессмысленные попытки и ловить экстаз от возмущённых переглядываний. Было ожидаемо, что через некоторое время Бэкхён потеряет терпение, и, когда это всё-таки случилось, Бэк вместо того, чтобы снова поцеловать или притянуть мужчину руками, истошно подался бёдрами вверх, выгибаясь в пояснице и нарочито соблазнительно закусывая нижнюю губу, словно потешаясь. Чанёль шумно выдохнул, не ожидая такого подвоха, и машинально прикрыл глаза, стоило Бёну слегка потереться о чужой пах. Внизу живота всё горело. Всё же поддавшись искушению, Пак ответил Бэку тем же жестом, с напором прижимая охнувшего парня к матрасу. Горячо прижимаясь бёдрами, они неотрывно смотрели друг на друга, соприкасаясь лбами. Бэкхён положил руки на дрогнувшие от прикосновения плечи мужчины и, от наслаждения растопырив пальцы, огладил напряжённые мышцы рук, остановился на лопатках, так яро напоминающих Бэкхёну крылья ангела. Чанёль в пьяном дурмане прикрыл глаза и, мазнув поцелуем по гладкой щеке Бэкхёна, опустил взмокший лоб на подушку рядом, стараясь сильно не отстраняться от сорвано дышащего парня. — Что же ты со мной делаешь? — в изгиб шеи бессильно выдохнул Чанёль, сминая пальцы на чуть округлых бёдрах Бёна, принося тому ещё большее возбуждение. Если бы не сложившиеся обстоятельства, Бэкхён бы ни за что не отстранился от Пака, не дал бы тому даже вздохнуть, пока они бы истошно целовались, желанно сплетаясь языками и лихорадочно двигаясь навстречу друг другу. Но сейчас — не тот случай. Оба понимали, что через некоторое время поднимется Сехун, и, к счастью, страх быть застуканными всё же ещё перекрывал иступлённое желание. Они же не сошли с ума в конце-то концов и знали, к чему это могло привести. Хотя так хотелось… Отдаться друг другу. — Никогда бы не подумал, что буду так сильно желать какого-то парня, — усмехнулся своим словам Чанёль, поднимая голову. Бэкхён проследил затуманенным взглядом за улыбкой мужчины, и его щёки, казалось, стали ещё краснее. — Не какого-то. Тебя, — поспешил исправиться Пак, чем ещё больше смутил Бёна. — Боже, — выдохнул тот. — А я никогда бы не подумал, что именно ты будешь говорить мне такие слова. — Так это вечер откровений? — лукаво улыбнулся мужчина, приподнимаясь и удачно устраиваясь между широко раскинутых ног Бэкхёна, который тоже поспешил привстать, чувствуя неловкость. Чанёль без помощи слов приказал Бёну не вставать — хватило одного взгляда, на дне которого читалось «лежи». Что-то гипнотизирующее, что-то особенное, что умел видеть только Бён. И с радостью спешил подчиняться. — Может быть, — невпопад ляпнул Бэкхён, уже давно теряя нить разговора, а только упиваясь махинациями старшего. — Тебе есть что мне сказать? — выверенным жестом изгибая бровь, спросил Пак. — Что-то сказать… — зачем-то повторил Бэкхён тише. В голове слова складывались в предложения как назло слишком медленно, отчего казалось, будто время вокруг них давным-давно остановилось. — Ты уже и так всё знаешь. — Нет. Скажи мне то, что давно хотел. Представь, будто видишь меня в последний раз и другого шанса уже не будет. Я хочу знать, что ты реально думаешь. Бэкхён задумался. На миг ему привиделось, будто его неожиданно окатили ледяной водой и оставили трястись на морозе. Так серьёзно и неприятно звучали слова Чанёля в холодной тишине комнаты. — Хочу, чтобы другой шанс был, — чистосердечно признался парень, лихорадочно комкая в кулаках одеяло. — Хочу не слышать таких слов и не думать, что в какой-то момент ты можешь уйти и я не смогу тебя найти. Хочу, чтобы ты был рядом. Ведь всё: твой голос, взгляд, запах, улыбка, твои касания и поддержка нужны мне больше, чем… — голос Бёна сорвался, — чем всё, что у меня когда-то было или будет. Сегодня не последний день, потому что я знаю, что у меня будет завтра и послезавтра, через неделю-две, когда у меня будет шанс побыть с тобой ещё. Не проси меня это представлять, потому что ты сделал меня таким, что любое твоё слово так сильно влияет на меня. И я говорю это не потому, что я пьян или возбуждён, а потому что реально так считаю. И будь я трезв, я бы это повторил. И будь рядом Сехун, я бы это повторил. Будто парализованный, Чанёль выглядел так обезоружено и растерянно, что едва мог дышать. Единственное подтверждение, что он был ещё тут, — его ледяные пальцы, с силой сомкнутые на трепетно дрожащих кулаках Бэкхёна. Он был готов признаться, что ожидал услышать от Бэка что угодно, но только не это. Однако теперь его собственный голос нещадно пал камнем на рёбра, продавливая в грудной клетке такую глубокую яму, что, Паку показалось, он посмотрит на своё отражение и увидит необратимые последствия от слов младшего. — Ты же понимаешь, что я не шучу, правда? — дабы удостовериться, натужно прохрипел Бэк, перехватывая чужие ладони и переплетая пальцы. Во мраке комнаты Бён увидел, как мужчина вынужденно поджал губы, будто боясь что-то сказать в ответ: будь то болезненное или наоборот приятное. — Я вижу, что ты любишь меня, — глухо произнёс Чанёль, прежде чем выдохнуть. — И сколько боли это тебе приносит. Но мне казалось, ты понимаешь, в каком положении находимся мы оба? — Я знаю, но- Бэкхён был прерван строго выставленной вперёд рукой. Чанёль машинально обернулся на шум за дверью и, бросив тихое «Сехун поднимается», перекинул одну ногу Бёна через себя и мёртвый грузом свалился рядом с робко скукожившимся парнем. Оба затаили дыхание, в молчаливом ожидании прислушиваясь к каждому тяжёлому шагу к двери. Бэкхён не хотел никого видеть, но успел подумать лишь о том, что это правда О, а не разгневанный отчим, чьи выкрики были слышны с первого этажа всё это время. Когда дверь скрипнула, Бэк закрыл глаза, притворившись спящим, и внутри себя выдохнул с облегчением, когда услышал затруднённое дыхание своего измученного парня. — Бэк, ты… — Сехун поднял голову, улавливая неестественную тишину в комнате, и лишь озадаченно охнул при виде спящих парней. — Вот же засранцы, блядь, идиоты. Он вынужденно тихо закрыл за собой дверь, рассудительно решая не шуметь, и за пару шагов подошёл к спящему на самом краю кровати Бёну, не забывая оглядеть тёмное пятно в виде Чанёля рядом. — Бэк, ты спишь? — легонько толкнув парня в плечо, чуть ли не на самое ухо прошептал Сехун. И когда реакции не последовало, он выпрямился и, казалось, замер на целую минуту. За это время, что О стоял над притворяющимися спящими парнями, Бэк ни разу не решился открыть глаза, отчего-то почувствовав слабость духа. Минуту назад он храбрился, что при Сехуне сможет сказать что угодно, а теперь, словно трусливый зайчик, спрятался в свою норку, поджав ушки. Чанёль тоже не двигался, принимая правила игры, и Бэкхён только и мог, что улавливать размеренное горячее дыхание напротив своего лица и так же притворяться давно спящим. Стоило Бэкхёну зацепить слухом, как О отошёл и открыл дверцы шкафа, он на одно мимолётное мгновение распахнул ресницы, отчего-то резко пугаясь близости с Чанёлем. Оно и естественно, ведь они делили между собой не только одну подушку, но и одну тайну. Противная горечь комком скопилась в горле, и Бэкхён мог поклясться, что ещё немного и просто расплачется, но вовремя коснувшаяся его колена чужая нога заставила проглотить все страдания и успокоиться. Сехун отодвинул стул на колёсиках и буквально сквозь пот и опьянение разложил на холодном полу матрас, вытащенный из шкафа. О плюнул на постельное бельё, накрылся каким-то первым попавшимся под руку пыльным одеялом и положил под голову старую несуразную подушку, больше предназначенную для декора комнаты, нежели для сна. Видимо, ему было настолько пофиг на всё происходящее: на тяжелый разговор с отчимом Бэкхёна, на парней, тесно прижавшихся друг к другу на односпальной кровати, что через десять мучительных для Бэка минут Сехун вырубился и громко сопел из-за заложенного носа. Бэкхёну наконец был предоставлен шанс лечь удобнее — залезть под одеяло и стянуть с ног давящие на живот и пах брюки. Он бесшумно привстал на локте, озадаченно разглядывая лицо Чанёля и не веря своим глазам — тот уже вовсю спал. Слабость в руках немедленно дала о себе знать, и, когда с брюками было покончено, Бэкхён укрыл себя и Чанёля одеялом. Он опустил голову на холодную подушку, утопая в её мягкости, и обратил свой взор на Пака. У того во сне слегка подрагивали ресницы, а лицо выглядело как никогда умиротворённым и безмятежным. Бэкхён засмотрелся на такого невообразимо красивого мужчину и не заметил, как сам через некоторое время уснул.***
Сон был обрывистым, тревожным и совсем пустым. Когда в следующий момент Бэкхён открыл глаза, ему показалось, что он и вовсе не спал, а так — лишь качался на ковре-самолёте. Комната была облачена в безмолвие, царил покой. За окном только светало, о рассвете и речи не шло. Однако голова всё ещё кружилась, вдобавок к этому добавились тяжесть в желудке, боль в теле и просто ужасный сушняк. Бэкхён пару раз поморгал, пытаясь облизать губы, но затем резко застыл. Распластавшийся на полу Сехун мирно посапывал, и казалось, ничего не могло нарушить его крепкий сон. Бэкхён же тем временем напрягся всем телом, чувствуя, как под одеялом чужая рука едва заметно, почти что невесомо касается его оголённого бедра. Он окончательно убедился в том, что его разбудило. Дрожащие пальцы буквально расцеловывали пылающую жаром кожу Бёна. Легко проходили по боксерам, желая прильнуть к голым участкам кожи, а потом, аккуратно коснувшись напряжённого тела, нежно и даже как-то боязливо ласкали её, будто касались лепестков розы. Бэкхён, окаменев, вынужденно затаил дыхание, вдруг почувствовав, как учащается его сердцебиение. Чанёль не делал ничего резкого, наоборот, плавно вырисовывал незамысловатые узоры, словно боясь разбудить Бэкхёна. Чего Пак хотел и что им двигало, Бэк не знал. В одном он был точно уверен — от Чанёля перехватывало дыхание, сводило пальцы, а сердце билось так сильно, что оглушало. Когда Чанёль касался его раньше, Бэк испытывал подобное, но сейчас все чувства обострились в несколько раз. Может быть, всё дело в том, что они лежали на его кровати? Или в том, что меньше, чем в метре от них, сладко спал Сехун? Или всё дело в том, что Бэкхён наконец признал тот факт, что он по уши влюблён? Его затянуло в болото, словно бедного маленького зверька, пробегающего мимо и не подозревающего о такой подставе. Это одновременно и грело душу, и холодило разум. Потому губы и уши горели, а пальцы и затылок бросало в холодный пот. Чанёль не спешил прекращать, он громко выдохнул через нос, и этот горячий воздух, словно маленькое пёрышко, пощекотал алые уши и шею. — Ты проснулся? — кровать скрипнула под тяжёлым весом мужчины, когда тот придвинулся ближе к Бэкхёну и опалил своим дыханием отупевший разум подростка. Бэк сильнее сжал одеревеневшими пальцами мягкую перьевую подушку и, мелко задрожав, раскрыл рот, делая глубокий сорванный вдох. Всё его тело, будто на иголках, визжало и сгорало от переизбытка чувств. Чанёль манипулировал, управлял и так искусно возбуждал. Разом. — Прости, что разбудил, — прошептал Пак, казалось, оказавшись над самым ухом. Его крепкая и горячая ладонь теперь полностью легла на бедро, и Бэкхён мог почувствовать всю её тяжесть и даже представить, как она выглядела. От одной такой фантазии внизу живота приятно тянуло, а в паху тяжелело. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Чанёль, охотно продолжая свой путь выше — пальцы пробежали по резинке боксеров и, обогнув самое сокровенное, остановились на животе, чуть покружили, а потом и вовсе медленно перешли на грудь. Тут Пак, слегка помедлив, теснее прижал ладонь и неожиданно ахнул.Чёрт, он же всё поймёт.
— Тише, — мягко прошептал Чанёль, став серьёзнее. — Успокойся, дыши ровнее. Но как, чёрт возьми, это сделать, когда рука мужчины буквально прожигала его грудную клетку и сдавливала все здравые мысли, оставив после себя лишь эрекцию и жжение на губах. — Не бойся, — добавил Чанёль, будто подготавливая Бёна к чему-то грядущему. Бэкхён зажмурился, что было сил, и тяжело выдохнул в подушку, когда рука Пака переступила черту невозврата и упёрлась в резинку боксеров, а потом и вовсе накрыла пульсирующий член. — Ах, — сорвалось с губ Бёна, и он, спрятав лицо в подушку, задрожал всем телом и теснее прижал колени друг к другу, комкая между ними одеяло. Он ощутил острое наслаждение от такого близкого контакта, а жар горячей волной окатил всё тело. Мышцы пресса натянуло от скопившегося возбуждения. Прежде чем Чанёль сильнее сжал пальцы на эрекции парня, Бэкхён поклялся, что приятней и быть не может, но ошибся. Длинные пальцы обхватили член, и Бэк несдержанно подался назад, будто пытаясь избавиться от такого хвата, но вместо этого только упёрся пятой точкой в ощутимо затвердевший пах Чанёля. Бён резко распахнул ресницы, чувствуя, как его сердце пропустило удар, а разум окончательно отказал. Пак продолжал ласкать чужую плоть сквозь намокшие от смазки боксеры, заставляя Бэкхёна мелко дрожать и задыхаться от невозможности нормально вздохнуть и при этом не застонать.Как приятно, Боже…
— Тише, ты же не хочешь, чтобы Сехун проснулся, — почти что одними губами промолвил Пак, оставляя влажный поцелуй за ухом и заставляя младшего покрываться мурашками. Чанёль как с цепи сорвался. Обычно он вёл себя сдержанно и аккуратно, а сейчас у него словно крышу снесло. Хотя Бэкхён тоже не хвастался терпением. Каждый раз, когда они были вместе, хотелось прикоснуться, почувствовать кончиками пальцев жар крепкого тела и горячие припухлые губы своими. И теперь, когда они наконец оказались в одной постели, будто сработал выключатель, оглашающий, что любые барьеры перед ними сняты. Чанёль завёл кончики пальцев под резинку трусов и, лаская намокшую, опухшую головку, поигрался с напрочь треснувшими нервами парня. Бэкхён пылко прогнулся в спине, на автомате прижимаясь к бурно двинувшимся вперёд бёдрам Чанёля, и мужчина мучительно прикусил нижнюю губу. Пак чертовски сильно возбуждался от осознания, что Бэкхён в его руках был готов пойти на что угодно, подчиниться всему, чего бы Чанёль ни пожелал, и стонать до охрипшего голоса, прогибаясь в пояснице навстречу глубоким и резким толчкам. Пак понимал, Бэкхён идеальный для него сексуальный партнёр — без загонов и девичьего стеснения, готовый экспериментировать и выполнять любые прихоти, лишь бы Чанёлю понравилось. Чанёль был извращенцем, а Бэкхён в этом ему ни на шаг не уступал, пусть они и были оба парнями. Им пришлось замереть на некоторое время, когда услышали, как Сехун, лежащий на полу, что-то сонно прохрипел, а потом сладко потянулся. — Воды, — протянул О не своим голосом, открывая глаза и щурясь от боли в голове и теле. — Твою ж мать, как же я хочу пить, — недовольно пробурчал он, потирая виски и пытаясь хоть как-то смочить пересохшие, потрескавшиеся губы. В этот момент Бэкхён, почти что на пике своего возбуждения, был готов провалиться сквозь землю или продать душу дьяволу, лишь бы Сехун не понял и не увидел того, что сейчас творилось на кровати. Бён зажмурился и ненавязчиво спрятал половину лица под одеялом. Сердце билось как умалишённое, а перед глазами то и дело, что мелькали картинки того, как Сехун застаёт их в постели, и это, блядь, просто худший расклад дел. Руку Чанёль соответственно резко убрал и даже успешно восстановил дыхание, в отличие от Бэкхёна, что буквально задыхался под душным одеялом и пытался незаметно стереть капли пота со лба об подушку.Как же это, сука, неудобно! Бесит. Раздражает. Ненавижу это дерьмо.
Бэкхён не мог перестать думать о возбуждённом Чанёле. Не мог перестать перематывать пластинку с блаженными, усердно сдавленными стонами Пака. Не мог подавить стоячий колом пах, так больно стискиваемый намокшим нижним бельём. Нестерпимо сильно хотелось ещё раз окунуться в пучину страсти. Именно с Чанёлем. Бэкхён сейчас как взвинченный наркоман, лишившийся необходимой для жизни дозы. Сехун злостно отобрал последнюю крупицу желаемого. Возбуждение быстро сменилось стыдом, а потом переродилось в агрессию. Как ни странно, сейчас Бэкхёну было абсолютно всё равно на чувства О. Ему лишь хотелось, чтобы Сехун снова уснул, ушёл или выпрыгнул из окна. Господи, что угодно, лишь бы не мешал.Какая же я эгоистичная тварь…
Сехун лежал на полу недолго. Шурша одеялом и разминая затёкшие мышцы, он поднялся с матраса и застыл на несколько секунд, пытаясь прийти в себя. Его голова раскалывалась, и всё, что сейчас О желал, — это охладиться, принять душ и сменить пропахшую алкоголем и сигаретами одежду. Тяжело дыша, он прошёл до шкафа и беззастенчиво перерыл полки, собрав в руки ту одежду, которую обычно предлагал ему Бэкхён. Через несколько секунд дверь за ним тихо закрылась, и Бэкхён высунулся из-под одеяла, делая полноценный глубокий вдох. — Чуть не попались, — беззаботно хмыкнул Чанёль на самое ухо, уверенно обвив талию охнувшего Бёна и притянув ближе к себе. — Что ты делаешь? — обеспокоенно спросил Бэк, утыкаясь лихорадочно бегающими глазами в проникновенно растянутые губы. — А что, — мужчина уткнулся кончиком носа в порозовевшую щёку, — тебе не нравится? — с напором произнёс Чанёль, одним своим низким басом пропуская через растерявшегося парня ток и вынуждая покрыться щекочущими мурашками. Пак касался его решительно — до сладких судорог, прерывистых вздохов и томительных ёрзаний по скомканной простыне. Даже через одеяло Бэкхён отчётливо чувствовал, как чужая рука с натиском сжимает его бёдра и, беззастенчиво блуждая, поглаживает внутренние стороны бёдер, поднимаясь всё выше и выше. — Ты сумасшедший, — прохрипел Бэкхён, перекатываясь на спину, тем самым теснее прижимаясь к ненасытному телу. — Иногда, — проворковал мужчина. — И как назло только с тобой. Чанёль несдержанно перехватил ладонь Бёна и, не отрывая томно прикрытых глаз от тяжело дышащего парня, опустил руку того вниз к своей промежности, бесстыдно положил прямо на свой пах. Бэк повернулся всем телом к Паку и от неожиданности ахнул, чувствуя пальцами горячую оголённую плоть. — Ты же знаешь, что делать? — Чанёль придвинулся чуть ближе, позволяя Бэкхёну, всё ещё не до конца понимающему, как они к такому пришли, обхватить член, и дёрнул бёдрами, имитируя толчки. Не теряя времени и оставив позади своё самообладание, Бён стал ритмичными движениями надрачивать Чанёлю, возбуждаясь от сбившегося дыхания мужчины. Пак прикусил губу и прорычал что-то несвязное вроде «Боже» прежде, чем надавил на затылок Бэкхёна и жадно поцеловал, глуша вырвавшийся стон. Бён думал, что так они и закончат, но поцелуй резко прервали, и, лихорадочно оглядывая красное лицо Пака, он услышал, как Чанёль, скуля, прошептал: «Повернись». — Что? Зачем? — непонимающе буркнул Бэк, пытаясь собрать воедино пазлы своего разума. Будучи распалённым до исступления, он не до конца понял, что от него ждут, но когда Чанёль произнёс: «Прошу тебя, Бэк. Это моё желание», Бэкхён почему-то послушался и повернулся к Чанёлю спиной, как тот и попросил. Бэкхён пришёл в себя, только когда Пак стянул вниз его боксеры и, схватившись за талию, уткнулся членом в пятую точку. В этот момент Бэк слегка растерялся, но противиться желанию Чанёля не стал. Если тот захотел, то Бён не против подчиниться. Наоборот, он машинально, как только умел, прогнулся в спине, выпячивая задницу, и прикрыл глаза в ожидании. Чанёль не церемонился, находясь практически на пике своего возбуждения и не зная всех тонкостей секса между мужчинами, вошёл в парня и чувственно охнул. — Господи, какой ты узкий. И горячий. Я долго не смогу.Блядь!
Бэкхёна скрутило от боли, но он попытался мигом расслабиться, не первый раз же. Всё-таки Сехун никогда не позволял себе такого, однако Чанёлю Бэк мог простить что угодно. — Чанёль, мне бо…- Не успел он договорить, как Пак, несколько раз глубоко толкнувшись, отодвинулся от Бэкхёна и со стоном кончил себе в сомкнутый кулак.Уже?
— Вот блядь, — прохрипел Пак, уставившись в потолок.И это всё? Что?
Бэкхён вновь перекатился на спину и уткнулся неверящим взглядом в бурно вздымающуюся грудь Чанёля. — Прости, — облизав пересохшие губы, Пак кинул усталый взгляд на безмолвного парня. — Это было слишком, во всех смыслах. — Я понял, — ответил Бэк, всё ещё не понимая своих чувств. Они, словно моток ниток, переплелись путаницей, и теперь Бэкхён не мог найти ни начала, ни конца. Ещё немного полежав, пытаясь отдышаться, Чанёль резко сел и попытался слезть с кровати, перелезая через Бэкхёна. Его взгляд мгновенно обратился — теперь холодные чёрные глаза, будто сожалея о содеянном, вперились в пол. — Мне пора идти, — констатировал факт безучастным голосом Чанёль и начал одеваться. — Что? — Бэкхён мигом сел, испуганно разглядывая мужчину с ног до головы.Почему? Уже? Прямо сейчас? После всего, что случилось? Ты просто так уйдёшь?
Бэкхён не мог подняться с постели, его ноги будто пригвоздили к матрасу, и всё, что он мог, — это недоумённо моргать, пытаясь осмыслить и найти причину происходящего. Его одолела волна страха. Не потому, что Чанёль уходил, а потому что больше не смотрел на него с такой теплотой, что раньше, и не смотрел вообще. Будто избегал встречного взгляда, будто пытался убраться прочь отсюда, пока Сехун не вышел из ванной и не заглянул Паку прямо в глаза, по которым бы О всё сразу понял. Чанёль бежал с тонущего корабля, возложив все свои ошибки и проблемы на другого, более слабого — на Бэкхёна. Того, кто всегда был таким — слабым, маленьким и уязвимым. — Ты не останешься? — через боль выдавил из себя Бэк, кое-как ставя одну ногу на лежащий на полу матрас, но всё ещё не осмеливаясь подняться. Чанёль бросает его здесь. Эта мысль медленно, но верно превращалась в действительность, перед которой Бэкхён был бессилен. — Не могу, — стоя спиной к Бэкхёну, Чанёль впопыхах застёгивал пиджак одной рукой, когда оба услышали, как щёлкнул замок. Бён мгновенно натянул на себя трусы и вскочил с кровати, укутываясь в одеяло. Сехун, ни о чём не догадываясь, зашёл в комнату, беззаботно вытирая мокрые волосы полотенцем. — О, ты уже пошёл? — расслабленно поинтересовался Сехун, видя одетого Пака посреди комнаты. — Да, я забыл, что у меня работа с утра, — безэмоционально отчеканил тот, направляясь к двери, при этом сохраняя на лице небывалое хладнокровие. — Ну ты даёшь, — усмехнулся О, — ладно, давай, покеда. — Ага, пока, — Пак кивнул на прощание Сехуну и скрылся за дверью, шумно спускаясь по лестнице на первый этаж. — А ты как себя чувствуешь? — О взглянул на своего растрёпанного парня и слегка нахмурился. — Всё хорошо? Бэкхён ответил «да», но своего голоса сквозь шум в ушах не услышал. Он стоял закутанный в одеяло почти с ног до головы, и только оно скрывало из виду то, как заледеневшие пальцы тряслись от волнения и страха.Чанёль ушёл. Он кинул меня. Он кинул меня. Блядь! Мы переспали. Я изменил Сехуну. Я сделал это. Что я, блядь, натворил? Что…
Сехун что-то продолжал спрашивать, Бэкхён отвечал бессвязными предложения, вдруг осознав, что ему сейчас необходимо больше всего — остаться на время одному, выпроводить Сехуна и подумать, что делать дальше. О продолжал что-то говорить, а потом неожиданно поцеловал Бэкхёна в лоб — так нежно, с такой искренней любовью и теплом, что у Бёна всё от боли и сожаления в желудке стянулось. Весь трепет ушёл, оставив после себя бездыханные трупы бабочек где-то на дне живота. — Я как раз хотел с тобой кое-что обсудить, — мягко протянул Сехун, вешая мокрое полотенце на спинку стула. — Обсудить? А ты разве не собирался тоже уходить? — словно робот, проговорил Бэкхён, аккуратно, без резких движений поворачиваясь к удивлённому Сехуну. — Что? Конечно, нет, — нахмурился О. — Зачем мне уходить? — Я не знаю, — покачал головой Бэкхён, чувствуя острую нужду выгнать Сехуна из квартиры. — Мне казалось, у тебя работа.Пожалуйста, оставь меня одного. Пожалуйста, уйди. Я не могу смотреть тебе в глаза!
— Я бы не стал так напиваться накануне рабочего дня, — ответил О так, будто сказал самую очевидную на свете истину, и странно прищурился, слегка теряясь. — Сейчас же только восемь утра, — помрачнел мужчина. — У нас впереди целый день. Я думал, мы фильм посмотрим, понежимся в постели, может, даже ещё поспим, а то я сегодня, между прочим, спал на полу и не очень-то выспался.Я тебя умоляю. Уйди. Я переспал с Чанёлем. Я переспал с твоим лучшим другом. Сехун, уйди.
— Да? А, может, завтра посидим? Мне не очень хочется фильм смотреть. Я бы лучше спать лёг, — дрогнувшим голосом произнёс Бэк. — Ну, тогда давай ляжем спать вместе, какие проблемы? — Сехун настойчиво повысил голос, раскинув руками. На его лице читались терзания вперемешку с сомнительными догадками. — Что за херня, Бэк? — О чём ты? — Почему ты пытаешься меня прогнать? Я не понимаю. — Я не пытаюсь тебя прогнать, — тяжело выдохнул Бэк, сжав губы и опустив голову. Он подошёл к кровати и сел на неё. — Я просто говорю, как есть. — Нет, это брехня, — не поверил О, положившись на свою интуицию. — Я что, противен тебе? Почему ты вдруг так смотришь на меня? Всё, в буквальном смысле всё сейчас разъедало Бэкхёна изнутри. А особенно стыд. Чанёль вот так по-свински поступил, оставив его одного отдуваться перед О, смотреть тому в глаза и разговаривать с ним — человеком, которого водили за нос и который всё ещё верит в то, что Бэкхён его единственный. — Я не уйду, — переплетая руки на груди, стоял на своём Сехун, а Бэкхён мог только внутренне кричать и беситься, почему ему достался такой упрямый парень. — Почему? — тихо спросил он, опустив глаза в пол на свои голые ноги. — Потому что я не понимаю, почему я должен сейчас уходить, — Бэкхён чувствовал, как эти слова словно надавливали на больное место, заставляя его корчиться от боли и умолять остановиться. — Я нехорошо себя чувствую. Я плохо спал, мне хуёво, в конце концов, — не сдержался Бэк и случайным образом повысил голос на О. Сехун молчал некоторое время, а Бэкхён будто чувствовал, что тот уже догадывается. — Я вообще-то тоже не кайфую сейчас, — всплеснул руками О. — Вчера, точнее сегодня ночью, я выслушивал бред твоего отчима, а потом спал на блядском полу, потому что ты какого-то хрена уснул с Ёлем на одной кровати. И какого хрена я сейчас должен терпеть то, что ты говоришь и как? Ты бы лучше извинился, хотя на это я и не рассчитывал, кстати. Я просто хотел провести с тобой время, как раньше: посмотреть какой-нибудь смешной фильм, может быть, заняться любовью, хотя на это тоже не рассчитываю уже, поговорить о нашем будущем и вообще. Я считаю, что нам есть что обсудить. Потому что я устал терпеть это дерьмо и почему-то считаю себя, мать его, обязанным исправить это. Только вот почему-то решаюсь на это только я один. — Сехун, умоляю, замолчи. У меня раскалывается голова, — со злобой прошипел Бэкхён, замечая, что глаза начинает жечь от обиды. — Здорово, — вспылил О. — Потому что я не уйду отсюда, пока мы не поговорим. — Ну, говори тогда, — оторвавшись от рук, Бэк поднял взгляд и посмотрел на взбешённого парня. — Я, блядь, это и пыт- Сехун закрыл лицо ладонями и, запрокинув голову, изнурённо простонал, не понимая, как вообще можно вести с Бэкхёном диалог. Когда это всё переросло в такой откровенный пиздец? Под пристальным взглядом Бёна Сехун несколько раз глубоко вдохнул через нос и выдохнул через рот, дабы немного остудить пыл, потому что с Бэкхёном разговаривать на повышенных тонах всегда было чревато последствиями. — Что с тобой творится в последнее время? Что, а? Я пытаюсь разобраться в том, что происходит у тебя в голове, но ты не даёшь мне ничего понять. Ты что, не видишь, что я хочу всё наладить, потому что я люблю тебя и хочу быть с тобой и дальше? Вчера мне такую грязь пришлось выслушать из уст твоего отчима, столько говна я никогда в своей жизни не слышал. И я хотел поделиться с тобой идеями насчёт нашего будущего.Нашего будущего…
— Какие ещё идеи? О чём ты говоришь? — обессиленно переспросил Бэкхён. Сехун выждал необходимую обоим паузу и уверенно произнёс: — Я признался своим родителям, что гей и что ты мой парень, — Бэкхён, потеряв дар речи, неверяще округлил глаза.Что?!
— Серьёзно, — абсолютно уверенно продолжил Сехун. — Я не прикалываюсь. Я рассказал им, что ты мой парень, а не просто друг.Боже, что ты наделал?
— Я хочу всё исправить, всё недопонимание, что было между нами. Бэкхён, ты понимаешь меня? — Сехун присел на корточки и волнующе взглянул в намокшие глаза напротив. — Я столько работал. И наконец накопил денег на квартиру. Я купил её на этой неделе и решил рассказать тебе про это сегодня. Мы можем съехаться и жить вместе в той квартире. Потому что я хочу этого. Потому что я давно об этом думал и решил, что тебе понравится эта идея. Ведь так? Тебе же не нравится жить с родителями, а мне не нравится смотреть на твои синяки. Тебе больше не придётся так жить, я позабочусь обо всём. Именно поэтому… Именно это я и хотел тебе рассказать. В этот момент сердце Бэкхёна попросту не выдержало — оно разорвалось на кусочки. От слов Сехуна его тело онемело, а бурлящие чувства внизу живота вспыхнули с новой силой, и казалось, будто его сейчас вырвет. Он совершил такой глупый поступок — влюбился в того, кто, видимо, в этом не нуждался, переспал с тем, кто поманил его пальчиком, в то время как О из кожи вон лез на работе, пытаясь вытащить Бэкхёна из этого дома и дать шанс на нормальное будущее. Ведь это такой большой шаг, такие искренние чувства, которые Бэк своим тупым поступком просто растоптал. И как же плохо было от осознания, что Бэкхён всё это потерял. Именно в ту секунду, когда из его глаз полились слёзы от отчаяния и боли, он осознал, что творил последние пару месяцев. — Что с тобой? — Сехун схватился за вздрагивающее плечо Бэкхёна, когда тот, в истерике рыдая, начал умолять о прощении и давиться слезами. — Прости меня! — Бэкхён сгрёб холодными ладонями крепкую мужскую руку, лежащую на его плече, и что было сил сжал так, будто боялся потерять её тепло. Ему хотелось упасть О в ноги и просить прощения за свои ошибки до потери голоса, нет, потери пульса. — Что? — Прости меня. Пожалуйста, я умоляю тебя, — тяжело дыша и смаргивая крупные слёзы, Бэк рыдал, с каждым всхлипом разбиваясь о скалы и чувствуя невообразимую боль в груди. — Я не хотел, это само получилось. Прости меня. Прости. Пожалуйста, изви- Его слёзы, что ручьём катились по красным щекам, словно сами за себя говорили, что Бэк натворил. Сехун, видно, предчувствуя боль, смахнул с себя руку Бёна и быстро выпрямился в полный рост, твёрдым, железным голосом говоря: — За что ты извиняешься? — Я… Я, — Бэкхён заикался, продолжая всхлипывать.Я не должен это говорить.
— Я п-переспал с… Чанёлем.Это конец.
— Прости меня, умоляю, прости. Я ненавижу себя, — голос сорвался на хрип, а от слёз стало жечь щёки. Он обхватил ладонями дрожащие колени и уставился себе под ноги. Сехун не сдвинулся с места. — Когда? — неузнаваемо холодным тоном очертил О. Бэкхён пришёл в ужас, не узнавая в нём родной голос. — Сегодня. Прости меня, — взмолился Бэк и резко замолчал, чувствуя, как страх окутывает всё тело. — Когда, блядь, сегодня? — Пока ты мылся, — Бэкхён дрожал всем телом, и единственное, что ему сейчас хотелось, — это убить себя. Затаившееся между ними напряжение можно было разрезать ножом. — То есть, я правильно понимаю, ты трахался с моим лучшим другом, когда я, блядь, принимал ванну в соседней, мать его, комнате?! — Да. Боже… — Бэкхёну привиделось, будто сейчас Сехун ударит его — сильно, безжалостно, грубо, но на удивление этого не произошло. — Что? Блядь, это правда? Вы серьёзно? — О резко замолчал и через несколько секунд сорвался с места. Бэкхён, зажмурившись до ярких пятен, вскоре не почувствовал никакого удара и вновь открыл глаза, осторожно поглядывая на Сехуна. Тот резкими, скованными движениями достал из своих брюк телефон и, сделав шаг и отвернувшись от Бёна, набрал номер. Тишина продлилась недолго. — Ало, привет, как ты? — словно скороговорку выпалил О ледяным тоном. Бэкхёну ещё никогда не было так страшно, как сейчас. У него перехватило дыхание, когда он услышал голос Чанёля на другом конце трубки. — Нормально, а чего звонишь? — ничего не подозревающий Пак был крайне озадачен звонком. — Да знаешь, просто хотел узнать, — беспристрастно проговорил Сехун, — как ты, чёрт возьми, трахнул моего парня? Какая интересная ситуация получается, правда? Может, тебе есть, что мне сказать? А то этот гад просто рыдает и извиняется здесь. Вот я и подумал, блядь, может быть, ты мне скажешь что-то в своё оправдание? Какого хрена, Чанёль?! Какого, мать его, хрена?! Ты, Чанёль, мой лучший друг вообще-то, трахнул Бэкхёна? Я просто не понимаю, чем ты думал. Чем вы оба думали? — Сехун… — Да, — надломившимся голосом ответил О, сильнее прижимая трубку к уху и начиная постукивать пяткой по полу. — Я слушаю тебя. — У меня нет никаких оправданий. Правда. — Какой же ты ублюдок. Серьёзно. Ты самая настоящая тварь. И это, — Сехун истерично усмехнулся, — так иронично, что твой член умудрился загубить не только твою жизнь, но и мою. Пиздец. Восторг! Сехун сходил с ума, и Бэкхён мог его понять. На его бы месте Бэк реагировал бы так же, а может, даже хуже. Произойди такое с ним, он бы сразу кинулся избивать Сехуна, потому что такое предательство не прощают. — Я тебя поддерживал, я, блядь, сидел с тобой, пока ты убивался от горя, а ты вот мне так решил ответить? Спасибо большое. А Бэкхён вообще в курсе, м? — ядовито усмехнулся О. — Я надеюсь, он знает о твоих проблемах, а то это было бы вообще смешно. — Нет, я ему не рассказывал. — Не рассказывал?! — Сехун прикрыл рот рукой. — Ты что, сейчас реально угораешь? — Ему не нужно это знать. — Не нужно? Давай теперь я решу, что ему нужно знать о тебе, а что нет. Сехун гневно сбросил звонок, а телефон швырнул на матрас. Он повернулся лицом к Бэкхёну, подходя ближе и снова присаживаясь на корточки, будто таким образом желая взглянуть тому точно в глаза. Бён похолодел от страха. Он, не моргая, уставился на человека напротив. То был не Сехун. Кто-то другой, абсолютно не испытывающий к Бэкхёну ничего, кроме ненависти. Ни капли теплоты, нежности или былой заботы. Только холодный блеск в глазах и самая отвратительная улыбка на губах. — Ты неблагодарная шлюха, — на выдохе произнёс О, добивая Бэкхёна. — А тебе вообще понравилось трахаться с ним? М? Как тебе ваш секс? Тот отрицательно помотал головой, не решаясь открыть рот. — Что? Совсем-совсем? Или ты просто сейчас обидеть меня не хочешь? Скажу, что об этом думать поздно, так что выкладывай всё. — Мне не понравилось, — наконец по крупицам выдавил из себя Бэк. — Блядь, какая жалость, — неудовлетворённо поджал губы О. — Ты сосал ему? Бэкхён снова покачал головой и почувствовал, как по щеке пробежала слеза. — А он тебе? — Нет. — Тогда нахера? — Сехун приблизился. — Ради чего? Если секс отстой, я не понимаю, что тобой двигало. Или… М? — он неожиданно притих, а потом, догадавшись, поджал губы. — Неужели влюбился в него? Уж прости, теперь мне хочется узнать всё. — Я не знаю, — промычал в ответ Бэкхён. — Ты пугаешь меня. — Да мне плевать, — прикусив губу, мрачно бросил О. — Твою мать, поверить не могу. Ты спал с Чанёлем, ты влюбился в него, в то время как он срать на тебя хотел. Потому что ты ему нахер не сдался. Потому что, кроме меня, ты никому нахер не сдался. Думаешь, взаимно всё будет? Небось, надеялся на то, что он станет твоим парнем? На романтику? А ты в курсе, что он скоро отцом станет? М? Бэк перестал плакать, перестал даже дышать. Хотелось верить, что ему это просто послышалось или что Сехун из-за злости врёт. Но у О ни один мускул на лице не дрогнул. — Интересно, почему он тебе это не сказал. Дженни беременна, она ещё в начале октября сказала ему о ребёнке, так что… Он использовал тебя, а ты, бедняжка, клюнул на его удочку и угодил в сети. Весело, правда? Бэкхён не нужен был Чанёлю с самого начала. С самого начала это всё была игра или потеха, но не более того. Когда Бэк был готов всё бросить ради него, Чанёль в это время просто забавлялся? Это так, получается, всё было? А почему тогда Пак ничего не сказал о ребёнке? Пока Бэкхён сидел, как вкопанный, Сехун успел переодеться в свою одежду и встать напротив своего бывшего парня. — Не волнуйся так, — внезапно заговорил О, — в моих глазах ты умер. Теперь меня здесь ничего не держит. Сехун ушёл, достаточно громко хлопнув дверью. Он даже не оглянулся, просто провёл границу и окончательно закрыл себя для Бэкхёна. Ему не нужны были эти извинения и эти отношения, ему не нужен был Бэкхён. Парень был уверен, что Сехуну как никогда больно, но и ему сейчас не легче. Ни живой ни мёртвый, он смахнул с себя одеяло и, не отрывая взгляда, вцепился ногтями в голые ноги, до ядовитой боли сжимая их.Почему он молчал?
Тело согнулось пополам.Почему отвечал на поцелуи?
Бэкхён сорвано выдохнул, когда на коже появились красные полумесяцы, но и этого было недостаточно, чтобы хоть как-то заглушить боль от разорванного сердца.Почему так смотрел?
Невидящим взором оглядев свежие раны, Бэк дотянулся до своего телефона, заряд на котором стремительно опускался к нулю. Зарядки поблизости не было, и Бэкхён просто плюнул на неё.Почему приходил, когда нужна была помощь?
Он открыл «Контакты» и полупустым взглядом зацепился за когда-то дорогой ему номер. У этого номера не было имени, только один знак — «,».Зачем?
Он позвонил, но ему не ответили.Зачем он это делал, если скоро станет отцом?
Он позвонил ещё раз, но его снова проигнорировали.Почему он меня обманывал?
И ещё раз. И ещё раз. И в последний раз. — Да блядь, — Бэк сильнее сжал телефон в руке и, даже услышав завершение звонка, не убрал его. От бессилия дрожали губы и тряслись пальцы. Начиная о чём-то бессвязно говорить, Бэкхён поднялся с кровати и, даже не заметив того, выронил телефон. Парень подошёл к шкафу и распахнул его, желая поскорее одеться и уйти. Затуманенным взором осмотрев содержимое шкафа, он понял, что половины вещей не было. Не сообразив, в чём дело, он натянул на себя единственную нормальную одежду под стать погоде: какие-то старые джинсы и толстовку, которая осталась ещё со средней школы. Бэкхён даже не посмотрел в зеркало. Он схватил телефон и вышел из комнаты. На лестнице чуть не свалился из-за головокружения. В доме было подозрительно тихо, но Бэкхён почему-то был уверен, что он не один. Спустившись вниз и оказавшись в коридоре, он натянул вчерашнюю обувь и ту же куртку, в которой вернулся домой. Всё ещё пребывая в какой-то прострации, Бэкхён не заметил, как к нему обратился низкий голос: — И вещички не забудь, — с кухни на него смотрел отчим, сидящий в полной тишине и попивающий ещё горячий чай. На автомате постучав по карманам, парень в недоумении обернулся к нему и нахмурился. — А? Мужчина, оглядев Бэкхёна с ног до головы и задержав взгляд на опухший красных глазах и ссадине на щеке, которую вчера не увидел, убрал желчь из голоса и повторил. Чуть пошатнувшись на месте, Бэк, всё ещё не понимая, вдруг заметил ютящийся в углу коридора, возле входной двери, чемодан на колёсиках. — Что это? — растерянно захлопав ресницами и беспомощно указав на него, спросил Бэкхён. Его голос был слаб, а движения инстинктивными. Не выпуская кружку из рук, отчим поднялся со стула и пожал плечами, мол, «ты и сам всё понимаешь».Это мои вещи? Меня выгоняют? Что?
Бэкхён вообще не понимал, как нужно на это реагировать. Только недавно испытав сильнейший стресс, от которого руки до сих пор потряхивало, его организм не был готов к очередному потрясению. Да и в принципе Бэкхён не понимал, что чувствует. Его тело будто перекрыло все каналы чувств, обрубило все нервные окончания и лишило сознания. Ему сейчас нужно злиться и кричать о несправедливости и что это и его дом тоже? Ему сейчас умолять отчима на коленях, чтобы тот не выгонял его из дома? Ему сейчас притвориться пофигистом и просто выпорхнуть из дома, словно он ничего не слышал? Может быть, раньше, пусть даже день назад, Бэк выбрал бы что-то из вышеперечисленного, но сейчас… Сейчас, когда вся его жизнь, строившаяся по кирпичику благодаря Сехуну, рухнула, а сердце разошлось по швам, у него просто подкосились ноги, и он медленно упал сначала на одно колено, потом на оба. — Только не сегодня, — сам себе прохрипел Бэк. — Только не сейчас. — В моём доме нет места таким, как ты, — неоднозначно бросил мужчина, как-то озадаченно смотря на сидящего на полу парня. Видимо, он ожидал чего угодно от Бёна, но не это. — А мама где? — Она в спальне и не горит желанием с тобой разговаривать. Так что бери свои манатки и вылетай, пока я сам тебя не вышвырнул, — отчим резко потерял терпение. Он так долго грезил об этом моменте, что теперь не мог дождаться, когда закроет за обнаглевшим отпрыском дверь. Он давно об этом думал, не раз намекал своей жене, но та будто оттягивала неизбежное. Он сам собрал вещи парня, сам сложил их в чемодан и сам принял окончательное решение. Мужчина сделал это ещё до инцидента с пьяным Бэкхёном, за что и поплатился битой посудой и криками жены, но, по его мнению, это уже давно пора было сделать. Если Бэкхён ничего не хочет делать: ни работать, ни учиться, а только бездельничать, то пусть делает это где угодно, но не в этом доме, не в его доме. Бэк не помнил, как поднялся на ноги, как обошёл отчима и прошёл в обуви к маме в спальню. Его тело двигалось само по себе. Бэкхён лишь хотел взглянуть ей в глаза. Посмотреть и понять, действительно ли та хотела, чтобы Бэкхён ушёл сейчас. Действительно ли она так поступит с ним. — Мам, — аккуратно позвал парень, видя одинокое очертание сгорбившейся спины на огромной кровати. Женщина повела плечом, услышав голос сына, но не повернулась, только будто сильнее сжалась и судорожно вздохнула. — Мам, ты правда хочешь, чтобы я ушёл? — где-то на середине вопроса голос Бэкхёна предательски дрогнул. Он не хотел, чтобы она это услышала, но сдерживать свои чувства не мог. Она долгое время молчала. Не решалась что-то ответить, набиралась храбрости, а, когда всё же открыла рот, единственным, что слетело с её дрогнувших от отчаяния уст, было: — Господи, что скажут люди… Вопреки всем ожиданиям Бэкхёна, мама оказалась по другую сторону его представлений. Бэкхён всегда думал, что именно мама, его мама, всё поймет и примет Бэкхёна таким, какой он есть. Этот тихий по натуре человек, беспокоящийся, заботящийся о всяких мелочах, примет его без остатка. Но, кроме искреннего непонимания в её голосе, ничего не было. От любящей заботы не осталось ни следа. Теперь же её больше волновало, что о ней скажут другие, как будут шушукаться за спиной и тыкать пальцами. В этот момент Бэкхён как никогда явственно почувствовал себя маленьким мальчиком, опозорившим своего родителя. Он видел, как матери стыдно за него. И это порождало в нём такое глубинное, чуть ли не звериное чувство, с которым Бэкхён не знал, как справиться. Бэкхён неидеальный сын, неидеальный человек. А в глазах матери ещё и будто чужое дитя. А всё потому, что Бэкхён — гей. С этими мыслями Бэкхён покинул свой дом, последний раз взглянув отчиму в глаза и пропитавшись к нему особой холодной ненавистью. Может быть, когда-нибудь он поставит этого мужика на место, покажет, из какого теста он сделан, но, видимо, не сегодня. Погода оказалась ещё хуже, чем Бэк мог себе предположить. С чемоданом в руках и с невероятной пустотой в сердце он медленно шёл по дороге, абсолютно потерявшись в мыслях, воспоминаниях и последних словах Сехуна и матери.«Не волнуйся так, в моих глазах ты уже умер». «Господи, что скажут люди…»
Бэкхёна грызла совесть. А что было бы, не переспи он с Паком сегодня? Что было бы, будь Бэкхён не таким наивным, влюбчивым и впечатлительным? Что было бы, если бы тогда, ещё в августе, они в тайне от О не поехали на то озеро? А что было бы… Как Бён ни старался, он не мог прийти в себя, не мог сконцентрироваться на том, что ему делать сейчас. В голове вертелись дурные мысли о прошлом, о том, что было уже невозможно изменить. А кадры сегодняшнего утра, словно лезвие, вновь и вновь протыкали его тяжело вздымающуюся грудь. К тому времени как Бэкхён дошёл своим размеренным шагом до первого торгового центра, магазины уже открылись, людей было немного, а на улице начался дождь. Бэк недолго постоял на месте и решил, что зайти и погреться будет разумней, чем дальше идти в никуда и в конечном итоге промокнуть до нитки. Некоторое время он бессмысленно бродил по этажам, разглядывая тусклые манекены в дорогой одежде. Ему хотелось верить, что случившееся — просто безумная фантазия его невыспавшегося разума или продолжение самого страшного сна. Бэкхён шёл и на какие-то короткие мгновения всё забывал, думал, что вот — он скоро вернётся домой и ляжет в кровать, сладко засыпая. Но всё это были лишь грёзы, резко разрушавшиеся под звуки грохочущих колёсиков его громоздкого чемодана. Лавируя среди зевак, Бэкхён поднялся на третий этаж торгового центра и по указателям дошёл до стойки, где его встретила молодая девушка и ответила на все интересующие вопросы. Бэкхён видел, как та нервно закусила губу, увидев его щёку, но деликатно промолчала, да и на самом деле Бэку было относительно плевать, что о нём сейчас подумают люди. Всё как в прострации. Поблагодарив, он направился дальше по указателям и чуть позже перед ним открылась дверь, за которой Бэк встретился взглядом с лестницей, чей конец было сложно разглядеть. Смотровая площадка, откуда можно увидеть город с высоты птичьего полёта. А если быть точнее — открытая смотровая площадка, без сетки или каких-то ограждений, не включая стекло с поручнем высотой не намного больше метра. На поручни легко можно было облокотиться и сделать несколько снимков открывающегося оттуда вида. Бэкхёну без разницы, куда податься, главное остаться одному, в тишине, ведь так хотелось не сдавливать эмоции, не улыбаться и не строить из себя нормального. Последний пролёт он преодолел слишком медленно, и казалось, Бэкхён вот-вот рухнет, но, когда он отворил стеклянную дверь, холодный ноябрьский порыв ветра хлестнул его по щекам и будто оживил. Светлые волосы завихрились, а в ушах завибрировал порывистый ветер. Всё казалось каким-то нереальным, несуществующим, фантазийным. Бэкхён отставил чемодан в сторону и, зачем-то взглянув на него ещё раз, подошёл к перилам, опустил голову вниз — маленькие, словно игрушечные, машины плавно двигались в унисон, а люди, будто крошечные муравьи, невпопад пересекали улицы и куда-то спешили без оглядки назад. С такой высоты всё казалось таким незначительным и маленьким, что Бэкхён даже на несколько секунд забыл обо всех своих проблемах. О своём предательстве, о разочаровавшихся в нём родителях, выгнавших его на улицу, о Сехуне. О Чанёле. Здесь, на высоте, были иные ощущения. Здесь было всё, и в тот же миг не было абсолютно ничего — разве что чемодан, Бэкхён и город словно на ладони. В последний раз он был здесь довольно давно, когда они с Сехуном только начали встречаться. Тогда всё было как в сказке: пламенный закат, ласковый тёплый ветер и разговоры о будущем, в котором они с Сехуном самые счастливые и ни в чём не нуждающиеся. И ведь всё могло так и случиться, не познакомься Бэкхён с Чанёлем поближе. Чёрт возьми, а ведь всего этого и правда можно было избежать, если бы… Или нельзя было. И вот теперь, когда Бэк снова здесь — совершенно один, с разбитым сердцем и без понятия, что делать дальше, а главное как двигаться дальше, — чувствовалась огромная разница. И вдруг в голове пронеслась назойливая мысль, что эти все проблемы могут уйти, а боль испарится, если… Набрав в лёгкие побольше воздуха и опершись на поручни, парень перекатил весь свой вес на руки и одним движением положил пятку на поручень, чувствуя, как тело теряет баланс, а воздух будто подхватывает его на руки. Редкие, но крупные капли дождя били его по лицу, скатываясь по щекам, будто слёзы. — Чёрт возьми, — судорожно выдохнув, прошептал Бэк, закрывая глаза. — Чёрт возьми, Боже мой. Чёлка мешалась, прилипая ко лбу, а руки дрожали, как осиновый лист. Все ощущения в теле будто перекатывались волнами от пят до макушки. Глаза снова зажгло от слёз. — Господи, помоги мне. Ещё немного усилий. Ещё совсем чуть-чуть. И всё станет хорошо. Всё обязательно должно стать хорошо. Но ничего не происходило, Бэкхён так и замер, испугавшись двигаться дальше. Словно окаменевшая статуя, он прилип к полу одной ногой, а другую подпирали железяки. Его пальцы побледнели. Вздох. Бэкхён открывает глаза. Выдох. Закрывает глаза. Темнота не пугала так, как серый асфальт. Бэкхён постоял так ещё несколько секунд, прежде чем опустил ногу на пол и прерывисто выдохнул. Не смог. Он распахнул глаза и, будто придя в себя, испуганно уставился на душный город, который словно специально окунули в чёрно-белую краску, придавая ему ещё больше угрюмый вид. Осенью всегда было так паршиво, или это только в этом году? Окунувшись в свои мысли, Бэкхён не заметил, как на смотровой площадке оказался ещё один человек. Бегло окинув того ничего не выражающим взглядом, Бэкхён вдруг почувствовал себя настоящим идиотом. Покончить с жизнью?Зачем?
Незнакомец был одет во всё чёрное: длинное пальто, под которым можно было разглядеть деловой костюм, и такого же фасона лакированные туфли. Это был мужчина в возрасте. И рядом с Бэкхёном, таким ярким и молодым, он выглядел как безрадостная тень, укрывающаяся под большим зонтом. Снова перекинув своё внимание на город, Бэк чуть отошёл от перил, будто боясь повторить задуманное, и похлопал себя по карманам в надежде найти хоть что-то, что помогло бы ему отвлечься от дурных мыслей. И на его удивление кроме телефона в кармане ещё были помятая сигарета, которую ему вчера на вечеринке всучил Крис, и сложенная в несколько раз бумажка. Предположив, что это какой-то чек, Бэкхён от нечего делать всё же раскрыл его и разглядел на ней чей-то номер телефона и адрес. Он сразу узнал в красивых прописных буквах любимый мамин почерк и удивлённо хмыкнул.Это точно для меня? Кто там живёт?
Бэкхён бы мог предположить, что это старая записка, но всё было подозрительно ново, и вчера, когда Бэк возвращался домой в этой же куртке, её не было. Он обратно сложил её и закинул в карман, уставившись на сигарету. К этому времени Бэкхён уже выглядел как насквозь промокший бездомный щенок. Белые прядки прилипли к лицу, а одежда, потемнев, ощущалась тяжёлым грузом на плечах. Бён не спешил уходить, заверив себя в том, что так ему и надо, заслужил. — Что, плохой денёк выдался? — как гром среди ясного неба, прогремел голос подошедшего мужчины. Бэкхён как-то настороженно поднял глаза и заметил внимательный, испытывающий взгляд. Он не знал этого мужчину, но спокойно отнёсся к тому, что тот накрыл его своим зонтом и протянул зажигалку. Замявшись, Бён скованно поблагодарил незнакомца и принялся чиркать пальцем по колёсику, но замёрзшие, онемевшие пальцы практически не поддавались, и в конечном итоге мужчина помог ему, не забыв довольно хмыкнуть. Под пристальным взором Бэкхён глубоко втянулся и на удивление не закашлял, позволил дыму впитаться в лёгкие, околдовать потемневший разум и прожечь глотку. — Откуда рана? — по-своему расценив чужое молчание, спросил мужчина и терпеливо поджал губы, снова взглянув на парня. Тот, будто затаив боль внутри себя, с наслаждением вдыхал никотин, едва ли не закатывая глаза. Впервые в жизни сигарета показалась Бэкхёну слаще мёда. Однажды Чанёль сказал ему: «Если сигарета покажется настолько сладкой, значит ты на самом дне». Как же чётко было это описание. — Может, я могу тебе как-то помочь? — мужчина поправил дорогое пальто и с вопросом посмотрел на слегка удивлённого Бэкхёна. Какая ему выгода помогать незнакомому парню, который выглядит хуже побитой дворняги? И с какими бы намерениями мужчина к нему ни обратился, будь то искренняя добродетель или желание получить что-то взамен, Бэкхён больше не мог быть уверенным в простых словах. Он не верил. — С чего бы вам помогать мне? Что вы хотите взамен? Вы торговец органами? Или ещё что? Мужчина с таким шоком посмотрел на занервничавшего Бэка, что тот успел пожалеть о своих словах. Хотя, по сути, удивляться тут нечему. Не каждый день к молодым побитым парням подходят взрослые мужчины в дорогущей одёжке и доблестно накрывают зонтом. Жизнь — это не чёртова мелодрама с гейским подтекстом. — Я похож на того, кто торгует органами? — усмехнулся незнакомец и повёл плечами, будто пытаясь смахнуть с себя неожиданное оскорбление. — Я не знаю, — быстро сориентировался Бэк. — Я их ещё не встречал. Это мне у вас надо спрашивать, — непричастно пожав плечом, отшутился он и улыбнулся. Впервые за сегодняшнее утро. Улыбка быстро сошла с губ, когда мужчина уверенно поставленным голос ответил: — Я же взрослый человек. Мне совесть не позволит уйти и не помочь тому, кто несколькими минутами ранее хотел сигануть отсюда. — Чёрт, — разочарованно выдохнул Бён и прикрыл веки, во второй раз сожалея, что решился на такое. — Дверь, — махнул рукой незнакомец в сторону входа, — она стеклянная. Намекая на то, что он всё видел, стоя по ту сторону, мужчина покачал головой и раскинул руками. — Так что? Помощь нужна? Бэкхён закусил губу и погрузился в раздумья, а потом резко повернулся и спросил: — Вы сейчас за рулём? — в ответ ему утвердительно кивнули. Чёрный новенький «Мерседес» остановился в протухшем районе, где практически на всех домах расцветали огромные граффити, а количество гопников с каждым днём росло как на дрожжах. Бэкхён мысленно поблагодарил маму за столь «хороший» райончик и, депрессивно поджав губы и набрав в лёгкие побольше воздуха, поблагодарил своего водителя. — Ты уверен, что тебе нужно именно сюда? — обеспокоенно спросил тот, выглядывая в окно и сканируя изучающим взором грязные улицы и едва ли не плесневые пятиэтажки. — Кто знает, — безутешно изогнул бровь Бэк, сам не в восторге наблюдая за вырисовывающейся картиной. Он даже не знает, куда приехал. Однако это лучше, чем ночевать на улице или сесть на шею мужчины, с которым познакомился тридцать минут назад. — Спасибо, что подбросили, — растянув на лице подобие улыбки, Бэкхён вышел из машины и, прихватив из багажника свой проклятый чемодан, побежал к подъезду, дверь которого была уже открыта. Обернувшись на звук опускающегося бокового окна, он посмотрел в глаза, которые поклялся не забыть. — Удачи тебе, — махнул рукой мужчина. — Не унывай там. Бэк дождался, пока машина скроется за первым поворотом, и, закатив чемодан в подъезд, решил ещё раз удостовериться в правильности своего местонахождения. Несмотря на мерзкие подозрения в адрес этого незнакомца, он оказался не таким плохим, и Бэкхён рад, что в мире ещё остались люди, готовые вот так просто, ни за что, помочь ближним. Внутри возродился маленький огонёк надежды на то, что, возможно, ещё не всё потеряно и Бэкхёну стоит попытаться наладить свою жизнь. Поднявшись по ступенькам на необходимый этаж, Бён встал напротив двери с нужным ему номером квартиры и без сил уставился на дверной звонок. Ни кто жил за этой дверью, ни ждут ли его там, Бэк понятия не имел. Всё, что ему оставалось, — это в последний раз послушать маму и нажать на выпирающую кнопку, а вслед за ней услышать трель по ту сторону двери. Парню стало как-то не по себе из-за того, что он пришёл незнамо куда с чемоданом в руках и бесчисленным количеством вопросов. Переминаясь с одной ноги на другую и попеременно с этим оглядывая старый подъезд, Бэк размышлял и быстро принял решение, что если ему никто не откроет, то он сможет переждать какое-то время здесь. На улице было слишком холодно и мокро даже для конца ноября. Услышав за дверью шаги, Бэкхён инстинктивно занервничал и сжал руки в кулаки, выпрямившись и расправив плечи. Мгновение спустя дверь отворилась, а за ней выглянула пара глаз. — Бэкхён? — спустя несколько секунд раздумий не поверил свои глазам мужчина. Бэк от неожиданности раскрыл рот и на какое-то время потерял дар речи, узнав в мужчине напротив своего… — Папа? — с той же интонацией промолвил он, продолжая от неприкрытого удивления хлопать ресницами. Они в недоумении рассматривали друг друга некоторое время, прежде чем взрослый невысокий мужчина улыбнулся и пошире открыл дверь, как бы пропуская своего сына в дом. — Проходи. Вроде не чужие же. Крепче сомкнув пальцы на рукоятке чемодана, Бэк с трудом сделал первый шаг навстречу человеку, которого не видел больше десяти лет. Двоякие чувства окутывали всё тело: Бэкхён не мог поверить, что пришёл к отцу, не мог поверить, что тот так тепло его примет, ничего не спрашивая. Мама, пусть и отказалась от Бэкхёна, не могла допустить, чтобы тот остался на улице или кочевал из одного места в другое. Она дала ему шанс снова встретиться с человеком, связь с которым была утеряна ещё в детстве. Будучи растерянным и воодушевлённым, Бэк впервые за этот день почувствовал себя значительно лучше. С плеч будто свалился тяжёлый камень, а в голову закрались мысли, что встреча с папой совсем не случайность. Это возможность начать жизнь заново, пусть и без мамы, без хорошего дома и второй половинки, но хоть как-то. Бэкхён поверил, что рядом с родным человеком, рядом с папой, он справится со всеми трудностями, со всеми невзгодами и проблемами. Потому что он не один.