Я не хочу терять тебя

      Его жизнь уже давно превратилась в ад. Возможно, еще в момент не появления причуды. Но самым переломным временем стало для него то, когда он узнал, что омега. Слабый омега без причуды. Что может быть хуже в этом мире?       Изуку сказал бы, что может. Единственный и лучший друг отвернулся от него. Он никогда об этом ни с кем не говорил (хотя было и некому, друзей после у него совсем не осталось), даже мама не знала о том, что уже долгие годы они не разговаривали друг с другом. Мидория бы многое отдал, лишь бы снова стоять рядом с ним, на равных. Однако Бакуго никогда не позволит этому случиться.       Несмотря на то, что они больше не дружили, Каччан не исчез из его жизни, а, скажем так, играл далеко не последнюю роль в ней. Теперь «лучший» друг являлся его кошмаром наяву: издевки и смешки, побои и откровенная ненависть. Бакуго никогда не бил его, практически не касался, позволяя своим шестеркам «марать» руки. Возможно, он делал это специально, чтобы Изуку не мог кому-то рассказать или пожаловаться. Но он не собирался этого делать, потому что где-то глубоко в душе еще жили, горели небольшим пламенем воспоминания, где они были друзьями, счастливыми и радостными.       За что его так возненавидели, Мидория понятия не имел, но спрашивать боялся. Что уж там, он боялся всегда и везде, потому что не был способен дать отпор или защитить себя. От осознания своего бессилия его часто охватывало странное чувство, сродни панической атаки, когда мысли путались, тело не подчинялось, и не хватало воздуха, из-за чего горло першило и болело. Его тошнило. А единственная мысль появлялась из ниоткуда, неожиданно: «лучше бы меня не было».       Шли годы, средняя школа практически подходила к концу, но ничего в жизни Мидории не изменилось. Его все также обзывали и дразнили, толкали и выбрасывали школьные принадлежности, а после школы и на физкультуре утаскивали в укромные уголки, избивая и говоря едкие слова.       «Потерпи еще немного, и скоро все закончится», - думал парень. И эти мысли каждый день возникали в его голове. Еще немного, осталось совсем чуть-чуть.       Но именно сегодня произошло то, чего не мог предвидеть никто. Еще с утра Изуку плохо чувствовал себя: подташнивало, что даже смотреть на свой завтрак было трудно, а тело горело и ломило. Ему совершенно не хотелось возвращаться в этот ад, но скоро экзамены и прогуливать было бы глупо.       «Это все из-за вчерашнего. Наверняка, температура подскочила, выпью таблетки и пойду».       Мидория коснулся живота и сморщился: ссадины давали о себе знать. Инко проводила его печальным взглядом до двери, промолчав. Она давным-давно заметила состояние сына, но он совершенно не выходил на контакт, отнекиваясь и отсиживаясь в собственной комнате, словно крепости. Ее сердце ныло, но Инко ждала, когда Изуку доверится ей и сам все расскажет.       Учитель, обычно монотонно рассказывающий очередной материал, решил спросить учеников об их будущих планах. Конечно, геройскую тему никто не обошел стороной. Бакуго начал бахвалиться, не забывая показывать свою причуду напоказ. Одни смотрели восхищенно, другие – зло, но абсолютно все завидовали ему. Мидория не был исключением, поэтому восторженно смотрел на яркие искры и такое притягательное пламя. И даже не заметил, как учитель произнес его имя, а весь класс затих, чтобы после взорваться диким хохотом. Парень сжался под таким давлением, но поднял голову вверх, замечая просто бешеный взгляд Кацуки.       Он почувствовал, как невидимая рука сдавила горло, и Мидория с трудом проглотил застрявший где-то посередине ком.       Сегодня ему так просто не отделаться. ***       К концу учебного дня Мидория уже практически ничего не соображал, голова кружилась, щеки горели. Его всего лихорадило. Он стойко терпел, глотая таблетки, но ничего не помогало. Ему хотелось просто сорваться с места и убежать, лучше домой, в свою комнату. Поэтому, слыша долгожданный звонок, Мидория быстро исчезает в школьном коридоре, заходя в уборную. Для начала нужно прийти в себя, умыться и собраться с мыслями – ему еще дежурить в классе, иначе за это можно и получить от учителей.       Холодная вода не помогает, легче совершенно не становится. Тело ломит сильнее, перед глазами будто пелена, а сознание медленно покидает его. Он чувствует себя странно и не понимает, как бороться с этим. И даже не сразу замечает, что в помещении находится не один. Голова Бакуго опущена и глаз его не видно, но по его напряженному виду понятно, что этот час настал. Сейчас ему влетит.       Мидорию одолевают странные ощущения, которые ранее никогда не посещали его. Его тело начинает дрожать сильнее, а снизу становится слишком влажно. Эти мысли бьют поддых, и Изуку готов заплакать, как тогда, в детстве, когда его друг применил на нем причуду. И сейчас он медленно идет к нему, хватая за школьную униформу, приподнимая и крича ему в лицо. Мидорию все еще трясет, и слова Каччана обрывками долетают до него, словно из-под толщи воды.       - Ублюдок, думаешь, что можешь смотреть на меня свысока? Думаешь, что ты крутой? Ты никчемный неудачник, Деку. Кем ты себя, черт возьми, возомнил? Поступить в Юэй? Ха! Такому, как ты, самое место на дне! – выплёвывает Бакуго и наотмашь бьет Мидории в лицо. Парень, не в силах устоять на ватных ногах, падает на холодный кафель, больно ударившись спиной. – Чертов отброс, как же ты меня бесишь!       Внутренний зверь разрывал Бакуго на куски, выделяя сильный феромон. Дикое желание ударило в его голову, и Кацуки уже не мог контролировать себя.       - Э-эй, Бакуго, хватит. Ты перегибаешь, давай пойдем домой, - испуганно произнес одноклассник, понимая, в каком сейчас бешенстве находится альфа. Никто никогда не видел его таким, и это жутко пугало.       - Серьезно, чел, давай уйдем. Вдруг кто увидит? Мы же в школе! – поддакнул второй, отступая на пару шагов назад. – Нас и отчислить могут з-за это, ты ведь в Юэй хотел! Не стоит л-лишаться своей мечты ради неудачника.       Бакуго сильнее сжал кулаки, разворачиваясь к одноклассникам. Тем было достаточно одного взгляда, чтобы все понять и свалить куда подальше.       - Ну, вот мы и одни, Деку. Куда предпочтешь получить теперь? – посмеялся он, занося ногу и ударяя в живот. Мидория шокировано смотрел на Кацуки, ощущая жгучую боль теперь не только на лице, но пошевелиться так и не смог: все тело сковало из-за сильного запаха альфы, который ранее он никогда так яро не ощущал. – Знай свое место, Деку.       Кацуки хотел уйти, хотел оставить валяться этого дурака здесь, но зверь будто бы взбесился. Желание. Такое непонятное, неизвестное, но сильное охватило его. Он смотрел на Изуку, чувствуя странно-сладковатый аромат, который затуманивал все мысли и увеличивал жажду. Сам Бакуго не понимал, чего желал, но эта мысль набатом билась в голове, а тело двигалось само.       Руки потянулись к волосам Мидории, разворачивая его и с силой вжимая в пол. Бакуго навалился сверху, придавливая его и не давая и шанса на побег. Изуку холодеет от понимания происходящего, а тихий, предупреждающий шепот, подобно змее, впивается и отравляет.       - Точно, - тянет Кацуки, - ты же у нас омега, ха. Я покажу тебе, что бывает с теми, кто переходит дорогу альфе, и думает, что может быть лучше него.       - К-каччан, что ты… остановись!       Мидория рвано выдыхает, когда чувствует руку Бакуго на ремне своих брюк. Его начинает трясти; он чувствует себя все еще странно, но также отчетливо ощущает страх. Самый настоящий животный страх, еще никогда им не испытываемый. Инстинкт самосохранения срабатывает, но слишком поздно – Изуку дергается, из-за всех своих омежьих сил пытаясь сбросить альфу. Его брюки спадают, и попытки побега становятся сильнее, что приводит Кацуки в бешенство. И Бакуго совершенно не сдерживает себя, возможно, уже не до конца осознавая свои действия, и использует причуду. Деку кричит от боли, но его крик быстро тонет: Бакуго не хило приложил его головой о плитку. Лишь на мгновение Изуку теряет сознание, но вновь возвращается, когда Кацуки кусает его. Его укусы приходятся на все тело, отчего в некоторых местах рвется одежда.       Парень уже не пытается вырваться, чтобы снова не получить ожоги (он уверен, что они есть), но тихие мольбы все еще разносятся по помещению. Однако, не до нужного человека. Бакуго скалится, рукой проводя меж ягодиц, размазывая природную смазку возле колечка мышц. Мидория в ужасе смотрит за плечо: страх сковывает сильнее, чем то странное чувство в груди. Ему страшно, больно и неприятно. Изуку снова дергается и получает сильный удар в бок. Бакуго, пользуясь моментом, расстёгивает брюки и использует смазку Мидории. Он уже возбужден, из-за чего становилось даже больно. Кто бы мог подумать, что этот Деку мог его так завести? Кацуки хмыкнул, стараясь не думать об этом, ни о чем вообще. Он приблизился, полностью наваливаясь на Изуку, и со всей силой толкнулся вглубь этого хрупкого тела, совершенно теряя голову и ни в коем случае не останавливаясь, сразу начиная наращивать темп. Мидория снова хотел закричать, во всю глотку, но изо рта вырвался лишь хрип. Слезы ручьем бежали по его щекам: его тело будто бы пронзало тысячи игл. Боль, боль, боль. Казалось, более ничего не существовало для него, парень чувствовал лишь ее.       - Каччан… умоляю… хватит. Я так больше… не могу, - еле слышно произнес он. – Каччан…       Но альфа совершенно не слушал, продолжая грубо трахать его слабеющее тело. А он, словно кукла, безвольно лежал, позволяя делать с собой все, не в силах снова начать вырываться. Ему было больно, и он тихо плакал, молясь, чтобы эта пытка закончилась.       «Еще немного, потерпи, скоро все закончится. Он уйдет. Еще немного, и боль утихнет. Еще совсем чуть-чуть. Скоро все закончится».       Кацуки нравилось обладать этим телом, вбиваться в него жестко. Обладать этим омегой. Хотя, возможно, каждая омега так хороша? Мидория тихо постанывал, и это сносило крышу еще больше. Он рычал и вбивался, до синяков сжимая ягодицы омеги. И когда возбуждение достигло своего пика, излился в него, зубами впиваясь в загривок. Его причуда выходит из-под контроля, а Мидория только и может, что в немом крике раскрыть рот, пытаясь закричать, вдохнуть, сказать. Все бесполезно. И он проваливается в такую приятную и долгожданную темноту, ничего не чувствуя и, наконец, спокойно выдыхая.       «Скоро все закончится»       Мидория открывает глаза через какое-то время и немного привстает, позволяя телу привыкнуть к новому положению и переждать вспышки боли. Бакуго нет, как и следов его пребывания здесь. Изуку закусывает губу, стараясь сдержать новый поток слез. Ему все еще больно, горько и обидно. Его использовали и выбросили, лишили девственности. И это все сделал не кто-то, а Каччан, его… друг?       Более не сдерживаясь, он плачет, натягивая брюки и застегивая ремень. Не возвращаясь в класс, сразу плетется домой, еле переставляя ноги. Прохожие, что видят его, отходят в сторону, что-то шепча друг другу и презрительно смотря на него. Неважно. Ничего его не волнует, он хочет лишь поскорее вернуться домой. ***       Уже стемнело, и на улице зажглись фонари. Кацуки медленно брел по направлению к дому, сжимая лямку сумки. Его мысли были в хаосе. Он понимал, что только что сделал; его руки все еще подрагивали, а в голове возникал образ бессознательного тела. Перед ним пронеслась машина, ослепляя ярким светом.       «А что если..?»       Бакуго в ужасе смотрит перед собой и срывается с места. Он со всех ног бежит обратно в школу, в то чертово место. Но никого не находит. Может, ему это лишь померещилось? Но засохшая смазка вперемешку с кровью доказывает обратно.       Он делает глубокий вдох и закрывает дверь.       «Плевать. Чертов Деку. Раз свалил, значит, все с ним нормально», - думает Кацуки и уходит.       А внутренний зверь все не может успокоиться.