Я не хочу терять тебя

      Он вернулся домой ближе к вечеру, когда на улицах зажглись фонари, и стало темно. Мидория долго плутал по городу, еле передвигаясь, но стараясь обойти всевозможные места, где они могли бы встретиться вновь. Эта мысль приносила чуть ли не физическую боль, которая разносилась по всему телу.       Когда входная дверь открылась, квартира встретила его пустотой и темнотой. Не было слышно ни телевизора, ни шума на кухне. Значит, мама, скорее всего, ушла. Пройдя в коридор, на ходу сбрасывая обувь, Изуку даже не стал включать свет, на ощупь продвигаясь вперёд и поднимаясь наверх по лестнице. Краем глаза он заметил маленький листок на столе на кухне. Скорее всего, Инко ушла и написала там что-то, но у парня не было ни сил, ни желания узнавать что. Ему хотелось поскорее избавиться... от следов.       Как только Мидория зашёл в ванную, то сразу снял с себя одежду (испачканную и порванную в некоторых местах) и кинул ее в корзину для белья. На самом деле, стоило, наверное, выкинуть или лучше сжечь эти вещи. Он совершенно не хотел, чтобы что-то напоминало ему об этом дне, но понимал, с каким трудом его обеспечивала Инко. А ведь ему ещё придется ее носить какое-то время. Снова надеть школьную униформу, снова вернуться в школу, снова... Его стошнило.       Мидория вытер рукой слезы и включил воду, ополаскивая рот. Ему точно стоит поменьше думать о случившемся, хотя бы в данный момент. Изуку изменил температуру воды на ледяную, поднося красные запястья к струе. Он застонал от удовольствия: руки пульсировали и ныли, но от прохлады становилось легче. Стараясь как можно меньше двигаться и только при необходимости, парень залез в ванную. Теперь было необходимо избавиться от следов.       Вода определенно успокаивала, заставляя непрошеные мысли уйти прочь, закрыть глаза и наслаждаться. Мидория тихо скулил, оттирая мочалкой всю грязь, проводя по укусам и кровоподтёкам. Он не жалел себя и делал это со всей силой. В его голове была лишь одна мысль - избавиться от грязи. Мидория остановился на ягодицах и замер, заливаясь краской. Но это было необходимо сделать.       От стыда закрыв глаза, он потянулся к колечку мышц и двумя пальцами протолкнулся внутрь, болезненно выдохнув. Мидория раздвинул их в стороны, чтобы часть спермы, которая ещё оставалась внутри, вышла. Белесая жидкость вперемешку с кровью и водой стекала по его ногам, и ему просто хотелось провалиться под землю. Мидория ещё никогда не ощущал себя настолько гадко. Он ненавидел себя.       Позже Изуку заставил себя сходить за льдом, мазью и бинтами. Обработав все свои раны, он лег на кровать, полностью укутавшись одеялом. При движении и трении кожи об ткань по телу все ещё разносились отголоски былой боли. Мидория лишь морщился и всеми силами старался уснуть.       Он слышал, как открылась дверь, как обеспокоенный голос матери позвал его. Но Мидория только и мог, что, зажмурив глаза, притвориться спящим. Ему необходим отдых, он не хочет отвечать на расспросы. Его бросало в дрожь при мысли, что придется ей все рассказать. Что тогда сделает Инко? Она тоже скажет, что не желала такого сына? И что... станет с Каччаном?       Мидория ненавидел себя. Ненавидел Кацуки за то, что он сделал с ним. Но знал точно, что не позволит навредить ему. Даже после всего Изуку готов защищать его. Так ведь и должны поступать герои?       Те воспоминания о счастливом детстве навсегда потухли в нем, оставляя лишь дым и пепел.

***

      - Итак, похоже, что сегодня нет Мидории Изуку. Кто-нибудь в курсе, почему он отсутствует? - спросил учитель, безразличным взглядом оглядывая всех учеников.       Бакуго уже давно напряжённо сидел и ждал. Ждал, когда распахнётся дверь, и его позовут к директору. Ждал, когда увидит разочарованное и злое лицо Инко-сан. Возможно, увидит его... Сейчас он готов принять любое наказание за содеянное. Он не спал целую ночь, рассуждая и вспоминая то, что сотворил. Кацуки не понимал, что на него нашло, почему сорвался. Думая сейчас об этом, он хотел извиниться, ведь Мидория точно не заслужил такого.       Черт возьми, почему не засунул свою гребанную гордость и не ушел?       - Эй, Бакуго, идёшь с нами?       Блондин ничего не ответил и вообще собирался пройти мимо, как заметил висящую на крючке у парты сумку. Она принадлежала Деку. Он сглотнул и подошёл ближе.       «Он не вернулся и не забрал ее? Добрался ли он до дома вообще? Черт-черт-черт».

***

      Всю ночь ему снились кошмары, от которых не удавалось проснуться. Бакуго вечно шел за ним, и когда ему удавалось приблизиться, прижимал к себе. Его руки и губы были везде, по всему телу. Грубые ласки и укусы приходились на плечи, ключицы и живот. Мидория снова плакал, упираясь ему в грудь руками, стараясь оттолкнуть прочь. Но снова был не в силах сделать этого.       Он проснулся со слезами на глазах и со стояком в штанах. Мидория простонал и дотронулся до ягодиц: его одежда в этом месте промокла насквозь.       «Что происходит? Что со мной? Неужели меня возбудили мысли о нем? Это что, шутка? Боже, насколько же я отвратителен».       - О Господи, Изуку! Малыш, посмотри на меня! - взволнованно воскликнула женщина, удивлённо смотря на сына. Она сразу поняла, что происходит с ним, почувствовав усилившийся запах омеги. Правда, было в нем кое-что иначе. - Все хорошо, не бойся, - прошептала женщина, поглаживая влажные от пота волосы. - Это течка. Через пару дней она сойдёт на нет, но тебе стоит потерпеть. Кто бы мог подумать, что она начнется так рано.       «Кто бы мог подумать», - внутренне усмехнулся Мидория, проваливаясь в беспокойный сон.       Видя, что сын задремал, она проводит по волосам ещё раз, успокаивая. После ее рука перемещается на скулу и ниже, касаясь ссадины и разбитой губы. Инко больше не хотела ждать, когда он сам во всем признается. Она хотела расспросить его обо всем, но понимала, что Изуку не в состоянии ответить ей сейчас.       Мидория просыпался и засыпал, крутился на кровати, стонал и хныкал. Иногда ему приходилось дрочить себе, чтобы облегчить свои страдания. Его тело буквально пылало и покрывалось потом, а из задницы обильно текла смазка. Мидория плакал, кончая с именем Каччана на губах. И думал, какой же он омерзительный, раз после всего все ещё желает его прикосновений.

***

      Когда учебный день закончился, Бакуго, не особо раздумывая, сразу же пошел по направлению к дому Мидории. Он все думал, как можно извиниться, что сказать или сделать. Впервые Кацуки боялся. Он изнасиловал омегу! И это был Деку, черт возьми. Бакуго проклинал весь мир, все это разделение полов. Неужели нельзя было остаться просто людьми? Не ощущать этих запахов, зверей, будто запертых в них самих. И полагаться только на свою голову, а не на животные инстинкты.       Бакуго скрипел зубами, иногда выплевывая ругательства себе под нос и пугая идущих поблизости людей. Сейчас он был похож на самого настоящего злодея. Хотя... Разве он не злодей?       Теперь парень вспомнил: заплаканное лицо, испуганные глаза и... мольбы. Мидория просто молил его о пощаде. Ему определенно приносило удовольствие близость с омегой. Но спустя сутки Бакуго понимал, что хорошо было только ему.       За невеселыми мыслями блондин и не заметил, как добрался до нужного дома, и уже стоял напротив двери. Он уже поднял руку и хотел нажать на звонок, но остановился. А что если там будет Инко? Что ей сказать? Да и с чего он вообще взял, что Мидории необходимы эти извинения?       Кацуки все стоял, собираясь с мыслями, которые в хаосе проносились в его голове с невероятной скоростью. Нет, это слишком для него, он не может.       Инко открывает дверь спустя пару минут после короткого звонка в дверь, но видит лишь пустую террасу перед собой и одиноко стоящую школьную сумку.

***

      Изуку впервые за пару дней смог нормально поесть. Он ещё отходил от закончившейся течки, но иногда его знобило и тошнило. Тело потихоньку начинало перестраиваться, закрепляя запах омеги. Инко постоянно кидала на него тревожные взгляды, заставляя нервничать. Она ничего не спрашивала, Мидория ничего не говорил. Но всему приходит конец, как и терпению женщины. Она же не железная, не может больше держать все в себе.       - Изуку, милый, - ласково начала она, чтобы не спугнуть своего сына. Она прекрасно знала, как он любит уходить от разговоров. - Нам надо поговорить.       Инко выжидающе посмотрела на сына. Вот только чего она ждала? Что он сам всё-таки расскажет или уйдет в свою комнату? Но Изуку продолжал сидеть; его лицо было мертвенно-бледным, а губы сложены в тонкую полоску. Он молчал, ожидая ее дальнейших действий. Женщина вздохнула и отвернулась от него, ставя чайник на плиту.       - Что произошло с тобой? Изуку, я очень волнуюсь за тебя. Я твоя мама, ты можешь доверить мне все свои секреты. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать всей правды. Пожалуйста, расскажи, что случилось. Почему у тебя синяки по всему телу? Почему разбита губа? Ты что, дрался? И почему... Почему ты весь пропах альфой? - спросила Инко, к концу ее голос совсем затих, а из глаз потекли слезы. - Прошу, расскажи мне все, Изуку, иначе мое сердце просто не выдержит.       Мидория любил свою маму. Похоже, что это был единственный человек, который испытывал к нему те же чувства, который действительно беспокоился за него. Он не мог смотреть на ее слезы, особенно, когда сам стал их причиной.       Изуку снова плачет и рассказывает, ничего не скрывая.       Инко, слушая сына, жалеет, что сразу не спросила его обо всем, а продолжала ждать. Когда стало уже слишком поздно.

***

      В последнее время Бакуго был похож на зомби. Кацуки плохо спал: его мысли так и норовили убить обладателя. Но он не мог прекратить думать о случившемся.       Те парни, с которыми он общался до этого, боялись подходить и что-то спрашивать. Они думали, что, возможно, стоило остановить Бакуго или, в крайнем случае, позвать кого-то на помощь, но так ничего и не сделали, и сейчас просто ограничивались взглядами в его сторону.       Кацуки это нервировало ещё больше. Он честно пытался сосредоточиться на учебе, на речи учителя, ведь экзамены не за горами, но глаза то и дело цеплялись за угол доски. Мидория Изуку отсутствует.       Его парта была пуста, казалось бы, что за ней никто и не сидел. Но имя напоминало о существовании ещё одного ученика. Кацуки ждал. Ждал, когда сможет, наконец, извиниться и исправить свою ошибку.       Проходили дни, Мидория все не появлялся. Кацуки злился и бесился, ведь его имя все также белым мелом написано на доске.       Проходили недели, его имени не было указано в графе «отсутствующие». Никто ничего не знал.       В этот день Мидория Изуку просто исчез из его жизни.