Мчатся дни Звёзды падают в августе
***
— Ты ещё долго будешь это продолжать? — Союз сидел на стуле, что стоял рядом с больничной кроватью. — Тебе то какое дело, раньше тебе было всё равно на меня, а теперь волнуешься? — парень внаглую улыбнулся, смотря безотрывно в ответ на беспокойный взгляд. Руки связаны тканью, что неприятно натирала кожу. — Хватит, я думал что ребёнку будет лучше с матерью, но дай мне хотя-бы сейчас тебе помочь, — Россия убрал улыбку, серьёзно смотря, он набрал во рту достаточно слюны и плюнул в лицо своему отцу. — Не нужна мне твоя помощь, — тело дёргало, пальцы всё это время незаметно теребили белую простынь, а на синеватых сгибах локтей расцвели красные точки, в этот раз он перестарался. — Идиот, что было бы если бы я тебя не обнаружил там? — с недовольством вытащив салфетку, отец протёр своё лицо. — Я бы наконец умер, — гляделки перестали иметь смысл и мальчишка отвернулся от своего родителя, что сидел рядом — Но именно здесь ты помешал. Глаза и без того красные, опухшие вновь намокли, все вены на руках давно попрятались, от прежнего здорового вида ничего не осталось, лишь серые круги под глазами, выпадающие волосы и выглядывающие кости. — Я не хочу тебя терять, Россия, мне не всё равно на тебя, — Союз взял дрожащую ладонь в свою крепкую, хотелось верить в эти слова, но внутри парня надоедливо что-то требовало дозы. — Уйди вон, — с усилием выдернув ладошку, наркоман отвернулся к стене, согнувшись в комочек и спрятав следы на руках. Союзу лишь осталось провести по болезненному телу взглядом и пойти к двери в коридор. — Я люблю тебя, с твоей зависимостью и гниющим телом, — проговорив, казалось бы, единственные приятные слова за всю жизнь мальца, мужчина вышел в коридор, соглашаясь на его реалибитацию.***
— Россия, расскажи нам, из чего же ты состоишь? — толпа ребят сидела скучковавшись вокруг водилы движа, что задавал разные вопросы всем подряд, и сейчас очередь России. Все затихли, переставая о чём-то разговаривать, смеяться, кто-то просто начал пить уже несколько раз смешанный алкоголь, от которого в трезвом состоянии давно бы вырвало. — Эм, — оглядев пьяных замыленным взглядом, до него медленно дошёл смысл вопроса, движения были заторможенными и он не сразу понял что его кто-то хлопает по плечу, подгоняя к ответу — Из чего я состою? — Да, парень, говори быстрее! — Окей, на данный момент я состою из, — задумчиво подняв взгляд вверх, будто на потолке написаны ответы, его наконец осенило — С утра окси, здесь экстази, кажется я ещё хотел фентанила, хах. Закончив фразу, народ заметно оживился и поддержал бедолагу, кто-то посмеялся с шутки, что на самом деле оказалось правдой, но вот всем всё равно, по этому Россия смеялся с ними, весело улыбаясь и пытаясь сконцентрироваться хоть на чем-то. Все цвета в помещение были в два раза ярче, музыка будто била ритм уже внутри. Из толпы внезапно появляется чья-то рука, хватает больно за предплечье и тянет на себя, вырывая бедолагу из круга пьяниц. — Россия, какого черта? Ты же недавно лечился! — Беларусь со злостью сжимал всё ту же руку, но мальчик ничего не чувствовал, было даже не понятно, понял ли он что-нибудь вообще. — Да, лечился, — с важным видом подтвердил он и так известный факт. — Тогда зачем ты вновь употребляешь эту дрянь? — заметив на себе и брате чужие взгляды и перешоптывания, Беларусь не отпуская руки, вывел наркомана из чужого дома. А тому до сих пор было весело, или просто хорошо, по крайней мере он улыбался. — Брат, не тяни, этому старому хрычу всё равно, он забил на меня болт с того момента, как оставил в той больнице. — С чего ты это взял? — они наконец остановились на тротуаре, тёмная ночь, на улице ни души, лишь звуки музыки доносятся с вечеринки, на которой до этого присутствовал младший. — Ну, все родители такие, да и по нему видно, что я для него давно умер, так что, — сделав жест, мол, ну ничего не сделаешь, Россия сел на холодный бетон, так как стоять уже не было сил, да и кружилось всё. — Ты живой пример того, что от наркоты тупеют, — недовольно цокнув, подняв за шкирку парня, что успел подружиться с грязной, пыльной дорожкой, старший вновь тянет брата, но уже домой. — Куда ты меня тянешь? — тихий и еле разборчивый голос. — Домой, — на этом моменте повисла тишина, для Беларуса ничего не значила, но Россия в этот момент очень усердно переваривал полученную информацию. — Домой? К этому зверю? — Он не зверь, боже, перестань так думать о родном отце, он в конце концов пытается тебе помочь, а ты только и делаешь, что мечтаешь об очередной дозе! — злость незамедлительно закипела в старшем брате, из-за чего он сильнее сжал мятую футболку. — Прости. До Белоруса не сразу дошло, что его пропащий брат впервые извинился за долгое время. Остановившись и повернувшись к нему лицом, по бледным впалым щекам текли ручейки слёз. — Эй, ты чего, — большим пальцем, он пытался стереть солёные дорожки, что терзали и так измученную кожу, понятно, даже очень, почему он плачет, но всё равно спрашивает. Будто это когда-то закончится, будто он не катится вниз к смерти, будто он не истратил уже половину жизни на таблетки и порошки. — Я виноват, перед всеми вами, но я не могу остановиться, — он продолжал плакать, а каждое слово давалось так тяжело и больно, каждый вдох резал лёгкие изнутри, из-за чего хотелось очередной дозы, ведь с ней ты словно перестаёшь дышать, существовать, чувствовать. — Ты это преодолеешь, я верю в тебя, отец верит, Россия, ты должен пытаться, — обняв рыдающего парня в крепкие объятья, старший почувствовал как его глаза тоже заслезились, из-за понимания, что его родной и веселый брат, умирает в его руках.***
— Вы уже позавтракали? — Союз вошёл на кухню, где два брата пили чай с печеньями. — Почти, — ответил старший за обоих, приветственно улыбаясь отцу, а после продолжил отпивать чай. — Хорошо, жду вас возле машины, — мужчина перевёл взгляд с Беларуси, на младшего, что сидел к нему спиной и вроде как тоже пил чай. С той ночи прошла неделя и Россия наконец действительно в завязке, самой настоящей. В ту ночь он понял одно, как бы наркотик не окрылял, падать всегда больно. И судя по внутреннему постоянному беспокойству, дикой ломки в мышцах и постоянному тремору пальцев, он до сих пор падает. Парень изо всех сил пытается думать о чём то другом. Например, о том, как чай внутри приятно обжигает, когда его пьёшь, или о том, сколько крошек от печенья упало на стол, или сколько птиц пролетело за окном. Вокруг так много всего, много звуков, движений, мыслей других людей, они все словно окружили его. Не хотят отступать, хотя может ему это кажется, может это всё всегда и везде было, просто он забыл, что такое нормальная жизнь, а может и впервые узнаёт. — Пошли, нас уже отец заждался, — взяв за руку России, Беларусь неспеша потянул его за собой. Дождался когда тот встанет и только потом пошёл вместе с ним на выход. Чашка так и осталась стоять на столе, сейчас это никого не волновало, все были заняты другим. Союз уже сидел у руля на переднем сидение, сегодня они собираются съездить в лес, погулять среди деревьев и выйти по возможности к обрыву, где открывается изумительные виды на природу. Всю дорогу они ехали молча, руки братьев так и не разлучились, крепко друг друга держа. Им так было спокойнее и приятнее, будто чувствовалось что-то намного ярче, чем обычная привязанность. — Приехали, выходим, — отец первым вышел из машины, а следом Беларусь с Россией. Они втроём стояли у входа в лес. Входом это конечно было сложно назвать, скорее начало леса. — Даже дышится по другому, — подключился к диалогу старший брат, начиная вдыхать громко воздух свежей листвы и травы. — Да, — согласился младший, рассматривая расцветку берёз, листья, промелькающих птиц и насекомых. Глаза бегали и пытались уловить как можно больше. — От меня далеко не уходите, держитесь рядом, если потеряетесь — кричите, — на всякий случай предупредил отец сыновей, хотя это скорее было для младшего, так как старший знал эти правила наизусть. Под ногами то и дело что-то шуршало, птицы пели, но что-то до сих пор было не так. Россия постоянно оборачивался, прислушивался. Ему было неприятно и даже немного больно, постоянно казалось что его здесь хотят бросить, что его сюда привезли чтобы оставить навсегда. Избавиться от проблем, ведь Россия давно считает себя проблемой. Посмотрев по сторонам, нигде не было никаких указателей, отец подозрительно тихий, да и старший брат что-то слишком сильно сжимает его ладонь: «Боится что я сбегу?». Мурашки пробежали по телу, было холодно, хотя вроде как обещали тёплую погоду, или это наркота с ним такое сделала? — Россия, — за лицо схватили аккуратно пальцы брата, поворачивая на себя и заглядывая в глаза — Всё нормально? Выглядишь обеспокоенным. — Нет, точнее да, точнее с чего ты вообще это взял? — зрачки в испуге сузились, пальцы на лице стали обжигающе пугающими, отец, что шёл спереди обернулся и теперь тоже смотрит: «Они меня окружили, окружили и хотят убить». — Россия, успокойся, — Союз начал подходить ближе и так устрашающе по злому и слишком серьёзному смотреть, отчего подросток вырвался из хватки и побежал подальше от тихих убийц. Отец побежал следом, крича чтобы тот остановился, что тот всё придумал, что ему кажется, но он уверен что это всё более чем реально. Это они врут. Ветки деревьев били по рукам, лицу, ногам, отчего бывший наркоман начинал плакать, вновь заливаясь слезами и понимая что выдохся, сил нету и на шаг, поэтому пробежав совсем немного, он обречённо повалился на землю, сдирая коленки в кровь и обречённо крича, потому что запутался в себе, в мыслях, в людях, в реальности. — Россия.. — Союз стоял рядом, но не знал что делать, не знал как успокоить обезумевшего от горя сына, что пытается бороться с зависимостью и внутренними проблемами — Мне страшно, — выдавив из себя два слова, он продолжил тихо всхлипывать, позволяя большим и тёплым рукам схватить себя, поднять и понести обратно. Сжавшийся в испуге комок несли прижав как можно крепче к себе, согревая и оберегая, Беларусь стоял на тропинке, успокаиваясь, видя как отец несёт бедолагу обратно. Побежать следом ему не дали, было бы неразумно, мало ли сколько сможет бежать Россия, найдёт выход в этом лесу только Союз. — На сегодня достаточно.***
Всё Будет Хорошо Звёзды падают в августе
— Твои руки такие холодные, — Беларусь привычно держал Россию за ладошку, только в этот раз они сидели в его комнате, на кровати и сейчас старший заметил одну особенность, холодные пальцы брата — Может погреть? Не дожидаясь ответа, он приложил их к своей щеке, изредка опаляя своим горячим дыханием и младший зарделся от таких действий. О нём редко когда заботились, особенно так. — Тебе не обязательно, — попытавшись убрать пальцы из чужой хватки, младший потерпел поражение и его начали греть ещё усерднее. — Не привередничай, лучше ложись под одеяло, — скомандовал старший и парень послушно лёг. Всё своё детство он прожил у матери на попечение, но той было совершенно всё равно на сына, один раз она уехала со своим новым хахалем, как называет их Россия, на море и не оставила ни копейки. Тогда семилетнему мальчику пришлось искать работу, копаться в мусорках, чтобы хоть что-то поесть. Через месяц приехала она и всё что она сказала, когда увидела сына, это о том, что разочарована, что он не убежал из дома или не сдох от голода. Возможно, именно тогда парень понял, что в этой жизни нет ничего приятного. Ничего приятного в реальной жизни, зато расслабляющий эффект от экстази очень даже. Мышцы расслаблялись, внутри пропадала неприятная тревожная плёнка и становилось так радостно. — Беларусь, я сейчас будто под наркотой, — прошептал мальчик на ухо своему брату, что лёг рядом и нежно обнял, внизу слышались звуки радио, отец готовит вкусный ужин. — Что? О чём ты? — старший обеспокоенно поднялся на локтях, заглядывая в нормальные зрачки, под глазами больше не было серых кругов, что тогда происходит? — Я чувствую себя таким счастливым .***