Древняя, как мир, магия

Северус медленно брёл, погрузившись в воспоминания, по пустым полутёмным коридорам замка Хогвартс, обитатели которого сейчас вовсю праздновали в Большом зале. В этот день призраки прошлого, как никогда, терзали израненную душу мужчины. Образы минувшего проносились перед его внутренним взором, заставляя заново переживать совершенные когда-то ошибки. Лили. Его Солнечный Ангел. Вряд ли хоть кто-то мог представить, как много она значила в жизни Северуса. Девочка подарившая ему когда-то надежду. Ему, нелюбимому ребенку, ненавидимому и избиваемому собственным отцом. Мать — весьма посредственная ведьма, как понял зельевар уже будучи взрослым, трусливо закрывавшая глаза на издевательства отца над собственным сыном, лишь бы угодить этому грязному борову — своему мужу. Бесконечный мрак, из которого, казалось, не было выхода. И вдруг, словно лучик солнца, появилась она — его Лили. Тогда казалось, что это навсегда, и мир принадлежит только им двоим. Только рядом с ней он чувствовал себя живым. Потом был Хогвартс. Несмотря на то, что их раскидало на разные факультеты, они оставались неразлучны. Такая странная дружба слизеринца и гриффиндорки. Но время шло. Его Лили всё больше времени проводила в кругу своих друзей по факультету, все сильнее отдаляясь от Северуса. Он притворялся. Делал вид, что все по-прежнему, и ему ничуть не больно. Но это было не так; разъедающая душу обида поселилась в нем и медленным ядом отравляла сердце подростка. Упрямое детское желание доказать ей, что он тоже кому-то нужен привело его в компанию будущих Упивающихся. Они с Лили всё больше отдалялись друг от друга, и Северус ничего не мог с этим поделать. Пятый курс, когда ненавистный Джеймс Поттер, по вине которого Северус вытерпел в Хогвартсе столько боли и унижений, начал проявлять активное внимание к Лили. Его Лили. Она же демонстративно не замечала Мародёра. Только Северус видел, что на самом деле ей приятны его знаки внимания. Сердце молодого слизеринца разрывалось от боли. А потом был тот день у озера. И брошенное в сердцах: «Грязнокровка!» — когда Северус, подвешенный Поттером вверх ногами своим же собственным заклинанием, заметил тень улыбки на лице девушки, наблюдающей за его унижением. Он все на свете отдал бы, чтобы повернуть время вспять. Чтобы мерзкое словечко никогда не вылетало из его уст. Он молил её о прощении, готов был валяться у неё в ногах, но… Равнодушие, с которым она посмотрела на него тогда... И как приговор: «Мы слишком разные Северус. Ты выбрал свой путь, я — свой. Не приходи больше». Потом было знакомство с Темным Лордом. Как же воодушевили тогда юного Северуса идеи того, кто называл себя Волдемортом. Не змеелицего монстра, которым стал Реддл после возвращения, а того сильного, волевого, харизматичного лидера, каким он был в самом начале своего пути. То, что говорил им этот человек, было настолько захватывающим и сулило такие глобальные перемены в их закосневшем магическом мире, что подросток без колебаний примкнул к рядам зарождающейся новой силы. Ненавистную теперь метку, это уродливое клеймо, он принимал когда-то с гордостью, как знак своей причастности к чему-то поистине великому. Теперь Северус как никогда понимал, каким однобоким было его восприятие мира в те годы. После окончания школы Северус, по протекции Темного Лорда, поехал учиться во Францию, чтобы через три года стать самым молодым Мастером Зелий за последние столетия. И была ночь, единственная ночь, когда его Лили, его Солнечный Ангел, была с ним. Лорд в тот год собрал на Самайн для проведения магических ритуалов всех своих последователей. Северусу тоже пришлось на несколько дней вернуться в Англию. В один из вечеров в дверь его родительского дома в Паучьем Тупике робко постучали. Северус открыл дверь и замер. На пороге, продрогшая от дождя и ветра, стояла его Лили. Она долго плакала. Северус понял из сдавленных рыданий, что Поттер ей изменяет. Дальше всё было, как в тумане. Он утешал её, как умел. Вряд ли кто-то из них мог сказать, кто начал первым. Потом были поцелуи... То нежные, то горячие и страстные, сводящие с ума ласки и прикосновения кожи к коже… и тихий шепот: «Люби меня…» Утром она ушла навсегда, грустно улыбнувшись ему на прощание. А он остался один, выть от боли и одиночества и напиваться. Жить не хотелось. В очередной раз Люциус Малфой вытащил его из этой трясины и привел в чувство. Сообщил о беременности Нарциссы и просил стать магическим крёстным будущего наследника славного рода. Возвращение во Францию, получение заветной степени Мастера Зелий. И триумфальное возвращение на родину. Хотелось как-то отблагодарить Темного Лорда, быть ему чем-то полезным и, услышав от Лорда, что ему нужен человек в стане Дамблдора, Северус отправился на собеседование, которое старик проводил в трактире старины Аберфорта. Там он и услышал то проклятое пророчество. Северус спросил, где можно найти Дамблдора и Аберфорт махнул рукой, указывая наверх. Он поднялся по скрипучим ступеням и вдруг из-за неприкрытой плотно двери раздался потусторонний голос: «Уже входит в силу тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца…» Желая лучше разобрать речь прорицательницы, Северус подошел к двери и прислушался. На плечо ему легла тяжелая рука. Он обернулся и увидел нависшего над ним Аберфорта. Не особо церемонясь, хозяин трактира выставил молодого человека взашей, грубо толкнув на прощание в спину. Младенец! Великого Темного Лорда победит младенец! Что может быть нелепее?! Когда Северус сообщил Волдеморту о том, что услышал случайно в трактире, ему и в голову не могло прийти, что кто-то может принять этот абсурд за пророчество. Как же он ошибался. Волдеморт без колебаний принял решение умертвить младенца, пока тот не набрал силу. Это был первый раз, первый звоночек, когда Северус усомнился в своем повелителе. Лорд собрал информацию, о подходящих под пророчество новорожденных. Одним был сын четы Лонгботтомов, а второй мальчик… Северус похолодел. Вторым был сын Лили. Его Лили. До этого момента Северус не знал о том, что Лилс была беременна и родила мальчика. Ребенка назвали Гарри, в честь деда Джеймса Поттера. Именно он, по мнению Лорда, и был тем младенцем из пророчества. Северус просил повелителя подарить ему мать ребенка, признавшись, что страстно вожделеет её. Он надеялся, что это поможет ему отсрочить визит Лорда в Годрикову впадину и найти какой-то выход. Лорд посмеялся над ним, но милостиво пообещал, что если она не станет ему мешать, он сохранит ей жизнь. Разумеется, Северус понимал, что Лили никогда не позволит убить своего ребенка. Даже если она останется жива… Как он будет смотреть в её зеленые, наполненные болью глаза? Он — тот, по чьей вине погиб её ребенок?! Нужно было срочно искать другой выход. И Северус решился пойти на поклон к Альбусу Дамблдору. Директор Хогвартса назначил встречу на холме около Запретного леса. Октябрь в том страшном году выдался на редкость дождливым и промозглым. Северус вспомнил, как стоял на коленях перед Дамблдором, взахлёб рассказывая обо всём и умоляя только об одном — защитите их! — Что ты готов отдать взамен? — спросил его тогда старик. — Всё, что угодно, — последовал ответ Северуса. Потом была долгая выматывающая беседа в кабинете директора Хогвартса и много магических клятв и обетов, которые, как невидимые браслеты, и сейчас опоясывали запястья зельевара. Всё оказалось напрасным. Каждое мгновение того самого страшного дня своей жизни Северус помнил так отчетливо, как будто это происходило только вчера. Дня, когда сердце мужчины перестало биться вместе с последним вздохом его Солнечного Ангела. *** Так, во власти воспоминаний, Северус неспешно брёл по пустому коридору пятого этажа, когда заметил слабый свет Люмоса в одном из окон заброшенной Северной башни, если не считать кабинета Трелони под самой её крышей. — Что за... — мужчина остановился и, приглядевшись, понял что это не плод его воображения. Кто-то проник в башню. Зельевар быстрым шагом проследовал ко входу в заброшенное строение, набросил на себя дезилюминационные чары и, стараясь ступать бесшумно, пробрался в башню. — Мистер Поттер, — голос Мастера Зелий застал подростка врасплох. От неожиданности гриффиндорец неловко соскочил с подоконника и чуть не ударился головой о стоящий рядом мраморный вазон, если бы не отменная реакция зельевара. — П-профессор Снейп? — испуганно пролепетал мальчишка. — А вы ждали кого-то другого, мистер Поттер? — бровь мужчины иронично изогнулась. — Нет, сэр, — подросток настороженно смотрел на профессора. — Почему вы не празднуете вместе со своими друзьями? — спросил Северус, хотя сам понимал, по какой причине этот упрямый гриффиндорец сейчас сидит тут в одиночестве. — Мне не хочется, сэр, — Гарри опустил голову и понуро принялся разглядывать свои ботинки. Мужчина молча смотрел на подростка и, наконец, решил: — Идите одеваться Поттер, не забудьте теплую мантию. Через двадцать минут жду вас в главном холле. — Мы куда-то идем, профессор? — поднял на него удивленный взгляд мальчик. — По-моему это очевидно, мистер Поттер, — хмыкнул зельевар. — Я не привык повторять дважды, поторопитесь. *** Они вышли из замка, и, пройдя через территорию школы, миновали главные ворота. — Вы знакомы с парной аппарацией, Поттер? — спросил зельевар. — Да, сэр, — кивнул Гарри. — Тогда возьмитесь крепче за мою руку, — профессор подставил подростку локоть. — Куда мы направляемся, сэр? — неуверенно задал вопрос гриффиндорец. — Там увидите, — ответил ему Северус, заглянув в изумрудно-зелёные глаза. Гарри взял мужчину под локоть, и они аппарировали. *** Сначала Поттер не понял, где они очутились, но приглядевшись, подросток заметил припорошенные свежим снегом надгробия. — Это кладбище, сэр, — оглядываясь вокруг констатировал гриффиндорец. — Да, мистер Поттер. Мы в Годриковой впадине, — вполне миролюбиво подтвердил Северус. — Идёмте, нам сюда. Профессор провел мальчика мимо чьих-то памятников и остановился перед белым надгробием, на которой было выгравировано светящимися буквами: Джеймс Поттер 27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года Лили Поттер 30 января 1960 года — 31 октября 1981 года Последний же враг истребится — смерть. Гарри впервые опустился на колени перед могилой своих родителей. Из глаз подростка потекли слёзы. Дрожащей рукой он провел по святящимся буквам. — Мама… Папа… — голос мальчика дрожал, горло словно сковало спазмом. — Я никогда тут прежде не был, профессор, — едва слышно произнес Гарри. — А разве ваша тётя не приводила вас сюда? — Северус присел на корточки рядом с подростком. — Нет, — мальчик отрицательно покачал головой. — Тетя Петунья не любит говорить о маме, — Гарри посмотрел на зельевара. — Я бы хотел принести им цветы. Но я не знаю, какие цветы любила моя мама. Я почти ничего о них не знаю, — прошептал мальчик, пытаясь подавить предательские слёзы. — Ваша мать любила орхидеи, но почти все несут лилии, — усмехнулся грустно зельевар. — По аналогии с именем, видимо. Хотя она их терпеть не могла, — улыбнулся мужчина уголками губ. — Орхидеус, — Северус сделал фигурный взмах палочкой, и на могиле появился небольшой букетик орхидей, перевязанный зеленой шелковой лентой. — Нам нужно возвращаться, мистер Поттер. — Спасибо, профессор, — изумрудно-зелёные глаза подростка светились благодарностью. — Могу я побыть с ними наедине немного, сэр? — с надеждой спросил гриффиндорец. — Конечно. Только не слишком долго, — кивнул мальчику Северус и деликатно отошел подальше. Гарри подошел к нему через пару минут. — Мы можем идти, сэр. — Тергео, — произнес профессор зельеварения очищающее заклинание, направив палочку на колени подростка. — И запахните мантию. Не хватало еще возиться с вашей простудой, — добавил он ворчливо, поправляя шарф на шее гриффиндорца. Они аппарировали к воротам замка и в молчании дошли до школы. — Почему вы отвели меня туда? — не выдержал Поттер. — Мне показалось, что вам это нужно, — серьезно ответил зельевар, пристально посмотрев на мальчика чёрными глазами. — Идите к себе, мистер Поттер. Скоро отбой, вы же не хотите, чтобы ваш факультет лишился баллов? — и, развернувшись на каблуках, направился в сторону подземелий. — Доброй ночи, сэр, — крикнул ему вслед подросток. — Доброй ночи, Гарри, — тихо произнёс Северус, но мальчик его, разумеется, не услышал.