Древняя, как мир, магия

Очнулся Гарри оттого, что его кто-то с усилием тряс за плечи и знакомый мужской голос настойчиво звал по имени: — Гарри! Слышишь меня? Гарри, очнись! — Эннервейт попробуйте, — услышал подросток чей-то совет на периферии сознания, прежде чем окончательно прийти в себя. Первым, что увидел Гарри, открыв глаза, было встревоженное лицо склонившегося над ним отца. Что вообще произошло? И когда он успел потерять сознание? Гарри был уверен, что всё это время находился в бодрствующем состоянии. Выходит, ему всё это только померещилось? И беседующая с ним Тёмная Богиня, и раскрывшийся лотос Крипта Анимарум… Желая удостовериться в подлинности мелькнувшей в его голове догадки, Гарри, поддерживаемый зельеваром, приподнялся на локтях и взглянул на Родовой камень. — Крипта Анимарум… Он раскрылся, — удивлённо заметил вслух подросток. — Что произошло? — Похоже Дея наказала Реддла, не оставив ему даже крупицы магии, — попыталась объяснить произошедшее присевшая рядом с Гарри крёстная. — Полагаю, после этого части души Тома Реддла освободились и притянулись к ядру. По крайней мере, твой отец утверждает, что медальон Слизерина и кольцо Гонтов больше не являются крестражами. — Значит, мне не показалось, — вздохнул Гарри. — Кажется, я видел, как его душа снова стала целой, а потом просто исчезла. — Что значит видел? — заинтересовался Люциус Малфой. — Э… Тут была Хель, и она, вроде как, говорила со мной, — признался юноша, взглянув виновато на Северуса. — Она сказала, что это её дар и поцеловала меня в лоб. Как думаете, что она имела в виду? Это она освободила ядро души Волдеморта? — Она ничего от тебя больше не хотела? — встревожился Северус. — На самом деле, она попросила меня кое о чём, — смешавшись, произнёс Гарри, не уверенный, что об этом стоит говорить при таком большом скоплении народа. — Давайте, я вам потом расскажу, ладно? — Не давите на мальчика, — вмешалась Августа Лонгботтом. — Пусть сначала в себя придёт. Лучше давайте думать, как выбираться отсюда будем и что про исчезновение Волдеморта скажем. — Не волнуйтесь, леди Августа, — произнесла Амелия Боунс. — Процесс по делу Реддла я беру под свой контроль. Уверяю вас, дальше закрытых залов Министерства Магии эта информация не просочится. — Амелия, вы уверены, что мальчику не угрожает разбирательство в связи со смертью Тома Реддла? — задал так волновавший всех вопрос лорд Малфой. — О какой смерти вообще может идти речь, господа? — обратил на себя внимание всех присутствующих убелённый сединами Магистр Зельеварения Мишель Бертран. — Мариса, дорогая, вы же сами рассказывали, что Дамблдор уничтожил мёртвое тело Тома Реддла, в ночь нападения на семью Поттер. По всем законам Том Реддл мёртв вот уже пятнадцать лет. Так что, поставить мальчику в вину абсолютно нечего: нельзя убить то, что и без того мертво. — Но мы в любом случае нарушили закон, — высказалась вдова Забини. — Кому-то всё равно придётся предоставить воспоминания о том, что случилось с Тёмным Лордом сегодня. Северус, ты можешь гарантировать, что о нашем участии в ритуале никто не узнает? — Да бросьте, господа, — хмыкнула леди Лонгботтом. — Все мы прекрасно понимаем, что Министерство никогда не пойдёт на открытый конфликт с древними магическими Родами. Можете быть уверены: они сами заинтересованы, чтобы случившееся сегодня не дошло до широкой общественности. — К тому же, этот прецедент вполне может стать подходящим поводом для внесения давно назревших изменений в магическое законодательство, — задумчиво протянул Люциус Малфой. — Собираетесь баллотироваться на пост Министра Магии, лорд Малфой? — осведомилась Амелия Боунс. — А почему нет? — ослепительно улыбнувшись, пожал плечами блондин. — Вы ведь меня поддержите, разлюбезнейшая мисс Боунс? — Я обещаю вам подумать над этим предложением, — усмехнулась женщина. — И давайте действительно уже выбираться отсюда. *** Чтобы разведать, как обстоят дела снаружи, первым из ритуального зала вышли Северус и Кингсли Бруствер, а также скрытый под мантией-невидимкой Люциус Малфой. Оказалось, что пока заговорщики призывали Дею в ритуальном зале, на поверхности бывшего Певерелл-холла во всю кипела битва. Взятые под купол Аврората Упивающиеся отчаянно сопротивлялись, не брезгуя самой тёмной магией, что неминуемо привело к появлению жертв как с той, так и с другой стороны. Но вскоре ситуация резко изменилась. В какой-то момент приспешникам Тёмного Лорда стало не до боевых действий. С дикими воплями они вдруг начали хвататься за предплечья с нанесённой на них тёмной меткой, и, не помня себя от боли, кататься по земле. Их тут же связали магическими путами, но вскоре обнаружилось, что эта мера была излишней: все они стали сквибами, что неоднократно показали проведённые тесты, а кожа предплечья в районе оставленной Реддлом метки у каждого покраснела и воспалилась, словно её прижгли калёным железом. Впрочем, не все Упивающиеся превратились в сквибов. Было несколько магов, у которых метка Волдеморта просто без следа исчезла, и никто пока не мог понять, что бы всё это могло значить. Когда Северус и его двое спутников поднялись наверх, авроры уже практически закончили уводить потерпевших поражение сторонников бывшего Тёмного Лорда. Бруствер взял на себя командование оставшимися бойцами Аврората, и вскоре холм полностью опустел, давая возможность ожидающим в ритуальном зале магам без свидетелей подняться на поверхность и аппарировать по домам. *** Проводив профессора де Тревилля, Люциуса Малфоя и месье Бертрана, отправившихся прямиком в Шато-ЛеРой с помощью порт-ключа, Северус, Гарри, Мариса и Минерва МакГонагал вернулись в Хогвартс, аппарировав сразу к главным воротам школы. Магические часы показывали четыре часа утра. Несмотря на слишком позднее, или наоборот, слишком раннее время, в холле и в Большом зале было весьма оживлённо. Школа временно превратилась в пункт помощи пострадавшим. Здесь собрались почти все члены Ордена Феникса, а между скамьями, с размещёнными на них ранеными, сновали колдомедики в лимонно-жёлтых одеяниях Святого Мунго. — Северус, слава Мерлину, вы вернулись! — подскочил к вошедшим чем-то сильно встревоженный Ремус Люпин. — Ремус, что-то произошло? — насторожилась МакГонагал. — Дамблдор… — Что с ним? — сердце Северуса тревожно забилось. — Люпин, отвечай, что с Дамблдором?! — Мне жаль, он… — опустил голову оборотень и вроде собирался сказать что-то ещё, но зельевар прервал его. — Где он? — У себя в покоях. Северус… — попытался снова Ремус, но Снейп его уже не слышал, всё, что сейчас имело для него значение — как можно скорее добраться до директорской башни. *** Горгулья пропустила мужчину, даже не спросив пароля, что только сильнее убедило его в самых мрачных предположения. Пройдя через рабочий кабинет Альбуса, Северус вбежал по лестнице на второй этаж, где располагались личные апартаменты директора. Распахнув дверь, мужчина к своему немалому облегчению обнаружил хлопочущую возле обессиленного, но живого старика Поппи Помфри. Заметив Северуса, женщина только покачала головой, давая понять, что ничего сделать уже нельзя, и вышла, оставив зельевара наедине с Альбусом. — А… Северус, мальчик мой… — раздался дребезжащий старческий голос. — Альбус… — слова давались с большим трудом, застревая комом в горле мужчины. — Что произошло?.. Глаза Снейпа блуждали по тёмному уродливому узору волдемортовского проклятия, выглядывающего из-под ворота белой рубашки старика, и вдруг расширились от внезапно озарившей его догадки. — Ты был там, так? Старик, ты совсем из ума выжил?! — даже не пытаясь сдерживать клокочущую внутри бессильную ярость, закричал мужчина. — Ты же знал!.. Мордред тебя дери, Альбус! Ты знал, что тебе нельзя колдовать, и, тем не менее, ты сунулся туда! Сунулся в самое пекло! Гриффиндорство в голову ударило?! — Северус, успокойся, прошу тебя… — тихий голос умирающего старика заставил Снейпа безвольно опуститься в кресло рядом с кроватью. — Просто ответь мне, зачем? — Северус испытующе заглянул в голубые подслеповатые глаза Дамблдора. — Потому что не смог иначе, — пожал плечами старый директор. — Потому что я должен был помочь. Северус, я всё равно умираю. Я бы мог продолжать прятаться в своей башне и прожить ещё три, может, даже четыре месяца. Только зачем? А так я, по крайней мере, буду знать, что смерть моя не была напрасной. Разве ты сам сделал бы другой выбор? — Не знаю… — неуверенно выдохнул зельевар. — Зато я в этом убеждён, мой мальчик, — Дамблдор похлопал сухой старческой ладонью по руке мужчины. — Как там Том? — Его больше нет. Мы победили, Альбус, — без всякой радости, просто констатируя факт, произнёс Северус. — Хорошо, — Дамблдор откинулся на подушки и закрыл глаза. — Значит, я могу оставить вас со спокойным сердцем. Ты сильно изменился, Северус. Я был неправ, разлучив вас с Гарри. Я очень надеюсь, что вы все будете счастливы, от всей души вам этого желаю. И тебе, и Гарри, и Марисе. Ты заслужил своё счастье, мой мальчик. Она хорошая женщина, и сразу видно, что очень тебя любит. А ты любишь её… Северус вздохнул, вспомнив серебристую лань. — Что-то не так? Я чем-то тебя расстроил? — Нет, Альбус, ты тут не причём, — отмахнулся зельевар. — Это не имеет значения. — И всё-таки?.. Возможно, я смогу тебе помочь? — доверительным тоном произнёс старик, глядя на мужчину напротив. — Что ты думаешь о Патронусах, Альбус? — решился Северус взглянуть Дамблдору в глаза. — Твой Патронус изменился? Снейп покачал головой. — В том-то и дело, что нет. Когда я был в России, мне пришлось использовать эту магию, — поведал зельевар. — Альбус, я уже и не помню, когда вспоминал о Лили за прошедший год. Я люблю Марису, и совершенно в этом уверен, только вот форма Патронуса… — Вот что я думаю, Северус… Существует много гипотез, что же есть Патронус на самом деле. Одни говорят, что это дух-защитник, другие считают его выраженной в животной форме сущностью самого волшебника… — А что об этом думаешь ты? — тихо поинтересовался, чуть склонив голову, Снейп. — Патронус олицетворяет собой ту часть нас самих, что даёт нам возможность почувствовать себя сильнее. То, что по сути и делает нас самими собой, — произнёс Дамблдор. — Твой Патронус олицетворяет любовь, Северус. Но не любовь к конкретной женщине, а саму способность любить… Я знаю, ты считаешь меня глупым сентиментальным стариком… Северус только фыркнул на это замечание. — И всё же я уверен в этом, мой мальчик, — продолжил директор. — Именно любовь не дала тебе окончательно погрузиться во тьму. Твоя способность любить делает тебя сильным. Любовь, мальчик мой — это поистине великая и очень древняя магия, такая же древняя, как этот мир. Вспомни, кто из вас двоих первым смог создать телесного Патронуса? Мужчина окунулся в свои юношеские воспоминания. Как сидел на берегу Чёрного озера и оживлял в памяти то ощущение безграничного счастья и гармонии, какое испытал лёжа рядом с Лили под старым деревом, на берегу мелкой речушки в Коукворке, глядя в бездонное синее небо. Как повернув голову, ловил взглядом её зелёные глаза и тёплую, адресованную только ему улыбку. Именно тогда у него первый раз получилось вызвать телесный Патронус, который он в тот же вечер показал рыжеволосой гриффиндорке. Подбадриваемая Северусом Лили создала своего Патронуса в этот же день. Зрелище было просто невероятным, когда две абсолютно одинаковых лани резвились вокруг счастливых юноши и девушки. Тогда-то Северус и решил, что его Патронус — отражение Патронуса его Солнечного Ангела, его Лили. — Я создал Патронус первым, — признал мужчина. — Но разве это так важно? — В магии важна любая мелочь, Северус. Полагаю, на самом деле это Патронус Лили повторял твой. Это она черпала силу в своей любви к тебе. Думаю, она и в самом деле очень любила тебя, — печально добавил старик. — Я так виноват перед всеми вами… — Мы все виноваты, Альбус, — с горечью произнёс Снейп. — И если для тебя это ещё важно, то я смог простить тебя. — Спасибо… Спасибо, Северус, — голос Альбуса дрогнул, голубые старческие глаза наполнились слезами. — Я безмерно горжусь тобой, мой мальчик. Старик закрыл лицо руками. — Северус, извини, не мог бы ты оставить меня? Я, признаться, немного устал. — Конечно, Альбус, — мужчина поднялся на ноги и последний раз взглянув на лежащего в постели Дамблдора, вышел из спальни. *** Спустя четыре часа Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора не стало. После положенных девяти дней траура, пост директора Хогвартса заняла Минерва МакГонагал. Дамблдора похоронили в Годриковой впадине, рядом с могилами матери и сестры, как он и хотел, и с палочкой из бука, купленной у покойного ныне отца Гаррика Олливандера для совсем ещё юного Альбуса. Свою палочку из бузины старый директор завещал Гарри, с припиской, что тот знает, что должен с ней сделать. Откуда Альбус Дамблдор мог знать о договоре между сыном Северуса и Тёмной Богиней так и осталось для всех загадкой.