Sayonara, Corporal.

      Мягкие и шелковистые каштановые волосы спадали на лицо и плечи девушки, заставляя ту недовольно смахивать их назад, за спину. За то время, что она находилась в Отряде Разведки она так и не удосужилась обрезать волосы, а теперь они такие длинные, что та даже жалела, что уже слишком поздно. Или нет? Прошло уже больше года после того нападения, что и поверить было сложно. Сложно поверить, что все стало спокойно, что все закончилось. Наверное. Пока. И Блэквуд была рада этим мгновениям спокойствия, находясь рядом с Капралом. Она до последнего не верила в то, что он сказал, после того, как она очнулась после операции. Каждый раз прощаясь и желая Аккерману спокойной ночи, Блэквуд, словно маленький ребенок, падала на кровать и радостно визжала. Слух Леви, конечно, улавливал этот визг, и на его лице в тот же миг воссияла довольная улыбка.       — Свадьбы мы проводим не каждый день, — поправляя подол простого белого платья, без всяких рюшей, складок, слоев и украшений, Зои вытирает пот со лба, устало выдохнув, — чем можем — тем поможем, как говорится. Главное, чтобы сейчас не влетел Леви и не натворил тут своих дел.       — Ханджи, можешь подать мне ножницы? Тут просто нить какая-то, я аккуратно обрежу, — протянув руку, спрятанную под перчаткой, Кристин расплылась в улыбке, волнительно дрожа. Она до сих пор не могла поверить, что в такое более менее безопасное время Леви решил сыграть их свадьбу. Они оба, конечно, хотели провести ее тайком, тихо, лишь в ближнем круге Разведотряда, а в итоге Ханджи и Саша закатили им истерику мол, так нельзя. И теперь Крис стоит в белом платье, а где-то там, в комнате в конце коридора, Аккерман спокойно пьет чай, дочитывая последние страницы книги, которую ему посоветовала его будущая жена. Кристин была удивлена, что мужчина всё-таки удосужился принять во внимание её советы по поводу книг, и даже решил перечитать те произведения, которые ему читала она, пока они оба находились в больнице.       — Хорошо. — взяв со стола ножницы, без задней мысли, Ханджи передала их в руки Кристин и тут резко её будто осенило, да так, что Блэквуд еле успела словить ножницы, которые практически упали на пол, — ох, любошка, мне стоит отойти. Я кое-что забыла!       — Да, конечно, — мягко кивнула, Кристин улыбнулась вслед уходящей Ханджи. Как только дверь со скрипом и щелчком захлопнулась, Блэквуд села перед зеркалом, положив ножницы рядом. Сейчас на нее смотрела красивая и молодая девушка, с слегка загорелой кожей и счастливым блеском в глазах, а ведь пара лет назад в зеркало смотрела измученная, желающая погибнуть девушка, которая рисовала на своих запястьях лезвие, словно на холсте рисуют красками. Ведь сложно и представить, что это была она, да? Сложно. Очень.       Хватая небольшой локон волос, Кристин оттягивает его и подносит ножницы, обрезая волос под подбородок. Хватает второй локон и делает тоже самое. Продолжает обрезать, пока её волосы равномерно не растрепываются. Было так легко от этого ощущения. Кристин чувствовала себя теперь в своей тарелке. Так, как нужно было. Она ещё раз улыбается своему отражению в зеркале и смотрит вверх, на часы, чтобы узнать время. Пора. Она кладет ножницы со звоном на стол и встаёт со стула, переступая через локоны своих волос. Спокойным и размеренным шагом Блэквуд проходит по пустующему коридору, чувствуя себя в полном одиночестве. Было неприятно. Непривычно. Хотелось повернуться, вернуться к двери Леви, как всегда было, постучать и позвать того на прогулку. Не важно, сколько было времени. Просто побыть рядом. Все, чего хотела сейчас Кристин.       Спускаясь по лестнице, на которой была постелена белая дорожка, на Крис резко набегает холодок и чьей-то тело резко проносится рядом, вставая перед ней. Это был Аарон. Он мягко улыбнулся своей сестре и подал ей руку, ведь именно в такой момент её жизни кто-то должен вести девушку до алтаря, раз отца, к сожалению, нет. Хотя, тот бы точно одобрил выбор дочери, ведь и сам хорошо знал Леви. Он был один из тех, кого Аккерман уважал, и, наверное, из уважения к Господину Блэквуду, или может быть из-за его просьбы вечно беречь его дочь, если что произойдет, Леви и начал тренировать Кристин. Но она об этом никогда не узнает. Потому что она была особенной для Аккермана. Она была той, ради которой и вправду хотелось улыбнуться. Просто взять и улыбнуться, без лишних слов и объяснений. И плевать, что его не поймут. Главное, чтобы она улыбнулась в ответ.       Девушка выходит под руку с братом на улицу, где её уже и ждал Леви. Тело Блэквуд резко попятилось от страха назад и задролжало, но рука Аарона мягко потрепала волосы Кристин и та взглянула на него. Увидела улыбку на лице. И улыбнулась в ответ, шагая вперёд, где её терпеливо ждал Капрал. Он смотрел на то, что сделала со своими волосами его будущая жена и усмехается. Как всегда, в своем репертуаре. Её уже не переучить. Не перевоспитать. И, наверное, как бы громко это не звучало со стороны Капрала, он был влюблен в эту девушку по горло. Любил все её тупые привычки кусать губу, закатывать глаза, или отворачивать голову. А она в свою очередь бросила тупые таблетки, в которых, толком-то, и не нуждалась больше. Если нужна поддержка и успокоение — то просто постучи, он откроет.       — Все будет хорошо. Хана волновалась точно так же, — напоследок тихо говорит Аарон своей сестре, оставляя её перед Леви и переводит взгляд на свою жену. Она была беременна, практически девятый месяц, а все равно решила пойти на свадьбу своей подруги. Аарон был рад, что эта милая девушка стала его женой, ведь это она заставила его смотреть на Крис совершенно по другому. Заставила изменить свое мнение по поводу сестры. Он был ей благодарен. За все, что Хана сделала для него. За всю поддержку. И Аарон очень надеялся, что Кристин получает точно такую же поддержку, тепло и любовь от Леви.       Увы, но в какой-то момент Кристин пришлось рассказать своей семье о том, что с ней творил Рей. В тот день Аарон, Хана и Леви сидели вместе с ней за одном столом, и молча слушали её, не смея и перебить. Леви открыл для себя ещё больше историй из жизни Крис, а Аарон в гневе раздавил в руке чашку с чаем, оставив себе на всю жизнь пару маленьких шрамиков на ладони, как напоминание о том, что его детские обиды оттолкнули от родной сестры, заставляя не замечать такие явные признаки насилия над Кристин. Он видел, что она мучается, но ничего не делал. И парню было от этого стыдно. А Кристин… А что Кристин? В тот день она положила ладонь на руку брата и впервые призналась, что никогда не держала ни на него, ни на Мин зла за все то, что они делали ей на зло. Они были детьми. Они ничего ещё не понимали в этом мире. Сейчас — они взрослые люди. Ей 25. Ему 29. Они достаточно взрослые, чтобы отбросить обиды минувших лет и начать все с чистого листа. Именно этого всегда и желала Кристин.       Она желала большой и дружной семьи. И сейчас решается судьба её семьи. Маленького гнездышка, в котором её уважают. В котором она цветет. В котором можно скинуть маску и просто быть счастливой. И сейчас она не слушает, что же именно говорит Священник, она смотрит на Леви, который повернул голову на седого мужчину. Кристин чувствовала, как внутри все переворачивается и начинает потихоньку греть ледяное сердце. И льды с грохотом в ушах падают куда-то вниз, как только Капрал произносит уверенное и твердое Да». Он был так спокоен снаружи, а внутри все ураганом проходилось по сердцу и разуму. Било по вискам. Отбивало чечеткой сердце, пока взгляд Кристин тянул его взгляд к ней. Но если он посмотрит на нее сейчас, то утонет и пропустит вопрос. С каких пор он стал так сентиментален? С каких пор он боится посмотреть на кого-то по такой глупой причине? Когда он влюбился в нее?       И только теперь он позволяет себе посмотреть на Крис и увидеть в её глазах блеск от слез. Слез радости. Она дрожащим и хриплым голосом произносит «Да», боясь отвести взгляд от Аккермана, а тому будто потянули за рычаг. Он дождался. Дождался момента, когда можно мягко обхватит лицо Блэквуд, а теперь уже Аккерман, ладонями и прикоснуться к её губам своими. Проскользнуть языком в её горячий рот и станцевать с её языком удивительный танец. Чувственный. Аккерман боялся отпустить её, думая, что сейчас все резко уйдет из-под ног и он вновь проснется в палате, в одиночестве. А этого Леви ай как не хотелось. Не хотелось её оставлять. Не хотелось, чтобы снова повторилось то, что и привело их к свадьбе. Нет, он рад, что они наконец стали мужем и женой, и теперь на их безымянных пальцах красовалось тому доказательство, но то, что пришлось пережить Кристин в тот день до сих пор бросало её в жар. Мучали в кошмарах. Леви прижимает голову Крис к себе и слушает её радостные всхлипы, чувствует, как она сжимает его пиджак, как плечо намокает от её слез. Она глупая, такая глупая, но за то полностью принадлежит ему. Поэтому Леви вновь обхватывает руками уже давно, к счастью, не бледное лицо девушки и целует её щеки, сцеловывая слезы. Ему не нравилось, когда она плакала. Никогда. Это бросало в жар.       — Я… — Кристин делает резкий вдох от накатывающей истерики и расплывается в улыбке, закрывая глаза. Леви ждёт, пока же она закончит свою фразу. Ждёт… Как и всегда. Как и все эти года, — люблю тебя, Низкорослый чистоплюй.       — Айщ, умеешь же ты испортить романтику, — Капрал недовольно откидывает голову и закатывает глаза, пока девушка утыкается в его плечо и начинает смеяться, — заставлю языком вылизывать замок.       — Заткнись. — шепчет Кристин и тянется к губам Капрала и обвивает его шею под радостные возгласы 104 отряда. И Ханджи. Определенно Ханджи.