Sayonara, Corporal.

      Голова до невозможности сильно раскалывалась, заставляя Капрала уже сколько времени сидеть в кабинете, с горой документации, посреди ночи, и тереть виски, пытаясь заглушить такой неприятный и мозговыносящий звон в ушах. Акерман опустил голову на свои сложенные руки и устало выдохнул, попытавшись всего лишь на секунду закрыть глаза, но, увы, холодный воздух ворвался в команату через приоткрытое окно, обдувая плечи и лицо, заставляя тело мужчины вздрогнуть и покрыться мурашками. Ему пришлось подняться со скрипучего стула и подойти к окну, что так предательски открылось, закрыть его и посмотреть на еле освещённую местность.       Сразу же вспомнился момент, когда Кристин уезжала домой, ведь животик был уже немного виден, а Ханджи очень волновал инстинкт самосохранения Блэквуд. Увы, неужели вы думаете, что у человека, что носит форму с крыльями свободы может быть инстинкт самосохранения? Нет. И, я сейчас говорю совершенно не про Леви Аккремана. А про, мать её, Кристин Блэквуд-Аккерман. Иногда ей казалось, что у тех, что носят фамилию «Аккерман» нет и половины тех чувств, что преобладают у большинства людей. Это страх, отчаяние, иногда даже сострадание. И становится такой девушке ой как не хотелось. Наверное, именно это одно из тех качеств, которые любил Капрал в своей жене. Её способность поставить ему ультиматум, добиться своего любыми путями. Иногда хитрыми. А как иначе?        Аккерман замирает и резко вспоминает день, когда Ханджи созвала его на важный разговор, а зайдя в кабинет он застал мило беседующих Кристин и Зои. Они были подругами не разлей вода, поэтому Аккерман всегда знал где ошивается его излюбленная жёнушка. Но как бы с виду этот разговор не казался простым — Крис долго молчала и подбирала слова в ответ на обвинения Ханджи в сторону Леви. Мол, сократил войско на одного человека. Людей и так не хватает. На самом деле, Крис прекрасно понимала подругу, её недовольство, но она не понимала почему Аккерман так спокойно огрызался Зои в ответ. Почему он говорил, будто это спланировал, если на самом деле чуть с ума не сошел, пока не удостоверился? Иногда Кристин не понимала мужа.       Улыбка сошла с лица Леви, как только тот повернул голову на стол, заваленный бумагами. Раньше бы он застал спящую голову жены поверх стопок, которая не выдержала такого долгого недосыпа. В таком случае Аккерман бы просто взял и перенес её в комнату. Укрыл. Поцеловал в лоб, как делает это Кристин, когда Аккерман засыпает. Это была уже традиция. Была… Это главное слово. Леви-то не видел жену порядком трёх месяцев, совсем уйдя в бумажную работу после травмы. Ему как минимум ещё месяц восстанавливаться, и за этот месяц навестить наконец Блэквуд, но что-то не давало ему это сделать. Будто Аккерман боялся посмотреть на девушку, которая вынашивает ребенка. Его ребенка. Ему было сложно признаться самому себе, что время, когда она была постоянно под боком — потеряно. Сам виноват.       Тихими шагами Капрал менял коридор, наверное, направляясь на кухню, для очередной дозы кофе. Но вот он проходит мимо двери, ведущей в комнату Кристин и резко останавливается, делая шаг назад, глядя на свет лампы, что пробивался сквозь неплотно прикрытую дверь. Аккерман обхватывает пальцами ручку и пару секунд стоит перед дверью, думая о том, стоит ли входить. Лишь чуть махнув головой, Капрал отмахивается от всех мыслей, открывая дверь настолько, чтобы проскользнуть в комнату и тихо закрывает её, пытаясь не спугнуть названного гостя. В какой-то момент, ещё не оторвавшись от ручки, Леви резко захотелось выйти из комнаты, хлопнуть со злостью дверью и быстро скрыться за дверью в свой кабинет, подперев её своим телом и нервно выдыхая воздух. Отпуская уже изрядно нагревшееся железо, Леви тихими шагами проходит вглубь комнаты, пытаясь привыкнуть к темноте в некоторых местах как можно быстрее. Он даже чуть не врезается в вазу, но вовремя останавливается перед ней, отступая вбок на один шаг. Капрал тут же оказывается впритык к кровати и тихо присаживается на самый край, глядя на спокойно читающую в кресле жену.       — Что ты тут делаешь? — голос звучит как всегда грубо, холодно, отстраненно, но в то же время с неким беспокойством и удивлением. Уловив эти не присущие вечно спокойному Леви Аккерману нотки, Кристин отрывается от книги, поднимает взгляд на мужа и расплывается в улыбке.       — Прости, забыла предупредить. Хотела увидеть тебя и повидать V*. Я очень соскучилась, а ты нам ни пишешь, ни приезжаешь… — вздохнув, Крис взяла со стола чашку с мятным чаем и сделала один глоток, опуская глаза в пол.       — Ты позволяешь себе лишнее. Позволяешь себе… — начал было причитать Леви, но его прервал ещё один вздох его жены. Видимо, не на это она рассчитывала, едя сюда. Преодолевая столько километров пути от дома матери до корпуса.       — Мне уже скоро рожать, и пока я могу — я хочу увидеть тебя. Ты же знаешь, мне это… Важно… — девушка пожала плечами и встала с кресла, присаживаясь рядом с Леви. Он приподнял бровь, глядя на мягкую и еле заметную улыбку.       — Это все равно не объясняет почему ты тут. Ты знаешь, как опасно тут находится. Ты не… — Леви опять начинал причитать своей жене, наверное, забыв кто она такая. Кристин прижала руку ко рту Аккермана, заставив того недовольно фыркнуть.       — Я Кристин Блэквуд-Аккерман. И не тебе мне говорить про мои способности и возможности. То, что я беременна — не значит, что я не уложу тебя на лопатки. И поверь, ты ко мне и притронуться не успеешь. — Крис недовольно покачала головой и положила руку на свой живот, чутка улыбнувшись, — правда, кое-кто протестует против любой физической нагрузки. Весь в отца.       — Тоже заставляет тебя целовать до блеска пол? — Аккерман усмехнулся, убрав ладонь жены от своего лица и аккуратно уложил свою руку на живот Кристин, чувствуя, как по ту сторону кто-то недовольно пихнул его, — собственник. Точно мой сын.       — Нет, Аккерман, он тоже меня бьёт. Вспомни, как ты врезал мне в челюсть, — Блэквуд недовольно приподнимает бровь и вздыхает, наклоняя голову. Кости неприятно трещат, наполнив комнату этим звуком.       — Ты человека чуть не убила, — пожав плечами, Леви продолжил смотреть на живот жены, пытаясь принять то, что ещё пару месяцев и та кроха, которая там находится, может оказаться у него на руках.       Через пару лет он будет бегать к отцу в кабинет, если Кристин приедет проведать мужа, или может быть он будет приезжать с бабушкой, чтобы повидать и отца и мать. Зная Кристин, та не сможет больше года просто сидеть и ничего не делать за стеной Сина. Для нее там нет пространства. Там нет этого адреналина, когда ты проносишься прямо в открытой пасти Титана. Нет того ощущения, когда волосы развивает ветер, когда мир переворачивается от очередного трюка. Аккерман мог бы попробовать отговорить жену, мог бы пригрозить потом ещё одной беременностью. Мог бы с ней поговорить. Но будет ли она его слушать? Нет. Она взрослый человек, она слишком любит это чувство, когда ты на волоске от смерти. Только теперь ей придется быть осторожнее. Потерять её теперь может не только Леви, мама, Аарон, а ещё и её сын. Но кто, если не она и Леви, будет подавать Кенни пример каким нужно быть. Кристин хочет стать таким же примером для своего сына, как когда-то стал для нее её отец. Господин Блэквуд не одобрял бы выбор дочери, но гордился тем, что его девочка столько раз была лицо к лицу со смертью и каждый раз выигрывала эту партию. Из-за таких, как она, Разведотряд и называют самоубийцами. Такие, как она, несутся впереди всех, они первые погибают, и навсегда остаются в памяти, пока трусы бегут прочь при лишь одном виде титана перед собой. Благодаря таким, как она, Разведотряд ценят. Считают примером. Или же пустой тратой людей. Наверное так и есть.       Кристин с ужасом вспоминала, когда они впервые дрались со звероподобным. Когда Аккерман понимал, что стоит посреди чужих ему людей. Тех, кому и дела нет до тех чувств, что он испытывает сейчас. В том кипише, в том моменте был настоящий он. Сломанный, отрешенный, в отчаянии. В тот момент и никто не мог подумать, что Аккерман лишь за секунду, лишь из-за одной фразы может сдать позиции. А теперь ему нужно волноваться не только за душу Кристин, а ещё и за жизнь сына. Кто знает, что может случиться.