Зависимость

      Проснувшись утром с сильной головной болью, Антон с усилием открыл глаза, и увидел перед собой лежащего на полу Арсения. На долю секунды он испугался, что с ним что-то не так, но испуг прошёл, когда учитель начал шевелиться, просыпаясь. Сознание Антона было затуманено наркотиком, который ещё полностью не покинул организм мальчика.       Арсений лежал в позе эмбриона. В психологии такое положение означает только одно: человеку есть, что скрывать. Что именно? Вопрос не из лёгких. Это может быть все, что угодно, вплоть до какой-то мелочи, которую вам не сказал человек, когда пришёл домой. Арсений, в свою очередь, скрывал страшную, просто ужасную тайну, которую не следовало знать никому из его окружения. Он просто хотел быть учителем, который даёт знания по предмету, который ему самому нравился в школе. Вот и все.       Арсений ввёл себе дозу больше, надеясь на то, что старая привычка возьмёт своё, и с ним будет все в порядке. Однако Антон проснулся уже час назад, а Арс так и лежал на полу, практически не шевелясь.       Антон хотел воспользоваться этой возможностью и сбежать из этого проклятого места. Он заметил лежащий на полу нож, который Арсений оставил, когда разрезал пакет с наркотиком. Он потянулся к нему ногой, благо он был высокого роста и ноги были достаточно длинные, чтобы дотянуться. Зацепив ногой нож, он резко подтолкнул его к себе, заставив его с гулом удариться о кресло. Антон подцепил пальцами ног рукоятку ножа и извернул ногу так, что у него получилось вложить нож в руку. Повернув нож лезвием к себе, он начал разрезать веревки, которые давили ему на руки все это время. Освободив первую руку, он принялся за вторую, уже предвкушая то, как он выйдет из этого богом забытого места, и заживет нормальной жизнью. Забудет весь тот кошмар, который произошёл с ним за эти несколько дней. Наконец закончив разрезать веревки на второй руке, он резко встал, но, не рассчитав свои силы, упал на пол, понимая, что его ноги слишком затекли для того, чтобы нормально ходить.       Падение Антона заставило Арсения проснуться и прислушаться к звукам, которые издавал его пленный. Он не сразу понял, что Антон решил сбежать, а когда до него дошло, что он уже подходит к двери, мужчина попытался быстро встать, но резкая боль в голове дала о себе знать, и он отшатнулся к дверному косяку.       Антон решил не терять возможность, поэтому взял с собой нож, на тот случай, если Арсений проснётся. Услышав глухой стук в комнате, он понял, что тот случай настал, поэтому он быстро побежал к двери и попытался её открыть. Как назло, дверь не поддавалась никаким манипуляциям. Повернув голову в сторону места его заточения, он увидел выходящего оттуда Арсения, держащегося за голову. Он начал ещё дергать замок ещё сильнее, но его будто заело раз и навсегда. Он понял, что для открывания двери нужен ключ, который есть только у Арса, так что, наставив на него нож, он планировал силой забрать у него этот несчастный ключ, который отделял его от долгожданного спасения.       Арсений передвигался на ватных ногах, пытаясь понять, что вообще происходит. Изнемогая от боли во всем теле, каждый шаг давался ему с огромным трудом. Выйдя из комнаты, он увидел Антона, который пытается открыть дверь. Нащупав ключ в кармане, он поблагодарил всех кого можно за то, что его замок открывается изнутри только с помощью ключа. Подойдя ближе, он увидел, как Антон наставляет на него нож, который учитель оставил на полу.       — Антон, не глупи, положи нож, — Арсений выставил руки вперёд в успокаивающем жесте, пытаясь образумить мальчика.       — Нет, я не положу, пока ты не выпустишь меня отсюда. Я устал, — слова смешались с криком отчаяния и боли, которые поглотили Антона и довели его до слез.       — Антон, я сказал, положи, — голос Арсения стал тверже и теперь выдавал только уверенность, смешанную с раздражённостью. Вся эта ситуация напоминала ему цирк или дешевое кино.       Арсений начал медленно подходить к Антону, который в это время все крепче сжимал нож, стараясь не выронить его из-за дрожи в руках. Антон попытался отойти назад, но его встретила холодная поверхность входной двери, в которую он уткнулся затылком, стараясь вдаться в неё как можно сильнее.       Подойдя почти вплотную, Арсений резко схватился рукой за лезвие, тем самым порезав руку до крови. Руки Антона сильно тряслись, поэтому учитель с лёгкостью смог забрать себе нож, заставив Антона потерять всякую надежду на своё спасение.       Кровь стекала по рукам Арсения. Капля за каплей она заливала пол, превращая его в место убийства, которого так никогда и не произошло. Арсений смотрел на Антона слегка наклонив голову, улыбаясь при этом как сумасшедший, сбежавший из психбольницы. Его улыбка не отражала ничего кроме его победы и ликования над Антоном.        — Ты мой. Снова, — слова Арсения заставили Антона вздрогнуть всем телом.       Арс схватил Антона за запястье, тем самым измазав его в собственной крови, и потащил обратно в комнату. Антон упирался ногами, бил учителя по спине и рукам, но на Арсения это будто не действовало. Он как умалишенный лишь шёл вперёд даже не оглядываясь на мальчика, которого захлестнул очередной приступ истерики. Слезы катились струями по щекам. Он знал, что сейчас будет наказание за его попытку побега.       Зайдя в комнату, Арсений захватил скотч, и покинул помещение, удивив этим Антона. Неожиданно они прошли в комнату Арса, где стояла большая двуспальная кровать с однотонным, чёрным постельным бельём. Стены комнаты были выкрашены в темный серый цвет, что только прибавляло угрюмости помещению. Из мебели стояли только две тумбочки по обеим сторонам кровати, шкаф в углу, дверцы которого были открыты, показывая, что он до сих пор наполовину пуст, и зеркало, которое висело прямо напротив кровати, отражая все, что на ней происходит. Для кого-то это покажется суеверием, ведь спать напротив зеркала категорически нельзя, но для Арсения это был лишний повод для любования самим собой по утрам. Теперь ему даже не надо было вставать, достаточно было просто наклонить голову и сфокусировать взгляд на своём лице.       Сейчас Арсений понял, что оно идеально подходит не только для самолюбования, но и для кое-чего ещё. Подумав об этом, он лишь загадочно ухмыльнулся, чего Антон, слава богам, не заметил. Бросив Антона на кровать, он принялся привязывать его к резной спинке, цепляя руки за витиеватые поручни, обматывая их толстым слоем скотча, надежно фиксируя их.       Антон вырывался изо всех сил. Он брыкался ногами, дрался, кусался, когда Арсений наклонялся слишком близко. Он пытался отложить наказание как можно дальше, отсрочить этот момент, чтобы он никогда не наступал.       Привязав обе руки, Арсений принялся за ноги, которые пришлось успокоить, ибо их владелец сопротивлялся как мог и пару раз ударил учителя в грудь. Схватив одну ногу, он начал привязывать ее к кровати, удивляясь тому, что ноги Антона идеально дотягивались до спинки, ведь сам Арсений никогда не дотягивался до нее. Покончив с первой ногой, вторую он прикрепил с меньшими усилиями. Антон был страшно напуган, все его нервы были на пределе. Еще чуть-чуть и он потеряет сознание от всех эмоций, которые сейчас испытывает. От страха, до малой доли любопытства. Нервные окончания обострились, и каждое касания Арсения отдавалось ноющей болью и теплотой одновременно. Антон невольно вспомнил событие двухдневной давности, которое ему следовало бы забыть, но каждую минуту он возвращался к нему, вспоминая все новые и новые детали.       Это был его первый раз, первый раз, наполненный болью, жестокостью, но, черт возьми, такой горячий и сумасшедший, что Шастун повторил бы его снова и снова. Пролетевшая в сознании мысль испугала Антона, заставив задуматься о своей адекватности. Ему казалось, что в его теле живет две личности. Одна хочет грубого секса с Арсением, чтоб до звездочек перед глазами, другая же хочет поскорее сбежать от этого тирана, закрыться в комнате, завернуться в плед и плакать. Пока что выигрывала первая, и Антон не понимал, хорошо это или плохо. Боялся понять. Боялся принять его сущность, поэтому отталкивал ее по инерции, как только мог. Заталкивал в потаенные уголки души, надеясь, что ее никогда никто не найдет. Он считал себя уродом в те моменты, когда вспоминал о своей темной стороне. Уродом, который не достоин места в этом мире. Но теперь он встретил человека, который подвержен таким же отклонениям как он. И это одновременно радовало его и пугало до смерти, потому что он не знал, на что способен Арсений, и что он может с ним сделать.       Все эти размышления в голове Антона заняли пару минут, пока учитель сходил за свечой, которая была не особо большого размера, но широкая в диаметре. Антон не понимал, что с ним собирается сделать Арс, но когда последний зажег свечу и начал ждать, пока расплавится воск, заворожённо уставившись на огонь, смотря куда-то сквозь него, будто вот-вот и он увидит будущее, которое еще никому неизвестно, до него дошло, что сейчас будет. Предвкушение было настолько сильным, что Антон почувствовал тепло внизу живота легкий дискомфорт чуть ниже. Он ненавидел себя за такую реакцию, презирал. Он не должен был так реагировать на это, но не мог с собой ничего поделать. Арсений смотрел на огонь, ожидая очередное веселье. Ему приносило удовольствие наказывать Антона за его какие-то оплошности, которые провоцировали его и вызывали в нем бурю эмоций. Гнев смешивался с огромным желанием и накатывал волной, которая любого другого снесла бы с ног, но мужчина привык к этому ощущению еще с детства, когда наказал своего младшую сестру за то, что она пролила сок на его любимую игрушку. Возможно, именно тогда родители начали водить его по врачам, пытаясь решить проблему его неконтролируемого гнева.       Заметив возбуждение Антона, Арс лишь многозначительно улыбнулся и подошел ближе к кровати. Он поставил свечу на тумбочку, давая ей подплавить еще больше воска. Оседлав Антона, он склонился над ним и заглянул в его большие зеленые глаза и не смог устоять перед ними. Он трепетно коснулся манящих и столь желанных губ, которые сводили его с ума, заставляя его сердце биться чаще. К удивлению Арсения, он не встретил сопротивления со стороны Антона, поэтому продолжил нежно целовать его пухлые губы. Со временем его поцелуи стали более напористыми, поэтому он осторожно провел кончиком языка по сомкнутым губам, ожидая ответа со стороны Антона. Наконец когда он приоткрыл губы, Арс протолкнул язык, начав исследовать рот своего ученика. Голова Антона начала кружиться от блаженства, которое он испытывал. Оно опутало его в свои сети, поэтому он сам не заметил, как сплел их языки. Для Арсения это значило больше, чем слова о любви. Он воспринял это как призыв к действиям, поэтому разрезав футболку ножницами, которые также лежали на тумбочке, он взял свечку и многообещающе заглянул в глаза ученика. Он сгорал от нетерпения, и надеялся, что Шастун чувствует то же самое.       Арс съехал чуть ниже, задев при этом возбужденный член Антона и доведя его до исступления, открыл для себя вид на грудь мальчика. Он начал капать раскаленным воском на нежную кожу, заставляя ученика содрогаться от каждой капли. Горячий воск на контрасте с холодной кожей создавал необыкновенное ощущение, которое Антон не хотел никогда забывать.       Арсений проложил дорожку из воска от сосков до пупка, оставив место для еще одной. Отложив свечку, он начал нежно целовать шею Антона, плавно спускаясь ниже. От каждого поцелуя мальчик выгибался навстречу поцелуям, что не могло не радовать учителя. Он понимал, что ему нравится. Дойдя до края штанов, он расстегнул пуговицу, пошло заглянул в зеленые глаза напротив и сделал то, что Антон видел только в фильмах для взрослых. Он схватил зубами бегунок и, наклонив голову вниз, открыл молнию на брюках. Приспустив их вместе с боксерами, он взял в руку возбужденный член. От прикосновения Антон издал стон наслаждения, который был похож на рев дикого животного. Арсений начал медленно двигать рукой, обнажая головку и смазывая ствол естественной смазкой, которая выделилась из-за сильного возбуждения мальчика. Учитель слегка дунул на головку, что вызвало моментальный отклик в теле Антона. Он задрожал, выгибаясь в спине, навстречу мужчине. Глаза покрылись пеленой удовольствия.       Арсений провел языком дорожку от основания до головки, заставив Шастуна застонать в полный голос. Антон тут же закусил губу, пытаясь не издавать более таких звуков.       — Не молчи. Я хочу тебя слышать, — мужчина продолжил пытку парня. Он взял в рот обнаженную головку, облизнув ее несколько раз, резко насадился на всю длину члена.       — Аааах, — Антон не мог больше сдерживать стоны. Истязание, которое придумал Арсений, было слишком жестоким, но приносило тонну удовольствия. Мальчик боялся кончить раньше времени, он хотел продлить этот момент как можно дольше.       Арсений начал двигать головой верх-вниз в такт движениям руки, которая совершала немыслимые движения, доводя ученика до беспамятства. То, о чем мечтал учитель, было прямо перед ним, готовое буквально на все. Вынув член изо рта, он снова принялся вылизывать его, уделяя особое внимание головке, которая сочилась смазкой.       Антон буквально сходил с ума от эмоций и ощущений. Одни сменяли другие, не давая мальчику расслабиться. Он изнемогал от желания запустить руку в эти волосы и со всей силы насадить Арсения на свой член. Но ему оставалось довольствоваться тем, что разрешал ему мужчина.       Взяв член обратно в рот, Арсений начал ускорять темп, одновременно сжимая член у основания, чтобы не дать Антону кончить. Голова мужчины двигалась так быстро, что мальчик не успевал следить за ней, поэтому он откинул голову на подушку и закрыл глаза, пытаясь спрятать слезы которые лились сами собой.       Учитель разжал руку и продолжил двигаться в том же темпе, что и раньше. Антон задыхался от удовольствия. Его дыхание прерывалось каждый раз, как член касался гортани Арсения. Мальчик начал издавать нечеловеческие стоны, которые уже нельзя было скрыть никакой звукоизоляцией. Он почувствовал, что вот-вот кончит.       — Я…сейчас… — он не успел договорить, как Арсений вынул изо рта член, обратно надел на него боксеры, натянул штаны и слез с него, не дав ему кончить. Антон был одновременно злым и расстроенным. Он знал, что его ждет наказание, но он не думал, что оно будет такое жестокое. Возбуждение никуда не делось, теперь он чувствовал боль из-за неудовлетворенности, и он не знал, когда он сможет это исправить.       — Теперь ты будешь думать дважды, прежде чем сбегать, — Арсений поцеловал Антона в щеку и вышел из комнаты, оставив его наедине со своим возбуждением.