***
День тянулся очень медленно, и каждая минута совершенно не нужных раздумий откликалась в голове громким эхом. Арсению уже казалось, что он слышит голоса, но на фоне лишь играло радио, выключить которое не дотягивались руки. Он бы так и лежал на заднем сиденье автомобиля, как в ворох прошлогодних газет, зарываясь в свои мысли, если бы его телефон не издал короткий гудок, оповещая о новом сообщении. Антон, 12:13 купи обезболивающее голова щас треснетАрсений, 12:14 Сходи к медику
Антон, 12:14 я че, похож на дебила? нет ее Мужчина устало вздохнул. Антон выводил из себя, казалось, лишь одним звуком, одним незначительным действием, и вместе с тем хотелось носиться с этим ребенком, покупая любимое мороженое. Чем бы ни было это странное чувство, он всё-таки решил выполнить его просьбу, тут же перелезая на переднее сиденье. Заводя двигатель и все еще ощущая приторный запах пончиков из коробки, он вновь невольно вспоминал то, что произошло утром в кафе, и как бы развивались события, если бы он не вмешался. Казалось, парнишка был очень смущён, поэтому Арсений и решил помочь ему, разрядить обстановку, разве он сделал что-то неправильно? Наверное, ему все же никогда не понять, не разгадать эту тайну шастуновкого разума. Арсений, подавленный скукой, стоял в очереди. В моменте что-то екнуло где-то в районе грудной клетки- он вдруг начал понимать, что, кажется, его обманули. Мужчина не был глуп, но и корить себя за прокол не стал бы, если бы дело не касалось Шастуна, который по сравнению с ним и вовсе казался мальчишкой. Если бы Антон не занимал его мысли все утро, он бы вспомнил о маячке, который сам же и положил в портфель школьника вместе с завтраком. Рука непроизвольно дёрнулась к часам, из которых доносился негромкий писк. Это говорило лишь об одном: маячок пропал с карты, а с ним вместе — и бдительность Арсения. — Молодой человек, очередь! — оповестила продавщица хриплым голосом. Он очнулся, не сразу понимая, что стоит у кассы уже достаточно долго. Арсений нервно оглядел помещение, в котором находился, и рванул вперёд, кидая пачку таблеток куда-то за плечо. В голове крутилась одна лишь мысль: он по-крупному облажался. И то, настолько легко он этого осознавал, пугало даже больше, чем факт отсутствия вверенного ему ребенка. Он потерял его, дал сбежать, хотя прекрасно понимал, что Шастун-младший на это способен. Понимал, отчего ненавидел себя за малодушие. Сидя в машине, он нервно курил, перебирая в голове все питерские улочки, где мог находиться Антон. Мысли растворялись вместе с сигаретным дымом, в голову ничего не приходило, а руки уже немного покраснели от холода, нос начал замерзать. Арсений посидел так ещё немного и, докурив сигарету, принял единственное на данный момент верное решение — отправился в школу к своему подопечному. Но, как он и предполагал, это не дало совершенно никаких результатов. Антон не был замкнутым, но мало кому действительно раскрывался, а потому одноклассники даже не могли предположить, где находился мальчик. В голову лезли и парки, и центры развлечений, и клубы, которых в Питере, между прочим, не мало, но не одной адекватной мысли. Чёрт! Да он мог быть где угодно, хоть на другом конце планеты — а она не город, у неё нет границ. Арсений ещё раз пробежал все школьные коридоры, на всякий случай заглядывая даже в темные подсобки, и вышел из здания. — Блять… — под ногой захрустела какая-то сломанная микросхема, и он с остервенением пнул ее дальше. Арсений стоял на улице в одном пиджаке, и тело слегка потряхивало от холода, но он пытался игнорировать порывы ветра, лишь дальше углубляясь в свои раздумья. Самокопание ему явно не поможет, но оно отвлекало от более важных проблем. — Если вы ищите Антона, то просто новости почитайте. Он обернулся на голос. Из здания школы ленивой походкой вышла девушка с волосами цвета фуксия. На солнце они казались ещё более яркими, что резало глаз. — Сегодня годовщина смерти его матери. Весь город так и гудит об этом. Так что он может быть только в одном месте. Поезжайте к южному кладбищу, может, и откопаете чего, — она была единственной, кто мог сказать об Антоне больше двух слов, а потому Арсений и не стал задумываться, почему вдруг проникся к ней доверием, — Надеюсь не труп. — девушка слегка усмехнулась. — Ирина. — новая знакомая протянула свою ладонь для рукопожатия, но он, решив проигнорировать это действие из-за спешки, быстро направился к машине. — Ещё увидимся! — кинул он в ответ, когда уже садился в авто. — Обязательно. Auf wiedersehen*, — Ирина хитро улыбнулась, доставая из-за уха тонкую сигарету и прикуривая её. Это далеко не последняя их встреча, она знала это наверняка. Арсению потребовалась всего пара минут, чтобы забить нужный адрес в навигатор, хотя он прекрасно знал, как туда добраться. Хотелось лишний раз создать иллюзию того, что у него всё замечательно, доказать самому себе идеальность собственной жизни. Долго не собираясь с мыслями, он вдавил в пол педаль газа. День сегодня выдался не из лёгких, небо покрылось тучами, будто соглашаясь с тем, что происходящее переходит допустимые границы. Листья, отливавшие золотом до этого, стали совсем непонятного цвета. Тяжёлые капли начинали сыпаться сверху, постепенно закрывая обзор на дорогу, падая и разбиваясь о лобовое стекло.***
Дождь помогал скрыть ту самую скупую мужскую слезу, что предательски сорвалась с длинных ресниц и разбилась о лакированные туфли. Он не был на этом кладбище уже два года и возвращаться сюда желания не было никакого. Здесь был похоронен тот, кто терроризировал его на протяжении всей своей недолгой жизни, начиная с самого рождения Арсения. Здесь, совсем рядом с выходом, лежит в земле его отец — человек с гнилым сердцем и пропитой душой. Раньше он ездил в это мрачное место с матерью, которая все еще любила мужа-тирана, но сейчас, когда она уже второй год прикована к кровати, он мог отдохнуть и не стоять у его могилы, театрально выдавливая слёзы. Он отвернулся и быстро прошел вперед, стараясь не думать и не вспоминать. Единственное, что сейчас должно его заботить — местонахождение Антона. Могилу Майи Шастун найти помог интернет, и Арсений долго топтался по огромному кладбищу, пока не заметил вдалеке сгорбившуюся черную фигурку. Антон сидел прямо на мокром асфальте и не то плакал, не то смеялся. Арсений ещё никогда не видел мальчика таким эмоциональным. Он не по наслышке знал, что Антон был закрытой книгой для окружающих, всегда держал себя в руках, был сдержанным даже тогда, когда очень сильно хотелось показать, насколько плохо внутри. Возможно, из-за громкого дождя парень не услышал тихих чужих шагов, поэтому подскочил на месте, когда заметил присутствие своего телохранителя. — Я надеюсь, что ты умер, и на самом деле передо мной стоит призрак, — невесело парировал Антон, отпивая крепкий напиток прямо из бутылки. — Если бы, — улыбнулся Арсений, присаживаясь рядом с мальчиком и собираясь с духом на какую-нибудь мотивирующую речь. — Ты должен жить с этим, Антон. Надежда на лучшее будущее — это стержень человека. Упадок духа сродни смерти. — Ничего себе ты эпитеты выдаёшь! Цитаты великих людей, — закатил глаза Антон. — Дашь потом ссылочку на сайт? Вдруг и мне пригодится. — Просто книжек умных нужно больше читать. Особенно мотивирующих. Особенно тебе. — Попов дал несильную затрещину мальчику, стараясь не переборщить. — Эй! За что хоть? — сразу же возмутился потерпевший. — За всё хорошее, — Арсений отобрал у него алкоголь и отставил в сторону. — Поедем домой? — Бутылку отдай, — сердито отозвался Антон. — Вот когда восемнадцать будет, тогда и отдам. И когда не я буду нести за тебя ответственность, конечно же, — он скрестил руки на груди. — Ты думаешь, ей было бы приятно, если бы она увидела тебя таким? Ты думаешь, именно таким она хотела тебя видеть? Пожалуйста, оглянись вокруг и одумайся! — он едва не сорвался на крик, положив свою руку ему на плечо. — Да нихрена ты не понимаешь! Не лезь ко мне! — выкрикнул мальчик и с силой оттолкнул его в сторону, от чего Арсений пошатнулся и опёрся прямо на бутылку. Остатки алкоголя с бешеной скоростью вылились наружу. — Это я-то не понимаю? — мужчина встал с земли и за грудки притянул к себе подростка. — Ты меня спросил, прежде чем во всю глотку кричать подобное? — Отпусти меня! — дергался Антон в крепко сжатых мужских руках, — Какое право ты имеешь говорить мне о ней хоть что-то, если ты никогда не был с ней знаком и не имеешь ни малейшего понимания о том, что говоришь, — он с силой сжал кисти рук мужчины, что все еще держали его за куртку, — Каким бы она хотела меня видеть? Ты думаешь мать, которая действительно о таком задумывается полезла бы в петлю при первой возможности? — хватка подростка ослабла, а слезы вновь покатились из глаз. -Пошли, — Арсений вздохнул, отпустил верхнюю одежду мальчика и, взяв под руку, куда-то повел. Через пять минут они уже стояли у неухоженной, заросшей травой могилы. Антон нервно кидал свои взгляды в разные стороны, даже не пытаясь вглядеться в то, что ему показывал Арсений. Тот грубо толкнул мальчика в сторону, и только тогда он смог разглядеть, что всё-таки перед ним находится. На могильной плите красивыми буками было высечено имя мужчины — Попов Сергей Александрович. Шастун сложил два и два, понимая своей пьяной головой, что к чему. Его охватил ужас и страх, он запаниковал, но приложил все оставшееся самообладание, чтобы этого не показывать. Он облокотился спиной о холодный чёрный забор и кивнул на могилу. — Это твой отец? — неловкий вопрос и отведенный взгляд. В ответ Арсений лишь молча кивнул. — Ясно, — тихо проговорил мальчишка, — Зачем мы здесь? — Этот мужчина умер от цирроза печени, — начал мужчина, — У меня до сих пор сохранился в носу запах дешёвой водки и заветренного черного хлеба, — Попов сделал глубокий вздох, будто пытаясь подтвердить это для себя, а, может, просто собирался с мыслями, — Шрам от столового ножа на руке до сих пор пошипывает иногда, — охранник сжал кисть руки несколько раз, стряхивая с себя эту фантомную боль. — Я все еще не понимаю зачем мне эта автобиографическая лексия, — отсолютовал мальчик с напряжением и нахмурился. — Я веду к тому, что это ты не до конца понимаешь о чем говоришь, — он улыбнулся, наблюдая как подросток резко меняется в лице, — Этого человека убил его образ жизни, он был слаб и выбрал для себя самый простой путь — упиваться в слюни. Твоя мама была больна раком, ты не можешь об этом не знать. Майя же выбрала семью, — он вновь втянул в ноздри побольше кислорода, отбивая мысли о никотиновой затяжке, — Она поступила так потому что не хотела быть обузой для вас, потому что хотела, чтобы вы выбрали себя. Она понимала, что это не одно из лучших принятых ей решений, но знала, что все равно умрет. Просто она видела разницу в том, как это произойдет. Ей не хотелось умирать на руках у любимого мужа и держать за руку маленького сына, мучаясь по ночам от боли. Она просто хотела поступить как лучше и не заставлять вас мучаться вместе с ней. Видишь разницу? — Да, — Антон смог проговорить лишь это. Удивленное выражение лица быстро сменилось полностью расслабленным, он отряхнул запачканные могильной землей штаны, хотя толка от этого не было никого. Подопечный понимал, что разговор пришел к логическому завершению и пытался переварить то, что только что случилось, всем телом ощущая, как стремительно он трезвеет. Парнишка поправил волосы, с которых падали маленькие капельки, разбиваясь о длинный смешной нос, и, надумывая разрядить обстановку, обратился к охраннику: — Поехали что-нибудь купим? Мороженое? Я проголодался, — в глазах его что-то блеснуло, это мог не заметить только слепой. Арсений почти готов был рассмеяться. — Только мороженого тебе не хватало! Лучше что-то тёплое, или даже горячее. Если ты простудишься, то спрашивать с меня будут, — недовольно ответил Арсений. Антон подождал пару секунд и громко чихнул. — Ну пипец. Мальчик в ответ лишь фыркнул, недовольно сморщившись. Его раздражала эта чрезмерная забота. Все эти жесты «чистосердечной доброты» в его сторону жутко бесили, он видел в действиях телохранителя сплошное самолюбие и лицемерие. Да и как ту научишься верить людям, когда живёшь в обществе, в котором процветает коррупция и каждый хочет ухватить себе лакомый кусочек, желательно побольше да покрупнее? Арсений посмотрел в эти детские зелёные глаза и просто не смог удержать язык за зубами. — Ладно! Меня тоже бесит эта овсянка и питание по расписанию, если очень честно. Но мороженое мы все равно есть не будем, — он произнес это более жестко, чем рассчитывал, и Антон немножко погрустнел. — Мы поедем в пиццерию. Только очень быстро, туда и обратно, хорошо? — он искренне рассмеялся, растрепав мокрые мальчишкины волосы. Антон вылепил на себе недовольную мину, но руку убирать не стал, ведь знал, что спокойнее, чем сейчас, он себя чувствовать не будет. Дома его ждёт требовательный отец, завтра ему снова придётся вернутся к расписанному по минутам графику, и только сейчас с Арсением он может хотя бы пару часов побыть обычным человеком. Он весь мокрый, потасканный жизнью и растрёпанный сел в машину, сразу же ощущая, как тепло быстро распространяется по телу, покрывая его стаей мурашек. Но если не в такие моменты, то когда начинать быть счастливым? А может, ну её, эту войну?