●
– Хей, Малышка, – шепчет Баки сидящей на его коленях девочке. Они уминают сладкое, и мысленно готовятся к выговору от Пеппер, – тебе нужно перестать приходить в комнату брата ночью. – Но мне нра-… – озвучивает свой протест Питер, но смолкает, так и не окончив фразу, когда Баки бросает в его сторону серьёзный взгляд. – Да, – отвечает Морган, – я знаю. – Сок через трубочку втягивает шумно и как-то слишком по-взрослому смотрит на Солдата, – Нат мне сказала, что теперь ты ему будешь петь колыбельные. Питер в момент краснеет лицом, давится, заходится кашлем. Мелкие кругляши шоколадных M&M’s валятся на пол. Баки, удовлетворённый этим, кивает: Нат права.●
Тони подкрадывается к нему со спины (знает и нагло пользуется тем, что чутьё на него не реагирует), заглядывает через плечо. Питер вздрагивает. Не ожидал. Слишком сосредоточен. Как итог – не услышал. Он не отрывается от голограммы, которую вращает уже несколько минут, ищет изъяны. – Пап, ты злоупотребляешь моим доверием, – он усмехается, скидывает с экрана лишний элемент, – так и знай, это кончится плохо. – Тони фыркает на это заявление, бурчит что-то о том, что он слишком мелкий и не дорос ещё сыпать угрозами. – Но это не угроза, – парирует Питер. – Забота. – Он искоса смотрит на Тони, делая вид, что всё ещё сосредоточен на своём проекте. Сдерживает дрогнувшие в улыбке губы. – Я заблаговременно тебя предупреждаю, что Морган и маме может понравиться идея с колокольчиком на шее, или какие другие звуковые эффекты. Тони смеётся. Треплет Питера по волосам. Чувствует, как где-то в груди неуловимо теплеет, когда его ребёнок подставляется под прикосновение. Тони придвигает ещё один стул и усаживается. – Уболтал, Шкет, – он кивает на разобранный чертёж, – а теперь рассказывай…●
Питер покидает мастерскую далеко за полночь. Единственная причина этому – рассерженный родитель. Пеппер появляется на пороге, вооружённая подушкой и выгоняет всех по кроватям. Когда Пятница уже собирается открыть дверь в его комнату, он отмахивается. Останавливается. Затаившись, прислушивается. Его комната не пустует. Понимание этого настораживает. Нетипичное для них окончание дня. Питер подбирается и отступает. Делает пару шагов назад. Убегает. Пробирается в спальню Морган. Он ложится с краю, чтобы не разбудить сестру. Пятница – девочка умная, думает Баки. Поэтому, когда Паркер сбегает, так и не появившись в собственной комнате, Пятница сообщает ему. Баки усмехается и закидывает руки за голову, выжидает – никто не обещал, что будет просто. Хотеть взаимность от человека уже влюблённого в тебя, в случае, если этот человек Питер Паркер, это как пытаться сотворить шедевр из ничего. Паркер, хоть и читается, как открытая книга, но чувства не афиширует. Тянется в ответ, но близко не подпускает. Баки это не нравится. Не нравится то, насколько парень не уверен в себе. Он не знает, каким Пит был раньше, но ему кажется, что сейчас (после случившегося, добавляет Баки для себя) он даже не допускает мысли, что может быть кому-то интересен. Поэтому шаги, которыми они развивают их отношения, не большие, но уверенные. Когда Пятница сообщает, что Питер уже спит, Баки идёт в комнату Морган, прихватив с собой одеяло – силки для строптивого парнишки. В комнате тихо, но спят не все. Свет приглушён. Баки уверен, что темноты боится не Морган, что встречает его молча, но взгляд её говорит о многом. – Не буди его, – шикает Мор. Хмурит свои очаровательные бровки и смотрит серьёзно, даже строго. Она аккуратно слазит с кровати и забирает у Баки одеяло. Накрывает брата. Отступает. Баки забавляет это, но отрицать то, что юная мисс Старк оправдывает свою фамилию, он не может. Перехватывает парня удобней, поднимает на руки. – Он любит объятия, – шёпотом добавляет Морган. Баки кажется, что это звучит сродни согласию. Ему дали разрешение на всё, кажется ему, но до тех самых пор, пока на это согласен её брат. Питер ложится с краю, а просыпается привычно закутанный в одеяло с головой. Ощущает крепкие объятия. Объятия не принадлежат Морган. Как и комната. Питер слишком хорошо знает запахи этого дома. Среди уже привычных он слышит новый для его комнаты, но такой знакомый. Запах Джеймса. Он пахнет немного металлом и едва уловимо цитрусами. Кажется, апельсин. Так, наверное, пахнет его шампунь. Возможно, кондиционер для волос. Питер наслаждается этим. Он не открывает глаза. Старательно впитывает в себя эти объятия, ощущения, и понимает, что сможет слишком быстро стать от этого зависимым.●
Тони сидит в мастерской до утра. Засыпает с чашкой недопитого кофе в руке. Навязчивая идея Питера не отпускает и его. Поэтому он, после того как Пепс засыпает, сбегает обратно в мастерскую. Он видит, как его ребёнок рвётся на улицы Нью-Йорка. Он понимает, что костюма городского арахнида не хватает Питу для того, чтобы вновь ощутить себя полноценным. Дееспособным. Здесь не помогает даже Барнс, принявший себя, влюблённого в него парня, и давший зелёный свет этим не совсем нормальным отношениям. Поэтому Тони сидит в мастерской. Перебирает то, что уже сделал Пит. Вносит лёгкие коррективы. Безопасность его ребёнка в его руках. Это не то, что он готов доверить мальчишке с барахлящим инстинктом самосохранения.●
– Парень, – звучит глухо и отстранённо, потому что Джеймс почти по пояс зарылся в шкаф, усиленно пытаясь там что-то отыскать. Питер не смеётся, нет, но еле сдерживает себя, – я не вижу у тебя ни одной футболки. Где они? – Их нет? – Питер не уверен, отчего то, что должно прозвучать утвердительно, звучит так, словно он не уверен в содержимом собственного гардероба. – А что не так? Баки поворачивается и смотрит очень внимательно. Осматривает Паркера с ног до головы. На парне джинсы не то чтобы очень по фигуре и толстовка Старка (какая уже по счёту?). Брови сходятся к переносице. – Ладно. Тогда, – Баки снова указывает на толстовку, – почему не твои вещи? Теперь хмурится уже Питер, тело разом напрягается. Руки комкают длинные рукава, подбираются в кулаки, но самообладания не завести их за спину ему хватает. Баки ждёт агрессии в свой адрес. Баки ждёт, что Пит, развернётся и уйдёт. Или попросит его, Баки, покинуть комнату. Но Питер только поджимает губы и отвечает: удобно. Баки, конечно же, знает причину. Удобно в одежде с чужого плеча не ходить, а прятаться. Прятать то, чего стыдишься. А чего стыдится Паркер, Баки знает. Обновлённую руку парня он видел от силы пару раз, когда без предупреждения вваливался в его комнату ночью. Что ж, им ещё многое придётся преодолеть. Времени у них в достатке. Торопиться некуда. – А раньше? – Баки не сдаётся. Ему интересно насколько сильно всё произошедшее повлияло на парня. До инцидента с Таносом и камнями они виделись лишь единожды. Питер был в костюме. Чертовски узком, сверх меры облегающем костюме. И не сказать, чтобы его это смущало. – И раньше, – Баки приподнимает бровь, всё так же выжидающе смотрит на парня. Даёт понять, что, нет, ответ ему нужен развёрнутый. Питер молчит. Поджимает губы. Сдаётся. – Ладно. – Он шумно выдыхает. Хмурится. – Я хилый, – Баки изображает лёгкое изумление и Питер поправляет себя, – был хилым. Даже болезным ребёнком. Физическая нагрузка была чем-то сродни проклятью. А потом случилось то, что случилось. И всё изменилось. Поверь, то, как я выгляжу сейчас ни в какое сравнение с тем, что было раньше, не идёт. – Баки наблюдает, как Паркер тянет правый рукав своей кофты и понимает, что делает он это неосознанно, его подсознание диктует желание спрятаться, несмотря на то, что речь сейчас идёт об ином. – Рубашки, толстовки, кофты с длинным рукавом. Обязательно на размер больше. Всё это помогает не привлекать внимания. За ночь никто не обзаводится рельефом на теле. А не выделяться требовалось не только в школе, но и дома. Мэй тоже не должна была ничего заподозрить. Питер пожимает плечами, что, мол, всё, больше никаких причин. Баки принимает его ответ. Принимает, но подсознательно делает пометку, что всё было именно так до недавнего времени. Вечером, возвратившись в свою комнату, Питер обнаруживает на своей кровати аккуратной стопкой сложенную одежду. Если точнее – толстовки. Толстовки из гардероба Джеймса Бьюкенена Барнса.●
– Rodnoi, расскажешь, к чему такой нарядный румянец? Наташа мягко улыбается. В её руках стаканы с молочным коктейлем. Клубничным. Для Питера и себя. Она садится напротив и ставит стакан перед парнем. Протягивает руку и треплет его по волосам. Пит смущённо улыбается и вертит головой, мол, нет причин. Наташа знает, что есть, но виду не подаёт. Эта самая причина надета на нём. Наташа уверена, что ещё вчера эту самую толстовку носил Барнс. А это значит, что Клинт должен ей десятку.●
Питер внимательно осматривает голограмму. Пятница любезно предоставляет ему для ознакомления доработанный Тони вариант. – Пятница, давай заглянем поглубже, – просит Пит, и она услужливо раскидывает макет на составляющие. Тони, затаившись, наблюдает за своим ребёнком. Пытается казаться незаинтересованным, но выдаёт себя с головой. Кофе в чашке уже не обжигает и почти разливается, когда Тони, задумавшись, наклоняет её. Питер косит на него взгляд. Озорной блеск глаз выдаёт и его. Он знает, что за ним наблюдают, и позволяет это. Делает вид, что не замечает прикованный к себе взгляд. Этакая игра в поддавки. Пятница вращает голограмму. Корпус, броня – поправляет себя Питер, снят. Он углубляется в изучение встроенных плат. Их совместный проект – новая бионика – просто потрясает. Питер всё ещё помнит зашитый в свой первый костюм от Тони Старка функционал. И ему немного страшно узнавать, что тот впихнул в его руку. Программные коды проносятся на соседнем экране. Питер всматривается в строки программы и вшитые протоколы, недоумевает. Кажется, у его собственной руки есть разум. Питер хмурится. Между бровей ложится складка. Он выхватывает кусок кода, выносит в чистую рабочую зону. Вчитывается. Он распахивает глаза в изумлении и оборачивается к Тони, который словно этого и ждал. Кофе окропляет пол мастерской. Тони чертыхается, но довольную улыбку не прячет. – Карен? Серьёзно? – Серьёзней некуда, Шкет, – Тони ограничивается этим, но Питер слышит невысказанное «только так мне будет спокойней» и его это устраивает. Он дарит Тони благодарную улыбку и возвращается к изучению нового функционала. Вскоре Питер выясняет, что символ Паука перестаёт быть просто символикой Нью-Йоркского героя, а теперь это весьма такой внушительный генератор наночастиц. Теперь ему, чтобы впрыгнуть в костюм, просто достаточно коснуться его и тот покроет тело что вторая кожа. И всё подконтрольно Карен: если Пит откажется активировать костюм, ей запеленать его в броню насильно не составит никакого труда. Питер обнимает Тони. Прижимает к себе крепко, но аккуратно. Прячет улыбку, когда чужое дыхание щекочет кожу. Питер благодарен, но всё, что он может сказать, не передаст всех его чувств. Он прижимается к Тони крепче и шепчет: спасибо, пап.●
Общая комната встречает его приглушённым светом. Джеймс осматривается. На полу, обложившись подушками и закинув ноги на диван, лежит Романофф. Она бесцельно смотрит в экран на стене и то и дело просит Пятницу переключить канал. Детективный сериал сменяется рекламой деликатного детского шампуня. На смену маркетинговой отрыжке приходит диктор новостного канала, вещающий о мировых финансовых катаклизмах. Его заглушает смех участников очередного бессмысленного ток-шоу. Его появление не остаётся незамеченным. Это же Романофф. Некогда враг, ставший союзником. Лучшая в своём деле. Она садится. Подтягивает под себя ноги. Смотрит насмешливо и снисходительно. Пятница вновь сменяет канал. По комнате разносятся детские голоса, призывающие поделиться своим секретом. Уголки губ приподнимаются в улыбке. – Что это, Барнс, – Наташа кивает, давая понять, что не против. Он может располагаться, – ревность или собственничество? – Мне стоит вникать о чём речь или мой ответ тебе не то чтобы и нужен? Баки знает, куда клонит Вдова. Прекрасно понимает, что вызывало её интерес. Он уже не первый раз ловит Романофф на том, что собрат арахнид ей небезразличен. Что это – когда-то задушенный материнский инстинкт? Баки не видит смысла углубляться во всё это. Они, каждый сам, во всём разберутся. – Скажем так, ответ я уже знаю, но мне интересно твоё мнение. – Это, Романофф, участие. Баки отмахивается. Романофф даже не шифруется. Улыбается нахально. В открытую. Воспринимать такую Романофф всерьёз у Баки не выходит. Не сейчас, когда она перекладывает подушки, в попытках соорудить комфортное «гнездо». Не сейчас, когда в методичном переключении каналов она ищет сакральный смысл (и не ровен час, стараниями Пятницы, найдёт). Но и со счетов он её не скидывает. Романофф прозорливая. Романофф всегда себе на уме. – Так вот как это у вас, стариков, называется. Что ж, я запомню.●
Питер кричит. Кричит так, что у него самого закладывает уши. Питер кричит. От восторга. Он разбегается и выпускает паутину. Взмывает в воздух. Крутит безумное сальто и вновь, ухватившись за паутину, взлетает. Под ним Нью-Йорк. Под ним улицы полные жизни. Люди, что машут ему руками. Снимают его появление на телефоны. Наверное, уже все социальные сети пестрят новостями о возвращении дружелюбного соседа Человека-паука. Наверное, на телефоне Питера уже несколько десятков сообщений от Неда и, возможно, Мишель. Первый свой патруль Питер проводит под протоколом "ходунки". Первый его патруль, Питера страхуют: с воздуха – Железный человек, с земли – Зимний солдат.